Мотыльки сгорают в полночь (джен)

Дверь негромко скрипнула, трижды пиликнув на входе в ответ каждому прикладываемому пропуску. Скотт, Стайлз и Лидия пришли в библиотеку вовремя, минута в минуту, хоть часы по ним сверяй. Аллен уже ждал их — повезло исчезнуть из поля зрения Финстока вовремя, пока тот не решил, что кое-какому ученику слишком вольготно живется. Удачно скрытый в глубине стеллажей, облюбовав один из угловых столов недалеко от входа и пребывая в легком полумраке, он наблюдал за троицей никем незамеченный. Рассеянный свет лениво облизывал углы мебели. Было в этом месте что-то умиротворяющее, а дополняли атмосферу слабые приятные ароматы, смешанные с запахом бумаги.

Аллен неохотно оторвался от своего занятия. Сложил повидавшую многое бумагу в несколько приемов, аккуратно повторяя линии сгибов, и убрал ее в учебник по истории Бейкон Хиллс, кладя тот поверх книги по мифологии Северной Америки.

Делегация серьезно настроенных и задумчивых Стайлза, Скотта и Лидии сеяла вокруг себя атмосферу некоторой мрачности, что не могло не навести на мысли о предстоящей возможной теме разговора. Аллен вздохнул: нет бы ради какой-то приятной новости позвать пообщаться, так нет же, опять что-то стряслось.

Из всех троих самой глазастой оказалась Лидия. Она привлекла внимание Стайлза и Скотта и уже через секунду, сопровождаемые скрипучими звуками пылких взаимодействий деревянного пола и ножек отодвигаемых стульев, все трое расселись за столом. Ну прямо-таки рыцари круглого стола, не меньше, а Скотт, очевидно, местный король Артур.

— Так о чем вы хотели поговорить? Конечно, сомневаюсь, но пусть хоть раз тема разговора будет о чем-то приятном. — Усмехнулся он и положил руку поверх учебников, подтаскивая их к себе с намерением убрать в сумку и продолжить свое занятие позже, но, заметивший уголок бумаги, кокетливо торчащей из учебника, Стайлз слегка нахмурился.

— Это карта Бейкон Хиллс? Зачем тебе она? — спросил Стилински, кивнув на уголок.

— Для школьного проекта, — ответил Аллен, продемонстрировав учебник истории, — как видишь, историческими справками балуюсь.

— И мифология тоже для проекта? — не унимался ухмыляющийся Стайлз. Он уже сделал определённые выводы в отношении собеседника, но решил ненадолго сменить тему. Может, после этого тот будет более открытым в разговоре.

— Скажи, не знаешь ли случаем о неких стремных мужиках в жутких костюмах викторианской эпохи, косплеюших Джека-потрошителя, обожающих разные странные эксперименты и мрачные, полные антисанитарии, места?

— Ты о докторах? — уточнил Аллен и усмехнулся, спрашивая скорее из вежливости, чем для информации. — Так вы хотели поговорить о них?

— Обалдеть, это же сильно упрощает задачу и экономит время, — воскликнул Стайлз, слегка подавшись вперед. — Если ты поделишься своей информацией, мы расскажем тебе кое-что интересное.

Стайлз был уверен, что потратит кучу времени на объяснения, но в итоге, после короткого раздумия, Аллен согласился с такими условиями. Стайлз лишь сидел и слушал. Аллен говорил много, но по делу, отвлекаясь только для того, чтобы ответить на вопросы.

Сразу же затронули дневники и пропавших подростков. Это цепляло напрямую и другую тему: фамильный бестиарий. Оказалось, что Вильота был отлично знаком с одной из последних владелиц бестиария — Паолой. Стайлзу не очень хотелось лезть, но, переборов себя, уточнил, как бестиарий оказался у девушки. Аллен был не в восторге от перспективы рассказывать о себе, но, поколебавшись, сопротивляться не стал.

Рассказ начался издалека: как приехали из приграничного с Мексикой маленького тихого и бесперспективного городка в Бейкон Хиллс с Паолой ради учебы и дальнейшего поступления в колледж.

Когда несколько месяцев назад подруга загадочным образом исчезла, а полиция ничего не смогла сделать, Аллен взял дело в свои руки и начал копать, зарываясь все глубже, с головой ныряя в грязные тайны этого города. О подруге он говорил много и с жаром. Стайлз узнавал эти интонации. Обычно так Скотт рассказывал о Эллисон, а он сам — о Лидии. В этих словах ощущалась нежность и любовь, но по мере повествования к ним примешивался целый ворох негативных эмоций: бессилие, непонимание, растерянность. И вина? Стайлз не успел понять, отвлекшись на секунду на мелькнувший за стеллажом кошачий хвост.

Пусть Аллен держал себя в руках, старался рассказывать все максимально нейтрально, от Стайлза не укрылась ни одна деталь. Когда обсуждение дошло до конкретных записей в дневнике, он слышал, как застучало сердце Аллена: потеряв привычный ритм и сбиваясь, оно колотилось неистово и громко, ощущая тесноту в клетке из ребер. Но несмотря на то, что написанные нетвердой рукой строки причиняли почти физическую боль, лицо нового знакомого ничего не выражало, будто фарфоровая маска застыла в безразличии. И в какой-то момент вопросов стало лишь больше, главным из которых был один: почему стая Аллена и Паолы не помогла? Собеседник скрывает пропажу от них? Но почему? Нет, это вполне естественно для подростков скрытничать или бояться реакции близких на подобную информацию, но он упомянул, что обратился в полицию, а значит родители девочки должны быть в курсе, но ничего не предприняли. Это странно.

Что-то из рассказанного уже было известно, но была и часть новой информации. Обо многом Стайлз и Лидия давно догадались сами, но некоторые новые детали помогли направить мыслительный процесс в нужное русло. Новую информацию в обязательном порядке предстояло занести на доску расследований. Детективная жилка напомнила о себе и у Стайлза уже чесались руки, чтобы поскорее вернуться домой и объединить всю информацию в единый упорядоченный блок.

Затем разговор свернул в сторону другой конкретики: кого, где и когда видели, какие события происходили. Самым сложным было понять, где могут быть опорные точки врачевателей, которые могли использоваться как временные пристанища, и как именно они передвигаются незаметно. Нет ни свидетелей, ни записей со случайных камер, совсем ничего. Словно призраки, они появлялись и растворялись в полусонном городе, где и когда вздумается. Чувствовали себя спокойно и свободно. Охотников на классической шевроле на них не хватает.

Стайлз имел кое-какие догадки, почему вместе с влюбленной парочкой оказался в канализации, был уверен, что место выбрано не случайно и даже уже пытался найти в сети доступные схемы канализационных тоннелей, но далеко не все можно найти, особенно если в доступных схемах обозначено абсолютно точно не все.

