Тлеющие осколки разбитых надежд (гет)

* * *

Больше недели прошло с момента, как княжна Дарья отправила князю Андрею письмо, а ответа всё не было. Уже миновало сражение под Бородино, а Москва пылала ярким пламенем.

Дело было к вечеру, небо всё было затянуто тучами, дождя не было, но периодически гремел гром. Кибакова стояла на балконе и глядела на тот ужасный пожар, во власти которого была Москва.

— Дарья Алексеевна, вам письмо от Марьи Николаевны Болконской, — её покой вновь нарушила Катерина.

— От Марьи? Очень странно… Ну-ка давай сюда, — Дарья взяла конверт из рук Кати и принялась разворачивать его.

«Здравствуйте, Darie Алексѣевна, пишетъ Вамъ Марья Николаевна ​Болконская​, сестра Андрея ​Болконского​, думаю, Вы знаете такого, посему разъяснять мнѣ, думаю, не стоитъ. Мы съ Вами лично никогда не пересѣкались, но, думаю, Вы слышали обо мнѣ. Мой братъ — князь Андрей подъ Бородино получилъ тяжёлое осколочное раненіе въ животъ, maintenant il est en train de mourir⁽¹⁾. Ежели у Васъ ​ѣсть​ доля состраданія, то прошу Васъ прибыть въ Мытищи какъ можно быстрѣе.

Княжна Marie ​Болконская​»

— Ах! — княжна Дарья выронила письмо, ей показалось, будто её сердце пропустило один удар.

— Что-то случилось, княжна? — спросила Катерина, подбирая письмо.

— Случилось. Андрей тяжело ранен… — слёзы подступали к горлу, отчего она проговорила это очень тихо и с большим надрывом. — Мы сегодня же отправляемся в Мытищи.

— Но ведь уже дело к вечеру, сударыня, может быть завтра с утра?..

— Я что сказала тебе? — Дарья, даже не заметив, чуть повысила тон. — Управляющего ко мне. Быстро!

— Слушаюсь, Дарья Алексеевна, — Катя поклонилась и вышла.

«Господи, храни князя Андрея, ежели он жив ещё…» — сглотнув собравшиеся в комок слёзы, прошептала Дарья и задрала голову вверх, на небо. Вдалеке послышался раскат грома.

— Звали-с меня, матушка? — кто-то сказал сзади.

— Звала, Василий Иванович, дело есть, — княжна Дарья развернулась к крестьянину лицом.

— Какое-с, Ваше сиятельство?

— Я сегодня вынуждена отбыть в Мытищи… — она не договорила дальше, ведь будто что-то мешало ей сделать это.

— Помилуйте-с, Ваше сиятельство! Это же совсем рядом с Москвой, куда ж вы это-с в самую кашу-то? — он только всплеснул руками от ужаса.

— Так велят обстоятельства, — Дарья нервно сглотнула. — Сделай милость, Василий Иванович, коли придут французы сюда, дабы все мои крестьяне ушли отсюда к моему брату в Бологое.

— Как пожелает-с наша барышня, но они не пойдут-с.

— Значит, придётся заставить! Катерина остаётся здесь, ежели что, поможет.

— Слушаюсь-с, Дарья Алексеевна. Я могу идти-с?

— Да, не задерживаю.

Василий Иванович поклонился и вышел.

В тот же день, поздним вечером, Кибакова прибыла в Мытищи, где находились Болконские. Княжна Дарья, не зная, в каком доме был раненый князь Андрей, ещё сколько-то времени ходила по этой деревушке. Во время поисков она заметила группу военных, подошла к ним (уж они-то точно знают) и обратилась к самому старшему из них, который, видимо, являлся генералом или кем-то ещё вышестоящим:

— Добрый человек, не знаете ли, в каком доме сейчас находится раненый князь Болконский? Насколько я знаю, он командир полка.

— А вот в этом самом, — он указал на ближайший дом.

— Великодушно благодарю вас.

— Дарья Алексеевна, кем вам приходится князь Алексей Кибаков?

— Отцом, но он погиб под Аустерлицем ещё семь лет назад… А отчего вы спрашиваете, и, собственно, кто вы вообще?

— Да ты что! Это же наш генерал-фельдмаршал Кутузов, — послышалось откуда-то из толпы солдат.

— А… — она осеклась, — …извините, пожалуйста, Михайло Илларионович, я вас не узнала, — княжна пришла в ужасную растерянность, без того на душе у неё было тяжело, а тут ещё и это.

