Мы бросим вызов всем законам (гет)

Как только они отплыли от Кеттердама на достаточное расстояние, Инеж велела подниматься в воздух. Так было быстрее, а она хотела доставить Ашу домой как можно скорее. Всё время, что Инеж не была занята капитанскими делами, она проводила в каюте с кузиной. Первое время та почти не двигалась, сидела на койке и смотрела в стену, будто завороженная. Но потом очнулась, как если бы вдруг поверила, что действительно получила свободу, начала улыбаться, хоть и робко, разговаривать с Инеж, расспрашивая ее о караване, родных и друзьях.

— Ты даже не представляешь, — как-то обронила Аша, — какое счастье снова говорить по-сулийски.

Про то, что пережила, Аша рассказывать не стремилась, и Инеж не подталкивала ее. Расскажет, когда захочет. Если захочет.

Вместо этого Инеж поведала ей о том, чем теперь занимается. И в глазах Аши впервые за всё время вспыхнул огонь.

— Инеж, — благоговейным шепотом произнесла она, — можно я останусь с тобой? Я научусь драться, научусь всему, что нужно на корабле.

— Я всегда тебе рада, — неуверенно улыбнулась Инеж. — Но разве ты не хочешь вернуться в семью?

Аша пожала плечами:

— Конечно, я хочу всех повидать, но… — она вздохнула и отвернулась, уставившись в иллюминатор. — Боюсь, я уже не смогу жить в караване. Я больше не та девочка, которую они помнят. Да и что я там буду делать? Выступать я не смогу — мне внушает ужас одна мысль о том, что сотни глаз будут направлены на меня. Замуж меня тоже никто не возьмет после такого. Да и… Не думаю, что смогу когда-нибудь быть с мужчиной.

Инеж сглотнула. Сердце болезненно сжалось от мысли о том, как в этом ужасном месте растоптали душу ее дорогой кузины. «Надеюсь, Каз придумает способ уничтожить Ван Худен», — яростно подумала она. Она не стала утешать Ашу и пытаться убедить, что она сможет со временем преодолеть свои травмы и стать счастливой. Инеж не была на ее месте и не знала, каково это. Вместо этого она твердо сказала, легонько сжав ладони Аши:

— Я с радостью возьму тебя в свою команду и научу всему необходимому.

— Спасибо, сестра, — Аша улыбнулась и сжала ее руки в ответ.

По пути в Равку они наткнулись на рабовладельческий корабль, который давно выслеживали, так что немного задержались. И только когда разобрались с пленными работорговцами и развезли спасенных детей по домам, а тех, кому некуда было возвращаться, устроили в приюте, Инеж с Ашей отправились на поиски родного каравана.

Амир сообщил, что караван был в Ос Керво совсем недавно и уехал в направлении Крибирска — они быстро его догонят. Наскоро перекусив здесь же в «Древе мира», они на Принце помчались догонять своих.

Догнали действительно быстро — к вечеру того же дня, когда караван как раз располагался в поле на ночь. Стук лошадиных копыт привлек внимание, к ним начали оборачиваться. Родные и друзья улыбались Инеж и приветственно махали ей — Ашу за ее спиной пока никто не разглядел. И вот уже к ним спешили родители Инеж. Она спрыгнула с коня, чтобы обнять их, но сразу отстранилась и повернулась к Аше, которая продолжала сидеть в седле.

— Мама, папа, смотрите, кого я привезла!

Только тогда они заметили племянницу и пораженно замерли. Удивление, недоверие, потрясение сменились на их лицах сияющими улыбками.

— Аша! Ты жива! — воскликнула мама и тут же сорвалась с места. — Пойду приведу Эльмиру и Раджа.

Аша улыбнулась в ответ, по ее щекам потекли слезы, когда она соскользнула со спины Принца. Папа тут же схватил ее в объятия, и Аша словно заледенела. Инеж мягко положила ему ладонь на плечо.

— Папа, не надо. Ей пока сложно с прикосновениями.

Он тут же отпустил Ашу — та выдохнула и немного отмерла — и недоуменно посмотрел на Инеж.

— Что ты имеешь в виду, дочка?