Но нельзя было исключать, что не совсем канализация интересовала докторов. Собственное расследование Стайлза шло медленно, но сейчас вдруг осенило: все на поверхности, прямо перед глазами, нужно просто рассмотреть все связи. Врачеватели особо не скрывались, просто их появления были слишком хаотичными, чтобы заметить хоть какую-то связь.

Получив разрешение владельца, Стайлз ловким движением подцепил и достал из учебника карту, развернул ее на поверхности стола, разгладив ладонями сгибы. Вспоминая все известные места, он быстро нашел в сумке ручку и начал обводить: канализация, насосная станция, заброшенный тоннель, подтопленный старый бункер, школа Бейкон Хиллс, возле которой врачеватели появились и исчезли невероятно быстро, будучи незамеченными. Значит, использовали какие-то переходы.

Обнаруженные зацепки указывали туда, куда в обычной ситуации никто из них и не сунулся бы, и даже не подумал проверять: абсолютно все подземные переходы, которые были когда-либо построены за богатую историю Бейкон Хиллс, а не только несчастная канализация. Но собравшиеся понимали: все выводы, которые напросились практически сами собой, оставались не более, чем теорией, которую только предстояло проверить, но это зацепка, а значит дело уже сдвинулось с мертвой точки.

— Получается, они используют любые технические тоннели под городом для перемещений и заброшенные помещения для своих лабораторий, — все еще задумчивый Стилински сделал свой вывод и постучал ручкой возле места, которое так и напрашивалось в список обведенных. — Не только канализацию, а все, какие только существовали в Бейкон Хиллс, включая бункеры, заложенные и не введенные в эксплуатацию станции, нычки Хейлов, и это только то, что я вспомнил первым делом, а таких мест на самом деле в разы больше.

— Мы не знаем, делают ли они собственные проходы, — вмешалась Лидия, — скажем, вот подвал заброшенного дома, но что им мешает соединить его с ближайшим тоннелем?

— Резонно, — заметил Скотт и замолчал на несколько минут. Видно, как шестерни мыслительных процессов прокручивались, а отстраненный потухший взгляд внезапно оживился: его осенила мысль. Которая, впрочем, тут же исчезла, сметаемая аргументами Стилински.

— Нет, такие работы — это долго, шумно и требуют ресурсов, — не согласился Стайлз, — я крайне сомневаюсь, что у них открыт счет в банке Бейкон Хиллс, чтобы позволить себе купить инструменты или нанять бригаду рабочих. Так и представляю: «алло, пш, мы хотим нанять бригаду «три гнома и один ковер», сколько будут стоить услуги по выдалбливанию нового прохода в другое измерение, пш?» — спародировал Стайлз, почти веселясь от представленного в голове диалога, но уже через мгновение собрался и посерьезнел. — А по камешку разбирать стену вряд ли они станут. Блин, да вы их видели вообще? — Он поежился, вспомнив этих жутких людей. — Скорее лицо человеку разберут, чем стену.

— Нужно разделиться и проверить все известные места. Уверен, зацепок мы никаких не найдем, но нужно изучить переходы, хотя бы узнаем, самодельные ли они. Если сможем отыскать что-нибудь новое, все нужно будет занести на карту, пометим эти места как вероятные для использования. — Предложил Скотт, на что Стайлз одарил его таким взглядом, что так и читалось: «с одной стороны дебил, а с другой у него затылок», и так шумно, почти обреченно вздохнул.

— Тебе не кажется это слишком трудозатратным? — Заметила Лидия, мысленно соглашаясь со Стайлзом. — Город большой, нас мало, подходящих мест может оказаться сотни и то не факт, что они когда-нибудь туда заявятся. Даже если и придут, как мы об этом узнаем? Мы же не полицейские и не охотники, у нас нет даже инструментов для слежки. Нужен более надежный вариант.

— Какой? Спровоцировать их и оставить «жучок» или «метку»? — Неопределенно махнув рукой, буркнул Скотт.

— Вообще-то это звучит куда логичнее, чем просто шерстить вслепую город, — парировала нахмурившаяся Лидия и внезапно засияла как начищенная медная монета. Стайлз нутром чувствовал, что сейчас где-то бахнет гениальная идея, которая ему не понравится. — А давайте химер найдем?

— Химер? — Стайлз насторожился. Ну точно бахнуло. Вот как чувствовал, что ничего хорошего ждать не стоило из таких озарений. — Зачем? Есть кто-то на примете?

— Химеры созданы врачевателями, они знают о них гораздо больше, чем мы, — вкрадчиво пояснила Лидия.

— Мы можем начать с Кори, — предложил Скотт. Он сразу вспомнил именно Кори — тот может быть более сговорчивым, чем та же Трейси или любой другой известный представитель оборотнического меньшинства. Заодно стоило попытаться выведать, почему химер довольно давно не видно и не слышно. У них появился какой-то хитроумный план, и они его придерживаются?

Лидия же успела в своем плане многое продумать, но не спешила никому о нем даже рассказывать. Когда Скотт упомянул «жучки» и «метки», она справедливо посчитала, что о таких вещах стоит первым делом спросить у Криса и Дерека. Оба опытные, каждый в своей сфере, и это идеально подходило под ее задумку. Сейчас известны две вещи, делающие сверхчувства оборотней бесполезными: звуковые частоты и сильнейшие ароматы канализации. А значит настала пора учиться в совершенстве владеть своими сверхъестественными инструментами.

— Я проверю кое-что и сразу же расскажу свою задумку, как только все выясню. Вам, — она указала на Стайлза и Скотта, — лучше попробовать поговорить с Кори и Дитоном. — подытожила Лидия, спешно готовясь покинуть развеселую компанию.

Скотт кивнул, соглашаясь с ее планом. Впервые за долгое время он почувствовал… воодушевление? У них появились зацепки, идеи и цель. Он успел забыть это приятное чувство даже призрачного контроля над ситуацией и поставленной перед собой четкой и кристально ясной задачи. Почувствовал жгучее желание поскорее разобраться со всем.

— Я хочу помочь, — голос Аллена был твердым и решительным. Отказаться от помощи, когда ее вот так предлагают, а им самим как раз нужны любые руки, Скотт просто не мог. Он кивнул.

— Помощники нам не помешают. Детали расскажу завтра в школе.

Когда все попрощались и разошлись, Лидия нагнала задумчивого Скотта, шумно перебирая каблучками по пустому темному коридору. Она видела, что вот уже несколько дней что-то не давало покоя альфе и природное любопытство взыграло, одерживая верх. Лидия поравнялась с ним, но Скотт поначалу даже не обратил внимания на молчаливое сопровождение, и лишь через несколько минут спросил:

— Что-то случилось?

