Ся (джен)

Мирная сельская местность, простирающаяся дальше вглубь королевства, во многом скрывала общую напряженность. Хотя Вейл был втянут в войну из-за постоянной поддержки Атласа, земля его видела не так уж много открытых сражений. Следовательно, это был не истерзанный войной и опустошенный адский пейзаж, каким его представлял себе Жон. Леса и поля оставались нетронутыми и изобиловали зеленью и дикой живностью, а на грунтовых дорогах не было ни грохочущих танков, ни колон марширующей пехоты.

Однако это не означало, что тут и там не было меток войны. Пустые деревни — не сожженные дотла или разбомбленные, а просто брошенные своими бывшими владельцами. Жон разбил лагерь в одной маленькой деревне, в которой было не более восьми домов. Они были опустошены дочиста, что наводило на мысль, что жильцы собрались и уехали, а не были изгнаны. Возможно, они чувствовали себя в большей безопасности за стенами города, или, возможно, слишком многих из них призвали в армию, чтобы небольшое поселение могло поддерживать свое функционирование.

Несмотря ни на что, оно стало удобным местом для остановки и отдыха, и Жон развел огонь в печи одного из домов и использовал ее для приготовления еды. Деревянная хижина была в хорошем состоянии и в ней было тепло, когда наступила ночь, и, хотя из генератора изъяли весь прах, когда его владельцы уехали, все еще сохранилось несколько свечей, которые он использовал, чтобы немного осветить небольшое, но уютное помещение.

Здесь, должно быть, жила семья, возможно, супружеская пара с одним или двумя детьми, учитывая две спальни. Это была не богатая жизнь, но она была мирной. Только они, их соседи и небольшие поля снаружи, которые теперь были брошены. Ему было печально от того, что все так получилось, но если отца или сыновей призвали в армию, то остальные члены семьи, возможно, захотели бы отправиться с ними в Вейл. Он надеялся, что они все благополучно добрались до места и что сейчас они все еще вместе.

Поскольку заняться ему было нечем, кроме как медитировать и отдыхать, Жон достал свои свитки и проверил их, тщательно очищая пыль и грязь в тех местах, которыми они коснулись земли, когда деревенские разбросали его вещи. Закончив работу, он занялся отжиманиями и приседаниями, затем пробежался вокруг дома, чтобы заставить свое сердце биться быстрее, прежде чем вернуться внутрь, чтобы попрактиковаться в ката.

Его тренировки пострадали после смерти мастера Рена, но это было почти неизбежно, учитывая, что раньше он тренировался часами, а теперь ему нужно было путешествовать. Однако он не хотел, чтобы все пропало даром, как это случилось с местными полями, поэтому решил остановиться и провести день на старой ферме, просто чтобы потренироваться и собраться с мыслями.

— Я заблужусь, только если буду метаться от пункта назначения к пункту назначения, — подумал он про себя, повторяя старые уроки Шу Рена.

Пустой разум позволил бы ему видеть мир более ясно, и для достижения этого состояния не было ничего лучше физических упражнений.

После хорошего ночного сна Жон посвятил день спаррингу с тенью вне дома, имитируя движения, которым его научил Шу Рен, поскольку он представлял себе темную фигуру, выступающую в роли его противника. В какой-то момент тень превратилась в молодую женщину, которая вцепилась ему в горло, и он остановился, чтобы сделать глубокий вдох.

Невозможно было сказать, какие у нее были причины ненавидеть его, не имея возможности поговорить с ней. Все, что он мог сделать, это двигаться вперед и придерживаться своей собственной цели, которая потребовала бы от него стать сильнее. Раньше его сил было недостаточно, чтобы сразиться лицом к лицу с Тирианом, и поиск свитков был бы бессмысленным, если бы у него не было возможности превзойти их новых владельцев.

Не в первый раз взгляд Жона остановился на запечатанных свитках. Навык уровня Бессмертия, который он использовал в отчаянии, вполне мог убить его, но у него были свитки уровня Основания, и они предназначались для новичков, таких как он. Мастер Рен предупреждал его об опасностях, связанных с ними, но такие предупреждения были предназначены не для того, чтобы отпугнуть его, а только для того, чтобы заставить его осознать опасность опрометчивых попыток сделать то, к чему он не был готов.

Даже теперь, приняв решение, Жон остановился и поразмышлял над этим, как и обещал. Ему нужна была сила, чтобы победить Тириана и его союзников, но был ли это правильный путь? Он рассматривал другие пути самосовершенствования и обучения у других и постепенно отбрасывал их один за другим. Только когда он был уверен, что им не движет никакая иная мотивация, кроме логики, он открыл глаза, встал и снова подошел к свиткам.