Инеж грустно покачала головой:

— Не мне об этом рассказывать.

И тут примчались тетя Эльмира и дядя Радж, а следом за ними Джалиль. При виде них Аша разрыдалась окончательно, одновременно смеясь, и сделала неуверенный шаг вперед. Тетя Эльмира, которая тоже смеялась и плакала одновременно, прижала ее к себе. На этот раз Аша восприняла объятия спокойнее. Дядя Радж обнял их обеих, а потом к общей куче добавился и Джалиль.

— О, дочка, — причитала тетя Эльвира, — ты жива! Мы уже не чаяли когда-нибудь снова тебя увидеть!

— Мама, папа! — всхлипнула Аша, не в силах больше ничего сказать.

Инеж отвернулась — наблюдать за этой встречей казалось почти неприличным. Папа притянул ее к себе, обняв за плечи.

— Я так горжусь тобой, Инеж, — тихо произнес он.

Инеж почувствовала, как в сердце разливается безграничное тепло. Она не раз уже наблюдала, как воссоединяются семьи, когда она возвращала спасенных детей родителям. Но когда это твоя собственная семья, всё чувствовалось иначе — более остро, более ярко.

Дядя с тетей, оторвавшись от вернувшейся к ним дочери, обратили взгляды на Инеж. И тетя Эльмира обняла уже ее, так стиснув в объятиях, что она чуть не задохнулась.

— Спасибо, Инеж, — выдохнула она. — Мы в неоплатном долгу перед тобой.

Инеж покачала головой, когда тетя отпустила ее.

— В семье не бывает долгов, тетя, разве не так?

Та всхлипнула и кивнула:

— Так. И всё же у меня нет слов, чтобы отблагодарить тебя.

Инеж просто сжала ее ладони и улыбнулась.

Новость быстро облетела караван, все высыпали поприветствовать Ашу, но родители быстро увели ее в свой фургон, видя, что ей тяжело всеобщее внимание.

— Где ты нашла ее, Инеж? — спросила мама слишком понимающим тоном, когда все разошлись и они в свою очередь отправились в свой фургон.

Инеж вздохнула:

— В Кеттердаме, — и поколебавшись добавила: — Похитители продали ее в бордель.

На лицах родителей отразился ужас, но в то же время было заметно, что они изначально предполагали именно такой вариант.

— Бедняжка, — покачала мама головой.

А папа прижал Инеж к себе, поцеловав в макушку.

— Это звучит ужасно эгоистично — не говори никому, что я такое сказал, — но я рад, что ты не оказалась на ее месте. Могу только догадываться, каково Раджу и Эльмире.

Мама согласно кивнула с виновато-печальным выражением лица.

Они провели в караване несколько дней, и постепенно Аша повеселела, начала снова становиться прежней, а не бледной тенью себя. Инеж не знала, что она рассказала родителям, но судя по покрасневшим глазам тети Эльмиры и мрачному выражению лица дяди Раджа, достаточно много.

— Не передумала еще? — спросила Инеж кузину вечером перед возвращением на корабль.

Они сидели на берегу реки, наблюдая за красочным закатом. Неподалеку паслись лошади, и до девушек доносилось их фырканье. Из лагеря долетали голоса и смех. Такие домашние, привычные звуки.

Инеж, как всегда, когда гостила в караване, была в традиционном сулийском платье. Но Аша по-прежнему носила штаны и темную блузу, в которые переоделась еще на корабле. От платья она отказалась наотрез с самого начала, сказав, что после «Зверинца» вряд ли когда-нибудь еще сможет надеть на себя шелка.

— Не хочешь остаться с семьей?

Аша решительно помотала головой:

— Я была счастлива всех повидать, но я больше не принадлежу каравану. И я хочу помогать тебе спасать от подобной участи других. Никто не должен такого переживать.

Инеж кивнула. Она в общем-то изначально предполагала такой ответ и спросила просто на всякий случай.

— Мама пыталась уговорить меня остаться, — вдруг тихо призналась Аша, меланхолично бросая в воду реки мелкие камушки с берега.

— Долго пришлось убеждать? — сочувственно спросила Инеж.

Зная тетю Эльмиру, она могла себе представить эту сцену. Аша пожала плечами.

