Пророчество для леди Рейвенкло (джен)

Кто-то настигал ее. Елена слышала топот огромных лап у себя за спиной, хруст ломающихся веток, оказавшихся на пути чудовищного зверя. Она напрягала все силы, чтобы убежать, но преследователь был уже совсем близко. Можно было различить его нетерпеливое, хриплое дыхание и клацанье челюстей, шум, с которым слюна стекала из раскрытой пасти. Земля, казалось, сотрясалась под тяжестью монстра — он был невероятно велик. И его охота во-вот должна была завершиться. Добыча совсем обессилела и готова была рухнуть в траву, и только первобытный ужас заставлял ее бежать на последнем дыхании. Спасения не было. В тот момент, когда над ухом у нее раздался утробный торжествующий рев, Елена вскрикнула… и проснулась.

Это было одномоментно, как падение. Она лежала с распахнутыми глазами и гулко бьющимся сердцем, пытаясь сообразить, явь перед ней или сон. Тишина и темнота вокруг не внушали опасности, однако жуткое ощущение кошмара было все еще таким осязаемым, что Елена не решалась пошевелиться. Лишь через некоторое время ей удалось скинуть с себя оцепенение. Она села, несколько раз быстро провела ладонью по лицу и осмотрелась. Сквозь маленькое окошко проникал блеклый неясный свет. Рядом на соломе, закинув за голову руку, спокойно спала Саласия. Ей совершенно точно не снилась всякая жуть: об этом говорило мерное дыхание, безмятежная поза. Елена взглянула на нее.

Во сне лицо дочери Слизерина было удивительно мягким, умиротворенным, почти детским. Елена с некоторым замешательством замечала то, что обычно скрывалось за самодовольством и спесью — беззащитную ранимость, смешное, непоследовательное упрямство и, наконец, смелость и благородство. Такой Елена видела ее впервые. Ей почудилось даже, что она встретилась с новым, незнакомым, неожиданным человеком.

«Чертовщина продолжается! — сердито подумала Елена, тряхнув головой. — Сначала этот дурацкий кошмар, теперь я уже не узнаю Саласию. Отлично!»

И все-таки она немного пришла в себя. В хижине, которую им с Саласией отвели друиды, стало светлее. С каждой минутой наваждение слабело, однако Елена поняла, что не может оставаться здесь. Надев мантию и пригладив волосы, она поправила у Саласии съехавшее одеяло, бесшумно встала и вышла наружу.

Занималось прохладное серое утро. У самого горизонта небо покрывали тяжелые дождевые облака, предвещая ненастный денек. Глубокое безмолвие леса было проникнуто отрадным чувством мира и покоя. Не шевелился ни один листок, ни один звук не нарушал величавого раздумья природы. Бусинки росы висели на листьях и травах.

Елене вдруг стало хорошо и спокойно. Какое значение имеют плохие сны, если реальность так безмятежна? Дальнее аппарирование, незнакомая обстановка, напряженное знакомство с друидами — в таких обстоятельствах немудрено перенервничать и увидеть ночью нечто жуткое. Почти с легким сердцем она направилась к ручью, когда сзади ее окликнул негромкий голос:

— Любишь встречать солнце и получать от него силы?

Елена обернулась и увидела бандури, спорившую накануне с Джодоком. Кажется, он назвал ее Шелой. Несмотря на очень ранний час, она выглядела совсем не сонной. Наоборот: солнце, хоть и скрытое за пеленой облаков, словно и впрямь зарядило ее энергией. Приветствуя Елену, женщина улыбнулась и вскинула руку. Елена машинально ответила ей тем же.

— Дома я всегда поднималась с рассветом, хотя и не могу назвать себя любительницей ранних подъемов, — дружелюбно ответила Елена. — Таковы правила, а теперь я скорее пожинаю плоды давней привычки.

— Значит, тебе будет легко ужиться с нами, — заметила Шела. — Мы всегда встречаем солнце, кроме того времени, когда не проводим ритуалы. Впрочем, я постоянно его опережаю. Никто, кроме нас, еще не встал.

