Падение вверх (гет)

Генри сунула руку в мешочек сразу после того, как вышла из заброшенного класса, и тут же узнала мантию-невидимку и Карту мародеров на ощупь. В прошлой жизни она так часто касалась этих предметов, что отличила бы их от чего-то похожего даже по запаху и на слух.

— Что? — опешила Рие.

Хотелось вернуться и задать Малфою тысячу вопросов, но девушка быстро себя остановила.

— Нет, так нельзя, — сказала она себе едва слышно и, спрятав мешочек в карман, направилась прочь.

Вернувшись в общежитие, Поттер укрылась за пологом своей кровати, наложила двустороннюю заглушку и принялась думать. И если в первый миг она решила, что Малфой, как и она сама, может помнить прошлую жизнь, то после довольно быстро пришла к пониманию, что это вряд ли возможно: Драко ничем не показал, что что-то знает о другой реальности, а о существовании мантии-невидимки Поттеров не знал, кажется, только Гарри Поттер, о Карте же слизеринцу мог рассказать кто-то из родни, с кем своими школьными приключениями делился местный Сириус Блэк.

Некоторое время Генри обдумывала свое отношение к получившемуся выводу, но так и не определилась, расстроена она или рада. Очнувшись в больнице и вспомнив свою иную жизнь, Поттер решила, что хочет покоя и обыденности. Но не могла не признать то, что ей нравилась послевоенная дружба с Малфоем.

— Это все неважно, — отмахнулась Рие в конце концов. — Куда важнее то, что теперь у меня появилось больше возможностей для осуществления своих планов!

На следующий же день девушка отправилась в Библиотеку под мантией-невидимкой, набросив ту в одном из темных тайных проходов. И сделала это не ночью, когда в тишине слышен каждый шаг, а сразу после уроков. Никто не заметил, как она прошла мимо. Даже мадам Пинс никак не отреагировала, а это означало, что на входе нет никаких определяющих чар или же мантия отлично их блокирует. Ну а в обычной повседневной суете никто не обратил внимания на то, как с полок слетали книги и исчезали из виду.

Воспользовавшись случаем, Генри смогла изучить и законспектировать кое-что из тех книг, которые еще только планировала почитать, пообещав себе составить список того, на что стоит взглянуть, не привлекая внимание окружающих. Большую часть этого списка составили пособия по Защите, Чарам и практической Трансфигурации — книги, которые незачем читать слабенькой ведьме.

Ну а пока девушка собиралась использовать Библиотеку как одно из мест, где она сможет без постороннего внимания почитать книги, привезенные из Блэк-хауса. Еще одним таким местом Рие выбрала дальнюю теплицу. Туда редко кто заглядывал, так что пятикурснице не составило бы труда заметить приближение Спраут или кого-либо из студентов по Карте, сбросить мантию, прикрыв ею все лишнее, и сделать вид, что очень занята работой. Ну и последним местом была выбрана спальня девочек. Сидеть на собственной постели под мантией Генри не собиралась, зная, что соседки обязательно заинтересуются задернутым среди дня пологом или вмятиной на покрывале. Но в тихом уголке рядом с фальшокном она могла ничего не опасаться.

Так, пользуясь мантией и Картой, Поттер потратила всего несколько дней, чтобы прочитать то, что подобрала для нее Вальбурга Блэк. Ну а после Генри решила узнать, что же школьный фонд предлагает в качестве образовательных материалов по теме гендера. На ознакомление хватило нескольких часов, а потом Поттер пришлось спешно рассовывать книги по полкам и бежать прочь, чтобы отсмеяться.

В Библиотеке Хогвартса было всего несколько книг на нужную тематику. И все они походили на записки безумного средневекового церковника, охотящегося на ведьм. Составители школьных ознакомительных брошюр выставляли альф и омег зверьем, безмозглым и зацикленным на желании спариваться. Ко всему прочему, магам придумали некую альтернативную физиологию, расписав все так подробно, что текст определенно вызвал бы отвращение и неприятие. Но поверить в написанное могли разве что магглорожденные. И то, не все.