— Папа помог. Иначе я бы не выдержала, поддалась на ее уговоры и потом жалела бы об этом.

Инеж сочувственно сжала ее ладонь, и Аша слабо улыбнулась.

Несколько месяцев спустя, после того как они захватили два рабовладельческих корабля, и Аша окончательно ожила и освоилась на «Зимородке», Инеж вдруг поняла, что скучает по своим новым друзьям из Кеттердама. Особенно по Казу.

Однако она не хотела возвращаться туда до тех пор, пока не будет уверена, что Аше там ничего не грозит. И Инеж решила отправить письмо и поинтересоваться новостями.

Когда выдалась свободная минутка, Инеж села в своей каюте, достала бумагу и перо и принялась обдумывать послание. Марика показала ей керчийский алфавит и правила письма, но поскольку керчийской литературы под рукой не было, чтобы потренироваться в чтении, писала Инеж плохо и наверняка с ошибками. Однако ни равкианского, ни тем более сулийского Каз не знал, так что выбора у нее не было.

При воспоминании о пронзительных глазах цвета кофе, которые в солнечном свете приобретали оттенок чая с медом, рука сама вывела:

«Дорогой Каз».

Стряхнув с себя мечтания, Инеж нахмурилась на эти два слова, скомкала лист и выбросила его. Кто она ему такая, чтобы называть его дорогим? Еще немного подумав, Инеж написала просто:

«Каз,

Мы с Ашей благополучно добрались до дома. Правда, оставаться там она не захотела — решила бороться с работорговлей вместе со мной. И я этому рада: поможет ей начать жить заново, получить цель.

Как продвигается дело с Ван Худен? Удалось найти что-нибудь на нее?

Передавай всем привет — особенно Нине. Мы недолго знаем друг друга, но я чувствую, что мы стали настоящими друзьями.

С наилучшими пожеланиями,

Инеж».

* * *

В «Зверинце» разразился скандал. До такой степени, что по городу поползли слухи. Каз слышал, как говорили, что до сих пор еще никому не удавалось оттуда сбежать. Хотя попытки были, и неоднократно, но отчаянных быстро возвращали обратно. Теперь же вышибалы Ван Худен рыскали по всем закоулкам Кеттердама без каких-либо результатов.

Каз немного опасался, что, если возьмутся за дело как следует, на них могут выйти, поскольку и охранники видели Нину до того, как она их вырубила, и сама Ван Худен — их всех в коридоре. С другой стороны, было темно — возможно, они и не разглядели лица как следует. И, видимо, никто не догадался искать в университетском округе. Нина на всякий случай не показывалась пока на улице, а из соседей никто не знал, что она Гриш (Каз изначально предупредил ее, чтобы она не выдала себя), так что указать на нее не могли.

Можно было подумать, что Ван Худен теперь усилит охрану своего заведения, но нет: всех людей она бросила на поиски Аши. Тем не менее Каз не рискнул снова заходить через парадный вход и забрался прямо по стене здания — благо она была не гладкая и имела много удобных выступов, — выбрав опять же предрассветные часы, когда улицы освобождались от толп народа, гуляющих по Восточному Обручу. Конечно, взбираться по каменной стене не то же самое, что на старую яблоню, но опыт лазания по деревьям все-таки оказался полезным. Тем более что до этого он потренировался на соседних зданиях, пока изучал «Зверинец», чтобы выяснить, где находится кабинет Ван Худен.

Осторожно заглянув в окно, чтобы убедиться, что внутри никого нет, Каз принялся вскрывать замок. Он был не таким уж сложным, и Каз усмехнулся, тихонько толкнув створки окна — Ван Худен следовало бы лучше заботиться о неприступности своего кабинета.

Стараясь двигаться как можно бесшумнее, Каз спустился с подоконника и подошел к широкому дубовому столу. Среди лежавших на нем документов не нашлось ничего интересного — обычные счета, махинации с налогами, но этим в Кеттердаме никого не удивить.

