Куда хочет вернуться сердце (гет)

Осталось положить смесь древесного угля и змеиного жира, — объясняла Снейпу Грейнджер. Когда он выполнил сказанное, она продолжила: — Теперь нужно погасить огонь и помешать зелье три раза по часовой стрелке и четыре против. И в конце нужно дважды ударить ложкой по боку котла.

После того как колдун ударил во второй раз по оловянной стенке сосуда, его содержимое изменило свой цвет с молочно-белого на кремовый и стало источать легкий аромат зелёного чая. Гермиона одобрительно кивнула и с торжественными интонациями в голосе произнесла:

— Последнее зелье готово, профессор. И приготовлено оно просто идеально.

— Иначе быть и не могло с моими умениями, — самодовольно улыбнулся Северус и взял девушку за руку, — и таким наставником, как моя госпожа начальница, — поднёс её к губам и слегка коснулся ими костяшек пальцев. Бросив на девушку хитрый взгляд, он спросил: — Я не обделил тебя похвалой, Гермиона?

— Как обычно, очень скупо, — пряча улыбку, укорила его девушка. — Эх, нужно было научить тебя ещё и этому.

— Ты бы потратила впустую свои силы, — фыркнул он.

— Вполне возможно, но всё равно попытка не пытка, — пожала плечами Грейнджер и с некоторой неуверенностью в голосе сказала: — Может быть, в другой раз.

— Может быть, — согласился Снейп.

И Северус, и Гермиона осознавали нереальность «другого раза», но, не сговариваясь, решили как можно меньше думать и говорить о скорой разлуке. Словно впереди у них было гораздо больше времени, чем один вечер и одна ночь.

— Мы немного отвлеклись, — сказал колдун и взял в руки кувшинчик из агатового стекла и черпак. Наполняя сосуд свежеприготовленным зельем, продолжил: — Нужно ещё подготовить чемодан с образцами для Люциуса.

— Я тебе помогу, — предложила Гермиона. — Вдвоём мы справимся быстрее.

— Так не терпится выпить шампанского? — шутливо бросил Северус.

— Скорее, полюбоваться обещанным фейерверком, — с улыбкой ответила Гермиона. — Надеюсь на впечатляющее зрелище.

— Ты запомнишь его, как и этот вечер, — пообещал Снейп.

— Только вечер? Очень мало, ведь я рассчитывала и на жаркую эротическую ночку, — дразняще произнесла девушка.

— Так вот какие у вас в голове бродят мысли, госпожа учительница, — усмехнулся он.

— И разве они плохие? — приподняв бровь, произнесла Гермиона.

— Наоборот, но нужно просто подождать.

* * *

Тем же вечером они находились на борту яхты посреди открытого моря. Сидели бок о бок на украшенной фонариками палубе, устроившись на широких подушках, с бокалами шампанского в руках, а над их головами миллиарды разноцветных искр освещали не только ночное небо, но и иссиня-чёрную морскую гладь. С потрескивающим звуком они парили в воздухе, создавая очертания цветов, животных и магических созданий. Северус, не отрывая взгляда, смотрел на Гермиону. Блеск в глазах и восторг на лице делали из неё совсем юную девочку. Он пытался сохранить в своей памяти происходящее до последних мелочей, ведь только воспоминания он мог забрать с собой.

— Мерлин! До чего же красиво! — восхищённо выдохнула Гермиона. — Ты прощён за угон «Елены».

— Не думал, что ты такая мелочная, — приобняв её за талию, сказал Снейп.

— Ты испортил всю мою защитную систему, как магловскую, так и магическую, — с капризными интонациями сказала Грейнджер.

— Я всё исправлю, — произнёс Северус и, заключив девушку в объятия, поцеловал в губы. Разорвав поцелуй, добавил: — Обещаю…

— Хорошо, но не сейчас, — прижавшись к его груди, прошептала Гермиона. — Сейчас и до самого утра ты мой, как и каждая секунда твоего времени — моя.