— Какая нелепость? — фыркнула Генри, идя в сторону общежития. — Разве такому можно верить?

Через десяток шагов девушка вынужденно признала, что поверила бы сама, когда была Гарри. В той жизни она верила Гермионе, а подруга верила книгам или же своим собственным суждениям и предубеждениям, как в истории с домовиками.

— Да и сейчас… хорошо, что я прежде ознакомилась с другими источниками, — добавила Поттер и мысленно поблагодарила леди Блэк за помощь.

Прихватив из спальни теплую мантию, Рие направилась в теплицы. Ей было о чем подумать.

Подборка Блэков была разношерстной, представленной как рукописными заметками, так и печатными книгами разных времен, как заумными трактатами, так и сказками для детей. Но сведения из всех этих трудов не противоречили друг другу. Даже больше! Все вместе они проливали свет на многие исторические факты, никак не объясненные в уже изученных Генри учебниках разных лет. Но более всего девушку в правдивости именно книг из библиотеки Блэков убедило то, что чистокровные не отрицали свое родство с магглами. Это, конечно же, не мешало тем же Блэкам презирать простецов и магглорожденных, но книги давали довольно логичное объяснение этому противоречию.

Для себя Поттер решила переработать все полученные сведения в некую единую историю, хотя это было не так-то просто, ведь отдаленные события сохранились только в виде сказок и легенд, так что факты в них могли быть искажены.

На заре времен, когда люди еще не создали ни одной цивилизации, в параллельных мирах уже шли великие войны, сотрясавшие целые планеты. Один такой мир, увязший в войнах и катаклизмамх, сдвинулся, и произошло сопряжение двух миров: мира магического и мира людей. Мир магический очень сильно пострадал, был раздроблен, смят, будто лист пергамента. В итоге два мира какое-то время существовали почти в одном пространстве, будто яблоко и лист пергамента, обернутый вокруг фрукта. В точках, где миры соприкасались и накладывались, образовались спайки, лакуны, порталы и проходы, через которые магия просачивалась в мир людей, где магии никогда не было.

Первое время никто ничего не замечал. Люди просто не могли видеть магию, а обитатели магического мира колышущееся марево в воздухе воспринимали как обычное проявление волшебства. Но после этот эффект кое-кого заинтересовал. То были оборотни, вампиры и другие обитатели магического мира, охотящиеся на живых существ. Многие из них, притесняемые в родной реальности, надеялись обнаружить новые охотничьи угодья на другой стороне. Но на деле оказалось, что фауна мира людей не годится магическим охотникам в пищу. Ну а продавать животных и людей как трофеи не выгодно — создания немагического мира хрупки и также не способны питаться на новых для себя территориях.

Некоторое время после этого два мира просто существовали рядом. А магия тем временем проникала все дальше, действуя будто радиация. Люди, жившие рядом с разломами реальностей, рождались сильнее, выносливее, жили дольше. А уже их внуки и правнуки видели магию и могли найти путь на другую сторону.

Теперь уже люди стали исследовать новый для себя мир, где-то натыкаясь на неприветливость магиков, а где-то находя новых друзей. Одними из таких миролюбивых народов оказались высшие эльфы и наги. Они учили людей, помогали исследовать свой мир и даже позволяли гостям подолгу жить в своих городах. Итогом этого стало то, что люди-маги по уровню развития превзошли своих обычных сородичей, а малые народы-изгои магического мира обозлились на пришельцев. Начались первые межмировые войны. С магами воевали как обычные люди, так и магики. Но и тут магам помогли, подсказав, как устроить недоступные для других убежища.

Вулканические горные породы магического мира миллионами лет насыщались магией и могли создавать магический фон и на немагической земле. Люди-маги забирали обломки и размещали их на границе между мирами или у самого перехода из мира людей, и по необъяснимой причине из-за этого вокруг этих камней возникало непреодолимое для магиков и обычных людей поле. Так появились первые домены, сначала семейные, а после — клановые. Тысячелетия спустя на месте тех первых больших доменов построили скрытые от магглов магические города.

