Таёжный роман (гет)

— Ой, простите! — опомнилась она. — Я совсем не то имела в виду!

— Заткнитесь, Грейнджер. Что сказано, то сказано, — проворчал Снейп, нависнув над застывшей Гермионой.

— Я больше не могу! Простите меня, сэр! — отчаянно выдохнула та и, вцепившись в его плечи, впилась в столь желанные губы зельевара.

— Да гори всё синим пламенем! Почему я вечно должен отказываться от того, чего хочу! — словно пытаясь убедить самого себя, во всеуслышание отвёл душу Снейп, на мгновение прервав поцелуй, и с удвоенным пылом припал к этим болтливым, но таким манящим губам. Фонарик погас, выпав из профессорской ладони, который нашёл лучшее применение своим рукам, исследуя каждый дюйм тела самой-умной-героини-второй-магической-войны. Северус с наслаждением касался нежной кожи Гермионы, ощущая потрясающую гладкость и мягкость. Ему никогда не приходило в голову, что под одеждой мисс Всезнайки и Зануды скрывается такое сокровище!

Не в силах больше сдерживаться, он принялся покрывать поцелуями шею и плечи девушки, а когда дошёл до груди, с губ Гермионы сорвался невнятный писк, который был для Снейпа слаще любой музыки. Его партнёрша сначала судорожно цеплялась за плечи Северуса, потом её руки переместились выше, растерянно путаясь пальцами в волосах.

Водоворот чувств и ощущений захлестнул волшебницу, снёс остатки благоразумия и словно выпустил наружу все, доселе спрятанные и зажатые внутри желания, помог Гермионе справиться с естественными проявлениями скованности и стыдливости. То, что казалось невозможным и неприемлемым с Роном, сейчас было естественным и правильным. Никогда в жизни она не смогла бы поверить, что способна на такой авантюрный и безумный поступок — броситься сломя голову в объятия абсолютно, просто невероятно далёкого прежде от её мыслей мужчины и таять в его руках, ощущая себя текучим послушным воском.

Отбросив все сомнения, Гермиона отдалась этому урагану чувств, полностью доверившись Северусу. Тесное помещение сарая наполнили вздохи и шёпот, перемежающиеся лишь шорохом снимаемой одежды и шелестом примятых трав. Вместо ожидаемой и втайне страшащей боли был только момент секундного неудобства, которое тут же смыло волной новых, дурманящих и пьянящих ощущений, заставивших забыть и о страхе, и о волнении, и вообще — обо всём на свете. Мужчина же лишь замер на мгновение, судорожно втянул воздух и с удвоенной силой продолжил целовать и ласкать свой неожиданный подарок.

Северусу Снейпу и Гермионе Грейнджер в эти мгновения казалось, что они совершенно одни в этой Вселенной, окружающий мир стал для них чем-то второстепенным.

Хотя именно в этот, самый сладостный для двоих момент, рядом с ними находился третий лишний, который внимательно следил за брачными играми людей, поражаясь их изобретательности и выносливости. Гриня тихо сидел на черенке вил, стоящих в углу. Кромешная тьма в сарае не была препятствием для жёлтых глаз ворона. Он всё отлично видел и слышал. «Кажется, хозяюшка моя всё верно рассчитала для этих двоих. И ведь никогда не ошибется, ведьма старая!» — подумал Гриня, с интересом наблюдая, как самка человека принимает позы, совершенно непонятные для представителя пернатого мира, чтобы удовлетворить своего самца. «Такому поди, угоди! Привередлив же до ужаса!» — мысленно захихикал Гриня, наблюдая за людьми, которые прямо перед ним исполняли свои странные брачные танцы. Партнёрша при этом так волнительно и томно стонала, что Гриня только диву давался и восхищался возможностями человеческого голоса.