— Нет, — ответила Лидия, — просто хотела спросить: что происходит?

— Ты о чем? — Не понял, или сделал вид, что не понял, Скотт. Он едва успел остановиться, чтобы не врезаться в подругу, когда та резко подрезала его, перекрывая дорогу.

— Я вижу, что ты чем-то обеспокоен и хочу знать, что не так. Это из-за Стайлза? — добавила она уже тише будто опасаясь, что их кто-то услышит. Звук прекрасно распространяется по пустым широким школьным коридорам, особенно эхо чудесно разносится, когда дело касается чьих-то секретов и тайн. Всегда найдется кто-то, кто «случайно» услышал чужой разговор. Скотт вздохнул, нехотя обнажая свои мысли.

— Ты права, это из-за Стайлза. Он ведь никогда не хотел быть оборотнем, а тут… Знал ведь с самого начала, что явно стал чем-то другим, не человеком, но ни разу даже не спросил, что теперь ему делать и можно ли как-то это исправить. — Скотт медленно побрел в направлении выхода, — Чтобы Стайлз и смирился с таким?

— Ты ведь не думаешь, что это кто-то другой, а не Стайлз?

— Что? — Внезапно понял Скотт, как звучали двояко его слова и поспешил развеять сомнения, — Нет. Нет, конечно. Уверен, что Стайлз — это Стайлз. Просто не думаю, что такое смирение в его духе.

— Он на твоем примере видел, что от этого нет лекарства, — предположила девушка.

— Мне кажется, он что-то нам не рассказывает и может из-за этих секретов попасть в беду. Особенно если эти секреты касаются его сверхъестественной половины. Единственный раз, когда он обратился к нам за помощью, и пытался чему-то научиться, было полнолуние, но все остальное... Ты на личном опыте убедилась, что можно натворить, не подозревая об этом, когда не умеешь управлять собой и контролировать новые способности. — Скотт посмотрел на Лидию такими глазами, будто ждал, что она знает все ответы в этом мире и сможет помочь с чем угодно. Личная Гермиона Грейнджер, а он — Гарри Поттер, который не сделал домашнюю работу по зельеварению и теперь не представляет, как выкрутиться из сложившейся ситуации. — Не знаю, может, я сделал что-то не так, но пытался создать такую атмосферу, чтобы между нами снова было доверие, как раньше, когда делились всем на свете. Наивно, наверное, так думать, учитывая, что все мы уже не дети.

— Мы — да, повзрослели. Но Стайлз — нет. Для него не было этих полутора лет. — пояснила свои мысли Лидия. — Он всегда оставался обычным человеком, вмешанным в дела оборотней, кицунэ, и прочих-прочих, но обычно это Стайлз помогал другим, и, думаю, не привык, что к нему приковано столько внимания. Мир живет и развивается быстрыми темпами, но сверхъестественный мир живет на сверхскоростях. Полтора года — большой срок. Дай ему время ко всему привыкнуть.

Скотт кивнул. Слова подруги звучали логично. Он придержал дверь для Лидии, и вышел за ней следом, слегка поежившись от порыва холодного ветра, взметающего в воздух дорожную пыль и срывающий листья с ветвей деревьев. Погода испортилась. Черные тучи затянули небо, стало темно, будто наступила ночь. Стоило взять зонт, вот-вот начнется дождь. Встреча заняла слишком много времени.

— Помнишь ты просил рассказать тебе, если Малия во что-нибудь вляпается?

Скотт весь обратился в слух, переведя настороженный взгляд на Лидию, а та, будто не замечая его, поправила прическу, испорченную порывом ветра и удобнее перехватила сумку.

— В день, который провели в домике в лесу, мы с Малией пытались найти хоть какую-нибудь новую информацию об оборотнях-койотах, но то, что смогли найти оказалось бесполезным — все это уже знали раньше. Малия упомянула, что Тео ей также пытается помочь. Похоже, они собираются сами разобраться с Пустынной Волчицей, Скотт, и их надо остановить, — голос Лидии был требовательным и жестким, не терпящим отказа, — Но хуже того, что она обратилась к Тео, а не к нам. Мы ее друзья, и она пытается держать нас подальше от всего, будто два школьника смогут сами справиться с опытным вооруженным до зубов оборотнем.

— Это очень плохо, — вздохнул Скотт. И почему все происходит одновременно? Он подошел к своему мотоциклу, взял в руки шлем и посмотрел в отражение на визоре, удивляясь тому, как помято выглядит. Нужно больше отдыхать, иначе скоро в его мешки под глазами можно будет сложить пару килограмм картошки. — Малия рассказала что-нибудь еще? Нужно понять, сколько у нас времени, пока они не совершили глупость.

Лидия отрицательно качнула головой. Знала бы больше — смогла бы рассказать, но ей и так приходилось по крупицам вытягивать любую информацию из Малии. То хрупкое доверие, что установилось между ними — кропотливая работа на протяжении полутора лет, и его не хотелось предавать. Не угрожай Тейт смертельная опасность, Лидия продолжила бы хранить ее секреты также трепетно и надежно, как свои.

Скотт понимающе кивнул. Что-нибудь придумают. Только вот происходящих вокруг событий слишком много, хоть разорвись, а времени катастрофически мало. Лидия верно заметила: сверхъестественный мир живет сверхскоростями. Лидия словно прочитала его мысли. Почти невесомо положила руку на плечо и ободряюще улыбнулась уголками губ.

— Не нужно взваливать все на себя. У тебя есть друзья, стая, и все готовы помочь, просто попроси их. Ты все равно не сможешь удержать всех вдали от врачевателей, Волчицы, серийного убийцы и кто б знал от чего еще. — Лидия улыбнулась.

Скотт, через несколько мгновений внутренней борьбы, все же сдался, согласившись с доводами подруги и пообещав, что не станет пытаться со всем справиться в одиночку. Что же, у него действительно есть стая, есть друзья и союзники. Возможно, настало время воспользоваться связями?

* * *

— Кстати о Стайлзе, — Дерек бесцеремонно опустился на стул напротив. Тот жалобно скрипнул, шаркнув ножками по паркету, по следам застарелых царапин, когда мужчина его сдвинул для удобства.

— Что еще? — напрягся Арджент, когда проскользнула мысль, предвещающая, что то, что хочет показать Дерек ему однозначно не понравится. Хейл в целом был редким гостем в его доме и одно то, что он заявился сюда с диском наперевес уже было событием из ряда вон выходящим. Сотрудничество между охотником и оборотнем в целом редкое, почти мистическое и единичное явление, можно сказать, невероятное. И пусть они через многое прошли вместе, нельзя с уверенностью сказать, что между ними установилось доверие, взаимопонимание, дружба и исчезло напряжение. Напротив, несмотря на стойкий нейтралитет с легким налетом продуктивных деловых отношений, до сих пор ярко горела искра, вынуждающая всегда быть наготове каждую из сторон.