Жизнь магов постепенно пришла в умиротворение. Они жили в скрытых убежищах, во вне выходили лишь по нужде и защищали оба мира от непрошенных визитеров. Магия продолжала просачиваться из одного мира в другой, увеличивая число магов и размеры магических земель. Но потом случилась новая катастрофа. Внезапная и трагичная.

Два мира, существовавшие бок о бок несколько тысячелетий, вновь отделились. При этом мир магический опять пострадал, лишившись тех фрагментов, что спаялись с миром людей. Так в изначально немагическом мире осталась часть магиков.

Довольно быстро маги и магические народы выяснили, что мир людей не способен сам поддерживать магический фон. Не способны к этому и магики. И единственными, кто может генерировать магическую энергию, стали люди.

Одни магические народы были так зависимы от магии, что вступили в союз с магами. То были домовики. Другие не могли выжить самостоятельно, но не собирались договариваться. То были боггарты, пикси и другие создания, ныне почти не встречающиеся вдали от жилищ магов. Третьим хватало простого соседства и обитания в пределах доменов. То были народы вроде леприконов, вейл и мирные магические звери, вроде единорогов. Были те, кто не желал договариваться или не мог это сделать. Вроде вампиров, оборотней и русалок. А были те, кто раз за разом затевал войны, чтобы выдавить магов из их доменов. То были гоблины. Они столетиями воевали с людьми и между собой, пока не поняли, что без магов магические земли очень быстро перестают быть пригодными для скрытного проживания.

Маги же продолжали жить свою жизнь и научились самостоятельно поддерживать все то, что прежде существовало за счет магической радиации иного мира.

Согласно легендам, которые Рие после всего того, что случилось с ней самой, могла назвать отголосками реальных событий, Великие узнали о произошедшем лишь после разделения миров и, прибыв в мир людей, пожалели оказавшихся в нем магиков и оторванных от источника магии магов. Магия, Смерть и Жизнь вместе сотворили шар энергии, а после разделили его пополам и водрузили на противоположные стороны волшебного посоха Магии. С этим посохом Магия прошла по миру людей, касаясь магов то одной, то другой стороной объединенной силы Великих. Так у магов появился внутренний источник, способный генерировать магическую энергию. Самим магам этой энергии для колдовства было достаточно, но лишь частицы полярной энергии, смешанные между собой, оказались пригодны для поглощения всеми остальными магическими созданиями.

Магия альф в чистом виде серебристая, омег — золотистая. В первые дни жизни новорожденного мага окутывает световой кокон цвета его энергии, после он рассеивается и до полового созревания все маги воспринимаются одинаково. В дальнейшем, при гормональной перестройке, перестраивается и магия волшебника. В этот период волшебники почти постоянно источают магическую энергию, даже если не колдуют. Частицы энергии можно заметить, но они видны хуже, чем магия, исходящая от домовиков. Зато любой маг, если только он не бета, может ощутить аромат магии. И да, аромат источает магия, а не сам волшебник. Кольца-блокаторы помогают носителю кольца не ощущать исходящие от других и заглушать свой собственный запах. Но эта система работает неидеально, когда дело касается подходящих друг другу магов.

Летом, оставшись как-то дома одна, Генри включила телевизор и попала на познавательную передачу. Она смотрела ее не слишком внимательно, но вспомнила после блэковских книг. В передаче говорилось о том, что чем более приятным кажется естественный запах партнера, тем более подходящим для размножения окажется ДНК в паре. У магов все оказалось устроено схожим образом, с той лишь разницей, что чем более приятным кажется чужой аромат магии, тем более магически сильным будет общее потомство.

Если же не считать цветовую окраску и то, что магические выбросы альф могут сжечь все кругом, а омег — превратить в глыбу льда, то разница между этими магами не так велика и заключается в поведенческих особенностях, за которые и произошло деление.