«И чего так долго-то? Даже я устал уже, а этим всё нипочём! Даже хозяйкин последний хахаль из самой Москвы так долго продержаться не может!» — уже начал раздражаться ворон. Ему надоело сидеть неподвижно, но и прерывать людей, обнаружив своё присутствие, не хотелось. Наконец, когда лапки Грини так затекли, что он чуть не упал с неудобного насеста, Снейп оглушительно для вороньих ушей прохрипел нечто невнятное, отдалённо напоминающее победный вой вожака волчьей стаи, загнавшей особо крупную дичь, и обмяк, упав рядом с Гермионой, которая вторила ему непроизвольным высоким вскриком.

Гриня мог поклясться, что именно так орала бабкина коза Изольда, когда молодой хозяин Антонин пытался её спьяну подоить. Обессиленные люди, тяжело дыша, распластались на сене, всё так же ничего не замечая вокруг. Гриня не выдержал и оглушительно каркнув, подал голос:

— Бр-раво! Мои поздр-равления и аплодисменты вам обоим! Господину Север-русу за пор-разительно долгий любовный мар-рафон! По моим пр-редставлениям два часа сор-рок минут пр-рошло!А госпоже Гер-рмионе — за потр-рясающие рулады! Я такого ещё не слышал, а ведь много лет живу на этом свете! Вашему дыхательному аппар-рату и голосовому диапазону, судар-рыня, может позавидовать любая опер-рная пр-рима! Да даже я, стар-рый боец любовного фр-ронта, чуть не полетел себе вор-рону искать после ваших чувственных завываний! Эх, жаль, что сейчас для нас, птиц, не сезон. Жди тепер-рь до весны!

Пару секунд в сарае царила абсолютная тишина. Даже тяжёлого дыхания людей было не слышно. Затем молчание нарушил женский визг, заставивший ворона таки свалиться с черенка.

— А-А-А! Кто здесь?! Извращенцы! А-А-А! — орала Гермиона, пытаясь прикрыться сеном и нащупать в темноте своё бельё и ночную рубашку.

Снейп, привыкший к неожиданным и опасным ситуациям, моментально оказался на ногах с фонариком в руке. Как он сумел так быстро найти приборчик, для Грини осталось загадкой. В следующую секунду ворона ослепил луч света, направленный прямо на него.

— Ах ты, паршивый комок перьев! Я тебе сейчас клюв оторву и в зад вставлю! Будешь знать, как подсматривать! — взревел Снейп, кинувшись на ворона. Гриня тоже был тёртым калачом. Он моментально взмыл под потолок сарайчика и попытался выбраться через маленькое слуховое окошко, но оно было слишком узким.

Тем временем Гермиона пришла в себя, немного успокоившись и поняв, что за ними подсматривала всего лишь птица, хоть и говорящая. Девушка почувствовала, как негу и эйфорию сменяет накатывающая волной ярость: её единственная по-настоящему волшебная ночь любви! Гермиона Грейнджер, наконец, смогла понять, о каком удовольствии с горящими глазами рассказывали её ближайшие подруги! И всё испортил какой-то наглый пернатый паразит?! Она, не помня себя от гнева, схватила первое, попавшееся под руку, и что было силы зашвырнула в ненавистного соглядатая. Снаряд, оказавшийся кедом Гермионы, попал в цель. Несчастный птиц, сдавленно хрипя, шмякнулся в сено.

— Кар-раул! Мои глаза! Хулиганы зр-рения лишают! — завопил Гриня откуда-то из кучи травы.

Внезапно в углу сарая послышались возня и чей-то кашель. Снейп тут же направил фонарик в сторону подозрительных звуков. В скудном свете он увидел нечто, заставившее даже его, бывалого шпиона, отпрянуть в сторону. В дальнем углу помещения из сена торчала чья-то безобразная голова. К всклокоченным волосам неведомого существа прилипли сухие листья и травинки, а на чумазом лице яркой полосой выделялась белозубая улыбка, напоминающая оскал.

— Мамочки, леший! — взвизгнула Гермиона, пытаясь спрятаться за Снейпа.

— Э-э-э… Добрый вечер? — прохрипела голова, продолжая улыбаться и таращиться на людей.