— Ничего, ничего, ваш отец был очень достойным человеком и гордился бы вами, что вы прибыли сюда сейчас ради другого человека, — успокоил её Кутузов, заметив её замешательство.

— Вы не знаете случайно, как там Андрей Николаевич?

— Сами увидите сейчас и поймёте всё, но раз вы здесь, стало быть, сильно любите его, а, ежели любите, значит, только вы и поможете ему.

Княжна Дарья вошла в дом, встретила её княжна Марья, даже не произнеся ни слова, а, с какой-то скорбью, оглядывая её.

— Я не опоздала, он ведь жив ещё? — тихо произнесла Дарья, в ответ на что, Марья сказала:

— Да, он совсем недавно заснул.

«Господи, благодарю тебя, что сохранил его», — подумала Дарья.

Княжна прошла к Андрею, он спал на кровати, укрытый своей шинелью, слышалось его слабое тяжёлое дыхание. Дарья присела рядом, с тоскою, взглянув на князя. После она сняла с себя браслеты, что были на её запястьях, все заколки с волос и кольца с пальцев, кроме того, что подарил князь Андрей.

— Андрей подарил?.. — тихо спросила Марья.

— Да, при последней встрече.

После этого она уставилась в одну точку и долго сидела так.

Что было с Болконским в этот момент? Он действительно ненадолго заснул, заснул минут так за десять до приезда Кибаковой. Снилось ему что-то страшное, даже и не разобрать что, к слову, очередной кошмар. Проснулся князь Андрей от острой, разрывающей что-то, боли внутри живота. Он, даже сам того не осознавая, еле слышно жалобно застонал. Когда же сознание после сна вернулось к нему окончательно, князь перестал стонать, разомкнул веки и, оглядев помещение, увидел, что княжна Дарья сидела рядом с ним.

— Дарья, это в-вы или мне вновь мерещится? Сколько раз вы приходили мне во сне и говорили, что мы встретимся. Неужели мы встретились или это вновь обман… Скажите, что это не сон! — князь Андрей уставил на неё свои ясные, полные не только страдания, но и надежды, серо-голубые глаза. Князь не верил, что Дарья — та самая Дарья, которую он любил всем сердцем и желал видеть, сидела рядом с ним.

Ничего не смогла произнести Дарья, её охватило отчаяние, ведь она увидела его тяжёлое состояние (как он похудел, говорил с трудом, тяжело дышал, окидывал её каким-то безжизненным взглядом, но всё-таки, несмотря на всё это, сохранял здравый рассудок и человеческое достоинство), всё говорило о том, насколько вымотало его это ранение, что означало его безнадёжность — от таких мыслей сердце княжны Дарьи обливалось кровью.

— Нет… Это не сон, Андрей Николаевич, — с трудом, выговорила Дарья, слёзы давили её изнутри, отчего ей было тяжело говорить и впринципе дышать.

— Я получил ваше письмо, за день до того как меня ранили, я положил его к сердцу и отправился на сражение. Я очень боялся, что больше не увижу вас, оттого благодарю Бога за то, что он позволил мне увидеть вас ещё раз. Я очень скучал по вам! — князь Андрей, тяжело вздохнув, взял её прохладную, как ему показалось, руку, что была наконец без перчатки, и слегка сжал, насколько хватило сил. Это действие князя ещё больше привело Дарью в ужас, ведь это были уже не те руки, которые крепко держали её во время танца и во время прогулок, сейчас это были ослабевшие руки, едва касавшиеся её.

— Вам нужно отдохнуть сейчас, — Дарья говорила ещё более напряжённо, но сохраняя самообладание, — поспите, — добавила она, очень осторожно погладив его по плечу, дабы только не сделать ему больно.

— Не уходите от меня только, я хочу, дабы вы были рядом. Я люблю вас, — Андрей поднёс руку княжны к губам и, с любовью, аккуратно поцеловал, — Даша, — он, с особой нежностью, произнёс её имя, — слишком люблю вас. Вы моя душа, смысл всей моей жизни! Только ради вас я всё ещё жив.

— Я не думала, что после стольких лет полюблю кого-то… Но моё сердце принадлежит только вам, Андрей, — княжна аккуратно выдернула руку. — И я буду рядом с вами, — сделав паузу, она тихо добавила: — всегда, — княжна вскинула голову, дабы слёзы не выбежали из глаз.

— Как же я счастлив сейчас! Вы рядом… Со мною… — князь Андрей слабо улыбнулся и вновь взял её руку.