Свитки уровня Воплощения и Бессмертия были отложены в сторону, слишком опасные, чтобы рисковать, и к ним присоединились свитки уровня Медитации. Те, которые он потенциально мог прочитать без риска, но было разумнее начать с начала. С Основания. Глубоко вздохнув, Жон положил перед собой четыре свитка Основания, каждый из которых был перевязан зеленой лентой. Они были меньше своих собратьев, и он предположил, что во многом это связано с меньшей потребностью в оценке рисков. Техника Демонического Духа Гу должна была охватывать так много ядов и связанных с ними рисков.

Жон внимательно ознакомился с каждым названием, прежде чем выбрать один. Обучение технике Железных конечностей, прочитал он, и слово «Обучение» привлекло его взгляд. Кое-что, в чем он мог попрактиковаться и улучшить, и оно вызывало гораздо меньше беспокойства, чем название, подобное Демоническому Духу Гу. Он также посчитал, что это довольно простое название, обозначает то, что, как он ожидал, будет очевидным — сделать свои конечности твердыми, как металл, с помощью ауры.

И он был прав.

— Я рад видеть, что не у всех техник такие цветистые названия, — размышлял он вслух. Мастер Рен тоже нашел бы это забавным.

В свитке было много диаграмм, с точками и примечаниями, выделяющими наиболее важные меридианы для техник, и как их использовать как в руках, так и в ногах. Интересно, что в нем утверждалось, что техника применима только для предплечий — от локтя до запястья — и для голени — от колена до лодыжки. Это произошло из-за плотного расположения меридианов в этих областях по сравнению с большими участками открытого пространства в бедре и плече.

Было бы неплохо, если бы инструкции были такими же ясными, как «два плюс два равно четыре», но свитки так не работали. Это были едва понятные способы манипулирования аурой, придуманные невероятно избранным количеством людей, чтобы по-настоящему овладеть ими. Объяснить что-то, понятное только тебе, тому, кто этого не понимает, было непросто, а мастера прошлых эпох явно не славились своими объяснениями, по крайней мере, когда дело доходило до письменных инструкций.

То, что получил Жон, было множеством «похоже» и «стремись к чему-то подобному», а затем целой кучей интерпретаций и пространных размышлений, когда дело дошло до того, как именно это сделать. И, как в любом онлайн-рецепте хорошей еды, в нем не хватало конкретных деталей. «Используй свою ауру, чтобы укрепить кожу» стало сродни «перец по вкусу» как из-за своей расплывчатости, так и из-за отсутствия пользы.

Таким образом, ответ, вероятно, заключался в том, что каждый человек индивидуален и мастера знают, что они не могут предложить универсальное решение для всех. Его работой должно было стать воплощение их основных идей и конечной цели, а также поиск способа заставить все это работать. Возможно, это даже было частью процесса совершенствования себя как личности. Если бы он только научился делать что-то одно, его взгляд стал бы одномерным, но изучив процесс, стоящий за этим, он смог бы применить его к другим концепциям в будущем.

— Ключевое различие, похоже, в том, как аура ощущается и взаимодействует с миром, — сказал Жон вслух, каким-то образом обнаружив, что произнесение этих слов помогло ему сосредоточиться. — Обычная аура укрепляет тело, но располагается поверх кожи подобно силовому полю.

Вот почему охотники могут избежать порванной одежды.

— Эта техника заключается в том, чтобы аура просеивалась между молекулами его кожи и укрепляла ее, почти как кольчуга.

Итак, за счет укрепления его кожи, а не создания поверх нее амортизирующего силового поля, она теоретически должна затвердеть до консистенции металла. Понимание этого было только первым шагом к изучению техники и первым из многих к ее использованию в бою. Ему потребовались часы, чтобы распространить свою ауру по меридианам левого предплечья без появления ауры на коже, и даже когда ему это наконец удалось, он не превратил свою кожу в металл. Его аура была просто глубже, возможно, это защитит его от глубокого пореза, достигающего мышц, но теперь она больше не защищала его кожу.

Но теория была понятна, и то, что ему сейчас было нужно, — это практика. Сколько бы времени ему ни потребовалось, чтобы освоить это, и все, что он мог теперь сделать, это каждый день посвящать время практике.

/-/

Было уже далеко за полдень, когда он заметил их. Жону хотелось бы сказать, что он почувствовал их приближение или услышал их шаги по траве, но реальность была такова, что усадьба по очевидным причинам находилась посреди пустующих сельскохозяйственных угодий, поэтому было легко заметить приближение двух человек с большого расстояния.

Взрослая женщина и ребенок, девочка лет восьми или около того, женщина несла ребенка и выглядела готовой упасть в любой момент. У них не было с собой ничего, кроме одежды на себе и маленького плюшевого мишки, прижатого к груди ребенка. Она выглядела слишком взрослой, чтобы нуждаться в этом, но он мог только предположить, что она прошла через что-то мучительное.