Они вместе спустились к ручью. Елена хотела было спросить собеседницу о ритуалах, которые она упомянула, но потом сочла, что, пожалуй, никто не станет раскрывать ей секреты на второй день знакомства. Об этом ей еще только предстоит узнать. А прежде придется расположить друидов к себе. Шела казалась Елене наиболее доброжелательной из всех, поэтому начать определенно стоило с нее.

— Надеюсь, мы с Саласией ни у кого не вызвали неудобства, разместившись в той хижине? — спросила девушка, когда они закончили умываться. — Вы и без того столь добры к нам, чтобы мы злоупотребляли вашим гостеприимством.

— Нет повода для беспокойства, — Шела принялась заплетать в косу свои пышные медные волосы. — Там живут Барра с супругой, но сейчас они в лесу, и пробудут там до четвертой луны. До их возвращения поживете там, а после отправитесь вместе с нами на служение. Так решил Лейс, а его решения редко подвергаются обсуждению.

— Лейс — это тот старик, который вчера сидел в центре? — догадалась Елена.

— Да, он верховный друид. Самый мудрый и могущественный среди нас. Хотя все вопросы мы решаем сообща, последнее слово всегда остается за ним.

— Мне кажется, это не всем по вкусу.

— Что ты имеешь в виду? — Шела подняла брови.

— Тот парень, что привел нас в деревню, Джодок, тоже хотел бы верховодить.

Шела закинула косу за спину и вздохнула.

— Он только недавно прошел посвящение. До последнего нам было неясно, есть в нем сила или нет, но в конце концов она проявила себя, и он стал одним из нас. Джодок еще молод и не всегда отдает себе отчет в том, ЧТО есть служение друида. Уверена, с возрастом он остепенится. Юность горяча и слепа, но так и было задумано богами.

Елена подумала, что несколько странно слышать такие рассуждения о юности от Шелы, которой на вид было всего лишь лет тридцать. Она решила, что в среде друидов эти года считаются почтенными, хотя обычно в эту пору чародеев снисходительно называют «зелеными». Что такое тридцать лет, когда ты можешь жить все двести? Почти детство.

— Моя мать иногда говорит нечто похожее, — сказала Елена. — Только спуску ученикам все равно не дает.

— Твоя мать, должно быть, очень могущественная бандури, — отозвалась Шела. — Если у нее есть ученики.

— Их сотни, — ответила Елена, слегка приосанившись. — Они едут со всей Британии, чтобы постигать под ее началом заклинания, руны, астрономию и другие науки. Мать сама хотела отправиться к вам, но не смогла оставить школу, и потому направила меня.

— Беспокойный ум, если верить твоим словам, — Шела покачала головой. — Совсем как у Грании, которая была вынуждена поплатиться за него важной частью себя.

— Та женщина, у которой нет глаза?

Шела кивнула, и по ее лицу было видно, что продолжать разговор в этом направлении она не будет. Еще одна загадка, отметила про себя Елена, и поспешила сменить тему.

— Вы совсем не боитесь маглов, насколько я понимаю?

— Маглов? — ее светлые брови поползли вверх, но почти сразу лицо озарилось пониманием. — То есть обделенных богами, я поняла. Нет, девочка, с чего нам их бояться? Это они боятся нас, и то — лишь в те моменты, когда вызывают наш гнев. Но по большей части мы используем силу, дарованную нам богами, во благо: исцеляем, помогаем в житейских вопросах, воссоединяем семьи, находим пропажи. Они прекрасно осведомлены обо всем и живут с нами. Нам и в голову бы не пришло скрываться от них.

Елене ее слова казались невероятными. Маглы мирно сосуществуют с чародеями? Чтят и боятся их? Не проявляют агрессию, не стремятся подавить и устранить физически? Да возможно ли это?

— Ты выглядишь обескураженной, — усмехнулась бандури, глядя в вытянувшееся лицо девушки.

— Просто… в наших краях маглы ненавидят магию, — ответила Елена, невольно вспоминая отца. Отца, обещавшего вытравить в дочери волшебство, словно речь шла о паразитах. Отца, сбивающего с ног мать ударом кулака… — И очень опасны для таких, как мы.