— Соглашусь только на равноценный обмен.

— Мне нравится такая сделка, — она обвила руками его шею и потянулась к его лицу.

Их губы встретились в страстном поцелуе. Поддавшись страсти, они принялись раздевать друг друга. Избавившись от одежды, Гермиона и Северус сплелись телами в едином страстном порыве быть как можно ближе друг к другу в оставшееся до разлуки время.

* * *

Пальцы Гермионы скользили по коже Северуса и остановились на шраме, оставленном Нагайной. Девушка с особой нежностью очертила, едва касаясь подушечками, узор рубца. Снейп поймал её ладонь, когда её пальцы добрались до ключицы, и поцеловал их кончики. На этом он не остановился и продолжил дорожку из поцелуев к шее, от чего сердце в груди Гермионы забилось быстро-быстро, разгоняя кровь горячими волнами по всему телу.

— Северус… — с жаром выдохнула она его имя. — Я хочу…

Конца фразы он так и не услышал. Громкий стук тяжёлых капель дождя об оконное стекло разбудил его. С досадой он обнаружил, что заснул посреди дня во время чтения.

«Вроде бы я не такой старый, чтобы уснуть за рабочим столом, — разминая затекшую шею, с раздражением подумал Снейп о случившемся. Вспомнив обрывки сна, его мысли чуть смягчились: — Ну, хотя бы сон был приятным».

Он бросил угрюмый взгляд в окно. В листьях растущих вокруг его дома деревьев даже сквозь занавес дождя можно было увидеть выраженную желтизну. Прошло полтора месяца с тех пор, как Северус вернулся из Дании в Англию, но часть его мыслей по-прежнему пребывала в Копенгагене. Прошло всего каких-то два дня с его возвращения, как червь тоски вгрызся в его сердце. Неожиданно любовное приключение оставило в душе Северуса более глубокий след, чем казалось вначале. Вместе с приятными воспоминаниями в ней осталась воронка, которая всё росла и росла.