Жон опустил руки перед собой и выдохнул, отпуская строгий контроль ауры, чтобы позволить ей естественным образом течь обратно по меридианам и глубоко проникать в его тело, где она и оставалась, когда не использовалась. Поры на его предплечьях болезненно чесались — неожиданное последствие Техники Железных конечностей, о которой его не предупредили. Предположительно, он немного повредил свою кожу, пытаясь выучить ее. К счастью, кожа постоянно сбрасывалась и нарастала заново, поэтому он не ожидал, что это будет проблемой. Просто факт, на который можно обратить внимание.

— Должно быть, я слишком сильно напрягаюсь. Мне лучше не использовать это в реальном бою, пока я не научусь обращаться с этим более компетентно. — Он потряс руками, чтобы избавиться от покалывания, а затем вытянул их вперед, чтобы казаться менее угрожающим. — Эти двое, должно быть, беженцы. Они идут из деревни на побережье? Я не лучшего мнения об остальных, но я не должен судить этих несправедливо.

— Здравствуйте, — сказал он, поднимая руку в знак приветствия и пытаясь выглядеть безобидным. Он оставил свой цзянь в доме, чтобы пояс не отвлекал его, когда он пытался сосредоточиться, так что, вероятно, это помогло. Если бы кто-нибудь из Гримм приблизился, у него было бы достаточно времени, чтобы нырнуть обратно внутрь и забрать его. — Вы двое в порядке? Вам нужна медицинская помощь?

— У нас — Женщина кашлянула, издав мучительный, хриплый звук. — У нас все в порядке.

— Вы не звучите, как будто у вас все в порядке, мэм.

— Я просто устала. — Женщина наклонилась, чтобы поставить ребенка на землю, и, пошатнувшись, поднялась обратно. Судя по всему, у нее кружилась голова. — Пожалуйста, сэр, я знаю, что вы нас не ждали, но не могли бы мы переночевать у вас дома? Я… Я могу отплатить вам любым способом, каким вы пожелаете.

Жон изо всех сил старался не думать о том, что она имела в виду.

— Это не мой дом. Он заброшен, и я просто отдыхаю здесь, прежде чем двинуться дальше. Я уверен, что первоначальные владельцы были бы рады видеть, что их дом используется для вашего укрытия. Заходите внутрь. У меня есть еда и разведен огонь.

Их облегчение было очевидным, и он помог им войти внутрь, наблюдая, как они обе рухнули у догорающего в печи огня. Он отошел, чтобы забрать кое-какую запасную одежду из своего рюкзака. Она была бы слишком большой для девочки и слишком узкой в районе груди для женщины, но она была сухой, и рубахи можно было обернуть вокруг себя, как платье.

Когда он приготовил им какую-то простую еду, они с жадностью проглотили ее, не забыв поблагодарить его, он отмахнулся от благодарностей, спросив, что случилось. Женщина закусила губу и посмотрела на свою дочь, затем снова на него.

— Здесь есть спальня для тебя и твоей матери, — сказал Жон, указывая. — Почему бы вам не пойти спать туда.

Девочка посмотрела на свою мать, которая кивнула.

— Делай, как говорит добрый человек, милая.

Ребенок неохотно направился внутрь.

— Меня зовут Жон Арк. — Он поклонился в пояс, сидя, скрестив ноги, на небольшом расстоянии от женщины. Недостаточно близко, чтобы она почувствовала угрозу, его цзянь был у стены. — Я так и не узнал ваших имен.

— Анна, а мою дочь зовут Селеста. Мы… Раньше мы жили в соседней деревне.

— На нее напал Белый Клык?

— Нет. Гримм. — Значит, не та, что на берегу. — Мы знали, что это произойдет, но наших приготовлений было недостаточно. Недостаточно людей, чтобы защитить нас. Моего мужа призвали в армию в прошлом году. Почти все наше оружие также было реквизировано. Мы были беспомощны.

История повторилась. Как и Ансель, их деревня осталась беспомощной. По крайней мере, Селеста сбежала со своей матерью, в отличие от него со своей.

— Мне жаль это слышать. Значит, вам удалось сбежать?

— Мы были за стенами, когда это случилось, собирали ягоды. Гримм нас не почуяли. Все остальные… — Она закрыла глаза. — У них не было ни единого шанса. Мы убежали. Что еще мы могли сделать? Я сказала Селесте, что мы найдем ее отца в Вейле.

Она вновь прикусила губу.

— Но он погиб два месяца назад. Я не знала, как ей сказать.

— Он погиб …? Я не знал, что уже случались какие-то битвы.

— Я не знаю, как это случилось. Все, что мы получили, это письмо. Там был номер, по которому я позвонила, но мне ничего не объяснили. Это было просто для того, чтобы притвориться, что им не все равно. Я не уверена, был ли он послан против Белого Клыка, Гримм, или его убили на тренировке. Никто никогда не узнает. — Ее прерывистое дыхание говорило о том, что она слишком устала, чтобы плакать, и что она давным-давно все выплакала. — У меня нет никаких планов. Я просто надеялась, что мы сможем найти дорогу к ближайшему поселению. Деревне, городку, самому Вейлу. Любому месту, где нас примут.