Северус поражённо застыл с фонариком в руках, уставившись на странное чумазое чучело, которые, кряхтя, выбиралось из кучи сена. За взлохмаченной головой показалось и всё остальное. Таинственный незнакомец определённо был человеком, одетым в куртку защитного цвета, такого же цвета штаны и высокие болотные сапоги.

— Кто вы?! — грозно спросил профессор, бесстрашно подавшись в сторону неизвестного.

— Вы?! Нашлись! Слава мерлиновым трусам, нашлись, дери-раздери! — хрипло заголосил «леший», тряся косматой башкой.

— Вы не ответили на мой вопрос! Кто вы? И что тут делаете? — не отступал Снейп.

— Да ты чего, босс? Не узнаёшь, что ли? — удивился незнакомец. Он попытался было подойти поближе, но вид зельевара явно нервировал его и вынуждал действовать с осторожностью.

— Босс, ты бы это, ну… зачехлил бы свою самую волшебную палочку, а то простудишь ещё, — неуверенно глядя на обнажённое тело Снейпа, промямлил незнакомец.

Снейп охнул, пытаясь прикрыть самую свою деликатную часть тела, и огляделся в поисках трусов. Не найдя этот предмет гардероба, он нахмурился и, резко подавшись вперёд, направил луч фонарика в лицо ещё одного незваного свидетеля сцены на сеновале. В этот момент из-за спины Северуса прицельно прилетел ещё один кед, попавший неизвестному гостю прямо в глаз.

— Бежим, пока леший не опомнился! — заорала Гермиона, схватив Снейпа за руку. Незнакомец, покачнувшись от неожиданного удара, схватился за лоб и выдал пару крепких ругательств.

— Грейнджер, уймитесь! — раздражённо, и в то же время облегчённо, пробурчал Снейп. — Это не леший. Это Антонин Долохов собственной персоной. Ты чего тут затаился, паразит?

— М-м-м-м… Мерлин, чтоб вас, мисс Грейнджер, корова в лоб лягнула! — простонал Антонин, растирая ушибленное место.

До Гермионы постепенно стало доходить, что незнакомец разговаривает на родном ей английском языке. Кольцо-переводчик совсем запутало девушку.

— Мистер Долохов? — извиняющимся тоном промолвила она, выглядывая и вновь прячась за спиной Снейпа.

— Да! А кто же ещё? Я что, так похож на лесную нечисть? — обиженно произнёс Долохов. На его лбу теперь наливалась здоровая шишка, а подбитый глаз стремительно заплывал жизнерадостным багряно-фиолетовым цветом.

— Очень. Вылитый инфернал. А перегаром как несёт! — саркастически ухмыльнулся Снейп.

Гермиона, успевшая уже надеть свою длинную рубашку, несмело вышла вперёд и смущённо сказала:

— Извините меня, мистер Долохов. Вам бы и, правда, себя в порядок привести нужно.

Снейп, наконец-то разыскавший своё бельё, не спеша натянул трусы и уже более спокойным тоном задал боевому соратнику вопрос:

— Так что ты тут делал-то? Хозяйка этого дома вроде бы твоя бабушка родная, а ты в сарае валяешься.

— Лучше вы скажите, зачем в лес ушли?! — возмущённо взвился Антонин, осторожно ощупывая незапланированный прирост на голове.

— Случайно. Решили прогуляться и нечаянно заблудились. Набрели на эту избушку, где нас накормили и напоили. Ты-то какое отношение к нашей поездке имеешь, Антонин? — строгим голосом поинтересовался Снейп.

— Прямое! — ответил Долохов. — Я являюсь заместителем директора фирмы «Кедр»! И кольца-переводчики — моя разработка!

— Ну, надо же! Никогда бы не подумал, что ты замешан в авантюрах этого кошмарного турагенства! — не удержался от реплики зельевар.

