А свет торжествует над мраком (джен)

Январь пролетел, как неделя прошла, и солнце стало сиять на небе чаще. Метели стихли, сугробы понизились. Крыши домов Хогсмида более не заваливало белыми грудами, а улицы деревушки вместе с тем стали куда свободнее. Всё вокруг неимоверно искрилось: лёд, снежные ковры, иней на ветвях деревьев — всё поглотил февраль. Выходящие на улицу в белых пальто могли лечь в сугроб, и потом не поймёшь, где снежная масса, а где ткань.

Февраль хогсмидовцы любили совершенно не за это. Ещё недолго осталось зиме, наступит март, и хотелось, чтобы весна ударила в полную силу своим теплом, трескающимся на озере льдом и бегущими по улицам ручьями.

У обучающихся в Хогвартсе были иные взгляды. Февраль являлся для них сигналом начать паниковать перед экзаменами. Да, ещё два месяца подготовки, кому-то можно переживать не настолько сильно.

Не старшим курсам! Пятый, что небезызвестно, сдаёт СОВ, перед которыми нервы нередко шатаются, как провода на ветру. И седьмой, которому в обязательном порядке сдавать ЖАБА. Шестикурсники, так сказать, идут по верёвочке между этими двумя ответственными моментами. Упасть в пропасть — остаться на второй год — будет крайне печально.

— А Вальтон два раза завалила экзамены за шестой курс, так и оказалась с нами в одной лодке, — говорили самые старшие ильверморнцы всем, кому не лень было слушать. Гермиона не сильно удивилась такому известию. Вирджиния и выглядит постарше однокурсников, и учится через пень-колоду.

— Вот бы она последний год завалила, — в мечтах сказала Шэрон, за завтраком размазывая желток из глазуньи по тарелки. — Чем раньше я с ней разойдусь, тем раньше на меня найдёт облегчение. Вряд ли потом мы с ней вскоре свидимся...

— А представь себе: Вальтон благополучно выпускается, а во второгодниках значишься ты, — возразил Джерри, сложив ногу на ногу под столом. — Вам обеим пора прекратить задирать носы друг перед другом и взяться за подготовку к "жабам". Что думаешь, Гермиона?

— Угу-с, — та отсалютовала ему бананом, не отрывая глаз от страницы старого справочника в расклеевшемся переплёте. Когда настроение последний раз было таким отвратительным? Кусок в рот не лез, от болтовни хотелось крепко заткнуть уши. Хотелось просто сидеть, читать, и чтобы никто не трогал.

"Много хочешь! — огрызнулся голос в голове у Гермионы. — Отучись день и делай всё, что заблагорассудится".

"В пять утра?" — таким же грубоватым тоном мысленно ответила Гермиона. Как и портфели, вес набирали домашние задания. На их подготовку времени уходило несказанно много. До трёх часов ночи они выполнялись точно. И пусть потом кто-нибудь спросит, откуда у старших берутся круги под глазами... Зельеварение по тяжести материала превосходило все остальные предметы вдвое, если не втрое. Ладно, Слизнорт бы сменил Авгуриуса, а вот чёрт наобещал! Гермионе довелось подслушать, как Луари высказывала зельевару из своей школы обвинения :

— Сальвадор, ты детей совсем замучил. Я в своё время преподавания их так не напрягала, — и вешала подзатыльники свёрнутой в трубочку газетой. Уж лучше бы "Белым Вестником", чем "Пророком". Газетёнка про Белую Вечность продолжала публиковать абсурдные материалы, листы с ними хотелось посминать и побросаться ими в главредактора. Единственное, что имело ценность, превышающую все прочие элементы выпусков газеты — списки погибших на неделю.

К огромному сожалению, пустыми те не были. Фамилии в них записаны в столбики красными чернилами. Левый столбик — волшебники, правый — маглы. Не магическую Британию ещё не застало ни единой смерти от рук своры Рейес, но магам досталось в размере двух человек. Ведьма-полукровка и чистокровный немолодых лет волшебник, которого оплакивали отдельно в Хогвартсе на Хаффлпаффе. Увы, отец Ханны Эббот.

