На краю бездны (гет)

Какое же мучительное ожидание. Поттер сам безумно волновался и он был уверен, что Гермиона переживала из-за этого гораздо больше него. Он подошёл к ней ближе и взял за руку, чтобы поддержать. Она посмотрела на него и улыбнулась. Этот жест, совершенно бесполезный на первый взгляд, для неё был очень важен. Они оба смотрели поочерёдно на портреты директоров, которые усиленно что-то вспоминали и этим нервировали ребят ещё больше. Первым заговорил Дамблдор. Всё внимание теперь было только на него:

— Я сейчас перерыл в своей памяти всю ту информацию, что я узнал за всю свою жизнь. И хочу заметить, не малую жизнь. Повидал я очень и очень много, столько же и знал. Можно всё это даже помножить на десять, и всё равно мои знания окажутся гораздо больше.

Гарри и Гермиона попытались уловить смысл того, что хотел им поведать Альбус, но он говорил какими-то загадками и завёл их этими умозаключениями буквально в тупик, как, впрочем, и всегда. Они продолжили его слушать.

— Вы знаете, про Хогвартс сделано немало предсказаний. Я о них обо всех знал и могу сказать, что все они в своё время уже проигрались. Одним словом сбылись. Могу вас заверить, что при моей жизни такого пророчества, о котором вы, глубокоуважаемая директор, поведали нам сейчас, я никогда не слышал.

Гермиона тут же улыбнулась, у неё словно гора упала с плеч, но вот расслабляться было ещё рано, нужно узнать мнение других директоров.

Следующим заговорил Диппет, он пригладил мех на своём богатом одеянии и произнёс:

— Я соглашусь с Дамблдором. Мне это пророчество тоже неизвестно. Это страшное предсказание и, если бы оно имело место быть, мы бы о нём обязательно знали.

"Ну вот, очередной директор сказал то, что я так ждала услышать, — про себя подумала Грейнджер, — Интересно, что же скажет Блэк".

Финеас не заставил себя долго ждать. Он не любил юлить и всегда говорил исключительно то, что думал. В этот раз Блэк решил не изменять своим правилам:

— Я не согласен с моими оппонентами. Если вы никогда не слышали об этом пророчестве, это ещё не означает, что его нет. Или вы оба хотите утверждать, что знали обо всём на свете? Ну, право, это же смешно. Банальное хвастовство, и всем этим вы можете ввести нашего нынешнего директора в заблуждение. Нужно всегда смотреть правде в глаза и предполагать исключительно самое худшее, чтобы потом с облегчением его исключить.

— Финеас, ну ты, как всегда, в своём репертуаре, — решил с ним подискутировать Дамблдор. — Просто ответь. Ты слышал об этом пророчестве или нет?

Блэк нервно пожал плечами в своём портрете, он терпеть не мог, когда ему перечат, а потом всё-таки ответил:

— Нет, не слышал.

— Ну, вот и отлично. Главное, честно, — улыбнулся Альбус, взглянув на ребят, которые застыли прямо напротив его портрета. — Вы, конечно, для своего успокоения можете проверить в Отделе тайн наличие подобного пророчества. Я своё мнение вам сказал. До моего правления школой, а так же во время моего правления такого пророчества не существовало. Если оно из последних, то Министерство должно было о нём знать и принимать соответствующие меры, чтобы не разгребать потом последствия.

— Я поддерживаю Дамблдора, — Диппет вновь поспешил согласиться. А вот Блэк недовольно отвернулся от всех, сложив руки на груди.

— Если вы позволите, я ещё кое-что скажу, — проговорил Дамблдор, и в этот раз его лицо почему-то стало серьёзным. Все эти трагедии, что случились за последний месяц в школе, на мой взгляд, произошли неспроста. Хогвартс стал другим, мы, портреты, и те это чувствуем. Гарри, тебе нужно обратить на это внимание, чтобы докопаться до истины.

— Спасибо, сэр! Я обязательно прислушаюсь к вашему совету. Он, как всегда, для меня бесценен, — Поттер поблагодарил бывшего директора, а сам поймал себя на мысли, что уже дважды за день слышит об этом. Бенджамин, тот самый чувствительный помощник Хагрида, он говорил похожие слова. Поттер пока понятия не имел, с чем все это может быть связано и, естественно, без своего внимания не оставит.

— Спасибо вам всем огромное за вашу помощь, — наконец заговорила Грейнджер. Гарри в этот момент разжал руку и ладонь Гермионы плавно выскользнула из неё. Она продолжила говорить:

— И ещё раз простите, что побеспокоили вас. Добрых вам снов!

— И вам добрых снов! — улыбнулся Альбус и заёрзал на своем стуле, чтобы поудобнее устроиться.

— Ну, наконец-то можно вздремнуть, — послушалось очередное ворчание, и нетрудно догадаться, что это был Блэк.

Свет на втором этаже в то же мгновение погас, только немного осталось освещения на лестнице. Поттер сделал несколько шагов вниз и остановился, обернувшись на Гермиону. Её лицо буквально сияло от счастья, слова директоров её немного успокоили. Гарри только мог представить, что она пережила за эти короткие мгновения.

Грейнджер была более чем довольна результатом разговора, кому можно было верить в таком деликатном деле, как не бывшим директорам. Ведь часть их сущности была заключена в портреты с их многолетними знаниями и опытом, исключительно для оказания мудрой помощи действующему директору. Гермионы была сейчас так благодарна Гарри за эту идею, что едва сдерживала себя, чтобы его не расцеловать сию же минуту. Хотя, о чём мы? Она абсолютно себя не сдерживала и решила прямо сейчас его поблагодарить. Поттер как раз в этот момент обернулся на неё и смотрел, приподняв голову вверх, так как она стояла на несколько ступенек выше него.