Увидев его болезненную улыбку, Дарья еле сдержала слёзы, которые так и хотели выбежать из её глаз, отчего всё это время взгляд её был каким-то стеклянным.

— Даша, как вы думаете… Буду ли я жить? — чуть с надрывом, произнёс он, ибо говорить ему всё-таки было довольно тяжело.

— Непременно будете, Андрей, я уверена, верьте и вы.

Князь Андрей закрыл глаза. Сейчас он даже не чувствовал той сильной непрекращающейся боли, ведь был счастлив, что наконец увидел княжну Дарью, и, пока не заснул, держал её за руку. Правда недолго он спал, разбудило его чьё-то вскрикивание, хотя скорее даже и не вскрикивание, а громко произнесённый вопрос в строгой форме грубоватым женским голосом: «Да как же вы допустили?!»

Болконский приоткрыл глаза, дабы увидеть, что происходило. Он увидел, что этот возглас встревожил не только его, но и княжну Марью, которая вскочила со своего места.

— Спокойно, — произнесла Дарья Кибакова, подойдя ещё ближе к доктору. — Как?.. Я спрашиваю… Как вы допустили до такого? — уже гораздо тише и с большей долей презрения, но всё с тем же надрывом, произнесла Дарья. — Вы! Это вы довели его до такого состояния.

Ничего не понимал князь Андрей и не смог понять, ведь после этого он больше ничего не видел и не слышал, оттого что потерял сознание из-за мучительной боли. Спустя какое время он очнулся — неизвестно (но это точно было около полуночи), что происходило вокруг, Болконский не понимал, но зато ясно чувствовал, что ужасно хочет пить. Боль так и не отпускала. А все эти вскрикивания может и вовсе привиделись ему? Было неясно, но сейчас он отчётливо слышал разговор Дарьи и его сестры.

— Значит, завтра, в пол пятого?

— Да, — в этом «да» отчего-то было столько грусти и скорби, будто в назначенное время будет что-то этакое или же наоборот этого могло не произойти по каким-то неизвестным причинам, хотя может и известным, просто неизвестно было то, что может не произойти.

Княжна Марья вышла из избы, а Дарья заметила, что князь Андрей не спит, и подошла к нему.

— Извините, Андрей, это я, наверное, разбудила вас?.. — тихо произнесла она.

— Нет, не беспокойтесь.

Княжна Дарья, устало вздохнув, присела рядом. Князь Андрей видел, что она чем-то была глубоко озабочена и даже разочарована, но не стал спрашивать, что произошло, хотя и догадывался, что это, возможно, связанно с его состоянием. Княжна чуть нагнулась к Андрею и осторожно прикоснулась к его горячему лбу, проверяя, есть ли жар, а он явно был сильный.

— Вам нужно чего-нибудь?

— Нет, только вот пить очень хочется, хотя бы один глоток сделать… — князь Андрей, тяжело вздохнув, умоляюще взглянул на неё.

— Я принесу вам немного воды, — хрипло проговорила она, разочарованно отводя взгляд. На самом деле Дарья растерялась, ведь знала такое, что с ранениями в живот пить нельзя, но во взгляде Болконского было столько страдания и боли, что, глядя на него, она просто не могла ему отказать.

— Чаю. Можно чаю? — тихо прошептал князь Андрей, осторожно касаясь её руки.

— Хорошо, Андрей, я сейчас принесу, — голос её ужасно дрожал. — Только вот, как я оставлю вас одного…

— Дарья Алексеевна, княгинюшка, не беспокойтесь, я ведь здесь остаюсь, — в один момент раненый майор Тимохин, который тоже находился там, соскочил со своей лавки и, хромая, подошёл к кровати. Сначала Кибакова и вовсе не заметила, что всё это время он был там.

— Я всё ещё княжна… Но я на вас надеюсь, — Дарья встала и, осторожно приоткрыв дверь, тихо вышла из комнаты.

— Андрей Николаевич, ежели вам чего понадобится, скажите мне.

— Мне ничего не нужно.

— Тогда не буду мешать вам, отдыхайте, господин полковник, — Тимохин вернулся на свою скамейку.

Князь Андрей сомкнул веки, которые, казалось, стали такими тяжёлыми. Ему очень хотелось спать, но, во-первых, Андрей ждал, когда княжна принесёт ему пить, во-вторых, неизвестно почему, его до сих пор мучила ноющая боль где-то внутри живота, прямо в месте ранения. Находясь в полузабытье, он услышал, как кто-то вошёл, и открыл глаза. Кибакова, держа что-то в руках, шла к нему.