Дочка покойного отвергала всякую моральную поддержку, не считая одного человека с Пакваджи — Аскания Марленсон, говорит, тоже перенесла похожую рану, что до сих пор не затянулась. Её отец не пострадал, удар получили все члены семьи после того, как журналисты написали о нём в газете как об члене Белой Вечности. Перед этим произошло ещё много крутых виражей у Рована Марленсона, да настолько тошнотворных для его жены, что заикаться о них — как касторку пить. На данный момент в живых он не числится.

— Я и счастлива! — взорвалась Аскания, с отзвуком поставив кубок с соком на стол. — Любовь для него стала настолько страшной силой, чтобы полгода тайно изменять маме и вдруг исчезнуть из семьи! Сдох — и сдох, чего по нему плакать?

— Да мой вот тоже умер, давно... Дядя с нами не живёт, и Сорен с ним, — вставил Джерри. Гермиона, слушая через раз, попросила напомнить, кто такой Сорен. — Старший брат это мой, как не помнить? Мы не представляем, куда они могли держать дорогу, уходя. Я и думать не желаю о том, что они переметнулись на тёмную сторону!

— Всякое бывает. Они могли, но вдруг не в пределах Северной Америки? Южная Америка, Африка, Япония.. Что там ещё? — перечислила Шэрон, загибая пальцы.

— Тебе не помешало бы разок-другой заткнуться.

— Тему преступности разводите? — раздался басовитый голос в метре от Гермионы. Между двумя свободными стульями стоял Авгуриус. — Не отмахиваться — я всё слышал. Эйвери, вы знаете, чего нам стоила борьба с японской волшебной преступностью в Штатах, и преспокойно о ней упоминаете. Неожиданно от вас... Взяли бы пример с Гермионы, что ли.

— А? Чего? — переспросила Гермиона, закрыв справочник.

— Да не вам я, а людям напротив. Поттер! — Гарри как Снейпа услыхал, съёжился, убирая со стола пергаменты. Золотое дело — списывать домашку. — Надеюсь, это не мой предмет?

— Н-нет, — замялся Гарри, — травология...

— Она у вас вчера была, можете не продолжать, — Авгуриус нагнулся к домашней работе Гарри, списывающейся у Парвати. — Начинать предложения с "потому что", и почерк... как же добра мисс Патил! А зачем вам, скажите, сушёные тараканы, когда вы проходите огненные лилии?

Из кармана Авгуриуса вылетело Прытко Пишущее перо, прошлось по пергаменту Гарри, нарисовав на нём идеально ровную печатную "Т".

— Ещё раз увижу — заставлю драить котлы до посинения и тошноты! — пригрозил профессор, уходя к преподавательскому столу спиной вперёд. Врезался в Антонеску, извинился, тихонько посмеялся, пошёл дальше. — Скотина...

Гарри, кажется, обиделся. Такого себе не позволял даже Снейп.

— Он и пожёстче твоего случая поступал, — своеобразно успокоил Джерри. — Вальтон его, было дело, так из себя вывела, что он в неё несколько пробок швырнул.

Наклонив назад свой стул, Вирджиния певуче сказала на ухо Гермионе:

— Это всё враньё...

— Господи, и на кого же мне повезло?..

— На идиотку! — осклабилась Шэрон.

— На идиоток, — подкорректировал Гарри, видимо, ничуть не боясь щелчка по лбу от Эйвери.

— На идиотов, — вздохнула Аскания. Хоть один человек Гермиону понимает. Джерри остался здесь крайним, но у него прозрел небольшой, банальный и при том опасный замысел. Он по цепочке перешёл от него к Гермионе — удивлённая, она поймала книгу, прежде чем она упала в её тарелку.

— Вы точно ненормальные! Все до единого!

— Учёные доказали, — суфлировала Вирджиния с соседнего стола.

