Кристальный браслет (джен)

Близился одиннадцатый день рождения маленькой волшебницы Гермионы Джин Грейнджер, девятнадцатое сентября тысяча девятьсот девяностого года. Эта дата стояла в её документах.

Но она и здесь, в этом мире, родилась семимесячной.

По этому поводу в голове Гермионы возникла догадка и она нервно захихикала, подумав о Пророчестве Сивиллы Трелони.

«Грядёт тот, который… у кого хватит могущества победить Тёмного лорда. И родится он на исходе седьмого месяца…»

Ха-ха-ха! Истинный, по сроку маминой беременности, день рождения должен был быть тридцать первого октября. По датам почти всё с прежним миром совпадало.

Но она родилась «на исходе седьмого месяца» своего эмбрионального развития, так что…

Согласно словам Трелони, под Пророчество Гермиона вполне подходила, но дальше по тексту — отмеченной Тёмным лордом, вроде бы, не была.

Посмотрим, посмотрим.

Бог ты мой, Творец-Создатель! Отметина на лбу Гарри — давно надо было ею заняться, но Гермиона все свои усилия бросила на его обучение.

Отметина, оставленная Тёмным лордом. Согласно мнению обывателей — Волдемортом. А согласно её открытиям — Дамблдором.

Утром её официального дня рождения на входной двери прозвенел звонок. В дом Грейнджеров — магглов, обычных, никчёмных — явилась она, представительница школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, профессор Минерва Макгонагалл. Чтобы передать письмо-приглашение пройти обучение их одиннадцатилетней одарённой дочке.

Новая кровь в магическом мире, такая нужная каждой древней чистокровной семье волшебников, такая чистая от проклятий, вся на вес золота.

Минерва, сжав губы в куриную гузку, степенно вошла в прекрасно обставленную гостиную презренных магглов, а за ней попытался пройти одетый в застиранную ветхую мантию, сверкающий облысевшей рыжей макушкой мистер Уизли. Мистер Артур Септимус Уизли. Его увеличенные линзами очков до размера чайных блюдец глаза неопределённого серого цвета, с любопытством уставились на стройненькую как ива белокурую девочку. «О!» — читалось в выражении его лица.

Увидев его, Гермиона кровожадно ухмыльнулась.

Сам пришёл, сам подставился. Она не будет виновата, если ему не позволят разбросать по дому никаких сигналок и вредилок. А ещё и выпроводят с «подарком».

Хотя, мистер Уизли сразу стал кружить по дому, беря в руки разные вещи, разглядывая их, и, не глядя, бросая где попало.

— Оу! У нас посетители? — воскликнула вошедшая в гостиную бабушка Вайолет. — Джон, представь их мне, пожалуйста. А то ходют и ходют тут всякие, незваные такие. Потом полы грязные!

— Гррхм… — еле сдержал свой смех мистер Грейнджер. — Дама нам не представилась, её соратник нам не знаком. Простите, баронесса, я не смогу удовлетворить ваше любопытство. Вошли, оттолкнув меня, чувствуют как у себя дома. Но Гермионочка молчит, а это означает, что им не поздоровится. Присядьте рядом, будем смотреть спектакль.

— Ладно, племянничек. Я изволю закурить с кофием⁽¹⁾, — вальяжно выдала бабушка, грациозно присев в свободное кресло, и в её руке из воздуха материализовался длинный янтарный мундштук, в конец которого была воткнута длинная коричневая сигара.

Мистер Грейнджер мгновенно вынул, для Макгонагалл и Уизли, тоже как из воздуха большую, из цельного горного хрусталя зажигалку и поджёг кончик сигары бабушки. Та глубоко затянулась, а потом, образовав накрашенными ярко-красной помадой губами букву «О», начала выпускать одно за другим в нарастающем порядке дымные кольца.

Минерва смотрела на эту особу шальными глазами, а Артур Уизли резко перестал шарить по комнате, чинно присоединился к представительницей Хогвартса, присев рядышком на диване.

— Кто вы и чего вам надо в доме моих племянников? — рявкнула мадам Вайолет, отбросив на спину копну блондинистых, как у встречающей их девочки, кудряшек.

— Я-я-я, то есть… Меня зовут Минерва Макгонагалл и я профессор Трансфигурации в Хогвартсе. Я принесла с собой письмо-приглашение мисс Гермионе Джин Грейнджер, как проявившей магические способности магглорождённой. Она должна отучиться в нашей школе, хотя бы пять курсов, чтобы совладать со своей силой и не причинить вред себе и окружающим.