— Посмотри второе видео.

Дерек кивнул на ноутбук и устроился поудобнее, вглядываясь в то, как постепенно, с отсчетом тайм-кода меняется выражение лица собеседника. Крис с тяжелым усталым вздохом прикрыл на секунду глаза, откинувшись на спинку кресла. Захотелось выпить.

— Сделано в прошедшее полнолуние?

— Верно, — подтвердил бывший альфа, подавшись чуть вперед и с трудом скрывая накрывший его интерес, — знаешь, что это за тварь?

— Арая знает, — усмехнулся невесело Крис. Его лицо исказила гримаса множества смешанных эмоций, и различить среди них что-то одно не представлялось возможным.

— Мне все же хотелось бы обойтись без нее, — поморщив нос, мрачно отозвался Дерек. Даже теоретически не желал иметь ничего общего с этой по истине страшной женщиной. Его воспоминания о ее поисках «волчицы» все еще легко всплывали, стоило упомянуть это имя, ведь старая клюшка не поскупилась на пытки и угрозы, а память у Хейла довольно хорошая.

— На наше маленькое совещание уже заявились, — парировал Арджент, наблюдая за отразившимся недоумением на лице собеседника. Это было бы даже забавно, и уголок рта дернулся вверх, если бы не тот факт, что у него слишком много гостей, а он вообще-то планировал провести этот вечер совсем по-другому. Проходной двор, а не квартира честного порядочного охотника.

А Дерек напрягся. И в целом выглядел так, будто допинг кончился посреди тяжелого мыслительного процесса. В его голову закралась мысль о героическом отступлении пока еще не поздно, и квартира не кишела охотниками, словно мышами в банке, но Арджент взглядом сумел передать простую мысль: «если уйдешь, упустишь полезную информацию».

Совладав со своим желанием, Дерек все же смирился с бесконтрольно развивающимися событиями, и принял более расслабленную позу. Он даже успел подумать, достаточно ли места в шкафу, чтобы туда спрятался один крупный оборотень, но решил, что выше этого. Да и поздно. В коридоре уже хорошо слышны голоса, доносившиеся не только до его волчьего, но и, судя по выражению лица Криса, до охотничьего слуха тоже. Дерек чуть повернулся, прислушался к переговорам, пытаясь выцепить что-нибудь, однако в них не было ничего полезного или мало-мальски интересного. Вскоре скрипнула входная дверь. В самом деле, неужели Крис не мог запереть ее поплотнее и повесить пару замков?

Арая почти по-хозяйски вошла в кабинет в компании крупного грузного мужчины. Настоящий шкаф в костюмчике. Весь угловатый, напряженный, и, судя по блестящей лысой башке, с крепкой черепушкой. Синяк над левым ухом выдал, что мужчина этой самой черепушкой может колоть орехи и чужие головы. И, небось, съедает в день не меньше двух телят, а иначе трудно представить, как на огурцах и кефире можно вырасти настолько крупным. Арая на его фоне казалась до комичного миниатюрной. Кстати, о вселенском зле. Поза матерой охотницы и выражение ее лица были такими, словно она — престарелая особа королевских кровей, вдруг увидела ничтожное насекомое, что раздражало ее одним своим существованием. И при этом нагадило на любимые туфли.

— Рада тебя видеть, Кристоф, — протяжно-певуче и сладостно-приторно, насколько это было возможно ее скрипучим голосом, поздоровалась женщина, и ее взгляд испепеляющим лучом справедливости вонзился в Дерека, в лоб, прямо промеж глаз, но, чуть погодя, она все же немного смягчилась.

Крис поздоровался в ответ, встав из-за стола из вежливости, натянуто улыбнулся, и в целом преобразился в гостеприимного хозяина квартиры, который рад непрошенным гостям в столь поздний час. Честное слово, дивился Дерек, все выглядело так, будто Крис только и ждал, когда же к нему без приглашения заявится оборотень и компания охотников, жаль, стол не накрыл.

Арая всячески пыталась намекнуть, что оборотню на охотничьей сходке делать нечего. Если бы колкими фразами, острыми мыслями и злобными взглядами можно было убивать, эта женщина была бы чемпионкой. Напряжение, возникшее в комнате, столь осязаемо, что затрачиваемой на это энергией можно запитать всю технику в квартире. Казалось, что в полутьме комнаты, освещаемой лишь тусклой, теплого спектра, лампой на столе и льющимся светом из коридора, очерчивающим фигуры, прожигающие друг друга недобрыми взглядами, от присутствующих вот-вот начнут исходить искры. Тяжелая атмосфера начинала давить, как кирпич на лягушку.

— Итак, хочу предупредить: если вы хотите повыяснять отношения, то делайте это за пределами моего дома. Дерек — мой гость. — Игра в гляделки и «кто кого задавит авторитетом» Крису надоела.

Хейл встрепенулся, вспоминая, что он взрослый, уверенный в себе человек и ему не престало бояться какую-то старую кошелку, особенно когда на его стороне есть охотник.

— Кристоф… — хотела было что-то возразить Арая, но была бесцеремонно прервана хозяином квартиры.

— Ты заявилась сюда без приглашения, даже не предупредив о своем визите. Я могу находиться в своем доме с кем захочу, вести дела с кем захочу и не желаю перед тобой отчитываться, — голос Арджента был обманчиво спокойным, но жестким. — Если что-то не устраивает… Что ж, ты можешь уйти отсюда тем же путем, что и пришла, но раз ты здесь, что-то подсказывает мне, наверное, это моя блистательная интуиция, что ты чего-то хотела, — он поднял указательный палец и показал сначала на себя, затем на женщину, — не я от тебя, а ты от меня. И кстати, — лицо Арджента вдруг стало еще более суровым, — меня могло дома и не быть. Как ты узнала, когда заявиться?

— Нам просто повезло, — отмахнулась женщина.

— Арая, — надавил на нее Арджент, — я похож на наивного мальчика?

— Похо…Ладно, ладно, признаюсь! — Недовольно заворчала Калаверас, неопределенно махнув рукой. — Есть дело для тебя.

— Дело? И почему оно должно быть мне интересно?

— Я и правда заявилась наудачу, но разговор не телефонный. Более того, — Калаверас вгрызлась колючим взглядом в притихшего оборотня, — ему тоже этого знать не нужно.

— Выкладывай все при нем, или этот разговор окончен, — безапелляционно заявил Арджент, усаживаясь обратно за стол и скрестив руки на груди.

Женщина вздохнула и уселась в свободное кресло. Она поправила слегка сбившийся пиджачок и все же начала рассказ.

