Гарри Поттер и Перо Феникса (гет)

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор сидел в своем кабинете за столом и машинально поглощал засахаренные лимонные дольки из пятилитровой стеклянной банки. Нехорошо было бы залезать в мысли почтенного старого мага, но, как гласит народная мудрость, если нельзя, но очень хочется, то можно. В голове величайшего волшебника последних столетий разрозненно роились мысли и ощущения: «никогда еще меня так не затыкали ... почему он показывал на луну? ... все-таки, лимонные дольки – лучшее лакомство на свете ...где же Фоукс? Не отвечает, даже если звать его через «окно» ... как Том испортил палочку Гарри, и зачем? ... нет, определенно, лимонные дольки – это даже лучше, чем пирог с патокой...» На 78й дольке профессор почти заснул, на 91й выпал из забытья обратно в реальность, а на 103ей на него снизошло озарение, и он все понял. Ну, почти все.

Пока Дамблдор поедал магловские сладости в огромных количествах, совершенно не заботясь о здоровье собственных зубов, маленький жучок из тех, которых дети называют майскими, хотя они таковыми не являются, сосредоточенно полз по полу, шевеля усиками. Жучка привлекала клетка феникса Фоукса, по дну которой были разбросаны корм, помет и несколько пушинок. Сосредоточенно чавкая, жучок нацелился на пушинки, привлекшие его своим запахом. Раскрыв челюсти, Рудольфус, а именно так звали жучка – он был особенным, а потому заслужил имя – сгрыз пушинку, затем еще одну, третью, после чего выплюнул на дно клетки феникса серую массу, моментально высохшую и превратившуюся в порошок.

Проделав это, Рудольфус оглянулся, пошевелил усиками и принюхался. На столе лежало перо феникса в деревянном футляре без отверстий, но это для жука проблемы не представляло. Переваливаясь на коротких ножках, Рудольфус вылез из клетки, сполз по ножке, на которой клетка стояла, по диагонали пересек кабинет директора Хогвартса, залез по ножке стола наверх, прополз к перу и вцепился челюстями в дерево футляра. Чавкая и шурша, Рудольфус продвигался вглубь, однако, — неудача – именно в этот момент Альбус Дамблдор съел 91ю лимонную дольку и проснулся. Прислушавшись, Дамблдор уловил то самое чавканье и шуршание, после чего встряхнул свою палочку, вытряхнув из нее Рудольфуса самым бесцеремонным образом, и произнес «Петрификус тоталус!», точно прицелившись в насекомое. Жук замер, приподняв правую среднюю и левую заднюю лапки. Директор положил жука в маленькую коробочку, и съел 102ю лимонную дольку – этот процесс был налажен до автоматизма. Думается, даже в решающей схватке с Гриндевальдом, будущий директор не отрывался от этого занятия. Однако процесс этот прервался из-за опустения банки после того, как Дамблдор съел 103ю лимонную дольку. 103ю.

* * *

Гарри бежал в гостиную со всех ног, но в гостиной его не ждал никто, кроме Гермионы, которая, поцеловав его, пошла спать. Гарри даже не успел сказать ей о лунном затмении, и пошел спать тоже – утро вечера мудренее. А вот наутро-то как раз и получил Гарри записку, перевязанную ленточкой, в которой говорилось о том, что директор ждет Гарри на утренний чай ввиду чудесной и очень подходящей для этого погоды. Выглянув за окно Гарри разглядел промозглое, мокрое и слякотное утро месяца марта. Погода действительно располагала к чаю – горячему, со свежими булочками и желательно, поданному в постель. Потянувшись и зевнув несколько раз, Гарри натянул брюки, рубашку, умылся, завязал галстук и надел мантию. На всякий случай крутанулся перед зеркалом – с тех пор, как Гермиона аккуратно намекнула ему, что у него рубашка когда-то была застегнута не на те пуговицы, он старался не допускать столь постыдных промахов. В записке предполагалось, что Гарри получит полный завтрак у директора, так что из гостиной Гарри пошел сразу к горгульям на третьем этаже. Пароль изменился – теперь это были «Вафли с медом», что звучало намного менее глупо, чем «Розовые слоники». Гарри постучал.

