Сам себе батя (джен)

Примечания:

Часть треш и угар, но... надеюсь, понравится)

Какаши снился чудесный сон, где грудь не меньше пятого размера вызывающе колотилась ему о щеку… Он аж слюной едва не подавился! Наконец-то! Прекрасный эротический сон, а не всякая жесть, вроде, раскачивающегося в петле отца или заваленного Обито или смертельно раненной его райкири Рин… В последнее время, правда, всё чаще являлся обескровленный Минато-сенсей, что грозил кулаком и называл его дураком!

Короче, сказывалась его нынешняя педагогическая нагрузка! Команда была как на подбор — шилопопые и хитровыделанные мелкие засранцы, даже милая девочка Сакура… На поверку оказалась вовсе не цветочком! Эти дьяволята пристали к нему с кунаем к горлу, конечно же, в переносном смысле — куда этим лошкам, но! По глазам оставшейся без миссии ранга С команды Какаши понял, что если сейчас чему-нибудь их не научит, те найдут способ отравить ему и без того пресную жизнь.

Поэтому весь следующий день и ночь команда номер семь дружно набивала шишки. Ну как дружно. Сакура довольно быстро освоила контроль над чакрой, а вот у Саске с Наруто дело встало. Особенно возмущался и удивлялся последний. Никогда ещё Хатаке не видел Узумаки таким злым — пацан даже выкрикивал в воздух что-то не лицеприятное о том, в каком склепе он видал огромный очаг чакры, если тот нихрена не контролируется!

Ну что ж… Какаши философски прищурился — в любом деле свои издержки. Джинчуурики сильны, но платят за это очень и очень многим. Наруто же ещё и Узумаки… Следовательно и собственный очаг у него куда больше, чем, скажем, у Харуно, что весело болтала ногами на вершине дерева, наслаждаясь зрелищем. Злые, потные, покрытые синяками — мальчишки походили на дранных уличных котов. Учиха так и вовсе… Казалось, плесни водицей — зашипит!

Как бы там дело не обстояло, но своего Хатаке добился. Контролю чакры научились все его ученики. Педагогический дебют был разыгран удачно. И удовлетворенный он поплёлся в ночи домой… Дабы отдохнуть от трудов праведных и неизбывных Какаши прикоснулся к прекрасному, а именно к новому выпуску «Ичи-Ичи» — так и уснул.

И вот Ками-сама послал ему мимолетное видение и гения чистой красоты! Какаши сладко причмокивая потянулся к сим горным упругим вершинам, как вдруг… Получил по сопатке!

Бешено вращая глазами — своим и шаринганом Обито, Хатаке приготовился отражать атаку, как заметил, что… Нет, по его душе не явились враги или малолетние спиногрызы. А вот пятый размер, о который он опрометчиво тёрся во сне — существовал в реальности. Только вот Цунаде-сама, что неизвестно зачем прибыла по его душу из неизвестной дыры, теперь была настроена убивать.

Пока Какаши медленно отступал от своей верной кончинушки в лице прекрасной дамы, судорожно пытаясь придумать что-то такое, что заставило бы Сенджу остановиться или хотя бы дать ему шанс узнать, в чём тот провинился…

Пока он размышлял таким образом, Цунаде едва не поскользнулась на использованной салфетке, которую Какаши не успел выкинуть. Лицо её приобрело такое выражение, что Хатаке пожалел, что уже не труп. Ну да, расслабился с книжечкой…

Кстати, ту Сенджу тоже брезгливо подняла, всмотрелась в автора и лицо её приобрело печальное-мечтательное выражение. Невольно Копирующий ниндзя сейчас пожалел, что он не Джирайя… У того был не только отменный вкус, но и боевая подруга. А потом произошло страшное саннин, уперев руки в бока, грозно его спросила:

— Это ты прислал мне письмо?!

— Какое-такое пис-письмо? — вот никогда Хатаке не заикался, а пред лицом нависшей нешуточной угрозы стал.

— А вот такое… — и Сенджу зашуршала, извлекая из-под привлекательно колыхнувшегося бюста какие-то бумажки, которых Хатаке ну уж точно этой дамочке не отправлял. Но! Цунаде уже откашлявшись, продекламировала:

Нет, поминутно видеть вас,

Повсюду следовать за вами,

Улыбку уст, движенье глаз

Ловить влюбленными глазами,

Внимать вам долго, понимать

Душой всё ваше совершенство,

Пред вами в муках замирать,

Бледнеть и гаснуть… вот блаженство⁽¹⁾!

Копирующий закашлялся, заалев, кажется, он начал понимать, в чём тут дело… Его дьяволята! Раскопали где-то недурную поэзию и подписавшись его именем послали на деревню, бабушке… Ну вот как они про Цунаде прознали?

— Ну что, голубчик, — саннин хищно облизнулась. — Это твои кривульки ко мне попали в руки?

— Смотря, что вы намерены со мной делать! — неожиданно воспылав храбростью и страстью, заявил Хатаке. — Презрением наказать али… — взгляд мазнул по вздымающемуся угрожающе бюсту. — Наградить!

К его удивлению Сенджу рассмеялась, прижимая к себе смятое письмо, а после, закончив испытывать его нервы на прочность, сообщила, мило улыбаясь:

— Ну каков красавец-мерзавец! Нет, я сразу поняла, что тут дело не чисто… Подобный безрассудный поступок совершенно не в вашем стиле, Какаши!

— Отчего ж, — помрачнел Хатаке. — Я вполне могу быть романтичен! Если дадите шанс…

— Если все свои представления о романтике, ты почерпнул отсюда, — Сенджу размашисто тыкнула в книжку Джирайи. — То спешу тебя разочаровать, даже её автору от меня ничего не обломилось… Но я, признаться, думала, что это он устроил… Чтоб заманить меня в Коноху, но ещё на подходах поняла, что Джирайи тут нет… Так кому я обязана своим появлением? — грозно сдвинув брови, поинтересовалась Цунаде.

— Моим генинам, — почти с удовольствием сдал их Какаши. — Позвольте, я вам даже адреса подскажу и провожу... И он с готовностью предложил даме локоть, на что Сенджу фыркнула, но в ночь за ним вышла… А где-то там недолго оставалось спокойно спать кое-каким мстительным козявкам.

1) Александр Сергеевич Пушкин — Письмо Онегина к Татьяне

Вернуться к тексту