Привычка ненавидеть (гет)

Гермиону разбудил смех. Тот смех, который звучал под дверью в самое первое утро. Этой ночью он пробился в её сон, взбудоражил и заставил кожу покрыться мурашками. Гермиона знала, что он не звучал на самом деле, но всё же чувствовала, что для волнения имеются все основания: за дверью явно кто-то находился. Скрип половиц, шелест одежды, шаги босых ног.

Клык заскулил и попятился, укрывшись за креслом. Да, прав был мистер Драко: пользы от пса — исключительно компания.

Бросив взволнованный взгляд на тумбочку, в свете луны Гермиона различила мягкий блеск ключа и облегчённо выдохнула: в комнату никто не смог бы войти. Но целью этой ночью была явно не она. Тихий щелчок оповестил о том, что дверь в спальню мистера Драко открылась. Гермиона помнила, как он каждый раз запирал дверь на ключ, и всё же кто-то смог справиться с замком. Луна? Конечно, нельзя было исключать тайных романтических отношений между хозяином и служанкой, и все же сердце Гермионы подсказывало, что что-то здесь нечисто.

Выбравшись из постели, она медленно подошла к двери и прислушалась. В коридоре было тихо. Но вот половица скрипнула вновь, снова щелкнул замок, и чьи-то быстрые, но тихие шаги припустились прочь от спальни.

Гермиона открыла дверь и выглянула в коридор. Было пусто. Словно секунду назад не ходила здесь зловещая тень, не прокрадывалась под покровом ночи в чужую спальню. Зачем?

Конечно, возмутительным для юной леди было войти в комнату неженатого мужчины в столь поздний час, но Гермионе хотелось убедиться, что всё хорошо.

Она приблизилась к двери и уже было занесла руку, чтобы постучать, как вдруг до слуха её донесся тихий треск. Нехорошее предчувствие сменилось паникой, Гермиона отбросила все формальности, дёрнула дверную ручку, возблагодарив небеса за то, что ночной посетитель не стал возиться с замком и на выходе, и распахнула дверь.

В спальне хозяина прежде быть ей не доводилось, и в непроглядной темноте она не сразу смогла понять, где находится кровать, но было кое-что важнее кровати: яркое оранжевое пятно, всё разрастающееся в размерах.

Не думая ни о чем, Гермиона щелкнула включателем, и мистер Драко, разбуженный ярким светом, подскочил на постели. И растерянно замер на миг, глядя на всё набирающее обороты пламя, охватившее кисть, свисающую с балдахина. Огонь был ещё не слишком сильным. Гермиона метнулась к тумбочке, на которой стоял графин, и окатила горящий столбик водой. Мистер Драко же, сориентировавшись, наконец, в происходящем, сорвал с постели покрывало и принялся сбивать им никак не угасающее пламя.

— На кресле плед! — вспомнил он, тщетно пытаясь справиться с огнём. Гермиона бросилась за пледом, по пути приметила стакан с недопитой водой и выплеснула его содержимое на ткань.

— Давайте. Так, — мистер Драко перехватил плед и набросил на вершину столбика, обхватывая очаг возгорания со всех сторон.

Лишь тогда, кажется, огонь начал сдавать позиции, отступать, пока, к облегчению Гермионы, не погас окончательно.

Когда угроза миновала, наступила невероятная слабость. Ноги подкосились, и мистер Драко вовремя успел подхватить Гермиону под локти.

— Всё, всё кончилось, — прошептал он, прижимая её к своей груди. Обнажённой, к слову — когда страх отступил, появилась возможность оценить ситуацию.

Мистер Драко спал. Само собой, в летнее время едва ли он обременял себя пижамой. Спасибо, если на нём было хотя бы бельё. Гермиона не смела опустить взгляд и проверить это. Она цеплялась за шею своего подопечного, снова и снова благодаря Господа, что защитил его, уберег.

Горячая кожа под её ладонями была покрыта мурашками — несмотря на внешнюю стойкость, мистер Драко испугался и сам, и теперь он успокаивал не только Гермиону, но и, кажется, самого себя.

— Вы должны подождать меня здесь, — успокаивающие объятия разжались. Хозяин сделал шаг назад, и Гермиона поняла, что всё же брюки на нём есть. Лёгкие, пижамные. Взгляд невольно поднялся выше, скользнул оценивающе, с интересом, подметил детали. Обнажённая грудь была практически лишена растительности, лишь тонкая тёмная полоска опускалась от пупка вниз, под резинку штанов.

Гермиона смутилась и отвела взгляд, но всё равно перед глазами остался плоский живот с едва заметными кубиками пресса. Неправильно.

