Кузены (джен)

Хэнк отвык просыпаться от запаха еды, но это не значит, что это было неприятно, особенно если не тошнило, а голова не болела с жуткого бодуна.

Нет, ему было немного плоховато: руки подрагивали и чутка все же мутило. Но так как его организм был уже привыкший к тому, что подчас в венах вместо крови течет бухло, и имел высокий порог терпимости, то скромное по его меркам количества выпитого вчера алкоголя едва ли заставило Хэнка ощущать какие-либо серьезные похмельные последствия. Посему эти ароматы только уговаривали его оторвать зад от кровати и отправится на кухню, чтобы утолить голод. А не желание немедленно бежать к унитазу, чтобы выблевать своих кишки с утра пораньше.

Он выполз из свой койки и, зевая на ходу, пошел сначала в ванну, чтобы отлить и умыться, а потом только потопал на кухню, где, очевидно, уже хозяйничала его неугомонная кузина. Это было так странно, но у Хэнка появилось вдруг такое чувство, что будто так было уже давно. Будто кузина бродила по его холостяцкой берлоге уже не первый год, а не всего-то второй день. Может это было инстинктивное ощущение? Все-таки они прожили друг с другом первые одиннадцать лет жизни почти не расставаясь.

Жопа к жопе, так сказать.

А потом еще шесть, правда только летом. Жили, конечно, всегда плохо, но все же рядом и это не могло не вызвать привычку, которая, судя по всему, даже за три десятилетия никуда не делась. Просто спала, пока они вновь не состыковались и не оказались в почти привычных условиях совместного проживания.

— Ты вообще спишь, ведьма? — спросил Хэнк сквозь очередной зевок, когда он плюхнулся на стул в своей непривычно вычищенной до блеска кухне, что, опять же, напомнило ему о юности.

В доме родителей, как здесь, так и в Англии, всегда была почти клиническая чистота. Мать была этим одержима и явно передала эту черту Гарри. Ну, или скорее вдолбила, ведь его кузина пахала по их первому дому едва ли не больше, чем то делала мама. Нет, не так. Она пахала по дому и саду больше, чем когда-либо мама то делала, пока они жили в Англии. Уже здесь той пришлось все делать самой: и готовить, и убираться, и за садом следить, который она довольно быстро забросила, ведь тут не было соседей, перед которыми та могла похвастаться своими кустами и цветами.

Ну да хватит о прошлом.

Вместо этого он обратил внимание на Гарри в настоящем, которая сидела по другу сторону стола и с изумлением в своих зеленых глазищах вертела один из журналов-планшетов. Он купил ей один вчера, когда они заехали в магазин за провизией, покинув место преступление, виновника которого так и не нашли. Хэнк пожалел, что не таскал с собой камеру, а то мог сейчас быть обладателем весьма забавной фотографии Гарриет Поттер, чьи глаза приобрели идеальную форму круга, когда она впервые увидела современные сенсорные журналы.

— Ты его что, за столько времени еще не прочла, или опять запуталась, как его листать? — пробубнил он, намазав тост маслом и сунув его в рот.

— Тринадцать раз прочла, но это не значит, что меня перестает удивлять то, до чего магглы дошли за столь короткий срок, — рассеянно ответила Гарри и, наконец, отложила журнал. — Мерлин! В магическом мире были журналы с движущимися картинками и фото, но это совсем другой уровень. Я даже боюсь увидеть, что еще я пропустила.

Хэнк загудел.

— Много, кузина, очень много, — прочавкал он, и удаленно охнул, когда Гарри вдруг нагнулась вперед и шлепнула его по плечу. — Ой, за что?

— За то, что, кажется, переезд в Америку выбил из тебя даже зачатки манер, которые вдалбливали в тебя тетя и преподаватели в Вонингсе.

Невольно Хэнка перекосило.

— Не напоминай мне про эту школу, — хмуро проворчал он. — Мне до сих пор кошмары сняться об этой тупой форме, которая терла во всех местах, и той дебильной соломенной шляпе. Фу, как вспомню, так вздрогну.

Гарри весело усмехнулась, видя его реакцию, а потом сцепила руки и приторно проворковала:

— Ну, что ты, Диддикенс! Ты же был таким очаровательным в этой форме. Дядюшка Вернон был так горд, что ты поступил в ту же школу, что и он. Ути-пути!

Она потрясла сжатыми кулаками в воздухе так, будто трепала невидимые щеки, от чего Хэнк закатил глаза и с фальшивым ужасом произнес:

— Господи, ты звучишь прямо как тетя Мардж!

Гарри тут же скривилась от отвращения и откинулась на спинку стула.