-Да-да, Гарри, с добрым утром, заходи.

-Доброе утро, сэр. – Гарри доброжелательно улыбнулся сияющему директору.

-Оно и правда доброе, Гарри! – директор весело раскинул руки в стороны, отчего его неплотно завязанный халат распахнулся, и Гарри смог обозревать пижаму, украшенную изображениями маленьких медвежат и чуть не достающую директору до лодыжек, Дамблдор роста был немалого, так что, видимо, найти пижаму по росту ему не удалось. – О, тебе тоже нравится моя пижама? – Дамблдор заметил удивление Гарри. – Я купил ее в магловском магазине. Там еще была с утятами, но на меня более снотворно действуют медвежата. О, ты думал, это официальное приглашение? Нет, что ты, я действительно считаю, что сейчас стоит отличная погода для совместного чаепития. Я сказал, отличная! – Дамблдор сердито посмотрел на окна своего кабинета и хлопнул в ладоши, вследствие чего из окон немедленно полились солнечные лучи, и, кажется, даже запели какие-то птички.

-Вау! – не сдержал возгласа Гарри. – Вы заколдовали несколько окон одновременно. Это сложно?

-Нет, что ты! – Директор махнул рукой, указывая на кресло, стоящее перед столом. – Намного проще было изменить погоду в радиусе десяти миль отсюда. Ты пьешь по утрам чай или кофе? А, я знаю, чай. – Дамблдор улыбнулся, взмахивая палочкой, и на столе немедленно поя вились пустые чашки, горка свежей разнообразной выпечки на блюде и два яйца, стоящих подставках с разных сторон стола. – Я посчитал, что одних булочек с джемом тебе будет маловато до обеда. Ты как считаешь?

-Спасибо, сэр. А... – Гарри смутился. – Можно ложку?

-Хм... я об этом не подумал. Боюсь, тебе придется сотворить ложку самому. У меня они всегда получаются корявыми или с дырками.

Гарри с интересом посмотрел на профессора. Это проверка? Взмахнув палочкой и мысленно произнеся заклинание, Гарри медленно опустил на стол две серебряные(!) ложки с изящным орнаментом по кругу. Нет, не проверка, раз он сам мне помогает. Гарри улыбнулся, жмурясь от яркого утреннего солнца и разбил скорлупу на своем яйце.

-Сэр?

-Да, Гарри? – ответил Дамблдор, попутно избавляясь от желтка, случайно капнувшего на бороду.

-Вы нашли Фоукса? – спросил Гарри с интересом, и немедленно закричал. Голову пронзила страшная боль, шрам будто раскалился добела... Раскаленной арматурой пронзала боль голову Гарри, он чувствовал злобу, злобу на кого-то... «Хвоссст.... ты упустил его.... Круцио! ... Круцио! ... Авада Кедавра!» — и немедленно боль испарилась. С трудом Гарри открыл глаза и увидел перед собой алую птицу.

-Фоукс? – Гарри тут же встряхнулся, и приготовился отвечать на вопросы.

-Гарри, ты в порядке? Ты что-нибудь слышал или видел? – Дамблдор стоял, наклонившись, и заглядывал юноше прямо в глаза. – Почему ты назвал имя Фоукса?

-Профессор... Вы как-то связаны с ним? Он ведь не просто ваше домашнее животное, если можно так выразиться? Есть еще что-то важное? Неважно, что, только скажите, оно есть?

-Да, Гарри. Он не просто птица. Он феникс. И он спасал мне жизнь. Вероятно, это создает какую-то дополнительную связь между мной и ним. Но что?.. Почему ты это спрашиваешь?

-Сэр, это очень важно. Мы можем его найти. Сейчас, когда у меня заболел шрам, я ... ну... ощущал Волан-де-Морта. И я знаю, что Фоукс был у него. Но Хвост, Питер Петтигрю, упустил его. Если сейчас указать Фоуксу точное направление, он найдет нас. Я уверен. Но, если вы говорите, что не знаете, какая именно связь между вами, мы не сможем ничего сделать.