Они едва не погибли в огне, и думать о подтянутом стройном теле хозяина было не лучшей идеей. Не стоило вспоминать широкие плечи, худые, но рельефные руки, едва заметную вмятину солнечного сплетения и слегка выпирающие тазовые косточки, от которых вверх тянулись косые упругие мышцы. Не стоило думать о подопечном, как о… мужчине. Красивом мужчине, коим мистер Драко, несомненно, являлся.

Наваждение не проходило, и пока хозяин накидывал рубашку, Гермиона стояла, отведя взгляд в сторону обугленной золотистой кисточки, надеясь, что не слишком густо краснеет при этом.

— Я должен отойти на минуту, буду очень благодарен, если вы дождетесь меня.

Ладонь скользнула по её плечу, мистер Драко вышел. Лишь теперь Гермиона осознала, что и сама представляла собой довольно интересное зрелище. На ней была ночная рубашка длиной до колена, и это было явно не то, в чем стоило представать перед мужчиной, а потому Гермиона поспешила накинуть на себя плед. И пусть он был немного влажный и от него пахло паленой шерстью, всё же это было куда лучше, чем оставаться в спальне хозяина, ночью, в одной лишь полупрозрачной сорочке и с ворохом неприличных мыслей в голове.

Раздвинув темно-бордовые шторы, дабы впустить в комнату больше воздуха и скорее избавиться от запаха гари, Гермиона опустилась в кресло и огляделась. Спальня была большая, с двумя окнами во всю стену, камином с широкой каминной полкой, обставленной статуэтками лошадей и собак, мягким пушистым ковром на полу и картинами на стенах. На комоде между окнами поблёскивал серебристым корпусом телевизор, рядом с ним устроились две фоторамки с изображениями мужчины и женщины, тепло улыбающимися и, определённо, счастливыми.

Гермиона находила в газете несколько нечеткий снимок Люциуса Малфоя, теперь же могла рассмотреть работодателя получше. Он не казался тем суровым мужчиной, который говорил с ней по телефону. Впрочем, на этой фотографии он был лет на пятнадцать моложе. Возможно тогда у него ещё не было причин для жёсткости. Подумав об этом, Гермиона испытала сожаление. Ей стало обидно за мистера Драко, который, как она поняла, был слишком далёк от отца не только географически. Ей хотелось бы помочь им обоим, хотелось бы, чтобы старший мистер Малфой снова так улыбался, в первую очередь, для своего сына. И она не знала, чем может помочь им, но очень хотела сделать хоть что-то.

За разглядыванием фотографий прошло добрых десять минут. Гермиона уже успела окончательно успокоиться и даже расслабиться, но когда мистер Драко вернулся в спальню, она ощутила, что волнение снова накатывает на неё. Он был бледен и словно бы стал старше лет на десять. Тень тревоги лежала на его лице, и потому, когда он запер дверь и медленно опустился во второе кресло, Гермиона вскочила со своего места и подошла к нему.

Мистер Драко сидел прямо, глядя перед собой, на камин, но, судя по отсутствующему взгляду, ничего вокруг он просто не замечал.

Гермиона коснулась его волос ладонью. Они оказались мягкими и невероятно приятными. Пальцы зарылись глубже, в успокаивающем движении скользнули от темени к затылку, и мистер Драко, словно разбуженный этим прикосновением, неожиданно обвил Гермиону руками, притягивая ближе и утыкаясь лбом в её живот. Плед соскользнул со спины, но Гермиона не осмелилась его поправить. Она всё стояла, поглаживая подопечного по волосам, а он надрывно дышал ей в пупок.

Хотелось задать так много вопросов, потребовать объяснения произошедшего, но Гермиона удержала себя от этого. Она видела, как мистеру Драко сложно, она лишь хотела, чтобы ему стало лучше.

— Принести вам воды? — спросила она едва слышно, чтобы не спугнуть, не оттолкнуть.

Он отрицательно качнул головой и сильнее сжал пальцы на её боках. Тяжёлая ткань пледа лежала теперь на его предплечьях, но мистер Драко словно не замечал этого. Не разрывал прикосновений, будто опасаясь, что, отпустив, больше никогда не сможет её коснуться.

— Я с вами, с вами. — Гермиона нагнулась и коснулась влажного лба хозяина губами. Пальцы на её талии дрогнули.

— Гермиона… — он впервые обратился к ней без соблюдения каких-либо формальностей, и от этого в груди что-то болезненно сжалось. — Не уходите. Не уходите, пожалуйста.

— Не уйду, — пообещала она, и его ладони расслабились.