— Ну-ну, ты слишком серьёзно относишься ко всему до мелочей, — заговорил Гарри. — Подумаешь — ну, выльем мы кубок сока на голову Авгуриусу! Нас же за это исключат? Ни в кои веки!

— Живо отбросьте эту затею, или я лично сообщу профессору!

— Стукачка... — приписала Шэрон.

— Ты тоже староста, между прочим. И ты, Ван Дрейк. В каком месте вы исполняете свои обязанности?

Их было не остановить. Управляемый палочкой Гарри, кубок поплыл над головами учеников к главному столу, блестя позолотом. Из преподавателей его заметил Хагрид, решив, что ему померещилось.

— Минерва, тебе тоже кажется, что над нами что-то нависло? — с подозрением спросила Луари у Макгонагалл, завтракающей как ни в чём не бывало.

— Снова Орден Белой Вечности? — вопросом на вопрос без толку откликнулась Макгонагалл, увлёчённо нанизывая лимонные дольки на шпажку.

— Нет. Просто не поднимай голову, — посоветовала Ирэн, и на неё вылился отчётливо пахнущий тыквенный сок.

— Что за... Ирэн, ты здорова?! — через Авгуриуса как молния прошла.

— Ой, промазал маленько... — пискнул Гарри, укладывая палочку на колени. Луари не пыталась восклицать, призывая встать того, кто это сделал.

— И-ди-от, — просмаковала Гермиона, собираясь на выход из зала.

— Сальвадор, сколько раз я тебе говорила — помягче с ними. Они же изначально на тебя наметились.

— Знаю я! — взревел Авгуриус, ударив по столешнице кулаком. — Он списывал! Что мне ещё нужно было делать, кроме как ставить неуд?

— А вдруг правильно выполненное списывал? Ты насколько коротко посмотрел, чтобы не выяснить правильность?.. Значит, так, ещё один напор на ученика касаемо его отношения к учёбе — останешься на испытательный срок!.. — и шёпотом Ирэн добавила: — Авгурия холерная...

Проказники нагнали Гермиону у дверей. Гарри принялся молить о прощении, точно он не директрису облил, а разнёс целый класс. Ильверморни молча наблюдали без малейшего чувства вины.

— Вовремя тебя осознание грызть начало, — улыбнулась ему Гермиона, поправив сумку на плече.

— Нашёл, из-за чего стыдиться! — не разделила его взгляд Эйвери. Гарри не нашёл ответа, потому что к нему вдруг подбежала Полумна в спектрально-астральных очках и с номером "Придиры". На обложке журнал датирован как прошлогодний.

Никто, впрочем, не сожалел, что "Придиру" более не выпускают, ведь немногие считали её кладезем полезной информации. Статьи про нарглов, морщерогих кизляков, пресноводных заглотов и прочих плодов воображения Лавгудов редко чем разбавлялись. Интервью Гарри на его пятом курсе — одна из тех эксклюзивных вещей.

— Привет! — весело сказала Полумна, сняв очки, когда поняла, что Аскания начала сомневаться в своём здоровье. — Не пугайся, у тебя нет мозгошмыгов. А вот у вас двоих их порядочно... — её взгляд плавно опустился на Джерри и Шэрон. Эйвери ушла от неё с таким лицом, словно собралась за огнемётом.

— Фестралов подкармливает, носит эти совиные радужные очки и считает мозгошмыгов! Мерлин, кто только на меня нарвался!.. — причитала она, удаляясь к лестницам.

— Зуб даю, что самый нормальный человек, — как-то проигнорировала Полумна. — А ты что скажешь? Ты ведь Джексон, да?

— Ну, во-первых, я Джерри, а во-вторых... эм-м... Ты чудаковата. Не обижайся.

— Многие так обо мне говорят, я привыкла. Как у вас дела? Это не вы часом разлили сок на Луари?

— Он! — Гермиона в малом негодовании пнула Гарри по ноге. — Я, понимаешь, была против!

