Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь Спаситель! (гет)

Эмма пришла в себя, словно от резкого толчка. У нее все болело, в голове был шум, а глаза словно свинцом налились…

«Как же мне плохо…», — со стоном подумала она. Тут ее опять будто тряхануло, и Эмма наконец поняла, что ей это не кажется, ощутив чьи-то пальцы, которые как стальные крюки впились ей в плечи.

— …где Бей? — внезапно ворвался в ее уши голос, шотландский акцент которого усилился, вероятно, от волнения.

Эмма с трудом все же открыла глаза и тут же увидела перед собой пару черных от беспокойства и злости глаз. Румпельштильцхен нависал над ней и тряс за плечи, судя по всему, окончательно придя в себя, и поняв, что больше с сыном не связан.

— Да, не тряси меня, я же не маракас, буйный ты горец… — проворчала Эмма, чувствуя, что еще немного и ее от этой тряски вырвет. — Все нормально с твоим отпрыском, поди больничные харчи наяривает.

Румпельштильцхен нахмурился и стиснул зубы.

— Не нервничай, я его туда определила просто на всякий… — успокаивающе пояснила блондинка, видя, как на секунду его глаза обеспокоенно распахнулись.

«Славные глаза, кстати…» — мимолетно пронеслось у нее в голове и тут же остановила себя. Что за чушь? Когда это она стала любоваться чужими глазами?.. Особенно глазами Румпельштильцхена из всех людей? Походу у нее и впрямь сотрясение, истощение и прочее, что может вызвать такие глюки и нелепые мысли…

— Он жив?.. — тем временем неверяще спросил мужчина, продолжая над ней нависать, хотя выпустил уже ее плечи из своей хватки и теперь упирался ладонями в пол по обе стороны от ее головы.

Эмма сглотнула, неожиданно ощутив, как по телу пробегает приятная дрожь, а внизу живота вспыхнул жар, от такого близкого соприкосновения с мужчиной. С ней такого не было… Давно в общем не было.

— Очевидно. Иначе тушек на этом полу валялось куда больше, — фыркнув, сказала Эмма, изо всех сил игнорируя неуместные порывы своего тела. — А теперь, может ты уже вспомнишь, окаянный, что на свободе тебя один Бельчонок ждет и уже перестанешь висеть надо мной, как один из участников съемок дешевого порнофильма…

Румпельштильцхен изумленно похлопал глазами и сел рядом с ней.

— Какие у вас, однако, странные сравнения… — подняв бровь сказал он. — Это вероятно, часть вашего внезапного «наследства»?

Эмма закатила глаза и пыхтя тоже села. Перед глазами на миг все потемнело, но в общем и целом, жить можно.

— Мы же вроде договорились. Я твоего сыночку спасу, а ты рот держишь на замке, — пробурчала Эмма, прикрывая рукой рот, когда внезапно ее настиг зевок. — Я его спасла, он точно жив и здоров, так что…

— Это верно, — сказал Румпельштильцхен, положив руку на согнутую в колени ногу и указав на нее пальцем, хитро добавил: — Но. Мы не договаривались, что я сам спрашивать ни о чем не буду. Кстати, как мне знать, что ты не врешь и Бей правда жив?

Эмма насмешливо усмехнулась.

— Ну, выйди за пределы хижины и проверь, — сказала она, а потом театрально постучала пальцем по подбородку и с фальшивым сожалением добавила: — Ах да, ты же не можешь уйти отсюда, не рискуя вновь оказаться в плену у Зеленки Западной.

Мужчина сердито прищурился, но промолчал.

А что тут скажешь?…

Он и впрямь только здесь в безопасности от зова кинжала. Румпельштильцхен был так растерян… Его давно не посещало это неприятное ощущение. А с тех пор, как эта странная женщина в теле Эммы Свон вытащила его из подвала Зелены, он все больше и больше испытывал это чувство. Сначала она смогла с помощью неизвестной магии огородить его же хижину так, что приказы Зелены до него не доходили, если не считать далекого шепота на краю сознания, потом она смогла его усыпить, что неслыханно, ведь Темные не спят, ну в этом мире он все же спал, но очень редко, а теперь и это. Вопреки его внешнему недоверию насчет ее слов о том, что Бей жив, в глубине души он прекрасно понимал, что она не лжет и что его мальчик и впрямь выжил. Только за это он был безумно благодарен, ведь он искренне был уверен, что его сыну конец. Но все же любопытство его не оставляло, и он очень хотел знать, что это за такое странное создание, зовущее себя Эммой Свон.