Глядя на разбушевавшуюся непогоду, Северус вспомнил, как он и Гермиона разговорились за бокалом шампанского, лёжа в ванне.

~~~

— Там мне удалось найти покой. Все узлы на моём сердце развязались. Я хочу прожить в том доме остаток жизни, — признался Северус.

— Вот какая у тебя цель, — задумчиво произнесла Гермиона. Выдержав небольшую паузу, девушка вздохнула и сказала: — Что ж, теперь моя очередь…

— Если не хочешь…

— Нет, — перебив его, она отрицательно покачала головой, — я расскажу, ведь, по сути, в моей истории ничего страшного, кроме как малодушия, нет. Для тебя не секрет, что я осиротела вскоре после Рождества на пятом курсе… А вот Рон и Гарри так об этом и не узнали. Они верили в мою ложь до конца. Сначала я даже была рада: мир тогда стоял на грани. Я твёрдо решила запечатать своё горе до победы или смерти в войне, понимая, что необходима своим друзьям сильной и знающей как найти выход из любой ситуации, а не разбитая утратой. После победы нас подхватила волна душевного подъёма, — её взгляд стал отстраненным, словно Гермиона погрузилась в свою память и стала перебирать воспоминания, подобно страницам книги, в поисках нужного места. — Бремя страха спало. Началась реставрация. Мне удалось закончить образование и на результатах Ж.А.Б.А. поступить на службу в Министерство. Я и Рон… Детали нашего романа почти не сходили со страниц газет. Время, словно нить, наматывалось на катушку, и я глупо надеялась, что мои переживания станут песчинкой под слоями дней. Но подавленным чувствам никогда не стать жемчугом, лишь ядом очень медленного действия. Я не заметила, как моя жизнь превратилась в силок, который стал душить меня. А ещё мои отношения с Роном… Всё шло к свадьбе. Но примерно за три месяца до церемонии я проснулась под утро с мыслью, что наш брак станет большой ошибкой. И тут же в голове возникла проблема, как сказать об этом Рону. Его чувства, в отличие от моих, не остыли. Он любил меня, и даже эта любовь стала для меня грузом. Здравомыслящая часть меня приказывала подавить в себе эту блажь — которая, вполне возможно, была вызвана предсвадебным мандражем, — но существовала другая часть, и она вопила о свободе. Я сотню раз на дню хотела завести разговор с Роном на тему наших отношений и сотню раз останавливала себя… С каждым днём становилось невыносимее… И мне мучительно хотелось найти выход из ситуации, которая в любом случае принесла бы боль близким людям, ведь наш разрыв сказался бы на отношениях с Гарри и семейством Уизли. А ещё сверху навалился бы скандал, который обязательно мусолили бы в газетах, пока всем тошно не стало. Думая над этим, я пришла к мысли, что хочу просто исчезнуть…

— И тогда ты решила подстроить тот взрыв? — невольно перебив, предположил Северус.

Полуусмешка-полуулыбка тронула губы Грейнджер. Отрицательно покачав, она сказала:

— Нет. Мне, можно сказать, повезло, и я лишь удачно воспользовалась подаренным судьбой случаем.

— Но ведь на месте взрыва обнаружили окровавленный кусок ткани от мантии, а также мизинец левой ноги, — припомнил он детали из статей, связанных с её «гибелью».

— Я едва успела трансгрессировать из того места. Но произошёл расщеп, — Гермиона приподняла над водой левую ногу, демонстрируя все пять пальцев. — Ушло восемь месяцев, чтобы восстановить его. Я перенеслась в охотничий домик, где мы с родителями провели последнее лето: как раз вспоминала о том времени. Как ты помнишь, была ранняя весна, и там было пусто. Я была обессилена и почти три дня провела в полубредовом состоянии, но, повинуясь внутреннему голосу, не стала звать на помощь, а, напротив, скрыла себя чарами. На четвертый день я узнала, что объявлена погибшей, — смешок слетел с её губ. — Одному Мерлину известно, какое облегчение я испытала, прочитав свой некролог. Наконец-то свобода! Недолго думая, я решила ухватиться за шанс. Через несколько дней я покинула Англию и поселилась в Бельгии. Первые полгода мне жилось, разумеется, непросто, — она вздохнула. — Вдобавок я попыталась жить как магл. Несмотря на трудности, моя чёрная хандра стала рассеиваться. Жизнь снова обрела цвет и вкус. А затем я встретила Ника, племянника Данте. Кстати, его я и ждала в нашу первую посиделку в «Полыне и шелковице».

— Этот племянник Ольсена тоже знает, кто ты?

— Нет. Ник только раскусил меня, что я притворяюсь маглом, а на другое ему было наплевать. Мы быстро подружились, и он уговорил меня перебраться в Данию. Расписал её как самое прекрасное место в мире — хотя сам шатается по всему свету, — а затем познакомил меня с Данте, и я осела здесь. Вот вся история.

— Тебе разве не хочется вернуться обратно домой, Гермиона? — задумчиво спросил Северус.

— Хотите позвать меня с собой, профессор? — шутливо произнесла Грейнджер и, не дав ему ответить, добавила: — Я бы соврала, что меня совершенно не тянет на родину. Иногда мне снится, как я гуляю по улицам Лондона или Косому переулку. Но после того, что произошло, все мои пути обратно отрезаны. Для всех в Англии я умерла, теперь моё место здесь, где моему сердцу спокойно. Я никогда по собственной воле не вернусь в Англию! — последняя фраза прозвучала, словно нерушимый обет.

~~~

Отойдя от воспоминания, Северус окинул взглядом свой кабинет и подумал:

«И почему же так происходит: когда получаешь желаемое, то осознаешь, что тебе нужно совсем другое?»