— Тогда вам повезло. В рамках своего путешествия я направляюсь в соседнюю деревню. Я буду рад вас проводить. — Их история напомнила ему о том, что он слишком много мог сделать по-другому, и они были невиновны во всем этом. Не как рыбаки, которые пытались убить его, чтобы украсть его вещи. — Я планировал уйти сегодня вечером, но могу дать вам обоим денек отдохнуть.

Анна прикусила губу.

— Вы уверены…?

— Да. — Он склонил голову. — Я опытный охотник и разбираюсь в травах и ягодах. У меня также достаточно еды с собой. Прокормить вас будет несложно, и дополнительный день тренировок здесь тоже пойдет мне на пользу.

Ее взгляд скользнул по его телу, а скользнул к стене, где лежал его цзянь. Она выглядела испуганной и ликующей в равной степени.

— Вы охотник?

— Нет.

— Значит, солдат?

Он был уверен, что она хотела сказать «Дезертир», потому что, очевидно, не было иных причин, по которым солдат оказался бы здесь один.

— Ни то, ни другое. Я мастер боевых искусств, но я способен защитить себя и вас обоих, так что вам не нужно беспокоиться.

Не похоже, что у нее был большой выбор, кроме как доверять ему, но она все равно кивнула, снова прикусив губу и отведя взгляд, а затем придвинулась ближе к нему. Она протянула руку и с тревогой коснулась его пальцев.

— Если есть какой-то способ, которым я могу отплатить вам…

Жон убрал руку.

— В этом нет необходимости, — мягко сказал он. — Вам не нужно покупать мою помощь.

Женщина отшатнулась и покраснела, стыд и ненависть к себе боролись в ней. Он не стал комментировать это, чувствуя, что от этого станет только хуже. Было очевидно, что она все еще испытывала неуверенность в нем и его намерениях — в конце концов, он был незнакомцем — и она, должно быть, думала, что должна сделать все возможное, чтобы заставить его захотеть удержать ее и ее дочь рядом.

Он не стал бы уважать ее меньше за то, что она пожертвовала собой ради дочери, но он также не стал бы так использовать ее в своих интересах. Неудивительно, что она хотела отослать свою дочь подальше из-за этого разговора.

— Я буду рад компании твоей, и твоей дочери, Анна. И, похоже, тебе не помешал бы отдых. Если ты проснешься раньше меня, — что, по его мнению, было маловероятно, учитывая, какой уставшей она выглядела, — тогда не стесняйся брать мои припасы. Мы не остановимся только потому, что вы двое проголодались.

—… — Анна кивнула. — Спасибо…

/-/

Анне было не привыкать к страданиям, но просыпаться в постели с дочерью на руках было кратким лучом солнца. Кровать была старой и разваливалась, а простыни чуть больше, чем позаимствованная у странного человека, на которого они наткнулись, одежда, но сам дом был хорошо построен и согрет огнем. Намного теплее, чем мир снаружи. Маленькая Селеста все еще крепко спала, находясь в том возрасте, когда она могла беззаботно спать по двенадцать и более часов в сутки, особенно после дня в школе.

От мыслей о школе у нее заслезились глаза. Это было напоминанием о простой жизни, которая была утрачена. С тех пор, как у нее забрали мужа, сама жизнь превратилась в катастрофу, и она до сих пор помнила их слезливое прощание под бдительными и нетерпеливыми взглядами вербовщиков. Они забрали треть деревни, мужей, сыновей, даже дочерей. Всех, кто был в форме и в том возрасте, чтобы держать оружие.

Были моменты, когда она жалела, что они не забрали ее и Селесту тоже.

Выбравшись из кровати, она накрыла Селесту одеждой мужчины и подошла к двери, приоткрыв ее. Внутри дома было пусто и тихо, огонь в камине погас. Дверь была закрыта, но не заперта, а человека — Жона — нигде не было видно. Однако его меч остался, прислоненный к рюкзаку, как явный признак того, что он не оставил их ночью.

Любопытствуя, она подошла к ветхому окну и выглянула наружу, быстро обнаружив его в саду перед домом. Он снял рубаху и выполнял какие-то упражнения, какой-то танец, или что-то из боевых искусств, предположительно призванное помочь ему запомнить движения. Его движения, быстрые и резкие, мало чем отличались от долгих и грациозных, которые она видела в фильмах. Но его казались гораздо более практичными, их внезапность больше подходила для реальной драки.

Струйки пота на его гибком теле вызвали прилив жара и постыдные воспоминания о прошлой ночи, когда она предложила ему себя. Конечно, никакого влечения не было. Даже если сейчас она могла признать, что он красив, в то время она едва могла трезво смотреть на вещи. Все, что она знала, это то, что этот незнакомец был вооружен, несомненно, сильнее ее, и что он вполне мог решить, что они обременительны.