— Мне не верится, — нахмурилась Шела. — Не верится, что обделенные богами могут относиться к их дарам непочтительно. Лишенные силы, они могут обратиться к ней через нас. Так было и будет всегда.

Елена промолчала. То, о чем говорила Шела, звучало в высшей степени разумно. Но тогда почему дома все не так? Почему они вынуждены прятаться, а друиды живут свободно, ни в малейшей степени не стесняясь присутствия маглов? Почему даже Ровена, могущественнейшая чародейка, предпочитает скрываться?

Эти и другие вопросы закрутились у нее в голове с ошеломляющей скоростью. Внезапно появилось чувство, что она вышла из подземного лабиринта на солнечный свет.

— Может быть, это не мое дело, — мягко проговорила бандури. — Но ты выглядишь бледной, и в твоих глазах — тень страха. Такое бывает после ночных видений. Ты видела что-то?

Елена с изумлением вскинула на нее глаза. Прозорливость Шелы заставила ее онеметь. Неужели боги помогают ей читать мысли? А может, все написано у Елены на лице, как у ребенка? Как бы там ни было, попадание оказалось прямым.

— Мне приснился кошмар, — призналась Елена. — От этого я и проснулась.

— Сны — знаки богов, — серо-зеленые глаза Шелы сузились. — В них можно найти ответы на многие вопросы, получить подсказку или предостережение. Что же тебе снилось?

— Кто-то гнался за мной, — Елена поежилась, вспомнив ночной кошмар. — Огромный зверь. Он явно охотился за мной и в конце концов набросился. После этого я проснулась.

Шела в задумчивости сцепила руки в замок. Между бровей у нее залегла морщина — почти как у Ровены, когда она уходила в свои мысли.

— Тебе грозит опасность, — после паузы произнесла бандури. — От мужчины, который не остановится ни перед чем, чтобы добраться до тебя. Он полон гнева, и будет преследовать тебя, как одержимый.

Елену пробрал холодок. Перед глазами появилось мрачное, скуластое, почти угрожающее лицо белокожего юноши-друида, сверлившего ее тяжелым магнетическим взглядом. Судя по всему, от него нужно держаться подальше. И не расставаться с волшебной палочкой.

— Мать говорит, что сны — это просто сны, — сказала она, но без особой уверенности.

Шела склонила голову набок.

— Твоя мать не может знать всего, — она улыбнулась, немного печально. — Хотя ей очень этого хочется. Боги послали тебе предостережение, девочка. Теперь ты знаешь, чего стоит опасаться. И будешь внимательной.

Елена молча смотрела на нее. Это было второе в ее жизни предсказание. И снова пугающее, что, конечно, не могло не удручать. Неужели ее не ждет впереди ничего хорошего?

* * *

Деревня располагалась неподалеку от гор, в низине, окруженной густым обширным лесом. Обойти ее можно было за час, не более. Люди — и друиды, и маглы — жили в маленьких домиках с соломенными крышами, на вид несколько неказистых, но внутри обставленных очень уютно, со своеобразным вкусом. Вкратце его можно было охарактеризовать «ничего лишнего». Прожившая всю жизнь в замках — отцовском и Хогвартсе — и привыкшая к изысканности и простору Елена поначалу чувствовала себя неуютно в отведенной им с Саласией хижине. Однако уже скоро она нашла свои преимущества здешних домиков, и они пришлись ей по душе.