— Нормальное агентство. Честно работают. Генеральный директор — один очень влиятельный маг из Москвы. Его все Великим считают. Лет ему — хрен знает сколько! Он чуть ли не с Мерлином за руку здоровался, — уязвленно насупился Антонин. — Но сейчас не об этом я. Начальник местного филиала, мой друг, значит, сообщает мне, что у нас ЧП. Из лагеря пропали двое иностранных туристов! У них и раньше такое случалось, но когда я узнал, что пропали именно вы, то сам чуть с ума не сошёл.

Босс, вы же знаете, как все мы, члены вашей шпионской ячейки, вас любим! Я сам напросился возглавлять группу поиска! Ну, и к тому же, в Британии меня бы ещё и Кингсли вздёрнул. Шутка ли! Лучшая подруга Золотого Мальчика пропала! От магии было мало проку: вы без палочек, магического следа не найти. Мы искали весь день! Измучились как каторжные!

Ну, я и решил, что раз ночью поиски прекращаются, то можно и навестить кое-кого. У меня есть порт-ключ особый, сам его проектировал. Перенёсся я с его помощью к одной близкой знакомой. Только у нас отношения... неустойчивые… Сначала всё прекрасно было: шампусик, икра, ванна со свечками, романтика. А потом мы поссорились, я напился, аппарировал к бабуле. Думаю — она меня всегда понимала; расскажу о своих бедах, в баньке попарюсь, и легче станет.

— И чего же ты на сеновал попёрся, нытик? — устало допытывался Снейп, который сильно сомневался в пылкой и горячей любви своих подчинённых из шпионской группы, за исключением Люциуса.

Антонин досадливо махнул рукой и добавил:

— Я аппарировал точно к крыльцу бабулиного домика. Уже войти хотел, и тут слышу: из бани, что за домом, такие странные звуки раздаются. Кричит кто-то, охает, только слов не разберу. Я сразу предположил, что это мой начальник припёрся. У него, как бы вам сказать, с моей бабуленькой шуры-муры образовались…

— С Василисой Никитичной? — ошарашенно моргая, подала голос Гермиона.

— А что? Она у меня ещё хоть куда! А по сравнению с этим хмырём московским вообще девочка ещё! — горделиво подбоченясь, ответил Долохов. — Ну вот. Я, как эти стоны из бани услышал, подумал, что это бабуля с моим начальником в бане парятся вдвоём. Зачем я им буду мешать? Тем более я под хмельком был. Это сейчас протрезвел совсем. Вот, я и решил в сарае проспаться, а утром бабуленьке и начальству на глаза явиться: так бы мне головомойка светила за то, что вы до сих пор не найдены, а бабуля меня в обиду не даст. Я зарылся в сено поглубже, да и уснул. А потом меня разбудили какие-то дикие вопли. Смотрю, а тут вы…

На несколько секунд все замолчали, затем Гермиона прижала ладошки ко рту и сдавленно хихикнула, пытаясь сдержаться:

— Профессор, это же вы в бане кричали тогда! Помните?

— Помню, — недовольно фыркнул Снейп.

— С моей бабуленькой?! — схватившись за грудь, очумело прохрипел Долохов.

— Дурак, что ли?! — гневно зашипел зельевар. — С Кикимоном я там был!

Северус осекся, осознав, что сейчас его точно неправильно поймут.

Гермиона уже не могла утерпеть и, трясясь от хохота, в изнеможении опустилась на пол.

— С Кикимоном?! — почти испуганно промямлил Антонин, искоса глядя на Снейпа. — Ну, а что? У нас свободная страна и нравы теперь свободные…

— Заткнись, идиот! — вне себя от гнева, гаркнул Снейп. — Он меня парил в вашей варварской бане!

— А ты, босс, оказывается, такой выносливый! Сначала с Кикимоном в бане, теперь с мисс Грейнджер на сеновале… — продолжал ошалело глядевший на профессора Долохов.

— Если не заткнёшься, я тебе рожу нашинкую без всякой магии, потом год будете собирать вместе со своей бабуленькой и чокнутым домовиком! — краснея от гнева, пригрозил Северус, сжав кулаки.