— Я хочу, чтобы ты связался с Джошем Мануэлем.

— Зачем? — имя Крису показалось знакомым, однако Арая сама ответила на его не заданный вопрос.

— Он хороший специалист, но несколько лет назад оборвал с нами все контакты. Мне он откажет сразу, но тебе наверняка помочь согласится.

— И о чем же ты хочешь его попросить? — Крис чувствовал, что просьба будет непростой, где-то наверняка должен быть подвох

— Джош бывший судмедэксперт, а сейчас патологоанатом в местной больнице. Знаешь ли, — начала вкрадчиво объяснять женщина, — он имеет доступ к очень интересной и важной информации, которую достать нынче тяжело. Результаты вскрытий, например. В его случае, если поскребет по старым связям, так еще и результаты старых расследований сможет достать. Я хочу, чтобы он нашел все документы восьмилетней давности о месте Сент-Берт.

— Зачем тебе эти документы? — Спросил он не из праздного любопытства.

— Полагаю, ты и сам думал, что все происходящие убийства больше похожи на некий ритуал. Жертвы — хорошо знакомые нам люди, давно сотрудничающие с охотниками — информаторы, посредники, поставщики; отсутствующие органы — как подношение. Это месть, и я хочу знать, где именно начинается этот неподчищенный хвост. Заодно предупреди бедолагу, что он потенциально может стать жертвой, несмотря на разорванные отношения.

Повисла тишина. Крис усиленно раздумывал, браться ли за просьбу Араи или стоило бы послать ее куда подальше прямо здесь, на берегу, пока не вляпался во что-то, о чем еще не подозревал. Он взвесил все «за» и «против», наконец, решив, что самое время выпить. Опрокинув в себя порцию виски, повернулся к женщине и ответил:

— Я сделаю, но взамен ты поможешь нам кое с чем, — не дожидаясь ответа, Крис развернул ноутбук, являя женщине запись. На ней существо, не крупнее овчарки, встало на задние лапы, занеся когтистую лапу для удара. Жертва рванула в кабинет, запирая дверь, но, несмотря на размеры, оборотень оказался так силен, что выломал дверь будто картонку, заставив ту беспомощно повиснуть на одной из петель. Арае хватило лишь несколько секунд, чтобы сначала удивленно приподнять бровь, а затем, наконец, озвучить свои мысли.

— Мао-Пелада, Кристоф. Разница лишь в том, что эта особь еще молодая, неопытная, не оформившаяся.

— Не хочу вмешиваться в ваш разговор, — все же вразрез с озвученной фразой, влез в диалог Дерек, — что значит «не оформившаяся»?

— То и значит — он еще развивается, — скрипуче ответила Арая, — Пелады — стайные создания, внешне похожие на помесь волка, енота и какой-то дряни, может, нагваля, причем, в какой стае они находятся им неважно. Как зебры путешествуют с антилопами гну, так и Пелады предпочитают общество других стай. Для оборотней они не опасные, да и малоинтересные. Надоедливые зверюшки-прилипалы, кого-то, может, даже забавляют, но для людей они серьезная угроза. То, что на видео — проявление молодой, неопытной Пелады, не умеющей контролировать свои силы. Очевидно, боль от обращения затуманила его разум и инстинкт взял верх. Он так неуклюж. — покачала головой женщина, словно комментируя первые шаги младенца, — будто осваивается с тем, чем его наградила природа.

— И что же он умеет такого, чего не умеет обычный оборотень? — Дерек заинтересованно подался вперед.

— Если допустить, что убийство может быть искусством, то Пелады, определенно, смертельные художники. И для этого у них есть особый инструментарий — богатый набор звуковых частот. — Она ухмыльнулась, — Пелада может искажать восприятие реальности. Может внушить мысль, скажем, что подчинилась, беззащитна перед вами, но стоит на долю секунды потерять бдительность, и, — она махнула в сторону ноутбука, на экране которого до сих пор было открыто видео на паузе, — она ускользнет. Свою ошибку вы поймете, когда станет поздно.

Лицо женщины серьезное, нахмуренное, каждая морщинка на ее лице даже в полумраке комнаты была четко различима.

— Но я в растерянности, Кристоф, почему ты не узнал тварь. Это, конечно, редкий оборотень, но ты его прекрасно знаешь, — Калаверас сделала паузу, считывая прозорливым взглядом задумчивое лицо Криса. — Уже убивал такую несколько лет назад.

Крис напрягал память, как мог, жалея, что воспоминания нельзя просмотреть, как кинопленку. Мысль вертелась где-то на задворках, вот только сотрудничать никак не желала. Пауза чуть затянулась. Спустя пару минут, лицо Криса прояснилось, источая понимание.

В ту ночь, смутно припомнил он, был очень удачный рейд: охотники накрыли целое поселение оборотней. Арджент был потрясен, когда понял, что в деревне нет ни одного обычного человека, но этому он нашел логичное объяснение. Удаленность и уединенность поселения позволяла надеяться, что эти оборотни никому не вредили, ведь у них не было возможности даже контактировать с кем-либо. Но это сейчас Крис задумался о подобном — вредили ли хоть когда-нибудь кому-то те оборотни. Но не в тот момент.

Около двадцати четырех разномастных оборотней больше никогда никому не навредят — так он утешал себя, стараясь не смотреть на мертвых детей и ровесников Эллисон, не понявших, за что с ними так поступили. В их глазах, очевидно, охотники были самым настоящим злом, причиняющим боль и вред ни за что, в то время как они, охотники, считали себя едва ли не святой инквизицией, защищавшей нормальных людей. Или же просто прикрывались благородными идеалами, чтобы не показывать, что уже давно охотятся ради удовольствия, острых ощущений, а жестокость стала для них нормой.

Основу поселения составляла волчья стая, но были и отличившиеся. Существо с серебристыми глазами сумело ненароком всколыхнуть улегшиеся воспоминания о Ногицунэ, с которым когда-то пересекся Крис, и из-за этого, буквально на долю секунды, он впал в ступор. Существо, заметив замешкавшегося охотника, от отчаяния и безнадежности своего положения, ринулось на него, обнажив острые когти и длинные клыки, надеясь, если не выйти победителем, то забрать охотника с собой или ранить. Некрупное, крайне мобильное и юркое, оно быстро сокращало дистанцию. Громкий хлопок. Выстрел, совершенный на автомате и абсолютно неосознанно, пришелся удачно в голову заставив тварь рухнуть замертво недалеко от Криса. Может, разум охотника и был затуманен, но рефлексы и мышечная память, годами оттачиваемые до совершенства усердными тренировками и зачистками еще не подводили. Сейчас он вспомнил — та тварь и была Мао-Пеладой. Быстрой, пластичной, невероятно опасной. А то поселение — Сент-Берт.