Друиды жили с одной стороны ручья (поближе к лесу), маглы — с другой. Никаких ограничений в перемещении между ними не существовало: граница в виде ручья была, скорее, символической. Друиды вовсе не были отшельниками — к ним приходили из деревни как за помощью, так и просто из дружеского расположения. Например, к Джодоку часто заглядывала какая-то черноволосая девушка, явно магла, и они могли говорить друг с другом часами. От обычной суровости Джодока рядом с ней не оставалось и следа. Он выглядел стеснительным подростком, а не всесильным чародеем. Однажды, проходя мимо его хижины, Елена увидела, как он снимает свою длинную темно-зеленую рубаху. На его спине перекатывались мускулы. Хотя она уже видела обнаженного мужчину, ее щеки заалели. Она поспешила поскорее уйти: Джодок был ей чужим и, вдобавок, принадлежал другой. Не хватало еще, чтобы он решил, будто она следила за ним! Шела и ее муж, такой же рыжеволосый и поджарый, ходили в один и тот же дом, где, как позже узнала Елена, жила сестра Шелы с семьей. Седовласого Лейса навещали его сыновья. Мир и согласие между людьми в деревне поначалу поражали Елену, потом она стала воспринимать это как само собой разумеющееся. Друиды не причиняли маглам вреда (во всяком случае, она этого не видела), наоборот, помогали им справляться с повседневными проблемами, так с чего бы проявлять агрессию? Так и должно быть. Это же естественно. Естественный порядок, которого почему-то нет в ее родных местах.

Сперва друиды относились к девушкам настороженно и подозрительно. За исключением дружелюбной Шелы, ее супруга и нескольких других говорили с ними неохотно, стараясь отделаться односложными ответами. Саласию это заметно нервировало, однако Елена была готова к такому повороту и велела себе набраться терпения. У нее бы тоже не вызвали доверия прибывшие издалека чужеземки. Елена решила быть кроткой и тихой, и во всем следовала принятым правилам: рано вставала, соблюдала здешний этикет, помогала в житейских делах. Постепенно ее начали принимать за свою. Ей приветливо кивали в деревне, многие даже улыбались при встрече. Спустя пару недель Елена поняла, что жить в деревне ей нравится. Нравился незамысловатый уклад, простое обхождение, покой и безмятежность этого места. Она с удовольствием беседовала с Шелой и остальными — об их жизни, привычках, особенностях местных жителей и многом другом.

— Если бы я не знала тебя, то могла бы подумать, что ты родилась здесь, — иногда говорила бандури, от чего Елене было очень приятно.

Саласия тоже нашла занятие по душе. Жизнь друидов волновало ее мало, зато она могла без конца вызывать восхищение маглов, творя на их глазах какие-нибудь эффектные чары.

— Ну и дураки, умора просто! — со смехом восклицала она, крутя палочку в руках. — Пялятся так, будто я только что спустилась с неба!

Несколько мужчин-друидов пытались завязать с ней дружбу (что бы ни скрывалось под этим словом), оказывая всяческое внимание и постоянно вертясь рядом, однако Саласия, несмотря на обычную свою светскую любезность, держала их на расстоянии. Они подолгу говорили с ней о волшебной палочке, принципе работы с ней, но их глаза при этом были прикованы к ее лицу. Саласия относилась к ним снисходительно, считая недалекими и несколько (как она признавалась Елене) отсталыми. Словом, поклонением одних маглов дело не ограничилось.

Только один человек держался от них в стороне — тот угрюмый и пугающий юноша, не обмолвившийся с ними и словом за все это время. Часто Елена замечала, как он наблюдает за ней издали, и от этого у нее по спине и шее пробегали мурашки. Чего он хотел добиться? Напугать? Получалось у него отлично, но зачем ему это нужно, она никак не могла понять. В смятении она рассказала о нем Саласии, но та отмахнулась, сказав нечто такое, отчего Елена покраснела до корней волос.

— Не знаю, что там у него с этой их дурацкой силой, о которой они все говорят без умолку, — заявила она, заплетая длинные волосы Елены в косы. Разговор происходил вечером, после того, как остальные друиды разбрелись по домам. — Но из твоих слов мне кажется, что с другой силой дела у него обстоят неважно. Вот он и подглядывает за тобой в надежде, что она к нему вернется.

Елена заморгала.

— Что ты хочешь сказать?

Саласия сказала.

— О небо! — Елена вспыхнула. — Откуда ты вообще про это знаешь? Я думаю, что твой отец, узнай он о твоих познаниях, был бы в высшей степени поражен.

— В высшей степени поражен! — передразнила ее Саласия и засмеялась. — Ну и слог у тебя! Откуда я об этом осведомлена, моему отцу лучше никогда не знать. Мне уже двадцать лет, и было бы странно, если бы я краснела при таких разговорах так, как ты, дорогой мой оруженосец.

