Правосудие слепо (джен)

Эмма вернулась домой поздно вечером. Она, наконец, смирилась с тем, что ей не удастся заманить кого-нибудь неместного в этот город для ведения дела об убийстве Нолан. Попытка вызвать агентов ФБР прошла еще хуже, чем попытка связаться с полицией штата. Ее весь вчерашний день перекидывали между странными организациями, вроде Бюро по делам индейцев, Шекспировской библиотеки Фолджера и отдела по связям с общественностью Службы Национальных парков. Эмма начала задумываться над тем, делает ли что-то или кто-то невозможным связь с внешним миром. Но, не успев еще толком обдумать эту мысль, придя утром на работу, женщина обнаружила, что молодой специалист из Службы Национальных парков прислал ей полторы тысячи значков с Медведем Смоки[1]. Шустро.

С делом об убийстве было много работы и, учитывая то, что предварительное слушанье назначили уже на завтра, Эмме пришлось отказаться от попыток вызвать помощь и смириться с тем, что разбираться с этим расследованием придется ей. Конечно, дело было довольно трудным. Во всяком случае, более трудным, чем все прочие местные дела. Даже с учетом наличия сердца и теста на ДНК, присяжные всегда нервничали при отсутствии тела. А ведь был еще ответчик, которая, конечно, покажется на суде в своей этой кофточке и будет выглядеть милой и невинной.

Эмма вспомнила одно из своих первых дел об убийстве, над которым работала в Бостоне. Ответчик был похож на мистера Роджерса[2] и присяжные у него с рук ели, пока она не показала фотографии с места преступления, на которых он был запечатлен весь заляпанный кровью.

К сожалению, Мэри-Маргарет Бланшард оказалась недостаточно глупой, чтобы попасться на месте преступления, измазанной в крови жертвы.

Генри разворчался, когда Эмма сообщила сыну, что у нее много работы, и ему придется провести ночь у бабушки. Но, по крайней мере, кажется, он понял, что «она — Злая Королева» не будет достаточным оправданием для того, чтобы его мать передумала. Эмма просто хотела, чтобы Генри уже переболел этим, потому что ей казалось, что ее мать немного умирает внутри каждый раз, когда он произносил эту фразу в пределах ее слышимости.

Было уже довольно поздно, когда она решила закончить на сегодня с подготовкой к суду и поехала домой в вечерней туманной дымке. Она не замечала бредущего по обочине человека, пока не стало слишком поздно.

Сердце Эммы колотилось, как бешеное, когда она вышла из автомобиля.

— Вы в порядке?

Эмма думала, что знает всех горожан, но этого привлекательного мужчину она видела впервые.

— Да. Все хорошо.

Вот только он явно прихрамывал, и человеческая сторона Эммы вышла вперед, потеснив юридическую.

— Вы должны разрешить мне подвести вас до больницы.

— В этом, действительно, нет необходимости, мой дом тут рядом... — он указал в сторону дороги.

— По крайней мере, позвольте мне подвезти вас до дома, мистер?..

— Джефферсон. Меня зовут Джефферсон.

* * *

Мужчина забрал ее оружие, пока она была в отключке. Чай... он что-то добавил в чай? Ей удалось освободиться достаточно быстро, чтобы успеть обнаружить связанную Мэри-Маргарет Бланшард — из всех людей — в одной из спален, но недостаточно быстро, чтобы даже успеть спросить, что, черт побери, она тут делает до того, как этот безумец вернулся. В своей карьере прокурора Эмма сталкивалась с большим количеством безумцев, и Джефферсон, безусловно, был полноценным психом. Женщина постаралась выполнить его требования и, к собственному изумлению, даже сумела сшить шляпу. Которая выглядела так, будто ее сделал пятилетний ребенок, учитывая тот факт, что раньше ей не приходилось заниматься ничем подобным.