Антонина спас только скрип открывающейся двери сарая. Освещая себе путь огоньком на кончике волшебной палочки, в помещение вошла Василиса Никитична и, зевая, спросила:

— Что за шум, а драки нет? Вы зачем из дома-то ушли, милые гости?

Вглядевшись в лица застывших в нерешительности волшебников, пожилая колдунья прижала руку к своей груди и воскликнула:

— Антоша?! Антошенька! Приехал, порадовал бабушку! Соколик мой ясный!

Василиса Никитична бросилась к внуку, но вдруг остановилась на полпути, испуганно произнеся:

— Брильянтовый ты мой, что же с тобой случилось? Тебя пытали?

— Да нет, бабуль, — всё ещё с опаской поглядывая на Снейпа, ответил Долохов. — Это несчастный случай. Ну, ударился и испачкался.

— Об чей же кулак ты ударился? — встревоженно промолвила пожилая колдунья, забыв о гостях.

— Это я в него свой башмак бросила, — виновато пряча глаза, призналась Гермиона. — Я просто испугалась. Мы же не знали, что здесь кто-то есть.

Василиса Никитична обернулась к ней и озадаченно наморщила лоб:

— Деточка, а зачем вы вообще сюда пошли-то? Неужто у вас в Англии так принято? В гостях в сарае спать? Тебя, Антоша, я тоже хочу об этом спросить.

— Понимаете, Василиса Никитична… — переминаясь с ноги на ногу, начала мисс Грейнджер. — Вы… вы, когда засыпаете…

— Да храпишь ты очень, бабуль! — выручил Гермиону Долохов, догадавшись, что она хотела сказать. — Я-то привык давно, а они нет.

— Ой, да как же я забыла-то! И заглушающее не поставила! — сокрушённо заохала пожилая ведьма. — Вот я, клизма старая!

— А у нас волшебных палочек при себе не было! Всё эти, его подчинённые, отобрали! — недовольно буркнул Снейп, кивнув в сторону Долохова.

— Кстати, о волшебных палочках, — вскинулся Антонин. — Я свою, кажется, тут в сене потерял!

— А чего тебя-то сюда понесло?! — уже сердито спросила у внука Василиса Никитична, уперев руки в бока.

— Ошибся я. Когда аппарировал к дому, услышал, как в бане кто-то стонет и вопит. Думал, это вы с моим незабвенным московским начальником развлекаетесь… А там Северус орал, пока его Кикимон парил! — глумливо улыбаясь, проговорил Долохов.

— Ещё хоть один намёк на такую гадость сделаешь, я твою слишком умную голову для потомков заспиртую — у меня в лаборатории как раз один экспонат криворукие студенты разбили! — гневно пообещал Снейп, схватив Антонина за ворот куртки. Потом всё же отпустил, поднял валяющиеся под ногами вилы и со всей силы воткнул их в землю, словно поставил окончательную точку в своём экспрессивном выражении чувств.

— Да я пошутил! — испуганно отпрянул бывший коллега по шпионским играм.

— Мальчики, не ссорьтесь! Сейчас я призову Антошину палочку, и мы сможем все пойти в дом, вклинилась между Антонином и Северусом пожилая колдунья.

Снейпу пришлось отступить. Он сделал шаг назад и чуть не упал. Под его босой ногой затрепыхалось что-то, явно живое.

— Кар-р! Кар-раул! Р-раздавить хотят, ир-роды! — заорало «что-то», выпорхнув из-под ног Снейпа.

— Гринька, дурак, с чего разорался-то? — строго спросила Василиса Никитична.

— Хозяйка, ты посмотр-ри, до чего эти вар-р-вар-ры бр-ританские твою кр-ровиночку довели?! — запричитал ворон, усевшись на косматую голову Долохова. — Р-рожу р-разбили, и мне, и ему!

В скудном свете карманного фонарика и бабкиного Люмоса было прекрасно видно, что у Грини, как и у Долохова, один глаз заплыл и опух.

— Ну, я же говорю, что от испуга своими кедами кидалась! Я не хотела никому навредить! Просто нас с профессором застали за… — воскликнула Гермиона, но потом осеклась и, сконфуженно опустив глаза, умолкла.