— Остановись Гарри. – Дамблдор закрыл глаза, но будто продолжал пристально смотреть Гарри в глаза. Гарри почувствовал нечто мягкое, теплое, похожее на мысли в Омуте Памяти, обволакивающе его голову, а через секунду увидел, как молочно-белые нити тянутся от его головы к виску директора. Когда нить оторвалась от головы Гарри и полностью всосалась в висок профессора, он спросил:

-Вы поняли меня? Вы догадались?

-Да, Гарри. Какие ты знаешь опасные заклинания, кроме запрещенных?

-Но...

-Быстрей!

-Эм... Сектумсемпра. – почти шепотом сказал Гарри.

-Слушай меня внимательно. Сейчас ты должен будешь применить его ко мне. Если я прав, Фоукс прилетит сюда за пятнадцать минут. Все это время ты будешь хотеть мне помочь, но не нужно этого делать. Со мной ничего не случится. Готов?

-А другого выхо...

-Нет, Гарри, быстрей!

Глубоко вздохнув, Гарри поднял волшебную палочку, и произнес: «Сектумсемпра!».

Немедленно в кабинете почувствовался запах крови, на теле директора появились глубокие порезы, на груди, на животе, ногах, руках. Шея была исполосована будто ножом, профессор Дамблдор упал на пол ничком и Гарри увидел на его спине ещё множество порезов.

Не понимающий ничего, Гарри осел на пол, выронил палочку и пустым взглядом посмотрел на то, что раньше было директором школы Хогвартс, теперь же превратившееся в клочки халата и пижамы с утятами, лоскуты кожи и лужу крови, все растекающейся и растекающейся по полу, подбиравшейся к ботинкам Гарри и его мантии, полы которой лежали на полу. Внезапно, будто выйдя из оцепенения, Гарри вскочил с пола и забрался с ногами на кресло. Что же делать, как можно помочь ему, умрет... Я убил его... Убил его... «Я УБИЛ ЕГО!» — вспыхнула мысль в голове Гарри Поттера. Он понятия не имел, что можно сделать, чтобы хоть как-то помочь директору, Если он прав... А если неправ? А если неправ, он умрет? Гарри посмотрел на наручные часы, подаренные Гермионой ему на Рождество. Если уже прошло три минуты, через 12 должен прилететь Фоукс, и он спасет его. Фоукс, скорей, скорей, Фоукс. Гарри обхватил руками колени и старался не смотреть на тело Дамблдора. Гарри раскачивался вперед и назад в кресле, и даже начал мычать что-то себе под нос, чтобы не думать ни о чем... Вдруг звуки, издаваемые подростком, превратились в нечто мелодичное и печальное... Гарри вскочил, оглянулся и увидел, как в распахнутое окно влетает алая птица... Будто в замедленной съемке, Гарри увидел, как Фоукс опускается рядом с Дамблдором, и глаза птицы наполняются жемчужными слезами, они скатываются по клюву и капают с его кончика на раны профессора. Раны директора затягивались на глазах и вот спина и затылок директора была исцелена. Фоукс издал негодующий крик и посмотрел на Гарри. Поттер вскочил с кресла и осторожно перевернул директора на спину, Глаза Фоукса распахнулись, и вот шея, грудь, живот... были исцелены. Через десять минут после непрерывного плача феникса, Дамблдор слегка шевельнулся, с шумом вдохнул воздух и легко встал, выпрямившись.

-Фоукс! – произнес он слегка охрипшим голосом. – Ты прилетел!— Директор погладил феникса по голове. — Гарри, как ты?

Гарри слегка кивнул, и тихо произнес:

-Я... в порядке. А вы?

-О, никогда не чувствовал себя лучше. – Директор прокашлялся и уже своим обычным голосом проговорил: — Так что там с чаем? Булочки могут остыть. Поторопись, скоро звонок.

Пораженный тем, как бодро Дамблдор «воскрес», Гарри сел в кресло, и глотнул чаю, заботливо наколдованного профессором. Откусив от пирожка, Гарри ощутил, как к нему возвращаются силы, и когда он проглотил шоколадную лягушку, предложенную ему директором, он и сам почувствовал себя здоровым.