— А у меня есть выбор? — съязвил Румпельштильцхен. — Кинжал-то сам себя не найдет, а я не могу же здесь вечно сидеть.

Эмма закатила глаза.

— Не трясись, красавчик, — сказала она, со стоном поднимаясь с пола. — Найду я твою побрякуху.

Румпельштильцхен возмущенно фыркнул.

— Это не просто, какая-то «побрякуха» как вы выразились, это…

— Источник твоей власти и воли, бла-бла, — понятливо сказала Эмма, махнув рукой. — Да, да, я знаю, что это такое.

Полностью разогнувшись и поведя плечами, она глянула на часы и выругалась.

— Вот же ж, вашу ж богу душу мать! Мне пора идти!

Но прежде, чем она успела выйти из хижины, Румпельштильцхен схватил ее за локоть.

— Куда это ты? — прищурившись, спросил он.

Эмма безрезультатно дернула рукой и устало сказала:

— Уже четыре, я обещала с Генри встретиться в закусочной! К тому же, разве не ты только что бурчал, что не веришь мне, что твой сынулька жив?

Она вытянула свободную руку перед собой и в ней тут же в белой дымке материализовался ее телефон. Эмма протянула его колдуну.

— Держи. Как только я встречусь с Генри, то сразу отправлюсь в больницу. Зная большой рот Вейла, о «чудесном» возвращение Нила знает уже весь город. Как только увижу твоего отпрыска, первым делом попрошу его тебе позвонить, чтобы он успокоил твое неуемное родительское сердце. Все, теперь я могу идти? — нетерпеливо спросила Эмма и вновь дернула рукой. В этот раз он ее отпустил, взяв телефон у нее из рук. — Чудненько.

Она вздохнула и заметив его нерешительный взгляд, добавила:

— Да не переживай ты так. Все будет нормально, найду я твой ножик, а ты пока просто побудь паинькой и посиди здесь, хорошо? Я вечерком еще загляну.

И уже у входа Эмма опять затормозила.

— Там на улице, сразу на веранде, стоит котел с зельем, которое должно помочь остальным вспомнить, что произошло за последний год. Будь другом, занеси его в дом и поставь на медленный огонь, пока оно синим не станет, хорошо?

— И давно мы стали столь близкими друзьями? — ехидно спросил Румпельштильцхен, пораженный таким обращением.

— С тех пор, как мы с тобой валялись в весьма компрометирующей позе на полу этого домишки, — иронично ответила Эмма и дерзко добавила: — Хотя нет, наверное, даже пораньше… Когда я умыкнула твой тощий зад из-под носа Зелены! Да, это будет более точный момент, лапочка… А теперь пойди и занеси дурацкое зелье! И, кстати, не заходи дальше деревьев на которых висят желтые ленты, если не хочешь вновь стать жителем подземелий.

После чего наконец ушла.

— Очаровательная дамочка… — пробормотал Румпельштильцхен, и не зная почему, послушно пошел на улицу за зельем.

* * *

— Мама! — с облегчением воскликнул Генри, завидев входящую в закусочную Эмму. Та должна была прийти еще полчаса назад, и он уже стал переживать. Сторибрук, конечно, не большой мегаполис, но приключения здесь можно найти, даже выйдя за хлебом.

— Привет, малыш, — улыбнувшись, сказала Эмма, и поцеловав в макушку сына, села напротив него за столик. — Прости что опоздала, но у меня есть для тебя сюрприз, который, я думаю, тебя очень обрадует.

Глаза Генри предвкушающе загорелись.

— Какой сюрприз? Где он? Когда можно будет на него посмотреть?.. И!..

— Воу, воу, — пораженно сказала Эмма, потонув под потоком вопросов, которые ее сын стал произносить со скоростью пулемета. — Притормози, артиллерист. Твоя мама уже не так молода, чтобы за тобой поспеть.

Генри надулся.

— И не дуйся, — примирительно сказала Эмма, и махнув головой в сторону двери, добавила: — А насчет сюрприза… Его ты можешь увидеть буквально через десять минут, если ты конечно хочешь?

— Хочу! — тут же воскликнул Генри и подскочил на сидении, совершенно забыв о своей гигантской стопке шоколадных блинов. — Куда идти?

Эмма при виде такого энтузиазма только тепло улыбнулась.