Позволить ему поступать с ней как он хочет было бы дешевой ценой, если бы это означало, что он присмотрит за ее дочерью и доставит их в ближайшую деревню. Что еще она могла предложить, кроме своего тела, когда ее дом был разрушен и все вещи потеряны. Они были бездомными, зависящими от доброты человека, который, насколько она знала, мог быть дезертиром или закоренелым преступником.

В последнее время в мире так не хватало доброты…

Вспомнив его слова и свой собственный голод, Анна осторожно открыла его рюкзак и достала еду, приготовила ее на тлеющих углях и съела в тишине, затем вернулась к окну. Он все еще не останавливался, даже выглядя явно измотанным. Должно быть, он был сильным, раз путешествовал самостоятельно, ничего не опасаясь. Им повезло, что они встретили его.

— Пришло время проявить себя полезной, Анна, и извиниться за это!

Взяв флягу с водой из его рюкзака, она скользнула к двери и вышла на теплое солнце и холодный воздух. Это было жестокое сопоставление, и она вздрогнула. В тот момент, когда ее ноги коснулись травы, он остановился и повернулся к ней.

Он действительно слышал это …?

— Вода, — сказала она, поднимая флягу. — Я подумала, что вы, возможно, захотите немного, сэр.

Затем он улыбнулся, кланяясь в своей странной манере. Он был из Мистраля? Он так не выглядел, и путешествия были не таким обычным делом, когда в этом районе шла война. Возможно, его семья переехала оттуда еще до того, как все это началось.

— Доброе утро, Анна, и, пожалуйста, не называй меня сэром. Жона будет достаточно. И спасибо тебе, ты очень добра. — Он взял фляжку, сложив под ней ладони чашечкой — еще одна странная манера, которая выглядела почти официально. Он выпил, прежде чем таким же образом вернуть ее ей. — Как спалось? Твоя дочь проснулась?

— Ах. Все было хорошо — и нет. Селеста все еще спит.

— Должно быть, она устала после путешествия. Ты уверен, что ты уже отдохнула?

— Мне нужно что-нибудь, чтобы прочистить голову, — выпалила она. — Могу… Могу ли я быть как-нибудь полезна?

Он явно не хотел отвечать на этот вопрос, но прямо сейчас ее нельзя было оставлять наедине со своими мыслями. Это он, казалось, понимал. И, к счастью, она не захотела заходить слишком далеко и оставлять свою дочь с этим мужчиной, каким бы добрым он ни был.

— Вон там есть колодец, — сказал он, указывая. — Я думаю, что ты могла бы набрать воды и наполнить несколько ведер. Я думал постирать твою одежду и свою заодно. Если мы останемся здесь еще немного, то могли бы воспользоваться шансом высушить ее на солнце. Вам с Селестой, возможно, также захочется принять ванну.

Это звучало просто идеально, и она двинулась, чтобы сделать именно это, наблюдая краем глаза, как он вернулся к своей тренировке. Ей было спокойнее видеть его таким, не только потому, что это укрепляло мысль о том, что он может защитить их, но и потому, что это означало, что он был в пределах видимости. Она не хотела сомневаться в нем, но Селеста была всем, что у нее осталось.

— Откуда ты родом? — спросила она его, надеясь, что он не расстроится из-за того, что его прервали.

— Я жил в деревне под названием Ансель, далеко к югу отсюда, но она была разрушена Гримм много лет назад, и я был единственным выжившим. — Как и они сами. Анна поникла. — Меня спас хороший человек, живший неподалеку, который научил меня всему, что я знал, прежде чем он тоже умер.

— Мне очень жаль.

— Не стоит жалости, — ответил он, шокировав ее. — Во всяком случае, не к второй половине. Я всегда буду скучать по своей семье, но годы, которые я провел с человеком, который спас меня, были одними из самых счастливых в моей жизни, и я бы не отказался от них. Это научило меня тому, что даже когда все кажется безнадежным, на горизонте всегда есть свет. Твоя жизнь не закончена, пока она не закончится.

Анна слабо улыбнулась, более чем осознавая, что мальчик на семь или восемь лет младше ее читает ей лекцию о том, как не сдаваться. Он был прав, предположила она, но прошло слишком мало времени, было слишком рано для такого оптимизма в ее сознании.

— Я буду иметь это в виду, когда мы с Селестой найдем, где осесть. Я не уверена, куда это нас приведет. Я слышала, что беженцам в городе не рады.

— Это так?

— Их слишком много, — сказала она. — Вербовщики упоминали об этом. Только мимоходом, но у всех нас возникло ощущение, что это предупреждение о том, что нам не следует идти в город, если что-то случится. Белый Клык убивает всех, кого может, но это также подталкивает жителей близлежащих деревень покидать свои дома и перебираться в Вейл в поисках безопасности.