— Гарри, ты такой молодец, что предложил спросить директоров. Я так тебе за это благодарна! — Она сделала шаг вперёд и уже потянулась, чтобы обнять Поттера за плечи и крепко поцеловать его в щеку. Гарри тоже протянул к ней руки, лишний раз оказаться в объятьях любимой подруги он был не прочь. Но в следующий момент происходит непредвиденное, когда Гермиона уже потянулась к щеке Поттера, чтобы поцеловать, то неожиданно оступилась, нога скользнула мимо ступеньки и она угодила губами не в щеку, а аккурат в губы Гарри.

Поттер и сам не мог объяснить, как всё это произошло, но это случилось, и отрицать случившееся бесполезно. Как только губы Гермионы коснулись его губ, он подхватил её сначала за талию, а потом, когда она продолжила свое падение, уже придерживая под спину, Гарри нагнулся над ней и полностью поддался инстинкту. Поттер немедленно взял инициативу невинного поцелуя на себя, превратив его совсем не в дружеский...

Освещение на лестнице в тот же миг стало более интимным, как того требовала ситуация. Губы Гарри, словно бабочки, нежно порхали над её губами, без особого нажима и напора, и, что самое удивительное, Гермиона настолько растерялась, что даже не оказывала сопротивления. От неожиданности её дыхание спёрло, волнение из-за предсказания сменилось совершенно другим волнением, более сладостным и томным, в конце концов, она робко, но всё-таки ответила на его поцелуй.

Гарри отлично понимал, что ещё чуть-чуть, и он заведётся до такой степени, что уже не в силах будет остановиться. Он же всё-таки мужчина, да к тому же с приличным сроком воздержания. А перед ним не кто иной, а его лучшая подруга. Так просто нельзя!

С большим трудом, но Поттер нашёл в себе силы прервать поцелуй, вокруг был интимный полумрак, и в этом были свои плюсы... Заглянуть в её глаза он сейчас всё равно бы не решился... Тяжело дыша, Гарри по-прежнему удерживал её на весу, он наклонился к её уху и чуть слышно произнёс:

— Прости, я просто не смог сдержаться, — затем Поттер другой рукой подхватил её на руки и, быстро преодолев несколько ступеней, поставил на каменный пол.

В эту же минуту послышались голоса сверху:

— Вы тоже это видели? А я успел.

— Финеас, а я думал, вы спите. Вам должно быть стыдно. Ну правда, вы прямо, как маленький.

— Хватит меня стыдить! А сами делали то же самое. Вы ведь тоже не спали, Дамблдор.

— Блэк, я выше этого. Я давно знал, что так должно было быть. Мне даже подглядывать за ними не надо. Всё, я устал и буду продолжать спать.

— Вот и спите спокойно и прекратите меня поучать!

Гарри и Гермиона, как заворожённые, стояли и слушали всё, что говорили про них директора. Они были очень напуганы, словно двое шаловливых детей, которых взрослые застукали на месте преступления.

Это неловкое молчание, которое порой просто могло убить... Гермиона совершенно не знала, куда ей деть глаза. Поттер вообще уставился в пол и, как только наверху воцарилась тишина, он первым осмелился заговорить:

— Уже поздно. Завтра нужно рано вставать.

— Да, ты прав. Очень рано нужно, — немного сбивчиво повторила его слова Гермиона.

— Ага. Идём спать. Эм... То есть... Ты идёшь к себе, а я, соответственно, к себе, — Поттер чувствовал себя настоящим олухом, растерялся, как мальчишка, и совершенно не соображал, что несёт. Говорит сейчас откровенный бред.

Грейнджер, чтобы не уподобляться Гарри, молча открыла дверь своей спальни и вошла внутрь. Поттер быстро последовал за ней и тут же бросился к другой двери. Он на мгновение задержался. Гарри понимал, что ему нужно обязательно объясниться, ведь он нарушил все грани дозволенного, и ему от этого было не по себе. И только Поттер решился, как она произнесла:

— Спокойной ночи, Гарри, — в её голосе была какая-то особая нежность, а её губы изогнулись в искренней улыбке. Тут обидой совсем не пахло...

"Значит, она не злится на меня. То есть, не считает мой поступок настолько постыдным, чтобы тут же отчитать за это. Отвесить оплеуху в конце концов. А что, она вполне могла бы это сделать. И вообще, что это, собственно, было?" — Поттер как заворожённый смотрел на подругу, которую совсем недавно заключал в свои объятья и, что самое интересное, целовал её в губы! Он хотел бы сейчас поставить все точки над "i", чтобы дать ей понять, что это, скорей всего, было мимолётное наваждение и подобное никогда больше не повторится, и они по-прежнему остаются лучшими друзьями, но вот только Гермиона, пожелав ему спокойной ночи, дала понять, что ей не нужны никакие объяснения. Гарри тоже ничего говорить не стал, подумав, что, может, это и к лучшему...

— И тебе спокойной ночи! — ответил Поттер, растеряв все те слова, которыми он хотел с ней объясниться. Гарри попятился назад и буквально на ватных ногах вышел из её комнаты совсем другим человеком. Он был настолько взволнован, что не сразу сообразил, в какую сторону ему нужно идти, чтобы попасть в свою спальню. Но одно он сейчас знал точно, что проблемы Гермионы для него оказались важнее своих собственных, её слезы били больнее любого Круциатуса, а лишь одна её улыбка может доставить ему те долгожданные минуты радости, о которых он даже мечтать не мог...