Альфы, будь то мужчины или женщины, всегда являются лидерами и главами внутри своих кланов или же семей, омеги же следуют за альфами и позволяют им быть главными. Это не подчинение, как ошибочно трактуется некоторыми источниками, а разделение ролей, завязанное, как считают маги-исследователи на специфике магии альф и омег. У альф она всегда направлена чуть во вне, в минуты опасности эти маги склонны скорее нападать и защищать. Они же сильнее в боевой магии и магии преображения неживого. Магия омег направлена внутрь. Они при опасности чаще закрываются и защищаются. Их магия тяготеет к созиданию и влиянию на живое.

Зная все это, Рие совершенно не боялась будущего, хотя память другой жизни и заставляла сомневаться в том, что выбор спутника жизни по запаху лучше влюбленности.

— И выходит, что никаких магглорожденных не существует, — хмыкнула Генри. — У мага должен быть хоть один родственник-маг в предках. И никак иначе. Магической радиации иного мира нет, способности передаются через ДНК, а у магглов такого гена просто нет. Именно поэтому на чистых магглов не нападают магические существа. Дементоры, оборотни, вампиры и все остальные все еще не могут питаться обычными людьми.

Тряхнув головой, Поттер вошла в теплицу и осмотрелась, решая, чем себя занять.

— Привет! — воскликнул Невилл и поднял руку, хотя и так привлек внимание девушки.

— Привет, — пытаясь быть дружелюбной, ответила Рие и прошла в дальнюю часть теплицы, где в ящиках просушивались выкопанные в ноябре клубни теневки. — Почему ты здесь?

— Сбежал от ребят, — улыбнулся Лонгботтом. — Гермиона только за сегодня три раза просила примерить мантию и все пыталась как-то особенно идеально ее подогнать. А Джинни на нее ворчит. Я устал от всего этого.

— Ясно, — пробормотала Генри, которая ни капельки не волновалась из-за бала и своего наряда. Малфой ничего не говорил, только загадочно улыбался, подсаживаясь в Библиотеке, а Панси строила рожи и перемигивалась с Лестрейджем.

— Так ты не идешь на бал? — после недолгого затишья спросил Невилл и голос его звучал напряженно.

— Почему же? — пожала плечами Поттер и высыпала клубни на стол. — Иду.

— С кем? С Крамом?

Генри удивилась вопросу и глянула на гриффиндорца.

— Почему вдруг с ним? С чего ты взял?

— Герми видела, как он тебе предложение делал, — сказал Лонгботтом.

— И что? — дернула плечом Рие. — Мало ли кто кого о чем спрашивал. Ты вот меня звал, но я же не с тобой иду.

— Но с кем?

— С Малфоем, — ответила Поттер. — Ну или он меня обманул и решил прокатить.

— С Малфоем? — опешил парень. — Почему с ним?

— А что такого? — удивилась Генри, которой хотелось еще немного обдумать прочитанное, а не вести пустые разговоры с самым известным юношей магического мира.

Лонгботтом не ответил, но его пыхтение было слышно на всю теплицу.

* * *

Как оказалось чуть позже, гриффиндорец обо всем рассказал своим приятелям.

— А ты не промах! — ухмыльнулась Джинни, проходя мимо Генри в коридоре по дороге на ужин. — Малфой. Не забудь колдофото сделать. Вряд ли тебе еще хоть раз так фартанет.

Генри закатила глаза и ничего не ответила. Отметила лишь, что взгляд Грейнджер стал излучать меньше злости.

— Нашла с кем связаться, — брезгливо бросил идущий за сестрой Рональд.

Но если Поттер думала, что на этом неприятности для нее закончились, то она сильно ошибалась. За ужином она не заметила перемен в отношении сокурсников, но ощутила его в полной мере на территории факультета.

Не успела девушка переступить порог спальни пятикурсниц, как ее обдало потоком ледяного воздуха, а после на голову упало что-то холодное и липкое, перекрывая обзор и слух. А после этого на Генри обрушился шквал тычков и ударов.