Но его, казалось, больше взволновал тот факт, что шляпа не делала того, чего он от нее хотел. Потому что Эмма недостаточно сильно старалась. И магия не сработала. Джефферсон продолжал бубнить себе под нос что-то насчет Королевы, и каждый раз, когда он это делал, на Эмму накатывало чувство, что Генри рассказывал о своей фантазии не тем людям. Почему ей так и не удалось объяснить Генри, что незнакомцы опасны, — этого ей никогда не понять.

Джефферсон бросил ее в одной комнате с Мэри-Маргарет, и женщины решили на время отложить взаимную вражду, чтобы попытаться освободиться. Первым, от чего они избавились, были кляпы. С веревочными узлами придется поработать больше.

— А что ты вообще тут делаешь? Почему ты не в камере? — раздраженно спросила Эмма, занимаясь веревкой.

— Я вышла прогуляться.

— Ты сбежала.

— Там был ключ.

— Черт побери, Дэвид...

— Он мне не помогал.

— Твой тайный любовник, шериф, не помогал тебе сбежать, когда тебя собирались судить за убийство его жены?

— Я невиновна. Но тебя это не волнует. Разве позаботиться о правосудии не часть твоей работы, Эмма?

— Мисс Миллс. И я забочусь о правосудии — против тебя куча доказательств.

Она услышала, как Мэри-Маргарет вздохнула.

— Эмма... Я была твоей учительницей в школе. Ты меня знаешь. Я не убийца.

— Я встречала много убийц, которые не были похожи на убийц, мисс Бланшард.

— Как думаешь, может, пока мы пытаемся сбежать от человека, считающего себя Безумным Шляпником, мы могли бы, по крайней мере, обращаться друг к другу по имени? Зови меня Мэри-Маргарет.

Эмма сконцентрировалась на работе над веревкой перед тем, как ответить. Она действительно не хотела говорить о деле. Но данные обстоятельства уж точно не были обычными.

— Ладно, итак, кто тебя подставил? У кого был повод?

— Я не знаю... — ответила Мэри-Маргарет с тихим вздохом. — Правда, не знаю. Я имею в виду, до того, как все отвернулись от меня, единственным человеком в городе, который ненавидел меня, была...

— Моя мать. Пожалуйста, не говори, что ты собираешься обвинить мою мать в том, что она тебя подставила.

— Твой сын думает именно так.

— У моего сына столько психологических проблем, что Арчи Хоппер, похоже, не может с ними справиться.

— Ты думаешь, что он — сумасшедший? — в голосе учительницы звучала печаль. — Он очень умный. Ты же знаешь, такой особенный и такой творческий. И, думаю, ты знаешь... одинокий.

— Он не может отделить фантазии от реальности. И я не знаю, как ему помочь.

— Может быть, выслушаешь его, прежде чем еще сильнее стараться ему помочь.

— Он думает, что моя мать — сказочная злодейка. А тебя он кем считает?

— Это глупо.

— Нас держит в заложниках псих, который хочет, чтобы я сделала ему волшебную шляпу. Я думаю, мы уже за гранью глупости.

— Белоснежкой.

Эмма замерла на мгновение. Генри все продолжает настаивать на том, что на самом деле она — дочь Белоснежки и Прекрасного Принца.

— А меня он считает...

— Да. Я знаю.

— Нам нужно освободиться.

Эмма сама не могла толком описать, как прошла схватка. Там был телескоп, и Мэри-Маргарет швырнула мужчину в окно. Но когда они подошли к подоконнику, чтобы посмотреть, как он, Джефферсона там уже не было. Потом они неловко переминались около БМВ Эммы, пытаясь решить, что делать дальше.

— Я не могу помешать тебе сбежать, — наконец, признала Эмма. — Я — юрист, а не Рэмбо.

— Я... Я должна вернуться. Я не могу сбежать от этого. Бегство — это не мое.

— Бегство — это очень в стиле Белоснежки, если верить сказкам моего сына.

— Ну, возможно, я не Белоснежка.

Эмма вздохнула и стояла некоторое время, глядя на восходящее солнце.

— Ничего этого не было. Я отвезу тебя обратно, будто ты никогда и не сбегала. Договорились?

Мэри-Маргарет только кивнула.