Каз порылся в ящиках стола, опять же не найдя ничего интересного. Он уже хотел их закрыть, как заметил, что нижний ящик выглядит не таким глубоким, как должен бы, судя по наружной стороне. Каз вытянул его до предела и постучал ногтем по дну. Стук получился гулким. Двойное дно. Каз ухмыльнулся. Чтобы открыть его, пришлось повозиться, но Каз всегда любил головоломки, так что смог найти, куда надо надавить и где потянуть.

Внутри обнаружилось письмо от некто Лерина, который просил Ван Худен передать информацию «нашему общему другу». Информацию об отходящем из Кеттердама в Новый Зем корабле с ценным грузом.

На краю сознания что-то зашевелилось. Новый Зем. Ценный груз. Каз постарался вспомнить всё, что знал о керчийских кораблях, отплывающих в Новый Зем. И тут словно что-то щелкнуло. Один из однокурсников — купеческий сын — рассказывал, что совсем недавно пираты захватили корабль его отца, идущий в Новый Зем. Они потеряли ценный товар и потерпели немалые убытки. И это не первый такой случай, пожаловался парень: пираты нападали на суда исключительно с самыми ценными товарами. Явно по наводке.

Эту самую наводку Каз, похоже, держал сейчас в руках. Скорее всего, Ван Худен об этом сообщал кто-то из Торгового совета, а она в свою очередь сообщала пиратам. Отличная командная работа. За подобное купцы и предателя, и Ван Худен порвут на кусочки.

С довольной усмешкой Каз аккуратно убрал письмо в карман пиджака и вернул всё на прежние места. После чего выбрался из кабинета тем же путем, каким пришел. Оставалось подкинуть это любопытное послание Торговому совету. Причем так, чтобы предатель не обнаружил его раньше времени и не уничтожил.

Ребята ждали его всей компанией на квартире Маттиаса и Нины.

— Ну как? — тут же спросил Джеспер, стоило Казу войти.

Он чуть ли не подпрыгивал от нетерпения, поглаживая пальцами свои драгоценные револьверы. Наверняка до этого нервно расхаживал туда-сюда по комнате. Растянувшаяся в кресле Нина одарила его утомленным взглядом, но потом в свою очередь посмотрела на Каза в нетерпеливом ожидании ответа.

Без лишних слов Каз достал добытое письмо и протянул его Джесперу, после чего сел за стол. Тот пробежал письмо глазами, ухмыльнулся и начал читать вслух: и чтобы не передавать его по кругу от одного к другому, и ради Уайлена, который не мог читать.

Нина аж выпрямилась в кресле, зеленые глаза засверкали в предвкушении. Сидевший рядом Маттиас удовлетворенно кивнул. А стоявший у окна Уайлен восхищенно присвистнул:

— Потрясающе. Торговый совет съест ее живьем за такое.

— Я подумал то же самое, — согласился Каз.

Они обменялись понимающим взглядом: в Керчии нет преступления более непростительного, чем преступление против торговли.

— Как вот только донести эту информацию до Совета, — задумчиво произнес он, постучав пальцами по столу.

— Просто тайком пробраться и подбросить им, — предложил Джеспер, продолжавший выхаживать по комнате.

Каз покачал головой:

— Слишком велик риск, что первым его увидит предатель и уничтожит.

— Я мог бы помочь, если бы не стал изгоем, — удрученно произнес Уайлен. — Мой отец — член Торгового совета.

— Если бы ты не стал изгоем, ты никогда не встретился бы с нами, — возразила Нина. — И ничего об этом не знал бы.

— А кроме того, — вставил Джеспер, — твой папаша вполне может оказаться тем самым предателем.

Уайлен помрачнел еще больше, но не возразил. Каз был согласен с Джеспером — человек, способный убить собственного сына, способен на что угодно, — но Джесу стоило бы научиться держать язык за зубами: напоминать об этом Уайлену было жестоко. Тот, кажется, сам понял, что сболтнул лишнего, и посмотрел на Уайлена с виноватым выражением.

— Может, попросить о помощи того вашего профессора? — предложил Маттиас.

— Хорошая идея, — согласился Каз: возможно, у профессора Бёрна есть нужные связи.

На том и порешили.

— Что ж, — Нина довольно потерла руки, — мы должны отпраздновать победу.