Анна пожала плечами.

— Возможно, таков был их план с самого начала.

— Возможно, так оно и было. Они злы на Вейл за то, что тот вступил в войну, но, вероятно, не могут позволить себе сражаться с двумя сразу. Возможно, это их способ создать Вейлу слишком много проблем, чтобы попытаться заставить их отступить.

Война.

Такая ужасная тема для разговора и все же почему-то в данный момент расслабляющая. Было легче говорить о чем-то далеком, чем о Гримм, который убил всех, кого она знала. Даже если война забрала ее мужа, это казалось нереальным. Как будто все это был какой-то кошмар, от которого она могла проснуться в любой день.

— Что ты планируешь делать, Жон? — спросила она. — Когда ты отведешь нас в ближайшую деревню. Что дальше? Ты тоже остепенишься?

Она имела в виду это не в смысле попытки соблазнить его, не после ее неуклюжих усилий прошлой ночью, а из простого любопытства. И, возможно, тщетной надежды, что они смогут помочь друг другу, даже если она так мало могла предложить.

— Боюсь, я планирую двигаться дальше. — Он развеял эту мысль доброй улыбкой. — У меня есть свой собственный путь, которому я должен следовать.

— Тогда прости, что мы помешали тебе, — прошептала она.

— Мой путь — это путь с пунктом назначения, но без строгих сроков. Человек, который спас меня, захотел бы помочь вам, поэтому я сделаю то же самое вместо него. — Он прекратил тренировку и повернулся к ней лицом, столкнул ладонь с кулаком и снова поклонился. — Я обещаю тебе, Анна. Я увижу тебя и твою дочь в безопасности и позабочусь о том, чтобы вы не остались просто бездомными и брошенными в какой-нибудь темной деревне.

У нее перехватило дыхание.

— Вы уже достаточно настрадались.

У нее перехватило дыхание, и навернулись предательские слезы, которые, как она думала, совсем высохли.

— С—Спасибо тебе, — прошептала она. Даже если бы он не мог этого гарантировать, она была бы благодарна ему за минутное утешение. — Я… я должна пойти приготовить еду для Селесты. Тебе… Тебе нужна помощь в сборе чего-нибудь?

— Вчера я колол дрова. Если хочешь, можешь отнести их внутрь и бросить в камин. — Еще одно задание, которое не потребует от нее оставлять дочь, доказывая, что он знал и делал это нарочно. — Я не буду далеко уходить. Сегодня мы хорошо поужинаем, отдохнем, а завтра, когда вы с Селестой отдохнете, снова отправимся в путь.

— Да. Я… Я займусь этим. Еще раз спасибо.

/-/

День и ночь прошли в тишине, не потревоженной Гримм, которых, несомненно, привлекла сцена резни в ее деревне.

«Страдание любит компанию» — старая поговорка, как и «Гримм любят страдание», которая в некоторых умах объединяется в «Гримм приводят компанию». Те, что уничтожили ее деревню, вызвали бы такой ужас, что появилось бы еще больше Гримм, из-за чего часто никто не выживал.

Те, кто спасся, как Анна и Селеста, обычно попадали во вторую волну, приходившую исследовать источник такой боли, и вряд ли помогало то, что выжившие, как правило, сами излучали негатив. Горе и печаль. С таким же успехом они могли бы гореть, как факелы в темноте, для мерзких монстров.

Им повезло, хотя он знал, что они этого не чувствуют. Селеста была тихой и подавленной, смотрела ему в глаза, но не произносила ни слова. Она что-то бормотала себе под нос, когда он передавал ей еду, но было очевидно, что она боялась его, и он не винил ее. Анна делала все возможное, чтобы наполнить дом разговорами, но он призвал ее уделять приоритетное внимание своей дочери.

Чтобы успокоиться, он развернул карту и показал им, где они находятся, и пункт назначения, затем отсчитал еду, чтобы они могли видеть, что ее хватит на всех. Он не упомянул, что если он будет нести Селесту, это сделает все намного проще, и что путешествие в детском темпе замедлит их. Ни одна из них не была готова это услышать, и он не лгал, когда сказал ей, что крайнего срока нет.

Да, он хотел привлечь Тириана и его союзников к ответственности, но они никогда не овладеют свитками. Они доказали, что не справились в первый раз, выбрав более легкий путь, и Жон сомневался, что с тех пор их терпение улучшилось. Было бы удобно, если бы они попробовали те, что в категории Воплощения, убив себя, но свитки были столь же безвредны, сколь и бесполезны для тех, кто не обучен.

Синдер просто не могла понять их или следовать им, что означало, что она также не могла ошибиться в них и навредить себе. Ей нужно было знать, с чего начать, прежде чем что-то могло пойти не так.

Итак, у него было время. Годы, если потребуется.