* * *

— Ты заметил, что Поттер не приходила на завтрак? — спросила Панси, когда обед почти закончился. — И сейчас ее нет.

Малфой медленно поднял голову и оглядел зал, лишь немного дольше задержав взгляд на хаффлпаффцах.

— Более того, барсуки какие-то странные, — шепнул сидевший с другой стороны Блейз.

На первый взгляд все было как обычно, но потом становилась заметна какая-то нервозность младших ребят факультета трудяжек, а старшие постоянно о чем-то перешептывались.

— Да тут и ежику понятно, что что-то произошло, — сказал Корвин. — Вы на гриффиндорцев посмотрите. Вроде ничего не случилось, а Лонгботтома аж перекосило всего.

Глянув в указанном направлении, Драко невольно нахмурился. Лестрейндж был совершенно прав. Герой магического мира вел себя совершенно нетипично: парень был болезненно зеленым, на лице застыло виноватое выражение лица, да и сидел он так, будто готов был вот-вот сорваться и убежать, и только подпиравшие его брат и сестра Уизли удерживали Невилла за столом. Джинни Уизли светилась довольством. И даже Грейнджер чему-то улыбалась.

Малфоя передернуло. Он помнил эти улыбочки гриффиндорцев по прошлой жизни. Самодовольные и наглые. Он и сам умел так улыбаться. Там, в иной реальности, наивный Гарри Поттер считал своих друзей светочами честности, справедливости и непогрешимости, а потому редко замечал, как окружающие его львы скалятся после свершенной мести. Только слизеринцев считал злодеями, каждую минуту готовыми к удару в спину.

«Не таким уж и наивным был Поттер, — поправил себя Драко, вспомнив короткий период почти дружеского общения с героем. — Он просто закрывал глаза на тот факт, что его друзья ничем не лучше всех остальных. Он им все прощал, а они его предавали раз за разом».

— Узнать, что случилось? — предложила Паркинсон.

Малфой кивнул.

На Историю Панси немного опоздала, зато успела допросить младших барсучат и выяснить подробности.

— Это все Аббот, — зашептала девушка, плюхнувшись на лавку рядом с Малфоем. — С подачи крысок Уизли. Откуда-то стало известно, что именно с тобой Поттер идет на бал, доблестные рыжие львы донесли эту весть до сокурсниц Генри… а те решили напомнить ей, кто она такая… и где ее место.

— Где ее место? — переспросил Малфой.

— Ага, — кивнула подруга. — Поттер в Больничном крыле.

Драко кивнул Паркинсон, благодаря за сведения, и покосился на места, где сидели гриффиндорцы. Внешне он оставался совершенно спокойным, хотя внутри весь кипел от возмущения и злости.

— Ты только не мсти им, — взмолилась Панси.

Малфой послал подруге злой взгляд.

— Да я не предлагаю спустить им это, — подняла руки в защитном жесте брюнетка. — Просто не колдуй прямо здесь. А то ж даже родители тебе не помогут, а тетка шкуру сдерет.

— Я и не собирался, — ответил Драко сквозь зубы. — Но и оставлять это как есть не собираюсь. Что они все о себе возомнили? Рыжие беты и какая-то самокоронованная барсучья омега не будут мне указывать с кем общаться!

Парень прошипел это едва слышно, но от него во все стороны шарахнуло такой волной магии, что ближайших соседей обдало волной жара.

— Малфой, ты чего? — приглаживая волосы на затылке, дернул плечом Нотт. — Что за угроза. Шею намы…

Но встретившись взглядом с раздраженным Драко, Теодор заткнулся и отвернулся, а сам блондин впервые в этой реальности ощутил, как сильно изменился его характер в сравнении с версией из другой реальности.

* * *

Очнулась Генри в Больничном крыле. Стоило пошевелиться — и девушка тихо застонала, чувствуя боль в каждой частичке тела.

— Тише-тише, милочка, — велела подошедшая к постели медиведьма. — Не шевелитесь.