— Это был удар ниже пояса, Большой Дэ, — мрачно сказала она, и резко наколола на вилку кусок бекона, лежащего на ее тарелке, вероятно, представляя, что перед ней как раз тетя Мардж, или один из ее бульдогов.

Хэнк фыркнул, с наслаждением откусывая кусок от сосиски, а потом сказал:

— Кстати, о твоем недостатке знаний об окружающем мире. Доедай давай, и покатим в город. Надо тебе купить что-то из шмоток, а потом в отдел.

Гарри замерла с вилкой, которую как раз подносила ко рту. Кусочек яйца, наколотый на столовый прибор, свалился обратно в тарелку, но кузина этого словно не заметила.

— Я? В отдел, где полно копов? — медленно произнесла она, а потом громко воскликнула: — Ты что, с ума сошел?! Вдруг меня, как моего крестного, занесли в базу маггловских заключенных? Конечно, мое фото вряд ли весит на доске «Их разыскивает полиция», но…

— Сейчас другая система, кузина, — сказал Хэнк, делая большой глоток кофе. — Достаточно сканирования и все. И я не уверен, что тебя внесли в базу. Точнее, не уверен, что в базе что-то о Гарриет Поттер, кроме той информации, что обрывалась после того года, когда тебе стукнуло одиннадцать.

Гарри нахмурилась.

— То есть? — непонимающе спросила она, отложив вилку и наклонившись вперед.

— Этот дурацкий манекен, которого вчера ко мне прислали, — начал Хэнк, решив поделиться свой догадкой с кузиной. — Он, вроде как, новейшая модель андроида-детектива, которая наверняка имеет доступ к базе данных. Он тебя точно уже просканировали и…

— И система меня распознала, как какую-то Абернати, — понимающе спросила Гарри, и задумчиво нахмурилась. — Ну и что это мне дает? И вообще, может он ошибся?

— Надо просканировать твои отпечатки и лицо в отделе и все разузнать, — решительно сказал Хэнк. — Если впрямь есть какая-то Абернати, нужно понять, где она и что с ней. Если она жива и живет неподалеку, то придется думать, что делать с твоими документами, а если нет…

— То, что, ты хочешь, чтобы я украла ее личность? — скептично спросила Гарри. — А если у нее есть родственники, друзья, дети?

Хэнк допил свой кофе одним глотком и поставил кружку на стол.

— Сначала нужна информация, а там разберемся, — решительно сказал он и встал изо стола. — Пойду оденусь. Кстати, спасибо за завтрак.

Он уже успел отвернуться, чтобы пойти в свою спальню, как внезапно ему в спину донесся тихий голос Гарри, которая неуверенно произнесла:

— Почему ты помогаешь мне? Мы же с тобой чужие. Были тогда и являемся сейчас. К тому же ты — полицейский, а я беглая зечка. Вдруг я тебе соврала и в тюрьму меня посади за дело. Не знаю, например за то, что я замочила там кучу народу или еще чего?

Хэнк замер.

А потом медленно обернулся, чтобы внимательно посмотреть на кузину, которая сейчас как никогда напоминала ребенка. Напомнил ему Коула, который, как это ни странно, был похож на свою двоюродную тетку больше, чем на него самого, как до изменений, так и после, или даже Сюзанну. Она застенчиво закусывала губу и теребила свои костлявые пальцы так же, как делал его сынишка, когда волновался.

— Во-первых, — начал он. — Что-то я с трудом верю, что ты смогла убить «кучу народу», как ты выразилась. Все, как ты метко заметила, я коп и в людях немного разбираюсь, иначе бы не стал самым молодом лейтенантом в отделе. А во-вторых…

Хэнк неловко пожал плечами.

— …как бы то не было, мы с тобой одной крови, — добавил он, смущенно потерев рукой затылок. — И… Кроме нас больше никого не осталось. Мы, типа, последние. Да и застряли мы друг с другом из-за твоего корявого шмуду-вуду и все такое. Чего ж грызться? Нам же больше не по пять лет и своя голова на плечах есть…

Это не было типично для него, но в этот момент Хэнк начал тараторить, а желание сбежать куда подальше от этих смущающих разговоров возросло до небес.

Его прервал смех.

Тихий смех, который сорвался с губ Гарри, которая встала из-за стола и подошла к нему ближе. И эффективно прервала его бормотание неожиданными обнимашками. Хэнк весь застыл, поскольку его сто лет никто не обнимал, да и куда девать руки он понятия не имел. Но все же слегка приобнял Гарри и в который уже раз отметил, что кузина слишком уж худая.