По какой-то извращенной иронии его сердцем владели женщины, с которыми судьба его разлучала. Хотя во второй раз она обошлась с ним гораздо мягче…

* * *

Гермиона отвлеклась от текста презентации новой линейки средств для волос, которую она должна была представить во время Октябрьской ярмарки, и посмотрела в окно поезда. Девушка ехала в комфортабельном купе магического экспресса «Берлин-Шварцкессель». В этом году местом проведения Ярмарки был выбран Шварцкессель — магический городок, скрытый от посторонних в немецких Альпах. Даже несмотря на пасмурную погоду, плавно сменяющиеся пейзажи завораживали своей красотой, а в особенности буйством красок.

Богатство осенней палитры напомнило Грейнджер об ушедшем лете и о Северусе, который сам имел что-то общее с осенним днём: пах дымом и горькими травами, мог быть колючим и холодным, но с ним ей было уютно. Девушка вспомнила о времени, проведённом вместе с ним. Её мысли вернулись в то утро, когда Гермиона проснулась в полном одиночестве в каюте «Елены». Накануне, глубокой ночью, перед тем как уснуть на его груди, девушка попросила любовника не будить её, ведь не хотела прощаться. Прежде чем закрыть глаза, она тихо прошептала: «Пусть эта ночь останется самым сладким сном без горечи разлуки». И в ответ услышала: «Как пожелаешь…» Северус выполнил её просьбу, но, обнаружив его отсутствие рядом, Гермиона пожалела о том, что он прислушался к ней. И жалела до сих пор.

Погружённая в свои размышления, Грейнджер не заметила, что поезд стал замедлять свой ход. Пейзаж за окном сменился с буколического на городской, и вскоре экспресс остановился на конечной станции, которая располагалась в центре Шварцкесселя. Гермиона с небольшим чемоданчиком на колёсиках в руках вышла на перрон. Вокруг яблоку негде было упасть из-за предстоящей Октябрьской ярмарки. Со всех сторон доносились восклицания на разных языках мира. Девушка прикладывала немалые усилия, чтобы не столкнуться с кем-нибудь. В отличие от Грейнджер, другие гости города не были особо щепетильны, когда прокладывали себе путь. Одна весьма тучная, крикливая, в аляпистом балахоне колдунья толкнула её своей необъятной, как хозяйка, сумкой в спину. От толчка Гермиона потеряла равновесие и налетела на идущего впереди мужчину. Спасаясь от дальнейшего падения, девушка крепко вцепилась в рукав его плаща.

— Прошу прощения, — поспешно произнесла она.

Мужчина повернул к ней голову и с кривой улыбкой сказал:

— А вот и моя госпожа учительница. Даже искать не надо.

— Северус… — поражённо выдохнула Грейнджер.

Чувства, охватившие их от неожиданной встречи, опутали Северуса и Гермиону, словно кокон, и на несколько мгновений окружающий мир ушёл на периферию. Все голоса смешались в единый гул, ставший для них музыкой. С улыбкой на губах они смотрели друг на друга и читали в глазах партнёра о том, как скучали.

— Малфой опять тебя нанял? — нарушив первой молчание, спросила Гермиона.

— Нет, я тут по собственному желанию, — ответил Северус.

— Хочешь принять участие в Октябрьской ярмарке?

— Нет, я просто хотел увидеть тебя.

— И ты только сейчас это захотел сделать? — сердито произнесла девушка.

— Не будь ко мне строгой и обними меня, — ответил он. Она не стала противиться его просьбе, ведь и сама этого желала. Сжимая её в крепких объятьях, Северус с теплой хрипотцой продолжил: — Каждый день после нашей разлуки меня тянуло к тебе. Сильно. Я пытался не замечать этих нитей, но они запутались в такой сильный узел. Узел, который захватил почти всё моё сердце. Но сейчас, рядом с тобой он развязался.

— Как и мой, — с нежной улыбкой сказала Гермиона и, озвучивая зревшие в ней чувства, с едва уловимой робостью в голосе добавила: — Возможно, это любовь…

— Очень похоже. Думаю, госпожа учительница, мы должны посвятить себя изучению этого вопроса.

— Полностью с вами согласна, профессор. И давай уже, наконец, поцелуемся!..