Вершитель настоящего и будущего (джен)

— «… Не спеши. Ну покрасишь ты эту мантию в чёрный, и что? Юридически ты ещё Алый. Или у вас не так?»

— Не спросив «юридичсески», как ты сказал, я вообще стану ренегатом.

— «Мятежным Магистром, — перевёл Макс, как бы пробуя новый статус. — Нет, ты ещё раз подумай. А лучше нагло заявись в Конклав, нагло заяви о смене цвета и вали, пока никто не очнулся. Наверняка, после такого они не будут иметь права гнать на тебя».

Рейстлин замотал головой. В мире Макса цвет мантии, или лоохи, практически не имел никакого смысла. Судя по его рассказам, там вообще мало что имело смысл. Ритуалы не работают без искренней веры, разные традиции мирно сосуществуют, чтобы творить заклинания не нужны ингредиенты, даже сами слова заклинания не всегда нужны. Всё легко, просто и с достатком. Даже немного скучно. Рейстлину же это не мешало полюбить этот мир просто так, без причины. Наверное, там более безопасно, более справедливо: маг — колдуй на здоровье, не маг — не колдуй, делай что хочешь. Иногда, когда воспоминания Макса смешивались с его собственными, он тосковал ещё по одной вещи — безразличию мира Стержня. Каждый из его жителей имел свою опору, свой стержень, делал то, что нужно ему одному, и редко кто указывает, что правильно, что нет. В том мире нет толком ни богов, ни жрецов, традиции скорее смешны, чем обременяющи. Идеально для такого «карьериста», как шутил демон.

Однако такие различия менталитета резко сказывались. Макс и его истории казались Рейстлину глупыми и детскими. Но, при этом, довольно забавными и милыми. Он с лёгкостью мог представить Ехо, даже когда не помнил жизнь иномирца. Невысокие массивные дома, чистые пестрые мостовые, улочки с глупыми названиями и такие же тихие трактиры. И площади. Пустые, поскольку все работают и не интересуются чем-то им не нужным!

— Бездельники! — не в первый раз вскрикнул маг, едва не попав под телегу. Призрак-галлюцинация смотрел на это всё совиными глазами.

— «Надо было оставить мантию на себе. Или нацепить бубенцы. Или говори погромче».

— Куда громче-то!

Если бы на нем были красные одежды, отмечавшие его ранг мага, все жители Палантаса старались бы избежать встречи с ним, поспешно расступаясь и разглядывая, но лишь краем глаза. Но одетый в простую серую мантию эстетика из Великой Библиотеки Палантаса, Рейстлин оказался запертым в самом центре бурлящей толпы. Однако стоило ему не прятать взгляд в пустоту и громко, не таясь, отвечать этой пустоте, как мантия мага перестала быть необходимой. Хотя она бы и была более эффективной. Он напрасно понадеялся, что рабочие в это время будут заняты делом, а не станут прохлаждаться и чесать языками на улицах.

На Рейстлине Маджере не было красной мантии, потому что она была свернута в узелок, который он нес в руке. Серую одежду маг «позаимствовал» у одного из монахов Великой Библиотеки. Теперь эта формулировка, которую так часто использовал кендер, вызывает улыбку и даже понимание. Но стоило магу вспомнить о Тассельхофе, как мысли перетекли к друзьям и брату. Макс утверждает, что так или иначе они живы. Но можно ли в это верить? Не пытается ли Макс его утешить? Проекция человека вопросительно посмотрела на застывшего Рейстлина, отчего тот сразу отбросил уныние и поспешил дальше.

Другой всё ещё был рядом с ними. Раньше он был неизвестным, таинственным и раздражающим существом, которое чем-то разозлила в целом беззлобного Макса. Но теперь загадка оказалась разгаданной: юный чародей представлял отвратительное лицо хозяина голоса и мог назвать его по имени. И это имя неплохо всё объясняло.

— Принятое решение было логичным, юный маг, — сказал Фистандантилус, добавив с насмешкой: — Твой близнец мертв. Избавились наконец! Карамон только ослаблял тебя и мешал. Теперь, освободившись от него, ты далеко пойдешь, я уже вижу это.