Поднявшись с кресла, Арая направилась к выходу, где терпеливо ожидал ее истукан-телохранитель, слившийся с окружением, однако остановилась, взяла с полки книжного шкафа фотографию Эллисон. Ее голос был одновременно мягок, грустен и строг.

— Убей его, Кристоф.

* * *

В вязком молочном утреннем тумане совершенно ничего не видно. Такой густой, что, если вытянуть перед собой руку, кончики пальцев словно ухватывают его, как невесомое одеяло. Легкая прохлада и сильная влажность наполняли воздух. Такое странное место. Стайлз стоял посреди поляны, по какой-то причине босиком. Почему не в обуви? Он не знал. Не помнил, как оказался здесь, куда направлялся, и не представлял, как далеко от дома ушел. Его воспоминания кончались прошлым вечером, когда ложился спать в свою постель. Он пошевелил пальцами ног, чувствуя росу на еще зеленой невысокой траве и видел яркое светлое пятно там, где должен быть солнечный диск. Легкий цветочный запах поднимался над сонными, едва раскрывшимися бутонами полевых цветов. Забавно, ведь уже сентябрь, а они не перестают цвести. Может, все это сон?

Так спокойно.

Птицы тихонько пробовали свой голос после прошедшей ночи, сонно щебеча и распеваясь.

— Как я здесь оказался? — тихо прошептал Стайлз, спрашивая не только себя, но и все, что его окружало, будто надеясь на ответ. Но тишина вокруг была непреклонна и беседовать с ним никто не торопился. Да и было ли кому? Громкий распевный птичий голос где-то поблизости напугал своей неожиданностью. Стайлз инстинктивно дернулся, едва не отпрянув. Серая маленькая, но громкая и гордая птичка посмотрела на него как-то осуждающе и легко спикировала в траву, скрываясь в зелени.

— Напугал, — выдохнув, Стайлз побрел куда-то вперед. Куда — разумеется, не знал, но и стоять на месте, ожидая, когда спадет туман, не хотелось. Опасался заблудиться еще больше, чем сейчас, но любопытство и внутреннее напряжение требовали движения. Он шагал осторожно, опасаясь споткнуться или провалиться в какую-нибудь яму.

Рядом начал вырисоваться темный силуэт. Тянущимися черными пальцами оказались ветви молодого высохшего дерева. Едва заметный ветер принес свежий прохладный запах воды. Стайлз прислушался: где-то неподалеку журчал ручей. Какое странное утро. Стайлз определенно точно потерялся, но сделал это с удовольствием.

Он неторопливо шел вперед. Иногда обходил крупные камни, а порой не слишком удачно наступал на мелкие торчащие камушки босой ногой и шикал от неприятных ощущений. В этом месте словно все замерло. Глазу не за что зацепиться, Стайлз абсолютно потерял чувство времени и хоть какой-то ориентир. Не знал, куда двигаться, не делал ли только хуже, убредая дальше от места, где обнаружил себя, ему казалось, что находился здесь уже целую вечность. А белесая пелена никак не желала рассеиваться.

Впереди показались темные очертания ровно срубленного пня, от которого, будто щупальца, расходились крупные корни, зарывающиеся в землю. На секунду Стайлз замер, подумав о «нём». О Неметоне. Ведомый любопытством, но напряженно оглянувшись по сторонам скорее из привычки и желания убедиться в своей безопасности, он приблизился, как оказалось, к старому трухлявому пню. Время и влага не пожалели дерево — грибы, плесень и насекомые медленно изничтожали его. Но это не Неметон. Стайлз облегченно выдохнул. Паранойя, возникшая после Ногицунэ, иногда давала о себе знать: привычные, порой простые вещи, на которые до всех тех ужасных событий и внимания-то не обращал, сейчас казались подозрительными, странными или неестественными, часто — угрожающими. Он разучился верить глазам, разучился верить слуху. И больше всего — не в силах доверять людям в целом, и себе в частности. Проверял и перепроверял все, до чего был способен дотянуться, и ни с кем не мог поделиться своими переживаниями. В любом случае, даже будь такое желание, то с кем? Сказать отцу Стайлз не мог, единственному родному человеку, которому еще был способен доверять; тому и так хватило переживаний после его смерти. Сказать Скотту или Лидии… Столько раз пытался. Но язык подводил всякий раз, когда представлялся подходящий момент. А затем события навалились одно за другим: подготовка к школе, полнолуние, труп, плохой сон. Он продолжал думать о Малии, пытаясь понять, что с ней происходит и чем мог бы помочь, и снова хотя бы попытаться нормально поговорить, но вместе с тем понимал, что прошло много времени и она изменилась. Стайлз чувствовал себя обузой для стаи и своего отца; своим неожиданным возвращением и обращением прибавил всем забот и проблем, но был настроен решительно: как только жизнь устаканится хоть немного, перестанет быть лишним. Сможет помогать, научится обращаться с новыми способностями.

Это странное место так и побуждало копаться в себе, своих чувствах и мыслях. Стайлз всегда выслушивал других, и с момента воскрешения было столько дел, что не находилось достаточно свободного времени, чтобы послушать себя. Свои ощущения, свои переживания. Погруженный в мысли настолько, что едва не врезался в крепкий ствол раскидистого многовекового дуба, Стайлз глубоко вдохнул и положил ладонь на влажную кору.

— Какого черта. — выдохнул он, чувствуя, что устал. Но устал не от переживаний или учебы, и не физически, скорее, устал все время проигрывать. Вернувшись к жизни, Стайлз не был готов к новым опасностям, которые в очередной раз навлек на себя Бейкон Хиллс. Успокаивая очередную бурю, рвущуюся откуда-то изнутри, начал четко понимать: а ведь он знает, что делать. Что ж, хватит бояться. Да, вокруг много нового и изменившегося; опасного и полезного; врагов и союзников, но и сам теперь не беспомощный лисенок. Он буквально вооружен и очень опасен, нужно лишь научиться владеть тем, что обрел. Для людей припасен сарказм, для монстров — клыки и когти.

— Я знаю, что ты где-то здесь, давай поговорим, — бросил, казалось бы, в никуда реплику. От кого ожидал ответ? Кроме животных вокруг ни души, сам же видел. Стайлз огляделся, но белая плотная пелена не стремилась рассеиваться. — Мне все было интересно, а почему кот? Спасибо, конечно, что не лиса какая-нибудь тысячелетняя и не мое зеркальное отражение, но кот? Ты удивил меня.