-Сэр, с вами точно все в порядке?

-Гарри, за меня не волнуйся. Я здоров – Фоукс словно омолодил меня на сотню-другую лет. Ах, да... чуть не забыл. – Дамблдор достал из ящика стола маленькую коробочку и показал Гарри ее содержимое. – Вот эта маленькая тварь съела перо из твоей волшебной палочки и позарилась на мою, но мне удалось ее остановить. А теперь, марш на уроки. Ты уже опоздал. Скажи профессору Флитвику, что я тебя задержал.

Гарри кивнул, поблагодарил профессора за угощение и поспешил на урок Заклинаний.

* * *

-Профессор Флитвик? Можно войти, меня задержал директор?

-Да-да, конечно, мистер Поттер, входите. – Маленький профессор, радужно улыбаясь, помахивал палочкой в воздухе.

-Это был жук. Вы меня поняли? Моё перо из палочки съел жук.

-Какой жук?

-Как он вообще добрался до твоей палочки?

-Гермиона, обычный черный такой жучок. Ну, блин, самый обычный. Рон, я, кажется, знаю. Сейчас у нас другая проблема. Гермиона, дай кусочек пергамента.

Гарри схватил протянутый Гермионой лист, и, окунув перо в чернила, принялся неаккуратно чертить таблицу.

-Вот, смотрите. Было два пророчества – от Падмы и от Трелони. Гарри провел горизонтальную черту и написал над ней «Падма», под ней – «Трелони». — Они обе говорили о ком-то взрослом. – Гарри провел черту над именем Падмы, и провел две вертикальных черты – одна отделяла столбец с именами прорицательниц от остальной таблицы, вторая задавала столбец, который Гарри озаглавил «Некто взрослый». – Падма говорила, что меня спас родитель от врага, — Гарри вписал слово «Родитель» в соответствующую клетку. – Трелони говорила о короле. – Юноша заполнил соответствующую клетку. – Дальше – обе они говорили о домах, в обоих моих домах живут два моих врага. – Еще два столбца появилось в таблице, озаглавленных «Враг» и «Дом». – А теперь, Гермиона, этот пергамент я даю тебе, чтобы ты, как самая лучшая из нас в логике, это разгадала.

-Да. Не наглость ли? – риторически спросила Гермиона. – Значит... – Но не суждено было ей договорить, потому что профессор Флитвик направил к ней с вой очередной вопрос:

-Не так ли, мисс Грейнджер?

Гермиона густо покраснела, потом взяла себя в руки и энергично закивала:

-Да, профессор, именно так.

Лицо Флитвика вытянулось:

-И вы больше ничего не добавите?

-О, ну что вы, профессор, вы сказали уже все, что можно. Мне больше нечего добавить.

-Прошу прощения, мисс, но, может быть, вы все же назовете нам формулу заклинания воспламенения? – судя по всему, Флитвик хотел получить эту формулу сразу.

-О, профессор, нет ничего проще! Инфламмо – формула заклинания воспламенения, при произнесении ее необходимо нарисовать кончиком палочки букву S и затем, перечеркивая ее, указать на предмет, который мы намереваемся поджечь. Продемонстрировать? – Гермиона широко и лучезарно улыбнулась в завершение своей речи.

-Нет-нет – замахал ручками Флитвик. – Спасибо, мисс Грейнджер, десять очков Гриффиндору. До конца урока, — Флитвик взглянул на часы. – осталось семь минут, законспектируйте, пожалуйста параграф, посвященный заклинаниям уничтожения предметов.

-Уффф... – Гермиона глубоко вздохнула. – Значит, так, Гарри. Сколько мест ты называешь своим домом?

-Эммм... Четыре – Тисовая, 4, Гриммо, 12, Хогвартс, и, наверно, Нору тоже. – Гарри сосредоточенно почесал макушку. – Нет, Нору не считаю.

Рон возмущенно посмотрел на Гарри округлившимися глазами.

-Хотя. Я там большую часть собственной жизни провел. Нора – тоже для меня дом.

-Мда... – протянула Гермиона. – Ну и сложную же задачку нам предстоит решить.