— Но я ведь извинился!

— Вы можете так не орать? — это терпение закончилось у кучки слизеринок, сплетничающих у стойки информации.

— Они правы... — согласилась Полумна. — В таком случае, пока! Мне на прорицания!

— А нам тогда куда? — Гарри проводил глазами белокурую голову Лавгуд, самую заметную в толпе. Пришлось Гермионе его огорчить:

— Ты только, пожалуйста, не падай в обморок — у нас зельеварение.

Гарри не упал, зато развернулся спиной к Гермионе и тихо бросил: "Блять!" Кто-то неподалёку подал аплодисменты.

— Сквернословьте побольше, Поттер. Тогда разговор со мной вам будет обеспечен, — сказала Макгонагалл, затем повела волшебной палочкой. Нечто нездешнее шлёпнуло Гарри по губам.

Никаких ужасов, к его счастью, Авгуриус для него не подготовил. Доложил, что Луари теперь относится к его методам серьёзнее, и дальше не зашёл.

Если его и миновала опасность за завтраком, то здесь настигла-таки. В честь приближающегося дня всех влюблённых он показывал учащимся все приворотные зелья, которые подготовил. Относительно слабые любовные напитки из "Вредилок", Сумеречное зелье и Амортенция стояли в котлах в ряд.

— Эти любовные напитки, проверил я, — Авгуриус взболтал зелье в флаконе из розового стекла в виде сердца. Пробку вышибло с такой силой, что она отлетела на другой конец аудитории, — способны не только на такое. Если они не будут использованы в срок, их действие сравнится с Амортенцией. Они не запахнут для каждого по-своему, но одурманят человека до такой степени, что он, возможно, придёт к вам с букетом в четыре утра. Вальтон, хорошо смеётся тот, кто смеётся последним!

Сумеречное зелье считается средним по силе между Амортенцией и нестабильной... ерундой от братьев Уизли, которую я сейчас вам продемонстрировал. У него более сложный состав, эффект мощнее, и оно не портится. Этот напиток может храниться годами. И, если чуточку принюхаться, можно уловить слабый сладкий запах.

Наконец, Амортенция. Обращаюсь к Хогвартсу: вы проходили его на шестом курсе?

— Да, сэр, — дружно ответили хогвартские.

— Потрясно. В Ильверморни его изучают только на седьмом курсе...

Гермиона за больше, чем шесть месяцев, до сих пор не поняла — как так вышло, что и в Ильверморни прошлый год объявили недействительным? Волдеморт же не успел выбраться за пределы Великобритании...

Почему же?

— У нас, не забывайте, есть свои тёмные маги, которые недавно обрисовались здесь. Орден Белой Вечности, как и вам Пожиратели Смерти, свёл в могилу половину прошлого учебного года. Двух преподавателей убили, один сдрейфил на тёмную сторону. Расследования Аврората МАКУСА и родители, забирающие учеников — это заставило нас прекратить обучение у всех курсов зимой после каникул, — с большим отвращением рассказал Авгуриус и вновь принялся говорить об Амортенции.

— Эта теоретическая часть также непонятна, как и мир, в котором мы живём, — прозевала Вальтон, глядя на себя в зеркало. — Тёмные не осознают, что в процессе сами себя прикончат... Мы боремся с ними, как можем, а они всё налетают и налетают.

— Находятся, — уточнила Гермиона. — Налетает тополиный пух летом, а тёмные маги — находятся. Где-нибудь, постоянно... Хотя, в какой-то степени я с тобой соглашусь. Их беспорядочность и безудержность в последнее время еле удаётся терпеть.

— Куда мы нынче катимся, катимся, катимся, — бормотала нараспев Шэрон, размахивая пером. Ответить на вопросы по тому, что наговорил им Авгуриус, для неё было последним пунктом. — И с Вальтон соглашаемся, соглашаемся...

"Пусть она просто заразилась от Антонеску".