Стайлз даже не был уверен в своей догадке. Увидев впервые кота, массирующего сердце, во сне в первую же ночь, был уверен, что это лишь разыгралось воображение. Воскрешение ведь может давать свой эффект, верно? Однако позднее встречал одно и то же животное, отличное от того кота из сна, снова и снова, порой совершенно случайно улавливая движение на границе периферийного зрения или наблюдая, как за очередным углом едва скрылся уже знакомый кошачий хвост. Последний раз видел зверя в библиотеке, когда уже все расходились.

— «Не знал, что в библиотеке есть животные, — сказал Стайлз, заметив между стеллажей черным выделяющимся пятном развалившегося на полу кота.

— Какие животные? — непонимающе уточнил Скотт, проследив за взглядом Стилински, и огляделся внимательнее по сторонам, однако никого не увидел».

После этого все встало на свои места. Таких совпадений просто не бывает. Стайлз долго думал проявлением чего может быть зверь, пара дней прошла со встречи в библиотеке, и тут его осенило: изменившись внешне, — физически, изменился и внутренне, и не мог не провести параллель с другими, более ранними событиями. Например, как было после спасения родителей от бешеной преподавательницы, оказавшейся Дараком. Тогда Стайлз видел странные вещи, а Скотт — свое сверхъестественное «я». И именно за опыт со Скоттом он ухватился в первую очередь, вспомнив объяснение Дитона: подсознание пыталось что-то сообщить, общаясь странными образами, но и инструменты у него для нормального общения ограничены. Просто нужно понять, что именно оно пытается сообщить. Вот и сейчас, уверен, подсознание или его новая сущность пробовали с ним общаться.

Зверь наблюдал за мысленными потугами Стилински с ветки дуба, поджав передние лапы под себя и батонясь, едва не ухмыляясь кошачьей физиономией. Довольный, словно сметаны объелся. Веселился, про себя ухмыляясь. Но он терпеливо ждал, когда тот, кто позвал его, наконец, изволит заметить своего долгожданного собеседника.

Стайлз вздохнул, продолжая осматриваться, насколько могла позволить видимость. Молочное «ничего» вокруг не желало рассеиваться и обретать четкие черты. Лишь после нескольких минут безуспешных попыток визуального поиска, Стайлз обратил свое внимание на дерево, быстро заметив не пытавшегося скрываться наблюдателя.

— Невероятно, — вдруг выпалил Стилински, улыбнувшись тому, что все сработало. Оставалось всего ничего: закрепить результат техники призыва в следующий раз, узнать, что это за скотина и опасна ли она для него, а так в целом жить не мешает и ладно.

— Ты позвал, я пришел, — необычным, словно сопровождало едва слышимое вторящее эхо, голосом промурлыкал зверь.

— Почему кот? — повторил свой вопрос Стайлз, рассматривая собеседника от усов до кончика несуразно длинного хвоста. Серьезно, Стилински? Получив возможность пообщаться со своим вторым «я» задать сразу же подобный наиглупейший вопрос? Он отругал себя за то, что не подготовился и не придумал ничего лучше.

— Помогите, здесь айлурофоб⁽¹⁾! — нарочито громко и эмоционально, возмутился кот. — Хочешь, чтобы я был лисой? Так ты только скажи.

— Нет-нет, — быстро выпаленный ответ получился резковатым, но мысль вновь увидеть Ногицунэ заставила решительно и без раздумий отвергнуть такое щедрое предложение.

По коту видно, что ему пока что нравился этот разговор, будто светился изнутри, разрываемый обуревающим восторгом и любопытством. Казалось, что тот вот-вот широко улыбнется, словно Чешир. Взгляд зверя цепкий, внимательный, сосредоточенный, и подмечающий любую деталь. Под таким взглядом Стайлз чувствовал себя настолько беззащитным, словно все его тайные страхи, мечты и желания обнажены перед сереброглазой тварью.

— Кто ты? — спросил Стайлз, и, немного помедлив, добавил: — мы сейчас в реальности или в иллюзии?

Он не уверен, что кот ответит откровенно, не надеялся даже, но тот вел себя так, будто хотел показать, насколько давно ждал этого разговора, будто призывал поговорить. Открыто и честно.

Зверь посмотрел на него задумчиво, слегка наклонив голову набок. Определенно, было что-то, о чем хотел поговорить, оценивал, готов ли собеседник к такому разговору. В конце концов, тихо фыркнув, определившись для себя, он начал разговор.

— Ты сам прекрасно знаешь ответ, но еще не понял его. Да и это ли главное в нашем разговоре — знать, кто я такой?

— Для меня это важно, — нахмурившись, парировал Стайлз. И как он может знать то, чего никогда не знал?

— Хорошо, поправлюсь. Сейчас это неважно, — серьезность кота контрастно выделялась с его состоянием прежде: исчезла ухмылка, огонек в глазах, в их глубине появилась едва уловимая эмоция, которую распознать никак не удавалось. Эмоциональное состояние этого зверя менялось слишком быстро.

— Итак, сейчас, когда мы одни, можем поговорить по душам. Где ты?

Стайлз на секунду опешил от такого вопроса, на его лице явственно отобразилось недоумение и растерянность. Почему нельзя сказать то, что хочешь, прямо, без загадок и не ходя вокруг да около, всегда нужно высказываться урывками и непонятными без контекста фразами? Сверхъестественным тварям не хватает прямолинейности. Или именно так и создается флер таинственности?

— Не знаю, из-за тумана ничего не разглядеть…

— О, я не об этом, — прервал собеседника кот вкрадчивым бархатистым и обманчиво спокойным голосом. — «Где» ты?

— Я не понимаю, — окончательно растерявшись, нахмурился. Сколько можно его мучить? Уже появилась аллергия на загадки. Стайлз почти потерял терпение и, едва не пыша дымом и жаром от разжигающегося внутри праведного гнева, раздраженно выпалил: — Может, прямо скажешь, что ты хочешь от меня?

— Здесь — твоя «оболочка», твое «тело», живущее настоящим. Но разум где-то там, в прошлом. Живешь по инерции, как было привычным, стараясь не замечать очевидных вещей.

— Каких вещей? — Разговор принимал оборот, который юноше очень не нравился. Ему не нужны ни психотерапевты, ни судьи, ни кто-либо другой, кто так бесцеремонно собрался лезть в душу. Он никогда об этом не просил. Сам к другим не лез и терпеть не мог, когда вытаскивали наружу его собственные слабости.

— Полтора года — большой срок, тебе не кажется? — Настойчиво продолжил зверь. Едва слышимое многоликое эхо вторило каждому слову и Стайлз вспомнил, что уже слышал его — на заправке. Он до сих пор не понял, что именно его просили «вернуть».

— Я вижу твою душу насквозь. Чувствую все то, что чувствуешь ты. Знаю, о чем ты думаешь постоянно. Учеба, в которую нырнул головой не помогла отвлечься от такой простой, но прилипчивой, как паразит, мысли: тебе одиноко.