Одетая в приталенное зелёное платье пожилая ведьма посмотрела на неожиданно появившуюся в этом маггловском доме родственницу-ведьму, приглашая её представиться.

— Хм, мисс Макгонагалл… — начал бы представление мистер Грейнджер, но его прервали возмущённые вопли гостьи.

— Я вдова, я не мисс какая-то, я миссис… — вдруг она заикнулась, соображая, что подставилась. Если сказала о себе «миссис», она должна была назваться фамилией по мужу — Уркхарт. Но она представилась уже своей девичьей фамилией. — По мужу я миссис Уркхарт, но в волшебном мире я известна как профессор Макгонагалл.

— Приемлемо. А кто этот вороватый мужик с вами?

— Не говорите так о хорошем человеке и отце многочисленной семьи. Это мистер Уизли, Артур Уизли. Он пришёл со мной, чтобы запомнить ваш дом. Потом он сможет сам сюда приходить, аппарируя, чтобы забирать или приводить мисс Грейнджер обратно.

И она говорила всё это в полной уверенности, что так и должно быть! Типа, чужой половозрелый, несдержанный в интимных отношениях с женой мужчина мог свободно бывать в их доме, похищать Гермионочку, всегда, когда ему заблагорассудится. Не спрашивая разрешения у её родителей, не спрашивая саму девочку, желает ли она покинуть отчий дом.

— Вы, мадам, в своём уме или как? — выдохнула в лицо Минервы струю табачного дыма бабушка Вайолет. — Я запрещаю.

— Вас никто и спрашивать не будет. Вы обычные магглы и ваше мнение в мире магии веса не имеет, — напыщенно ответила Макгонагалл.

— Я знаю, что в волшебном мире Британии думают и говорят сторонники, якобы Света. Я сама ведьма, дорогуша. Мне всё про вас понятно. И, если бы наша Гермиона не настаивала сама на обучении в Хогвартсе, не видать бы вам её в своих пенатах, как своих ушей без зеркала. А также её жениха, кстати.

— А вы кто такая? — продолжила гнуть «линию партии», то есть, наставления Альбуса, его заместительница.

— Эта дама — баронесса Вайолет де Кабанн! — с нажимом произнёс мистер Грейнджер. — Она ведьма из Франции и наша очень близкая родственница. Гермионочке она приходится бабушкой по материнской линии. Так что, забирайте свою шавку, оставьте лишь своё письмо-приглашение. Но, будьте добры, удалите с пергамента всякие принуждающие заклятия и зелья подчинения. Наслышан о ваших способах вербовки «магглорождённых».

Насупившись ещё пуще прежнего, выпрямив спину так, словно проглотила швабру, Макгонагалл вынула из объёмистой сумки конверт из коричневого пергамента, бросила его на столик между диваном и креслами и марширующей походкой пошла на выход. За ней, обиженно оглядываясь, просеменил Артур Уизли.

В их спины ударил невербальный беспалочковый Обливиэйт в исполнении Гермионочки. Чтобы не пусто было.

— Я иду встречаться с Гермесом, пока вы вызываете Аврорат, — сказала она и, взмахнув рукой, исчезла в вихре созданного ею Прохода.

— Ну-ну! — пыхнув парой дымных колец, выдала баронесса. Палочка, появившаяся в её руках была длинной, узловатой и мощной. Взятая на время у внучки. Баронесса взмахнула ею, создав бледный Патронус в форме кошки, и особым голосом возвестила: — Главе Аврората! Мистер Скримджер, в доме будущей первокурсницы Гермионы Джин Грейнджер в Кроули сегодня, вместе с замдиректора Макгонагал, прибыл некий воришка по имени Артур Уизли. Они объяснили родителям девочки и мне, её бабушке — баронессе де Кабанн, что это делается по наводке Альбуса Дамблдора, чтобы этот Уизли мог похищать в любое время девочку из её семьи. Прошу арестовать и оштрафовать данного персонажа и предупредить его, что, если я ещё раз увижу его своими глазами в опасной близости от моей внучки, зааважу и глазом не моргну.

— Джейн, а не выпить ли нам по бокальчику по случаю случая? — накрыл ручку жены Джон, погладив другой рукой её округлившийся животик.

— Немножко вина не повредит нашему шалуну, — улыбнулась Джейн и тоже погладила свой животик. — Тётя Вайолет, не откажетесь, да?