Каз приподнял бровь:

— Мы пока еще не победили.

— Ну, первый шаг к победе, — отмахнулась Нина. — В общем: вафли!

С этими словами она уплыла на кухню, откуда принесла громадное блюдо, нагруженное вафлями. Каз усмехнулся: похоже, она нисколько не сомневалась в успехе его вылазки, раз приготовилась заранее. Ну или решила, что в случае неудачи, ее можно будет заесть.

На следующий день Каз с Джеспером задержались после лекции, сделав вид, будто не могут найти карандаш, пока все сокурсники не разошлись. Профессор Бёрн в свою очередь листал бумаги, оставаясь за кафедрой, с виду совершенно не обращая на них внимания. И только когда аудитория опустела, спросил:

— У вас какое-то дело ко мне, молодые люди?

Бросив притворные поиски, они подошли к кафедре, и Каз протянул Бёрну письмо.

— Мы нашли это среди документов Хелен Ван Худен. Надо передать его Торговому совету, но так, чтобы не спугнуть связного раньше времени.

Бёрн быстро пробежал письмо глазами, которые расширялись по мере чтения.

— Никогда бы не подумал, что Ван Худен сотрудничает с пиратами — как будто ей мало доходов с ее заведения, — Бёрн с восхищенным изумлением покачал головой. — Да еще и на пару с членом Совета, — он улыбнулся Казу и Джесперу. — Не беспокойтесь, господа, я позабочусь о том, чтобы нужные люди узнали об этом. О Ван Худен позаботятся. Работать с вами одно удовольствие.

— С вами тоже, профессор, — нахально заявил Каз, а Джеспер ухмыльнулся.

Несколько дней спустя начался громкий судебный процесс, о котором говорил весь Кеттердам. На нескольких заседаниях Каз с Джеспером смогли поприсутствовать и насладиться выражением бессильной ярости на лице Ван Худен. В том числе на том, на котором разбирали дело ее сообщника Ван Верента.

— А жаль все-таки, что это не Ван Эк, — тихо прокомментировал Джеспер. — Очень упростило бы жизнь Уайлену.

Каз усмехнулся, кивнув, но в голове зародилась мысль о том, что надо бы как-то помочь Уайлену восстановить справедливость: наказать его отца за все злодеяния и вернуть Уайлену то, что принадлежит ему по праву. Но он решил обдумать эту мысль позже.

Завершился процесс тем, что у Хелен Ван Худен конфисковали всё имущество, «Зверинец» закрыли, девушек отпустили на свободу, ликвидировав их контракты, а саму Хелен отправили в Хеллгейт. Про Ван Верента в газетах не упоминалось ни словом, и Каз подозревал, что купцы разобрались с ним по-своему, не предавая дело широкой огласке.

Жизнь потекла обычным чередом, и Каз вдруг осознал, что скучает по Инеж. «Забудь про нее, — убеждал он себя, — она спасла свою кузину, и ей больше незачем возвращаться в Кеттердам». Убеждать получалось плохо. «Она сказала, что надеется на новую встречу», — упрямо твердило внезапно взбунтовавшееся сердце.

И тут в начале весны от Инеж пришло письмо. Короткое, но почему-то адресованное ему, а не всем вместе и даже не Нине. Эта последняя подозрительно прищурилась на Каза:

— Что я пропустила?

Он пожал плечами:

— Не понимаю, о чем ты, Нина, дорогая.

Та фыркнула:

— Не ври Сердцебиту, Ритвельд. Я слышу, как меняется твое сердцебиение, стоит только упомянуть об Инеж.

Каз пронзил ее мрачным взглядом, но Нина только восторженно воскликнула:

— Вот! Что я говорила!

И ему стоило огромных усилий не покраснеть, будто влюбленный дурак. Особенно когда остальные захихикали. Каз обреченно закатил глаза. От Джеспера теперь точно покоя не будет.

Ответ он написал в тот же день, рассказав новости про суд над Ван Худен и пригласив Инеж в гости, если позволит ее напряженный график охоты на работорговцев. В первую секунду, перечитав письмо, Каз хотел вычеркнуть последнее предложение, но передумал. В конце концов, хватит уже трусить.