Достаточно времени, чтобы на следующий день идти в детском темпе и скрывать свое нетерпение за теплой улыбкой, когда он шел впереди них и срезал ветки на их пути. Он говорил о случайных вещах, наполняя воздух шумом, чтобы они не чувствовали необходимости в этом и могли сосредоточиться на своем деле.

Это был медленный прогресс, мучительный, и лишь ненамного ускорившийся, когда Селеста устала настолько, что Анне пришлось нести ее на руках, потому что девочка в восемь лет не была невесомой, а Анна была ничуть не быстрее, когда приходилось одновременно держать ее и переносить собственный вес. Но когда оба все еще вздрагивали, когда он подходил слишком близко, он знал, что предложение понести ребенка было бы катастрофой. Они могут и не отказаться, и даже понимать, что так лучше, но они обе будут в стрессе на протяжении всего путешествия.

С таким же успехом они могли бы сами искать Гримм.

В конце концов, это не имело значения. Была ли это вторая или даже третья волна, привлеченная в деревню Анны, или просто чистое невезение, Гримм нашли их. Жон услышал их первым, но все услышали их до того, как увидели. Гримм не заботились о тишине и хрустели ветками и гнилыми бревнами под ногами, пыхтя и рыча достаточно громко, чтобы их было слышно за сотню метров.

Селеста начала всхлипывать, причем достаточно громко, чтобы ее тоже услышали. Хотя он не мог почувствовать то, что могли Гримм, Жон вполне мог представить цветной дым, поднимающийся от ее маленького тела, как сигнальная ракета, практически кричащий Гримм, что они здесь. Анна сделала все возможное, чтобы успокоить девочку, но было уже слишком поздно для этого.

— Держитесь за мной, — прошептал Жон, вытаскивая свой цзянь. Он был уверен, что он сможет справиться с несколькими Гримм, но одолеть их, защищая этих двоих — совсем другое дело. В отчаянии он искал пещеру, скалу или что-нибудь, на что он мог бы поместить их, чтобы сохранить в безопасности. Деревья вокруг них не помогали, они были достаточно тонкими, чтобы их сломал Гримм. — Вы должны держаться подальше — позвольте мне сразиться с ними. Я справлюсь!

Беовульф, привлеченный плачем, врезался в ближайшее дерево, сломав его, тварь забуксовала по земле, как собака, бегущая за мячом, — все это было наполнено злобным восторгом — пасть ее оскалилась при мысли о том, чтобы сожрать плачущего ребенка.

Он взвыл от бессмысленной радости и бросился на них.

Анна закричала.

Жон выругался. Он бросился вперед, подпрыгнул и нанес удар пяткой в голову монстра, усилив его аурой, что придало ему гораздо больше силы, чем следовало. Этого было достаточно, чтобы замедлить темп твари, так что оно успело проделать лишь половину пути к Анне и Селесте. Жон изогнулся и вонзил свой цзянь в позвоночник твари, под череп, и та обмякла.

Однако шум привлек больше внимания. Сразу трех Беовульфов, некоторых поменьше. Они напали на него одновременно, и он поблагодарил свою счастливую звезду, что они напали на него, а не на них. Мчась вперед, он встретил их на полпути, пытаясь любой ценой стать главной мишенью. Он уклонился влево от когтей ведущего и продолжил двигаться, чтобы остальные бросились ему на спину. Быстрое пригибание и вращение на одной пятке, удар подошвой под подбородок зверя, а поскольку аура текла по меридианам на его бедрах и голенях, удара было достаточно, чтобы вызвать хлопок грома и полностью раздробить челюсть зверя.

Он, конечно, тоже это почувствовал. В этот момент Техника железной конечности была бы полезна, потому что боль пронзила его ступню до голени. Однако этого было недостаточно, чтобы лишить его подвижности, и он отскочил назад, когда Гримм упал, затем вскочил на его тело, прежде чем оно начало исчезать, используя его как трамплин, чтобы перепрыгнуть через второго и третьего.

Он приземлился позади них и, что важно, отвел их внимание от Анны и Селесты. Да, Гримм теперь были между ним и ними, но они были безмозглыми тварями и не отводили взгляда от ближайшей добычи. Он насмехался над ними еще больше, нанеся быстрый, прощупывающий удар по глазам. Он не осмелился бы на самом деле нанести удар туда, потому что тонкое лезвие застряло бы в глазнице, и было либо вырвано из рук, либо сломано, но, как и любое животное или человека, угроза глазам заставила тварей отшатнуться, а затем зарычать от ярости.

— Бессмысленная агрессия, — подумал он, быстро уклоняясь от их ударов и отступая. Работа ног была здесь ключевой, поскольку их нападение было настолько диким и яростным, что даже одна-единственная запинка означала бы болезненную смерть. — Все кончено, если им удастся прижать меня к земле. У меня не хватит сил сбросить их, и вся аура в мире не будет иметь значения, если они будут продолжать нападать на меня. Мне нужно оставаться мобильным, оставаться вне пределов их досягаемости.