За сдвоенным зельеварением следовала защита от Тёмных искусств, также сдвоенная.

Люпин подготовил то, что никак не могли ожидать. Никто и никогда. Внеплановый урок, задача которого — научиться заклинанию Патронуса.

Профессор, поставив класс в линейку, наглядно показал им своего телесного Патронуса — волка. Не осталось того, кто хотя бы не вылупил глаза в потрясении. Волк проделал три круга по кабинету, кувыркнулся в полёте и пропал, вернувшись к Люпину.

— Далеко не у всех это заклинание выходит с первого раза, поэтому я попрошу директора растянуть тему на несколько уроков. Да, мы отстаем от графика, у нас будет меньше времени на подготовку к экзаменам. Но, думаю, что-то да должно заставить вас учиться. Обращаюсь в особенности к лодырям с последних парт, — Гойл переглянулся с Вирджинией. Оба расплылись в улыбке, разведя руками.

— Не сомневайтесь, сэр. Мы со всем спра-авимся, — заверила Вирджиния мурлыканьем, а у Люпина задёргался глаз.

— Уж надеюсь, — хмыкнул тот, взяв в руки мел и крупно написав на доске: "Хорошее воспоминание".

— Так как Патронуса вызывают, чтобы защититься от дементоров — существ, высасывающих из людей радость — необходимо сосредоточиться на каком-то из лучших моментов, которые с вами происходили когда-либо. Воспоминание может быть связано с чем угодно и должно быть конкретно вашим.

Второе, конечно, это бдительность. Дементоры опасны и поодиночке, и в стаях, как азкабанские. Никогда не забывайте, от кого вы обороняйтесь. И, вообще, все заклинания уникальны. Для каждого следует вывести рукой конкретную фигуру и чётко произнести слова, для Патронуса — вытянуть перед собой руку, крепко держа в ней палочку, а что сказать — Экспекто Патронум! — из палочки Люпина во второй раз вырвался тот же самый волк и повторил тот же манёвр.

— Извините, сэр, — подняла руку Вирджиния, — Патронус должен быть обязательно животным? Каким? Каким пожелает волшебник?

— Ставлю на то, что твоим, Вальтон, будет павлин. С вырванным хвостом, — принялась острить Эйвери после вопросов.

— Разговоры! — Люпин ударил указкой о стол. — Патронус может принимать и форму голубого дыма. Животные, или Телесный Патронус — высшая ступень этого колдовства.

Мебель была сдвинута к стенам, площади для того, чтобы колдовать пытались двое, освободилось в меру. Первыми смельчаками были Парвати и Джерри. У Патил дым вначале становился чьей-то фигурой, но в конечном счёте растаял. Ван Дрейк усердствовал не меньше, получая искорки голубого света перед собой.

— Затем пойдём по второму кругу. Сосредоточьтесь пока, — обрадовал Люпин, приглашая новых двоих. Во имя отнюдь не дружеских взглядов друг на друга вышли Гарри и Малфой. Давно нашумевший олень резво проскакал по квадрату класса. Вторым Патронусом была сероватая струйка, обогнувшая Драко вокруг него. Гойл невольно рассмеялся.

Забили стал первым после Гарри, у кого Патронус вышел целостным — какая-то крупная собака. Овчарка, кажется. Вышедшая с ним Шэрон с треском провалилась без малейшего признака действия заклинания.

Гойл как-то ухитрился согнуть ножку стула в своей неудачной попытке. Вирджиния улетела назад на метр, точно выстрелила из ружья с большой отдачей. У Бренир из дыма соткалась лягушка, прыгнувшая ей на голову, а её братец угодил в ту же лужу, что и Вальтон. Ещё у двоих пакваджийцев — Квентина Джуно и Ракуса Марроу — создалось по гадюке. Испугался, честное слово, и сам Люпин. Черёд Гермионы настал вместе с чередом Аскании. Девушки встали на одном уровне, сосредоточились, с закрытыми глазами совершили выпад:

— Экспекто Патронум!