Поттер открыла глаза и сквозь слезы глянула на волшебницу в лимонном переднике.

— Ничего страшного, — заверила мадам Помфри. — Синяки по всему телу, головой ударилась, но на этом все. Вам еще повезло.

— Повезло? — прохрипела Рие, ощущавшая себя так, будто вновь пережила сражение с Волдемортом на обломках Хогвартса.

— Конечно, — ответила медиведьма, — падение с лестницы могло закончиться и переломами!

— Падение с лестницы? — переспросила девушка. — Как падение?

— Вы не помните? — нахмурилась Помфри.

Генри все отлично помнила, только помнила она то, как ей на голову набросили мокрое одеяло, а после били и пинали, не давая ни увернуться, ни защититься. Помнила раздраженный голос Аббот и хихиканье других девчонок. И помнила, как ее куда-то тащили за волосы магией, а после на лицо лился поток воды. И помнила, как Ханна шипела на ухо: «Не мни из себя особенную!»

«Вот и обратная сторона того, чтобы быть малоизвестной личностью. Гарри Поттера мог ненавидеть весь Хогвартс, но дальше шепота за спиной, взглядов и мелких пакостей от Малфоя дело редко заходило. Студенты боялись серьезно мне вредить», — подумала девушка.

— Сейчас выпейте это, — медиведьма протянула Генри стакан с водой, в который перед этим накапала немного обезболивающего и сонного зелий. — Потом я обработаю ссадины и ушибы. Я уже нанесла один слой, пока вы были без сознания. Заживление идет отлично. Поспите, а утром уже на занятия сможете пойти.

Генри кивнула, осторожно приподнялась и приняла у женщины стакан. Тонкая больничная пижама задралась, обнажая руки до локтей. На тонких запястьях виднелись синюшные следы от пальцев. Никому и никогда в голову бы не пришло, что такие отметины можно получить при падении. Рие покосилась на Помфри, перемешивающую лопаточкой мазь, но не заметила в лице медиведьмы и тени беспокойства, каких-либо подозрений и даже сострадания.

— Пейте, — жестко велела волшебница. — Чего ждете? Вы у меня здесь не одна. Мне еще нужно осмотреть мистера Бута.

Генри вздохнула, выпила воду с лекарством, а после смиренно вытерпела нанесение мази на особенно крупные синяки, радуясь хотя бы тому, что медиведьма отгородила кровать от общего зала ширмой.

— А теперь можете отдыхать, — сказала Помфри, накидывая на девушку одеяло. — Я подойду перед ужином.

Рие вздохнула и прикрыла глаза. От зелий клонило в сон. На скрип двери она едва обратила внимание.

— Поттер, — раздалось совсем рядом. — Поттер?

Девушка поморщилась, не спеша открывать глаза.

— Генриетта?

Только теперь она узнала голос Малфоя.

— Что тебе нужно? — прошипела она и, стараясь не стонать от боли, повернулась на бок.

— Как ты?

— Прекрасно, — отозвалась девушка. — Не заметно?

— Нет, — хмыкнул Драко. — Голос у тебя звучит лучше, чем ты выглядишь.

— И как же я выгляжу? — недовольно прошипела Рие. — Ты мешаешь мне спать.

— Ты выглядишь как человек, которому ударили в лицо тролльей дубиной.

Генри фыркнула и отозвалась:

— Если озвучишь это еще кому-нибудь, то можешь обзавестись похожей раскраской. Кое-кто вряд ли оценит сравнение.

— Пусть посмеют, — ответил Малфой. — Поправляйся.

— Ага, — отозвалась Генри.

Глаза она открыла лишь после того, как снова услышала скрип двери. На тумбочке, прямо перед ее носом, стояла явно трансфигурированная из какого-то листочка ваза (кое-где стекло было не совсем прозрачным, с вкраплениями печатных буковок), из которой торчал пышный нежно-розовый пион.

— Цветочек? Серьезно? — не удержалась от смешка Генри. — От Малфоя? Что это с ним?