— С чего бы? Я так рада, что у меня оказалась такая родня. Джон, если ты не против, мой титул перейдёт твоему маленькому сынишке, дай Бог, чтобы здоровеньким родился. И, чтобы с Джейн тоже всё было хорошо. А эту «почтовую сову», мисс Макгонагалл мы сегодня заставили проглотить её непомерную гордость. Я довольна.

На Тисовой Гермиона застала совершенно другую картину, не похожую на ту, что была несколько месяцев назад.

Для начала, без одержимого Вернона Дурсля, Петуния и Дадли вернули свой нормальный человеческий характер. К Гермесу, известному широким народным массам как Гарри Поттер, они стали относиться как к своему единственному родному человеку. Его переселили в гостевую комнату на втором этаже, а маленькую комнатку, где раньше Дадли бросал свои сломанные игрушки, превратили в игровую комнату для обоих мальчишек.

— Привет, Гермиона! — обрадовалась прибытию девочки мисис Дурсль. — Я только что вынула из духовки яблочный пирог, будешь?

— Буду, — улыбнулась гостья. — Иду звать мальчишек, а то они заигрались на компах. Потом заберу Гарри, отведу его в госпиталь.

— Но твои родители…

Гермиона не дала ей договорить:

— … излечили его тело, но дело в шраме. У меня возникли подозрения. Кроме того, я уже просчитала все возможные пути будущего.

— Вернёшь его к нам или оставишь у себя? — Петуния смотрела за поднимающуюся по лестнице девочку. Она подросла, похорошела, пружинки её волос слегка выпрямились и спускались волнами по спине чуть ниже попы. — Дадли будет по брату скучать.

— Вот за столом и поговорим, миссис Дурсль.

— И почему не зовёшь меня тётей, раз с племянником сыграли помолвку? — тихо, себе под нос сказала женщина и стала расставлять тарелки на столешнице.

* * *

Сегодня Главный целитель больницы для волшебников и ведьм Гиппократ Сметвик посетителей не ожидал. Летом люди отбывали на отдых, беря с собой своих спыногрызов, и поток больных, заколдованных кем-то или лично заколдовавшихся из-за дури, сужался до постоянных величин — то есть, до, примерно, трети. Так что, забив на всё, он закрыл свой кабинет на час-два и отдался заслуженному послеобеденному сну на диване для пациентов.

Внезапно, его барабанные перепонки начали вибрировать, реагируя на настолько высокие звуковые частоты, что эти ощущения мало было назвать «слуховым раздражением». Вся черепная коробка почитаемого целителя дрожала от противного звука, а сон как ветром сдуло.

Гиппократ Сметвик мгновенно занял боевую позицию с палочкой наизготовку.

Перед собой он увидел быстро расширяющееся окно, с другой стороны которого ухмылялась, глядя на него, блондинистая девочка, которую он никогда — пока он жив и даже после своей смерти — не забудет. Она держала за руку Мальчика-героя всея магическая Британия и вместе с ним шагнула в его святая святых, в личный кабинет целителя, весело здороваясь.

— Добрый день, целитель Сметвик! — бодро и одновременно протарахтели дети, но дальше продолжила говорить лишь девочка. — Мы к вам по делу.

— Ох, по делу они… — провёл рукой по заспанному лицу мужчина. Взбодрившись, он профессиональным взглядом осмотрел подростков. — Выглядите здоровыми, так почему заглянули?

— По поводу шрама Гарри, — посерьёзнела девочка. Она была на полголовы выше Поттера и относилась к нему, как к младшему.

— Знаменитый шрам Мальчика-который-выжил, оставленный ему после Авады Того-кого-нельзя-называть, — отчеканил Сметвик. — И что с ним? Болит?

— Главный целитель, вы сами слышали, что на автомате нам продекламировали? Давайте, повторите свои слова сначала, одно за другим. И прислушайтесь к тому, что говорите, — нахмурилась девочка, как там было её имя, Гиппократ так и не смог вспомнить. Не то что её саму.

— Шрам Мальчика-который-выжил, оставленный ему, — стал повторять он, пока, вдруг, указательный пальчик блондинистой девчушки не указал, что с этого места надо внимательно себя слушать, — после Авады… хм-хм, — он остановился и задумался, помассировав себе лоб. — После Авады раны не остаются, вы на это намекаете?