Гермиону, готова была она поклясться, как унесло куда-то в неизвестность. По всему телу разливалось странное тепло, откуда ни возьмись. Из-за свечения она с напрягом на зрение видела Асканию слева от неё.

И Патронусом предстала не привычная выдра. Вместо юркого зверька, почти не оставляющего за собой света, перед Гермионой парила птица. Большая, с потрясными хвостом и крыльями, объятыми белым огнём, она не срывалась с места, как позволяя Гермионе её узнать.

Много времени не понадобилось. Феникс приблизился к вызвавшей его, запрокинул голову и издал продолжительный, туманящий сознание плач. Печально, что слышала его лишь Гермиона.

Феникс оставил её, и она потеряла равновесие. Взгляд не покидала игра яркого света. Ближние голоса звучали крайне отдалённо.

— Что?.. Что ты там увидела? — произнёс Люпин на тяжёлом дыхании.

— Феникса... Большого феникса, его крылья пылали... Он как будто бы хотел мне что-то сказать, был так близко... — за Ремусом побелел Гарри. Вспомнил феникса Дамблдора? Да.

— Феникс был ещё и его Патронусом, — добавил он. — Но, вопрос: как? Как твоя выдра беспричинно превратилась в... — оборвала его Вирджиния, объявив:

— Потрясающе!.. Грейнджер, ты что на завтрак ела?

Шэрон тут выбросила из головы, что пела на прошлом уроке про соглашение с Вальтон и поддержала её, подняв указательный палец.

— Неужели нет ни одного, кто поверил бы мне? — Гермиона ощущала себя после урока не в своей тарелке. Наверное, думают все вокруг — странная, лопочет про фениксов. С ней, конечно происходило что-то ужаснее, но все "грязнокровки" и обращение кошкой на втором курсе меркли на фоне того свечения. Оно начало видется уже в солнечных лучах.

Почему это ей не верят? Гарри, поразмыслив, всё же принял увиденное Гермионой за правду. От мимолётной радости у неё глаза заслезились. Внимание сверстников, исключая Гарри, угасло окончательно. До тех, кто на уроке защиты не присутствовал, новость дошла быстро и даже расползлась на курсы младше. Нарекание странной прицепилось к Гермионе, будучи не до конца обоснованным.

Вторая поддержка объявилась в виде Джерри, который додумался посетить библиотеку и пошарить в книгах в поисках информации о Патронусе-фениксе.

— Как гласят тексты, ещё ни одного волшебника не заставала смена Патронуса на феникса, редчайшего из редких, — Джерри, что слышалось в его голосе, клонило в сон. — Глядишь, ты у нас первая за всё время!

— Ты радуешься, или что?

— А, сам не знаю. Подобного рода вещи, похоже, имеют гораздо большее значение. Предпосылка ли?

Гермиона не уловила ни слова. Никак она не ожидала, что внезапно так упадёт и запутается в заблуждении, как в плетях лозы. Положив голову на плечо Джерри, она позволила слезе скатиться по её щеке.

* * *

Над пустой площадью, потрёпанной временем, стояло тринадцать домов. Никакой магл не мог объяснить, что случилось с домом номер двенадцать, которого попросту не было. Никогда.

Знает Мерлин, он был. Тихий внутри с самого конца августа, когда его навещали в последний раз.

И вот, как-то раз, между домами одиннадцать и тринадцать опять образовался промежуток. В него вошли шесть человек, все как на подбор рыжие. Видели б маглы, сошли б с ума на месте. Что это за тёмные силы?

Как бы не стеклись обстоятельства, маглам не видать что людей, что прохода, в котором таился вход в двенадцатое строение.

Уизли не успели сообразить, что где-то рядом была подставка для зонтов, которую постоянно сшибала Тонкс, как их языки завернулись назад.

— Северус Снейп? — с хрипом потребовал назваться призрак Муди, проникая из подвала сквозь щели в досках.