Елена посмотрела на нее с недоверием.

— Так ты уже…

Саласия усмехнулась.

— Я читаю все по твоему лицу. Нет, я еще не испытывала это на себе, но обогатиться знаниями посчитала нелишним. Может быть, когда-нибудь я поделюсь ими с тобой… если ты перестанешь так краснеть.

Елена подумала, что тоже располагает кое-какими интересными сведениями на этот счет. Но вслух, разумеется, этого говорить не стала. Если бы Саласия призналась, что уже познала мужчину, она бы открылась ей без раздумий. А так… к чему ей смущать невинную девушку?

«Ну да, как будто Саласию так легко смутить» — Елена улыбнулась этой мысли.

— Так что на твоем месте я бы нисколько не боялась его, — заключила дочь Слизерина. — Он, может, и хотел бы представлять опасность… да вот не выходит!

Обе девушки рассмеялись. Разговор был до ужаса скабрезен (это уж точно не было тем, что должны обсуждать друг с другом две молодые благовоспитанные леди), но отчего-то очень забавлял. Елена почувствовала, как страх отпускает ее. Благодаря Саласии она выбросила странного парня из головы. К тому же ей было, чем себя занять.

От Шелы и остальных Елена узнала очень много. Например, что святилища (помимо того, на которое они с Саласией наткнулись в самый первый день, неподалеку от деревни было еще четыре) — особые места, где друиды проводили некоторые обряды и восстанавливали силы. Каждые два дня к святилищам отправлялось три друида, и каждый раз с ними шла Елена. В этих загадочных местах она по-прежнему купалась в магической энергии, и возвращалась в деревню окрыленная. Несколько раз она ловила на себе любопытный взгляд Шелы. Бандури как будто догадывалась о том, что с ней происходит, но вслух ничего не говорила. Елена и сама почему-то не отваживалась сказать об удивительных ощущениях, которые испытывала в святилищах. Это казалось ей слишком сокровенным — даже в большей степени сокровенным, чем то, что было между ней и Фелланом.

Феллан. К своему стыду Елена была вынуждена признать, что думает о нем не так часто, как предполагала. Новая жизнь и новые открытия поглотили ее целиком. Она была слишком занята изучением того, что делали друиды при посещении святилищ — на ее глазах происходило то, чего она никогда не видела в Хогвартсе. Они как будто не пользовались никакими магическими формулами — во всяком случае, вербально — ограничиваясь быстрым чтением чего-то вроде молитвы, брались за руки, и внезапно налетал сильный ветер, колыхая высокую траву и деревья, камни двигались сами собой, и словно из ниоткуда собирались грозовые облака. Елена видела бесчисленное количество разных чар в Хогвартсе, но управление погодой заставляло ее от изумления раскрывать рот.

— Это боги, — с улыбкой объясняла ей Шела. — Их сила и мощь, проводимая через нас.

Ничего подобного она была не в силах сотворить волшебной палочкой. Саласия, тоже наблюдавшая за обрядами, пыталась проделать все с помощью заклинаний, но не вышло и у нее. У святилищ она не испытывала абсолютно ничего.

Все эти чудеса оставляли мало места для мыслей о доме. Елена почти не скучала по нему — чего тоже стыдилась — и с удовольствием осталась бы в деревне друидов на неопределенный срок.

Так прошел месяц. Накануне того дня, когда из леса должны были вернуться другие друиды, Шела сказала ей:

— Завтра мы отправимся на служение. Наступает Лугнасад* (священный кельтский праздник, проводившийся в августе в честь бога Луга и его невесты — их свадьба, которая означала плодородие. — примеч. автора), и в честь него мы проведем необходимые ритуалы. Думаю, тебе это понравится.

Внутри у Елены всколыхнулась радость. Через день, в таинственном лесу, где друиды оставались неделями, ей откроется неизведанная магия; через день она узнает все секреты, недоступные большинству чародеев Британии; через день она еще больше сблизится с Шелой и остальными; через день…

Елена не решалась дорисовать в своем воображении все то, что ожидало ее через день. Но предвкушение, зародившееся в ней в ту же минуту, не отпускало весь остаток дня.