— Это неправда, — упрямо парировал Стайлз и увеличил дистанцию, отойдя на пару шагов назад. — Со мной Скотт, отец, стая. Я не один.

Но все равно что-то щелкнуло внутри. В груди больно. Стайлз всегда одергивал себя, как только подобные мысли тенями пытались подобраться к нему, ведь подпусти их к себе — заглотили бы целиком подобно голодному зверю, утапливая глубоко в своем чреве.

— Уверен? — тихо спросил кот, продолжая давить. — Твои друзья выросли и изменились. Отец постарел. Больно смотреть на лицо своего единственного родителя, на котором стали глубже морщины, так потяжелел взгляд, волосы стали седее. — Произнес кот мягким, понимающим голосом. — Ты не был участником их жизней столь долгое время, не шел с ними рука об руку. Ты стал свидетелем последствий принятых ими решений постфактум, но не был тем, кто помог бы справиться с обстоятельствами иначе, выйти из них с меньшими потерями; тем, кто помог бы им в самый нужный момент, когда они были беззащитны и нуждались в тебе. Упустил так непозволительно много. — Тварь все распалялась и распалялась, давя и раздирая все наболевшее, проходясь по всем болевым точкам, что ей были известны, и Стайлз не понимал, почему он мучает его, зачем бередит еще не зажившие раны, чего добивается.

— Зачем ты это говоришь? — Все еще не сдавался и пытался протестовать юноша, но зверь его будто не слышал.

— Твой родной город — каким он стал? В нем бесчинствуют Врачеватели — жестокие и безжалостные, лишенные человеческих лиц, убийцы, экспериментаторы, трансгуманисты, превращающие выживших в отвратительных химер. Противоестественно. Мерзко. — Выплюнул он. — Какая жизнь их ждет? — Клацнув челюстями, зверь сам ответил на свой вопрос. — Никакой. Они — будущая пища для корней Неметона. — Он распушился, шумно выдохнув воздух. — Но до них кто был? Наемники, жаждущие наживы маньяки, мстительные банши. Таким ты помнил Бейкон Хиллс?

— Перестань. — Голос едва не сорвался. Стайлз не знал, как реагировать на эту тираду, чувствуя одновременно возмущение и беззлобую обиду. Как докатились до того, что спокойный многообещающий диалог перерос в то, что на него, будучи в ярости, повышает голос собственное альтер-эго в виде самого обыкновенного кота?

— Ты никогда не хотел становиться оборотнем, но так спокойно принял эту метаморфозу, что вместо того, чтобы найти выход, попытаться повернуть все вспять, избавиться от меня, ты принялся за… учебу? И за новые метки на доске расследований. Потому что знаешь, что без этого тебе нечего предложить...

— Хватит! — Рыкнул Стайлз. Все. Ему это надоело. Он тяжело дышал, чувствуя, как сердце колотится не то от гнева, не то от того, что именно бросал в лицо зверь. Простые и очевидные слова, обернутые в явную провокацию, обнажили то, что так успешно скрывалось где-то глубоко внутри, похороненное под повседневными делами. Они резали без анестезии глубоко и безжалостно.

Сначала он думал уйти от этого места как можно дальше, лишь бы не видеть и не слышать тварь, забыть все произошедшее, как неприятный сон. Вот только разбереженные раны уже кровоточили, а от собственного второго «я» — не скрыться. И тогда, чувствуя, как начало щипать от влаги глаза, Стайлз дал выход своим чувствам.

— Да, я цепляюсь за то, что знакомо. Потому что понятия не имею, что мне делать! — Ответил он повышенным тоном, почти копируя тон зверя, чувствуя, как все больше распалялся. Верно, все так. Нужно выговориться. Выплеснуть все накопившееся: печаль, гнев, боль. Все это так долго выжигало изнутри, что, может, пора разжечь тлеющие под собственным отчаянием угли прежним живым и ярким пламенем?

— Мне страшно! Раньше я хоть как-то мог контролировать происходящее, знал, что если остановлюсь, не смогу простить себя за то, что кто-то пострадал и потому боролся изо всех сил бок о бок с друзьями за то, что важно и дорого, а сейчас… Сейчас я понятия не имею, кто я и что мне делать, где мое место. Все теперь чужое. Скотт пытается делать вид, что все в порядке, между нами все такая же крепкая дружба, как раньше, будто и не было этого потерянного времени, пытается помогать, но я же вижу, как ему сложно! Мой лучший друг… Знаю ли я его нынешнего? Мой собственный отец смотрит на меня так, будто до сих пор не верит, что я — это я, что рядом и жив. Воскрешение пережевало и выплюнуло меня в совершенно чужой мир, который все это время двигался вперед и менялся. А я… — он осекся, тяжело дыша. Едва заметная дрожь охватывала тело. — …а я остался там, позади.

— Вот именно, — плюнула тварь. Стайлз опешил, забыв, как дышать, пытаясь понять, не ослышался ли.

— Не у всех должен быть второй шанс. Иногда мертвые должны оставаться мертвыми. Ты не оборотень, Стайлз, — зарычал яростно кот, скаля зубы, — ты — нечто чуждое и для людей, и для оборотней. Неметон вернул тебя с того света, но не меня — я родился в тот самый момент, как ты очнулся в гробу, и я ненавидел наше существование каждой своей клеткой, вынужденный жить и подчиняться правилам, которым не хочу.

Чувствуя угрозу, Стайлз отпрянул назад, едва не запнувшись о камень. Зверь, пусть небольших размеров, внушал первобытный страх, в каждом его движении читалась неприкрытая угроза и злоба. Если ему так все не нравится, почему же ждал столько времени, высказывая свое недовольство лишь сейчас? Стайлз не осмелился прервать зверя, чувствуя, как мышцы напряжены, чтобы в любой момент сорваться с места и убежать прочь.

— Вернись… — обуреваемый неистовой яростью, рычал зверь. Вязкая слюна медленно стекала из приоткрытой пасти, через которую он тяжело дышал. Иссиня-черная шерсть стояла дыбом, длинный хвост сильно распушен, уши, разведенные в стороны, все больше прижимались к шее, придавая все более опасный вид. Эхо становилось все раскатистее и громче, едва не перекрывающим голос самого кота, бесполо нестройным хором повторяя едкие слова, — вернись туда, откуда ты выбрался! Ты должен умереть, Стайлз!

---

Примечания:

Что ж, наконец-то победила эту главу. Написана она была еще в январе, но все время находилось что-то, что не нравилось. В итоге ее переписывала, писала заново, удаляла, опять писала, редактировала и переписывала, но я победила)

---

1) Айлурофобия — боязнь кошек.

Вернуться к тексту