Она не солгала. Весь остаток ночи они провели бок о бок. Сперва Гермиона предложила просто посидеть рядом, дать хозяину поспать, но он настоял, что и ей следует отдохнуть. Заверив, что не имеет никаких нечестных намерений на её счёт, он пригласил её разделить с ним постель, и когда после некоторых колебаний она всё же согласилась, устроил её на своём плече, заботливо укрыв одеялом, и поглаживал по плечу, пока сон, наконец, не одолел его. Гермиона также попыталась заснуть, и хоть её преследовало множество не самых приятных мыслей с одной стороны и волновал запах кожи мистера Драко с другой, ближе к утру ей всё же удалось забыться, вот только во сне она снова и снова видела горящий балдахин и слышала дикий, вызывающий дрожь, хохот.

* * *

Проснулась она от мягких прикосновений к своему плечу, и, открыв глаза, первым делом увидела лицо мистера Драко, лучащееся ласковой улыбкой.

— Мисс Гермиона, необходимо вставать, дабы не скомпрометировать вас перед остальными, — напомнил он тихо. — Луна приходит прибираться в девять, так что лучше будет, если вы к тому часу вернётесь к себе или хотя бы накинете халат.

От последних слов Гермиона подскочила, прижимая к груди одеяло, и тихо застонала. Перенесённый ночью стресс заставил её временно забыть обо всех правилах приличия, но новый день опрокинул ушат сожаления и неловкости ей на голову. Покраснев с головы до пят, она смущённо спрятала лицо в ладонях, и тотчас ощутила, как на плечи ей опускается что-то мягкое и тёплое.

— Спасибо, что остались со мной этой ночью, — поблагодарил мистер Драко, расправляя банный халат на её плечах. — Без вас мне было бы сложно…

Гермиона сжала в пальцах мягкую ткань и подняла на собеседника глаза.

— Что это было, мистер Драко? — решилась спросить она. — Луна? Она попыталась убить вас?

Он кивнул.

— И да, и нет. Всё очень сложно. Она не желала моей смерти, просто сердилась.

— На вас? Почему? — Гермиона уже и думать забыла о том, что всё ещё находится в хозяйской постели. Все её мысли занимало произошедшее ночью. Ей казалось, что она, наконец, стала ближе к разгадке тайны, и от этого тело приятно дрожало.

— Ей хочется, чтобы я был с ней, — объяснил мистер Драко. — Неразделённое чувство, если вам будет угодно. И то, что я провожу много времени с вами, злит её.

Гермиона кивнула. Она могла понять подобное, неясным оставалось только одно.

— Но почему она сердится на вас, а не на меня? Она должна бы…

Мистер Драко накрыл её ладонь своей и едва ощутимо сжал пальцы.

— На вас она сердится, но меня считает предателем. Дело в том, что когда-то давно я дал обещание никогда не жениться, Луна восприняла это как то, что я никогда не буду замечен в женском обществе. Потому, когда мы с вами не ночевали в поместье, она и разбушевалась. И теперь, видя вас рядом со мной, она переживает, что однажды я могу нарушить обещание.

— Я могу сказать ей, что ей не о чем волноваться, — предложила Гермиона, хотя мысль о разговоре с Луной её пугала.

— Не о чем, — повторил мистер Драко задумчиво. — Но всё же не стоит, я всё объяснил ей ещё этой ночью. Ничего дурного более не произойдёт.

— Хорошо, — согласилась Гермиона поспешно. — Я надеюсь. А теперь, с вашего позволения, я вернусь к себе. Клыка нужно выпустить на прогулку.

— Конечно, идите, — пальцы мистера Драко снова сжали её ладонь. — Спасибо. За вашу бдительность и за доброту.

Перехватив её пальцы, он поднял их к губам и коснулся невесомым поцелуем.

— Увидимся за завтраком, мисс Гермиона, — прошептал он ей в руку. — У нас сегодня насыщенный график.

Она не знала, что он задумал, но накатившее смущение не позволило и рта раскрыть. Напоследок сжав его пальцы в своих, Гермиона выскользнула из постели и, сильнее обернувшись в халат, на ватных ногах вернулась к себе. Она впервые в жизни поняла значение фразы «бабочки в животе». Это было похоже и на очень сильную радость, и на очень сильную тревогу. Хотелось плакать и смеяться одновременно. Гермиона не сделала ни того, ни другого. Выпустив пса из спальни, она приняла душ, оделась к завтраку, привела в порядок непослушные локоны и… Замерла на пороге.

Ей предстояло столкнуться с Луной, которая испытывала к ней неприязнь, но Гермиону пугало не это. Куда страшнее оказалась мысль, что ей снова хочется оказаться в объятиях хозяина. Хочется вдохнуть аромат его тела, услышать биение его сердца под своей щекой, ощутить прикосновение его губ к руке… Или даже больше…

Это были неправильные, недостойные, даже запрещённые мысли, но не желать подобного Гермиона, кажется, уже не могла. Оставалось понять, как она выдержит ещё десять месяцев его общества, и впервые мысль о возможном увольнении показалась не такой уж ужасной.