— Ну, ну, — проворчал он, похлопав ту по спине. — Хорош сопли тут развозить. Не надо…

Гарри разомкнула руки и сделала шаг назад.

— Спасибо, кузен, — тепло сказала она, положив руки ему на плечи и чуть ощутимо сдав их. — Я знала, что из тебя все же выйдет что-то путное. Жаль только в детстве мы оба были придуркам. Глядишь и жизнь по-другому пути бы пошла.

Хэнк видел, что ее слова шли от самого сердца, а сожаление в голосе об упущенных возможностях было искренним. Будто ей впрямь было жаль, что в детстве они занимались всякой херней, а не развили настоящие родственный отношения. И, как ни странно, он его полностью разделял, а какая-то его часть не могла не винить в этом отца и матерью. Это ведь они с пеленок его учили, что Гарри ненормальная, что она какое-то чудовище, живущие в их чулане. Что нельзя с ней дружить и что она чуть ли не заразная. Что она только в служанки им годится и так далее и тому подобное. Господи! Да отец ему дал денег, когда узнал, что это он испортил домашку кузины и ту отстранили от занятий.

Какой родитель так делает?

Он неуклюже пожал плечами.

— Ну, ты это, собирайся. Мы опаздываем, — проворчал Хэнк и трусливо сбежал в свою спальню, слыша, как ему вслед доносится тихий смех.

* * *

И вновь Гарриет ощутила себя ребенком, впервые увидевшим волшебство, когда они приехали в центр Детройта и она вышла из машины.

Футуристические высокие здания с гладкими линиями из стекла и металл причудливо смешивались с более привычными ей двух и трехэтажными домами старой постройки. Машины, рассекающие по дорогам без водителей, множество голографических баннеров, яркие витрины магазинов. Все это было таким необычным и поразительным для Гарриет, что у нее даже на миг закружилась голова от обилия света, красок и огромного количества народа. Впрочем, самое заметено среди всего этого было количество шагающих по улицам в фирменной одежде и голубыми диодом на висках людей.

То есть андроидов.

Одинаковые рыжие парни мели улицы и меняли проводку на одном из таблоидов, мужчины и женщины в бело-черных робах, порой тоже выглядевшие как близнецы, нянчили детей разных возрастов, помогали старикам, которые выходили из парка через дорогу. Они несли покупки, смиренно топая следом за своими хозяевами, болтающими по какой-то плоской штуке, которую прижимали к ушам, погружали мусорные баки в мусоровозы, и стояли за прилавками магазинов.

Они… они… они были везде!

Казалось, человечество припахало андроидов на всю черную и монотонную работу, какая только была. Мерлин, они даже своих детей спихивают на воспитании андроидов! Гарриет не могла не задуматься, а что сами люди теперь делают, если за них почти везде служили человекоподобные машины?

— Нюхают Красный лед, попрошайничают или бастуют, — проворчал Хэнк, когда она задала этот вопрос вслух. — Или все сразу. Вон, смотри. Они на каждом углу сидят.

Гарриет нахмурилась и проследила взглядом за кивком кузена.

И впрямь то тут, то там, среди всего этого технологического прогресса, затесались, подобно старым домам, бродяжки с картонками, где были написаны разные надписи. Ей пришлось прищуриться, чтобы различить и осознать, что в основном там были лозунги типа: «из-за андроидов я лишился работы — в топку пластиковых кукол!» или «андроиды — машины дьявола». Она тут же поежилась и почувствовала, как часть очарования достижениями человечества иссякло. Хотя нет, новые технологии были все так же поразительны, а вот в людях Гарриет разочаровалась. Опять. Они все так же были жадными вечно недовольными жизнью ублюдками, которые предпочли винить в своих проблемах всех, кроме них самих.

За своими размышлениями Гарриет не заметила, как они добрели до магазина одежды.

Тот не был самым примечательным на этой улицы, скорее даже самый скоромным, на самом углу, но ей в принципе было плевать. И так было стыдно, что кузен будет за нее платить. Гарриет не особо рылась в вещах, поскольку мода — это было последнее, о чем она думала. Главное удобство и скромная цена. Две пары джинс, пара наборов нижнего белья, две кофты с длинными рукавами и куртка, поскольку на улице уже холодало. Ей срочно были нужны еще и очки, но Гарриет решила пока отложить этот вопрос. Все же теперь, по какой-то причине, она не была совсем уж слепой, какой была раньше, так что можно потерпеть.

Гарриет ждала, пока кузен расплатится за покупки, когда краем глаза увидела, как на улице толпа людей окружила какого-то парня с явным намерением его отлупить. Это было не ее дело, она могла это спокойно проигнорировать, ведь таков мир. Люди жестоки и могли устроить бучу в любой точке земного шара и по любому поводу, так что…

Она вышла наружу прежде, чем успела додумать мысль.

