Разломанное отражение (джен)

С парковки лечебного заведения Эван и Уилл уехали в полном молчании, и часть дороги никто не проронил и слова. Каждый был сосредоточен на своих действиях: Эндрюс вынул из кармана записную книжку и делал заметки, а Джейсон — на дороге.

— Знаешь, Эндрюс, Шнурок — весьма милое прозвище, — сдерживая смех, нарушил молчание Эван.

— А я всё гадал, на сколько тебя хватит, — кисло отозвался напарник и демонстративно бросил взгляд на наручные часы. — Ого! Почти семнадцать минут! Стоило продержаться немного дольше — был бы твой маленький рекорд.

— Не воспринимай в штыки, — добродушно сказал Джеймсон. — Откровенно говоря, я тебе завидую.

— Хочешь дурацкое детское прозвище?

— Нет. Хочу, чтобы у меня был человек, который называл бы меня дурацким детским прозвищем.

— Так отправляйся погостить на родину в очередной отпуск.

— Это будет бесполезная трата времени и денег. Мои родители умерли, когда я был ребёнком. А отношения с родными… — Эван сделал небольшую паузу, — у меня с продавцом из табачной лавки и то теплее.

— А друзья?

— Они погибли в автокатастрофе, — глухо ответил Джеймсон и с горечью добавил: — Я тоже должен был умереть в тот день, но выжил.

— Э-э, извини, — чувствуя ужасную неловкость, ответил Уилл.

— Уже прошло столько лет, — сухо произнёс Эван и, кривя душой, произнёс: — Всё в порядке.

— Признаюсь, я читал твоё досье, но в нём не было…

— А разве то, что произошло тогда, как-то влияет на мою работу?

— Нет. Вовсе нет.

Между ними повисло неуютное молчание. Мысли потянулись из настоящего к темным глубинам тоски. Уилл, которого вряд ли можно было назвать сверхчутким человеком, понимал, что сейчас любые слова будут лишними и лучше помолчать, пока чувства Эвана не придут в норму. Они были напарниками около полугода, но особо не погружались в личную жизнь друг друга. Эван частенько подкалывал Уилла по поводу его сестрицы, а тот в ответ нередко шутил в адрес его связи с Джози. Вспомнив о Далии, Уилл невольно подумал, что у неё отношения с Эваном гораздо ближе и сестрица знает его напарника гораздо лучше, чем он сам. Эта мысль неприятно кольнула Уилла. Интерес Далии к немагу не сулил ничего хорошего… Для обоих.

Размышления Уилла не пошли дальше: в нескольких метрах от них, прямо на дороге, возник дракон. Эван резко ударил по тормозам, чтобы избежать столкновения с исполинской ящерицей. Стоило машине остановиться, дракон распахнул пасть, и струя огня вырвалась из неё. Сердце каждого из напарников перестало биться в ожидании неминуемой смерти от пламени. Но вместо голосов небожителей и неземной музыки они услышали с заднего сидения насмешливый голосок Адуляра:

— Это всего лишь иллюзия, мастера. Мисс Ленокс явно расстроилась из-за своей камеры.

Напарники обернулась сначала на фамильяра, а затем посмотрели вперёд, туда, где должен был быть дракон. Но чешуйчатое чудище просто растворилось в воздухе.

— Вот же долбанутая ведьма! — гневно воскликнул Эван. — Я чуть богу душу не отдал, увидев хвосторогу!

— Вполне в духе Ленокс совершить такую пакость, — сказал Уилл. — Она не любит проигрывать, — он вынул из кармана палочку, направив её на ладонь, произнёс заклинание. Из кончика палочки вырвалась бледно-голубая вспышка, и на ладони Уилла материализовалась летучая мышь. — А ещё Ленокс не любит летучих мышей, — коварно добавил он и со злорадством добавил: — Лети, малыш, передай тёте Ленокс привет.

Уилл открыл окно и выпустил летучую мышь наружу. С заднего сидения тут же раздался полный укора голос Адуляра:

— Как неспортивно, мастер Уилл.

— Вот тут я с тобой соглашусь, — кивнул он и, высунувшись в окно, послал вслед мышонку заклинание. И одна летучая мышь превратилась в тучу подобных тварей. — Вот так-то лучше.

— Я совсем о другом говорил, — фыркнул кот. — Разве можно пользоваться детскими страхами противника?

— Ты бы мне ещё нотации читал. Можешь отправиться к ней и извиниться, ведь иллюзию она наслала на нас из-за твоей выходки.

Вместо ответа Адуляр перевёл на него оскорблённый взгляд и исчез с хлопком.

— Что ж, я не удивлён, — усмехнулся Уилл.

— И какую тварь ждать в ответ от твоей подружки? — поинтересовался Эван.

— Не волнуйся. Обычно Ленокс спускает весь свой пар на первой пакости.

— Хотелось бы верить, что весь пар спущен, а то получить инфаркт до тридцати как-то не хочется.

— Расслабься. Едем дальше.

— О’кей, если я умру от страха и стану призраком, то первым делом поселюсь у тебя.

— Отлично, я понял, что твоя безопасность в моих же интересах.

* * *

Эван оторвался от документов по делу и потянулся за сигаретной пачкой. Закурив, он откинулся на спинку стула. Сквозь густую кашу образов и обрывочных мыслей в его голове пробивалась и зудела одна, весьма настойчивая: «Мы что-то пропустили». Она-то и не давала ему уснуть, а затем подняла из постели, и Эван в течение полутора часов тщетно пытался найти ту самую упущенную деталь. Докурив сигарету, он вжал окурок в пепельницу и отодвинул её в сторону, случайно задев лежащую сверху стопки папку. Она со смачным хлопком упала на пол.

— Твою-то мать! — раздражённо воскликнул Эван.

Не вставая со стула, он наклонился, чтобы поднять ту. Как назло, когда Эван подтянул её на себя, наружу посыпались содержащиеся в ней фотографии: портретные снимки жертв трагедии на Тунглу. Ругаясь под нос, он принялся их собирать. Сложив обратно фотографии, Эван поймал себя на мысли, что не хватает ещё одного снимка. Шесть фотографий и шесть жертв, во всех отчётах и протоколах фигурировало число шесть, но в памяти Питерсона в поход собиралось семеро человек.

— Быть этого не может! — ошеломлённо произнёс он.