— Мы тебя не убивали! — вшестером откликнулись Уизли, сгрудившись в кучку. Привидения уже как не бывало. По стенам разгорались свечи, заключённые в плафоны.

— Уж это не мамочка Сириуса, далеко не она. Да, Джорджи? — на выдохе пробормотал Фред, выходя из ботинок.

— Знаешь, она... к ней мы хотя бы привыкли, — весь дрожа, ответил Джордж. Рон был напуган не меньше его, хотя уже сталкивался со здешним приведением. — Кто вообще додумался его сюда засунуть?

— Уже не помню, но это была мера предосторожности во время войны с Волдемортом, — трусцой торопясь в гостиную, отпарировал Артур. Дом нуждался в небольшой проверке, как наделённое магией и оставленное людьми место. Кто их знает, бесов из Белой Вечности...

Как зажёг Люмос, Артур отпрыгнул назад — в паре метров от него, что странно, абсолютно спокойные, стояли ещё трое гостей в доме. Макгонагалл была единственным знакомым лицом. Молли и Перси, запереживав, примчались на частые вздохи Артура не пойми от чего.

— Минерва?! — Молли для полного удостоверения прищурилась. — Что привело тебя сюда? А вы кто такие? — обратилась она к компаньонам.

— Старая карга из Ильверморни — Луари, и участник чемпионата мира по зельям — Авгуриус, — будничным тоном рассказала Ирэн, протягивая руку для рукопожатия. Восхищённый Перси с широкой улыбкой подскочил к Сальвадору.

— Рад встретить знаменитость!

— В таком случае, рад, что в моей известности в очередной раз не усомнились, — сколько бы твёрдости не пытался вложить в свою речь Авгуриус, звучала она смущённо.

— Ильверморни... — грубовато вырвалось у Рона. — Мам, пап, а разве не оттуда девушка увела Гарри у Джинни?

— Да понапридумывала она всё! — уверили его близнецы. — Сдался ей, Эйвери, наш Гарри!..

— Она ему никак не пара, — отдельно заговорил Джордж. — Слишком дорогая.

— И самовлюблённая! — пришабашил Джордж.

— Заносчивая!

— Белобрысая...

— Стерва.

— А это-то тут причём? — прорезался Рон.

— Уж какие, а белобрысые девушки Гарри не подходят. Плюс — скольких я не знал, все были напыщенными — просто жуть. Джин, по крайней мере, описала нам Эйвери как раз так, — высказался Джордж, полностью проигнорировав параллельное замечание матери.

Наперебой с Луари Макгонагалл объясняла причину, что сподвигло их появитьсв на Гриммо.

— Не сочтите за причуду, красивое враньё или ещё что-то подобное, но мы нашли клочок пергамента с просьбой явиться сюда, — Луари, что слышалось в её речи, было страшно неудобно. — Даже будь здесь враги, лучше было б разобраться с ними сейчас, чем ждать нападения исподтишка потом.

— А я думаю, враги послали бы письмо, как положено — в конверте и с совой, — предположил Перси.

— И то правда, — кивнул Авгуриус. — А вы здесь зачем? Откуда? И кто, забыл спросить?

— Семейство Уизли, живут рядом с Оттери-Сент-Кэчпоул на юге Англии, — Макгонагалл опередила Молли с ответом.

— Прибыли убедиться в том, что дом пустой. Вы же знаете, какие тёмные маги нашли на страну... — добавил Артур. — Вы пить что-нибудь будете?

— Чай? Кофе? — заслышав, заголосили из кухни близнецы. — Потанцуем?

— От третьего, пожалуй, все воздержимся, — ошеломлённый от их поведения, шепнул Сальвадор. — Ну а чашечку кофе мне можно.

— Нам тогда чай, — единогласно решили Минерва и Ирэн.

Обсуждали на протяжении часа, начиная тем, что обосновываться в оставленных без жителей домах вполне в духе Ордена Белой Вечности, и заканчивая: "Если Белая Вечность есть, можно списать на неё любые преступления средних и больше масштабов"

— Долго ли Америка от неё страдает? — Артур с перепугу разлил кофе на светлую мантию.