— Намекаю на то, что вроде бы на всё магическое население кто-то навёл порчу и оно не задумывается, какую чушь несёт. Повторим: после Авады следы не остаются, ни раны, ни разрушения. Это первое…

— Мерлин всемогущий, а ведь всё так и есть! — Сметвик закрыл глаза и встряхнул головой. — Как наваждение, скажешь «шрам» и сразу всё по списку дальше… Хотите сказать, что никакой Авады не было? И, кстати, я забыл ваше имя, мисс…

— …Грейнджер. Я не хотела светить своё имя на некоторое время, но мой одиннадцатый день рождения уже прошёл, в Хогвартсе обо мне вспомнили и за мной пришли. — Девушка внезапно улыбнулась так, что Гиппократа аж до костей пробрало. — А в следующем году придут и за Гарри. Вы меня простите, целитель Сметвик, но, как только мы уйдём отсюда, вы снова о нас забудете. Поэтому, я скажу вам всю интересующую вас правду. Авада была, но не для Гарри, а для его родителей, чтобы он осиротел. И чтобы над ним спокойно, без нервов, произвести чернейший из чернейших ритуалов. В его шрам помещён зародыш.

Сметвик, услышав слова девочки, сразу вскочил и, напялив на себя очки с заколдованными стёклами, уставился на лоб Гарри Поттера. Мальчик даже отступил на шаг назад, увидев стремительное движение целителя.

Сквозь стёкла Гиппократ видел не просто не заживающий зигзагообразный шрам, но заметил пустившего щупальца в плоть мальчика омерзительного червячка. На автомате Сметвик призвал в свободную от палочки руку увеличительную линзу, чтобы лучше рассмотреть эту «сороконожку». Под увеличением было видно, что оно живое, потому что по длинному червеобразному жгутику идут еле заметные волны — словно он сосёт плоть, кровь и магию мальчика.

Сунув палочку в карман мантии, целитель провёл рукой над шрамом, не дотрагиваясь до лба Поттера. Почувствовав тошнотворные ощущения, он отдёрнул руку и круглыми от удивления глазами посмотрел на стоящую рядом мисс.

— Вы уже знаете что это такое, да?

— Знаю, — спокойно ответила она.

— И-и-и? Можете его извлечь оттуда? — ещё больше округлил глаза Сметвик, сам не веря, что задаёт такой вопрос одиннадцатилетней пигалице. Позвольте, да пигалица ли она?

— Могу.

— Тогда, разрешите спросить: зачем вам нужен я?

— Вы мне нужны как свидетель, Главный целитель Святого Мунго. Чтобы вы на бумаге зафиксировали свои наблюдения, слили воспоминания в флакон и поставили свою печать на том и на другом.

— Почему?

— Улики надо внимательно собирать, пронумеровывать и прошнуровывать, целитель Сметвик. Однажды над виновником будет Суд, а суду требуются улики. Вот за этим вы нам нужны, потому что ваше имя имеет вес в волшебном мире.

— О. Спасибо. Ну, действуйте… Ой, подождите! У меня самопишущее перо, ему я буду диктовать свои наблюдения.

Через две минуты всё было подготовлено и Сметвик начал говорить, а перо записывать его слова.

Сегодня, …го сентября тысяча девятьсот девяностого года, над шрамом Гермеса Джеймса Поттера были произведены манипуляции, вследствие которых из плоти на лбу был вытравлен зародыш демонического происхождения с тридцатью тремя отростками, присосавшимися к кровеносной системе и магическому ядру реципиента. Зародыш был помещён в контейнер, где его целостность будет сохранена, но функции — замедлены.

На его место в шрам была инжектирована небольшая доза безвредных для мальчика чернил красного цвета, впитавших некоторые остаточные отрицательные эманации зародыша демона, заранее экранированные с внутренней стороны тканей лба.

Шрам был восстановлен и в момент закрытия он стал абсолютно неотличим от изначального. Со временем излучаемые эманации уменьшатся и он превратится в обычную маггловскую татуировку, легко устранимую даже маггловскими средствами.

Все манипуляции проведены аккуратно, методом, никак не угрожающим жизни, здоровью и магии мистера Гермеса Джеймса Поттера в моём присутствии и согласно моим тщательным инструкциям.

Главный целитель больницы Святого Мунго,

Гиппократ Анаксимандер Сметвик.

Личная подпись…

1) «кофий» — старая форма слова «кофе»

Вернуться к тексту