— А ты вообще закрой рот и не отсвечивай!

— Прошу прощения, — сказал остановившийся прохожий, — это вы мне?

Рейстлин что-то пробормотал под нос и, махнув рукой на обиженный взгляд незнакомца, скрылся в толпе.

— «Замолкни, призрак, не до тебя, » — нечеловеческим голосом приказал иномирец. Фистандантилус словно изчез. Магия Макса была сильнее, чужероднее, а сам он не любил размениваться на мелочи. И Другой не мог противостоять ему. Единственное, Макс на время оставил ему право голоса.

Рейстлин не боялся смерти. Он боялся потерпеть неудачу. Не объявись Макс в нужный момент, он бы не раздумывая заключил сделку со стариком. Рейстлин не пережил бы провала — не пережил бы жалости здорового брата и понимания того факта, что теперь зависит от него на всю оставшуюся жизнь.

Но сейчас с ним был Макс. Их общих сил хватало на поддержание не-жизни этой пьявки, поскольку он казался иномирцу слишком полезным, и постоянно доказывал это. «Если бы я мог забрать его память и сбагрить каким-нибудь высшим силам, моему счастью не было бы предела» — раз за разом повторял Макс, тогда как Рейстлин заявлял, что обойдётся своими знаниями. За что раз за разом получал ментальный подзатыльник. Временами он знал, что заслуженно.

Он брел по улицам, уточняя маршрут у прохожих, постепенно удаляясь от центральной части Старого Города с его бурлящими толпами горожан, и скоро оказался в рабочих кварталах, известных своей оживленной торговлей. Отыскав взглядом магазин со знаком трёх лун, он прошёл мимо. Не сейчас. Сжав свой сверток, Рейстлин вошел внутрь маленького домика, построенного рядом с красильными чанами, под которые мужчины и женщины непрерывно подкладывали дрова, попутно перемешивая кипящее содержимое длинными деревянными шестами.

В убогой комнатенке клерк заполнял здоровенную конторскую книгу, другой служащий, сидевший на табурете, внимательно изучал нескончаемый список. Никто из них даже не поглядел в сторону Рейстлина.

Подождав немного, юный маг кашлянул, заставив изучающего список клерка поднять глаза. Увидев Рейстлина, ждущего у входа, он поднялся с табурета и осведомился, чем может помочь уважаемому эстетику.

— У меня есть ткань для покраски, — произнес Рейстлин, показывая свернутую красную мантию.

— «И душа. Тоже. В один чан, пожалуйста, » — безнаказанно гыгыгнул Макс. Рейстлин не сдержал весёлой улыбки.

Однако красильщик принял это на свой счёт и улыбнулся в ответ. Он внимательно изучил цвет, пробежав руками по ткани.

— Хорошая шерсть, — произнес он. — Не прекрасная, заметьте, но добротная и пригодная для дела. Она хорошо окрасится. Какой цвет хотел бы получить уважаемый господин?

— Черный, — после паузы, словно вспомнив, ответил Рейстлин. Потом неопределенно кивнул головой и повторил. — Чёрный.

Красильщик поднял бровь — эстетики, служившие Астинусу в Великой Библиотеке, носили серый цвет.

— Это не для меня, — пояснил Рейстлин, обречённо закатывая глаза. — Я тут по просьбе друга. Представляете, перешёл месяц назад, а покрасить удосужился только одну. А она порвалась, а скоро этот их праздник. Проще новую сделать, чем починить тот ужас. Неужели все маги такие растяпы, а? Как Кринн цел ещё, не понимаю.

— Тогда понятно, — красильщик рассмеялся, кивая. — Какой краской?