Тут было недалеко, как раз то расстояние, которое они с кузеном могли разделить, так что Гарриет без труда пересекла улицу и оказалась перед толпой, как она мимоходом заметила, протестантов, окруживших беднягу. Те самые, о которых, вероятно, ей и говорил Хэнк.

— …к нам жестяночка пожаловала, — донеслись до нее едкие слова, кажись, судя по мегафону, лидера этих бунтовщиков.

Гарриет бросила взгляд на парня, которого они окружали и поняла, что тот впрямь был андроидом. Форма с отличительными знаками, диод на виске, короче весь набор. Он был высоким, смуглый, с коротким ежиком на голове и травянисто зелеными живыми глазами, которые непонимающе глядели с симпатичного личика на толпу, которая хотела его избить за то, над чем не имел власти. И вновь она не могла не отметить, насколько реалистично они были созданы и насколько сильно все же напоминали детей, которые еще только познавали этот жестокий мир.

Главарь протестантов как раз хотел толкнуть беднягу, когда она смело шагнула вперед и встала между ними. К сожалению, она всегда была гномом по сравнению почти со всеми людьми, вот и сейчас едва доставала макушкой обоим мужчинам до подбородка, но это не то, что могло ее остановить.

— Эй, хорош, — сурово сказала она, вскинул голову и решительно сложив руки на груди. — Он тебе ничего не сделал.

Бородатый лидер жалобщиков окинул ее презрительным взглядом.

— Слышь, малявка, а ну иди к родителям и не мешай взрослым беседовать, — едко сказал он, угрожающе наклонившись к ее лицу и обдав ее несвежим дыханием.

Гарриет скривилась.

— Во-первых, это мало похоже на беседу, скорее на избиение детей, а во-вторых, «малявке» уже почти пятьдесят. Более того, я бабуля нервная, могу еще и по щам надавать, милок, если ты не прекратишь тут изливать свое недовольство жизнью на того, кто тебе даже ответить не может, — холодно сказала она, ткнув грубияна пальцев в грудь.

Мужик ей явно не поверил насчет возраста, а ее просьба отвалить его явно разозлила.

— Жестянку защищаешь, да? — выплюнул он и оказал на своих соратников. — Из-за таких, как он, мы остались без работы и средств к существованию! Видите ли, они лучшие работники, чем люди!..

Гарриет закатила глаза.

— Вы остались без работы из-за своих начальников, — парировала она. — И андроиды тут не причем. А хочешь выпустить пар, так попинай стиралку, она тоже лучше, чем все люди стирает, и тоже тебе не ответит. То, что надо для такого неудачника как ты, который любит вымешать злость на тех, кто молча все снесет.

Бородач грозно зарычал, а потом, вероятно, заметив, что вокруг стали собираться люди, плюнул ей под ноги и просто пошел прочь, как и его соратники, вероятно решив, что этот спор того не стоит.

Ну и слава Мерлину.

Гарриет выпустила дыхание и обернулась к молчаливому парню, который все это время стоял за ее спиной, сжимая в руках какую-то коробку.

— Ты в порядке? — с улыбкой спросила она. — Они тебя не трогали?

— Они меня не трогали, мисс. Но спасибо, что вмешались. Хотя вам и не стоило, — медленно ответил он, наконец, подав голос, но при этом не перестав ее разглядывать с некой ноткой недоумения во взгляде.

Краем глаза, она заметила, как его диод мелькнул желтым цветом. Гарриет не знала, что именно это значит, и отметила про себя, что нужно больше все-таки разузнать об этих удивительных созданий, которых люди создали по своему образу и подобию.

— Стоило, стоило, — твердо сказала она. — Эти придурки бы любого побили, лишь бы только самоутвердиться и выпустить пар. Я подозреваю, что в твоей программе заложено, что людей трогать нельзя, но у тебя еще остались слова, так в следующий раз пошли их в долгое пешее, ладно? Кстати, как тебя зовут?

— Я Маркус, — неуверенно ответил он, словно не знал, правильно поступает, назвав ей свое имя, и как именно реагировать на ее советы.

Гарриет широко улыбнулась.

— Хорошее имя, а я… — начала она, но тут услышал громкий и раздраженный голос Хэнка, который, кажись, заметил, что ее нет рядом с ним, поэтому с сожалением попрощалась со своим новым знакомым и умчалась прочь.

И она не заметила, что Маркус смотрел ей вслед, пока она не исчезла из виду, и что на несколько мгновений его диод замелькал красным цветом.