— Она появилась двадцать два года назад. Главы сменялись трижды. Первый ушёл в отставку, второй умер от драконьей оспы. Имена их неизвестны, а про третью главу, как вы уже услышали ранее, мы знаем, — Сальвадор затянул беседу ещё на полчаса. — ...Исходя из этого, эпоха Рейес в Ордене выходит самой долгой, продолжающейся и по сей день.

За окном неожиданно полился бледный изжелта-красный свет. Завораживая, он постепенно делался ярче и ярче, точно кто-то несущий его, приближался к дому. Прежде всех его заметила миссис Уизли.

О, чудо... Просто чудо из чудес... освещая густую темноту, к трёхэтажке блуждающим огнём подлетала громадная птица, пестря своими алыми и золотыми перьями.

— Это что, феникс?! — удивились все до единого, кто находился на первом этаже — свечение распространялось по всем его комнатам, кроме плотно закрытых дверями.

В открытое Луари окно феникс влетел, уронив за собой три пера, плавно опустившихся на пол — Рон в панике намочил их водой из палочки. Птица, покружив над головами, решила остановиться на кофейном столике.

— Фоукс... — Макгонагалл не имела понятия о прочих фениксах и машинально назвала его именем дамблдоровского. Он, подняв крылья, обернулся на зов. — Неужели и вправду ты?..

Жаль, что фениксы, да и все животные, не умеют говорить. Фоуксу нашлось бы, что сказать, глядя умными чёрными глазами.

— Символ нашего Ордена вернулся! — Фред подал аплодисменты, за ним подоспели Джордж и Рон. Перси держал на них осуждающий взгляд, пока феникс не завозился на столе.

Из-под его перьев выглядывала верёвка, точно не без огнезащитных чар. Длинная, она тянулась до края столика и оканчивалась привязанным к ней обрывком пергамента. Ещё одно анонимное послание значительно отличалось от того, что получили представители школ.

— "Я знал, что третьему тёмному времени рано или поздно суждено настать. Второму Ордену Феникса — распасться. И набрать новых людей, лучше прежних, чтобы сойтись в третий. Если вы это прочитали, то знайте — надежда на вас!" — золотые чернила блестели при свете перьев Фоукса. Почерк бросился в глаза Макгонагалл, до ужаса знакомый.

— Альбус... — и мир в её глазах окунулся во тьму.

— Так Дамблдор предполагал третье пришествие тёмных волшебников? И где он до этого только был? — Перси погряз в вопросах по уши, ожидая на них ответы.

— До своей смерти или после? — никак не в тему схохмил Джордж и схлопотал по шее от матери.

— Мне за тебя стыдно. Как ты можешь такое говорить?!

— Откуда он мог догадаться? — добавлял себе загадок Перси, рассекая по гостиной мелкими шажками. — Знал ли он виновника нового пришествия? А может, кто-то до него предугадал?

— Скорее уж так. Дамблдор ведь не был прорицателем, я прав? — подчеркнул Авгуриус, между тем смотря на феникса во все глаза, словно играя с ним в гляделки.

— Я, уверяю вас, ещё многого о нём не знаю, — присоединилась к рассуждению Макгонагалл. — Может, и был. Определил приход Белой Вечности задолго до Волдеморта, а того и Гриндевальда. Насколько могучим он представал... Ирэн, а тебе найдётся, что сказать?

Луари стояла в углу лицом к стене, вся тряслась с ног до головы. Кожа на руках — белее простыни. Директриса всё время сглатывала, утирая слёзы с лица рукавом.

— Ирэн? Что-то не так?

— Я... я должна была сказать раньше... — наполненная виной, через всхлипы произнесла Луари. — Я знала, кем станет Рейес, но не выдавала никому, даже ближайшим людям... Не верила в это сама. Теперь стало слишком поздно... Это я, я во всём виновата!