— Застали занимающимися любовью, — нисколько не смущаясь, продолжил за неё Снейп.

Долохов нервно хихикнул, Гермиона покраснела, а Гриня перелетел на плечо Василисы Никитичны и что-то зашептал ей на ухо.

— Ах ты, бесстыжий! И не совестно тебе подглядывать?! Чуть всё не испортил! — сердито напустилась пожилая колдунья на своего ворона.

— Что значит, чуть не испортил? — подозрительно прищурившись, спросил Снейп. Василиса Никитична даже не посмотрела на него, а продолжала распекать своего пернатого питомца:

— Я же тебе, волчья сыть, говорила, чтобы гостям не мешал!

— А я и не собир-рался! — обиделся ворон. — Я специально сюда спать пр-рилетел, когда ты, моя дор-рогая хозяюшка, свои ночные песни завела. Да так, что изба чуть по бр-рёвнышку не р-развалилась! Я же не знал, что и эти сюда пр-рипр-рутся! Сама заглушающие заклинание не пр-рименила, Кикимон—р-развратник к своей кр-рале болотной на всю ночь подался…

— Ой, а у Кикимона нашего краля есть? — изумился Долохов и, пытаясь сдержать улыбку, добавил:

— Слышишь, босс! Кажется, у тебя конкурент!

— Ах ты, сиська тараканья! Я тебе сейчас задницу с башкой местами поменяю! — взревел Снейп, потеряв всякое терпенье. — А потом ноги поотрываю, чтобы по сторонам не болтались: будешь учиться ушами махать, дабы с места на место передвигаться!

— Я пошутил, пошутил! — взвизгнул Долохов и спрятался за спину своей бабушки. Оттуда он резво пополз на четвереньках к вороху сена и попытался с головой закопаться в сухие стебли. Кто-кто, а уж бывший соратник-то знал, каков зельевар в гневе — войдёт в раж и все навыки боевого мага не спасут!

— А ну, оба затихли, козёл вас в зад понюхай! — сурово осадила мужчин Василиса Никитична. — А про Кикимона я уже давно знаю. К нам в прошлом году с соседнего болота одна кикимора перебралась. Молодая, но страсть какая гулящая! Такая потаскунья, никому в лесу не отказывает! Вот к ней наш домовой и бегает. Да и чёрт с ним. Сейчас палочку Антошину найдём и пойдём в дом чай пить. Всё равно уже никто не уснёт.

Василиса Никитична сделала пасс и произнесла:

— Акцио, палочка Антонина Михайловича Долохова!

Через пару секунд палочка Антонина была уже в руке его бабушки, которая не спешила возвращать волшебный артефакт законному владельцу.

Тем более, что всех присутствующих в сарае магов ожидало неожиданное зрелище. Вместе с палочкой из сена взметнулось многострадальное тело хозяйского внука и вперед ногами понеслось в сторону колдующей ведьмы.

Два объекта летели наперегонки и должны были финишировать одновременно, сбив волшебницу с ног, но, к счастью или беде, на пути более крупного экземпляра прочно стояли вилы с массивным лиственничным черенком. Эффект от встречи с этой неожиданной преградой был потрясающим.

Антонин взвыл, силой и высотой голоса побив все рекорды Гермионы за эту ночь; Северус в непроизвольном жесте сочувствия замер в положении, которое бывший соученик Гермионы Симус Финниган опознал бы как позу, принимаемую футболистами, стоящими в «стенке» во время пенальти; сама Гермиона ахнула, растеряв последние капли злости на непутёвого УПСа; Гриня поспешил убраться с траектории полёта и спешно слетел с хозяйкиного плеча…

Антонина Никитична укоризненно покачала головой и пробурчала еле слышно, так, что остальные сумели разобрать только обрывок фразы: «… склеротичка старая, а слово «волшебная» кто за тебя добавлять будет? А ты, стервец озабоченный, о чём в этот момент думал?»