* * *

Великая Библиотека располагалась в Старом Городе. Когда Большие Часы пробили час и обычные магазины закрылись на ленч, люди заполонили улицы. Ещё больше, чем было. Они производили ужасный шум, громом отдававшийся в ушах Рейстлина. Постоянный бег с препятствиями сильно утомили его, но к тому моменту, как в поле зрения появился портик Библиотеки, надежду добраться до неё он благополучно потерял. Именно поэтому он упал на скамью, чтобы переждать основной поток людей и просто полюбоваться на утренний Палантас. Долгая зимняя ночь приближалась к завершению. Весенний рассвет не за горами, солнце уже пригревало вовсю. Рядом немым свидетелем устроился Макс, явно не оценивший красоты города, подозрительно смотрел на крыши.

— Наблюдать рассвет с улицы — кощунство, — заключил сэр Макс. — Когда люди снуют где-то внизу, и ты смотришь на них. Над тобой только небо, ну, и эти ваши боги. А после рассвета — спать, как эльфы завещали. В смысле, мои эльфы, не ваши.

— Говорю тебе, я видел его!

Рейстлин резко развернулся. Этот голос был ему известен. Тассельхоф Непоседа стоял в двух шагах, магу достаточно было протянуть руку, чтобы дотронуться до него. Флинт Огненный Горн стоял рядом, и хотя Рейстлину были видны лишь спины, он легко мог представить сердитое лицо старого гнома, спорящего с кендером, — слишком часто он видел эту дрожащую от гнева бороду и покрасневшие щеки.

— «Вспомни солнышко, вот и лучик, » — улыбнулся Макс, озвучив мысли мага.

— Говорю тебе, я видел Рейстлина! — настойчиво говорил кендер, указывая на Великую Библиотеку. — Он лежал на той лестнице, а вокруг него собрались монахи. И его посох, как он там называется… посох Магера…

— Магиуса, — пробормотал гном.

— …валялся рядом на ступеньках.

— Так что случилось с Рейстлином? — рявкнул гном, не выдержав.

— Думаю, Флинт, — сказал Тас торжественно, — он умирал.

Рейстлин прикрыл глаза — теперь сомнений быть не может. Тассельхоф Непоседа и Флинт Огненный Горн. Старые друзья, знавшие его и Карамона с самого детства. Раньше, с тех пор как их пути разделились после нападения на Тарсис, маг часто размышлял, живы ли еще Стурм, Тас и Флинт. Теперь же Рейстлин задумался о причинах, по которым они оказались в Палантасе. Какое приключение ведет гнома и кендера? Маг с удивлением понял, что очень рад вновь увидеть эту парочку.

Сбросив капюшон, Рейстлин встал с намерением окликнуть друзей, расспросить их о Стурме и Лоране… о золотоволосой Лоране…

— Если Хитрюга мертв, это доброе известие, — мрачно сказал Флинт. — У меня от него мурашки по коже ползали.

Рейстлин было остановился, но почувствовал невесомое прикосновение. Нацепив ехидную улыбку, он приблизился к ним практически вплотную. Они его наверняка не заметят.

— Ты же не думаешь… — начал Тас.

— Нет, именно думаю! — взревел Флинт. — Откуда тебе знать, о чем я думаю и о чем не думаю?! Я говорил так вчера, скажу и сегодня! Рейстлин никогда не видел дальше собственного носа! Он превратил Карамона в раба. «Карамон, сделай мне чаю! Карамон, понеси сумку! Карамон, почисти мои сапоги!» Хорошо еще, он никогда не приказывал брату спрыгнуть с утеса, иначе тот давно гнил бы на дне!

— А я немного любил Рейстлина, — сказал Тас. — Однажды он превратил меня в пруд с утками. Зато в в начале зимы он рассказывал эти свои истории. Да и после этого испытания у него изменился характер. В лучшую сторону, я считаю. И, кроме того, он помог тебе с приступом ревматизма.

— Которого у него, конечно, не было, — чуть ли не прошипел маг. — Премного благодарен вам обоим за честность.

Гном и кендер резко обернулись, в точности также, как и сам Рейстлин мгновения назад. Но тот уже слился с толпой, раздвигая окружающих локтями.

Блуждая среди толпы, а затем и среди пустых улиц заброшенной части города, он не заметил, как провалился во тьму. На этот раз, буквально.