Он адаптировал паттерн, отказавшись от стиля Намерения Меча, ради более изнурительного метода, нанесения крошечных ран на вытянутые конечности и удара в связки, при этом уделяя больше внимания собственной защите. Смерть от тысячи порезов, хотя здесь это более реалистично означало шесть или семь — подошла бы больше, если бы он мог ударить в горло, но то, как они чередовали стояние на задних лапах и четвереньках во время боя, усложняло это. Их горло часто оказывалось под ними, и было бы неудачно, если бы пытаясь до него достать, он оказался на земле.

В конце концов, один из них начал тормозить, тот, которому он отдавал приоритет. Он попытался опереться на переднюю левую лапу, но связки, наконец, лопнули, и он испуганно рухнул на землю. Жон увернулся от второго и нанес ему сильный удар ногой в бок, отбросив его на несколько шагов в сторону, затем повернулся к раненому, перепрыгнул через удар когтями и нанес свой собственный удар в заднюю часть шеи. Все прошло так же быстро, как и с первым, хотя и не так легко. В момент затишья он быстро нашел глазами Анну и Селесту.

Они смотрели, в ужасе, плача, Анна стояла на коленях, прижимая к себе Селесту, вместо того, чтобы убежать. Вероятно, это было к лучшему, потому что он не смог бы защитить их, если бы они убежали. Несмотря на это, они были живы.

И тут он увидел четвертого Гримм.

Опоздавший или просто не бывший частью стаи, почувствовав драку, пожелал принять в ней участие. Но он нацелился не на Жона, а на мать и дочь, и его яростный крик не отвлек его внимания. Гримм были безмозглыми. Ему было все равно, кто представлял большую угрозу, только то, что рядом с ним были два человека, которых он должен был убить.

Он с ревом бросился на них.

Быстро усилив аурой ноги, Жон бросился за ним, вытянув руку.

БАМ!

Звук отозвался эхом, как выстрел, и это потому, что это был выстрел. Гримм отлетел примерно на шесть метров от пары, отброшенный назад пулей, пробившей ему плечо и раздробившей кость. Он завалился набок, но встал на дыбы, чтобы попытаться убить их. Раздался второй выстрел, попавший в другую лопатку.

Жон добрался до него секундой позже, прыгнул ему на спину и нанес удар, положив конец его жалкому существованию прежде, чем он смог броситься на них. Он не обратил внимания ни на стрелявшего, ни на его везение, сосредоточившись на том, что ему надо убить.

— Жон! — воскликнула Анна. — Сзади!

Но остался еще один. Жон выругался и повернулся, распространяя свою ауру вокруг своего тела. Его цзянь пришлось оставить, застрявший в теле, которое еще не превратилось в ничто. Он попытался увернуться, но понял, что удар попадет в Анну и Селесту, если он пошевелится.

Единственным выбором было принять удар.

Закусив губу, он протолкнул свою ауру по меридианам на руках в кожу, сгоряча применив Технику Железной конечности. Боль усилилась, кожа треснула, по руке потекли струи крови.

— Дерьмо!

Он уперся ногами в землю.

— НЕ СЕГОДНЯ! — провозгласил женский голос позади него. Над ним. Кто-то пролетел над его головой, ярко-желтые волосы развевались за ней, как плащ. Она приземлилась на плечи Гримм, обрушив обе руки ему на голову, как отбойный молоток, а затем каким-то образом выпустила заряд дроби прямо в морду зверю.

Сила удара буквально отбросила Гримм назад в воздухе и позволила женщине оттолкнуться от него, сделав сальто и приземлившись на траву перед ним. Она щелкнула его по носу, оглядела его фиолетовыми глазами, плутовато ухмыляясь, затем блеснула знаком на эполете на левом плече.

Анна ахнула.

— Охотница!

— К вашим услугам, — пошутила девушка, которая была не старше его. — Охотница на обучении Ян Сяо Лун к вашим услугам. И моя любимая сестра, конечно. Не волнуйтесь, сэр и мэм. Теперь, когда я здесь, вы в безопасности.

Жон поправил бы ее, но у него не было сил. Он обмяк, окровавленные руки повисли вдоль тела, когда аура покинула их. Их нужно было перевязать, чтобы не занести заразу, но это беспокоило его меньше всего. Он почти убил Анну и Селесту, не сумев предвидеть появление новых Гримм или быть достаточно способным, чтобы расправиться с тремя раньше и вернуться к ним. Они могли бы поплатиться за это, не будь здесь этой охотницы.

Этих охотниц, поправил он, когда девушка в красном плаще с несколькими военными знаками отличия вышла из-за деревьев с винтовкой. Их двое, и это хорошие новости для него и для семьи. На этот раз им повезло, но так будет не всегда. Следовательно, ответ был прост.

Ему нужно было тренироваться усерднее.