— Возьмите, Андрей, — княжна Дарья присела рядом и протянула ему кружку, до половины наполненную чуть тёплым сладковатым чаем. Он, взяв чашку дрожащими руками, поднёс её край к своим пересохшим растрескавшимся губам и сделал небольшой глоток. Вкус показался весьма приятным, и князь жадно, делая уже большие глотки, выпил весь чай, после чего ему стало немного легче, хотя бы пить не хотелось.

— Спасибо вам большое, — князь Андрей отдал кружку Дарье и, вглядываясь в её прекрасные тёмно-карие глаза, рукой дотронулся до её щеки. — Даша, вы возвращаете меня к жизни. Вы моя Луна, что освещает тёмную ночь.

— А вы моё Солнце, которое не должно гаснуть, иначе день никогда не настанет, — чуть ли не давясь собственными слезами, коим она не давала свободу, проговорила Дарья, взяла его маленькую бледную руку и приложила к своей груди, прямо к сердцу.

— Как часто бьётся… — удивился князь Андрей, чувствуя рукой как её сердце мерно отбивает удары, да так, будто хочет вырваться из груди, что отчаянно бьётся об его ладонь.

— Простите, — княжна убрала его руку и опустила глаза.

— Извините, может быть я слишком много прошу, но вы не могли бы подложить мне подушку? Мне очень больно и неудобно так лежать, — произнёс князь Андрей.

— Что же вы сразу не сказали, что вам больно?

— Я не знал, отчего это.

— Сейчас, — княжна Дарья думала над тем, как это сделать ей одной, но тут в голову пришла мысль. — Как зовут вашего подчинённого? — спросила она.

— Тимохин, майор по званию.

— Майор Тимохин, подите-ка сюда, — княжна махнула рукой в его сторону. Тимохин сразу же, чуть прихрамывая, подошёл к ним.

— Звали, Ваше сиятельство?

— Звала, звала, нужно Андрею Николаевичу подушку подложить, поможете мне?

— Всё сделаю, Дарья Алексеевна, — он сначала обратился к ней, а потом к князю: — Ваше превосходительство, ежели будет больно, вы скажите.

— Стерплю, — ответил князь и, стиснув зубы, крепко, насколько хватило сил, взялся за руку майора, который помог ему чуть привстать. Невыносимо больно это было для князя Андрея, но, несмотря на это, он не издал ни единого звука. Дарья же аккуратно и быстро подложила ему подушку.

— Благодарю вас, так гораздо лучше, — выдохнув с облегчением, произнёс Болконский, когда вновь опустился на кровать. Боль чуть поутихла.

— Обращайтесь.

— Вы уж извините, но у меня ещё просьба к вам… Не найдётся ли ткань какая-нибудь?

— А вам на что, Ваше сиятельство?

— Намочить бы в холодном, на голову Андрею Николаевичу положить, у него весьма сильный жар, — ответила княжна.

— Даже и не знаю, сударыня; всё, что было, ушло на перевязку, — Тимохин только раздосадованно развёл руками.

Дарья задумалась, но неожиданно её озарила мысль. Она достала из кармана белый ситцевый платок, который князь Андрей узнал сразу, ведь по краям этот платок был обшит фиолетовой нитью.

Княжна встала с места и вышла, но очень быстро вернулась. Она присела рядом и осторожно положила холодный мокрый платок на горячий лоб Андрея. И отчего-то так хорошо ему стало, когда что-то такое холодное и приятное коснулось его разгорячённой головы. Правда весьма скоро ткань стала тёплой, посему княжна Дарья убрала платок со лба князя и положила на подоконник.

Через какое-то время князь Андрей, путаясь в своих мыслях, с чувством великого счастья в сердце, крепко заснул. Княжна не спала, не могла она спать, пока её любимый человек находится на грани жизни и смерти. Дарья устало протёрла глаза, пальцами погасила свечу, что горела на столе, встав с места, немного походила по комнате и забрала платок с подоконника, а после вновь присела рядом с Болконским и тихонько взяла его ослабевшую руку. Он отчего-то улыбнулся во сне.

«Как же красива его улыбка… И даже в таком болезненном состоянии он прекрасен!» — подумала княжна, с восхищением, но в то же время с грустью, глядя на спящего князя. «Что же он во мне нашёл всё-таки?..»

Дарья лишь на рассвете ненадолго задремала, князь Андрей ещё спал, а до пол пятого оставалось около получаса.

1) (на французском) — сейчас он при смерти

Вернуться к тексту