The depth of our feelings (гет)

Предвкушения, как и чувства азарта, у меня не возникало. Пока Ирука поздравлял всех с выпуском и говорил о том, что теперь-то мы стали настоящими шиноби, я… пусть и радовалась, что не придется больше ходить на занятия, но все равно была насторожена как минимум хотя бы тем, что в ближайшем будущем придется рисковать своей жизнью. Вместо того, чтобы думать, как избежать войны, я еще в детстве твердо решила к ней готовиться. Чтобы выжить, чтобы защитить родителей… чтобы не умереть от любой случайности, что вполне себе могло бы случиться во время моего побега. Да и куда бежать, если война буквально затронет весь мир?

Значит, мне ничего другого и не остается, кроме как тренироваться, впитывать все знания, что мне дают, и свыкнуться с мыслью о том, что если я перестану учить, то моя лень станет роковой ошибкой, из-за которой я где-нибудь подохну. С другой же стороны… пусть с зубрежкой проблем у меня и нет, но вот применять знания на практике было сложнее. Особенно когда знаешь и держишь точный план действий в голове, а при испытании на время твои руки и ноги инициативно движутся иначе. То есть, хочу сделать одно, потом волнуюсь, и в результате делаю что-то другое. Так однажды было, когда нас учили оказывать первую помощь. Хотя я и могла дословно пересказать, что надо делать, сама в итоге все равно делала по-своему, заморачиваясь лишь над тем, как бы успеть, но… вовсе не над тем, как сделать правильно.

Ирука сказал, что волноваться — нормально. Смотря на него, я понимала, что ниндзя не имеет на то права. Ты либо делаешь все ровно так, как надо, либо из-за тебя умирает вся команда. В тот же день я попросила дать мне второй, и затем третий шанс, пока не научилась всем видам перевязки и обработки ран в экстренных ситуациях. Пусть и не хочется применять эти знания в будущем, но… я точно знаю, что придется. Даже если я не собираюсь становиться ирьенином, базовые вещи вроде вправления вывихов, обработки ран и перевязки при различных переломах необходимо было знать и применять на практике. По сути, это было так же важно, как и навыки выживания в лесу.

— Дальше… скоро вы приступите к выполнению различных миссий. Поэтому сегодня мы разобьем вас в группы по три человека. К каждой команде будет приставлен инструктор-джонин. И этот инструктор… будет руководителем группы во время выполнения заданий, — иначе говоря, он хотел сказать, что передает нас в руки других учителей, и просит вести себя чуть более прилично. То есть, куда ответственнее и серьезнее, чем раньше, ведь теперь… нас никто уже не защитит.

В возрасте с одиннадцати до двенадцати лет ниндзя становятся самостоятельными. Дети перестают быть детьми, зарабатывают деньги себе на жизнь и… в общем-то, уже учатся быть оружием страны. Начиная с мелких заданий, чтобы более или менее привыкнуть к самой работе, и заканчивая серьезными миссиями, при выполнении которых уже не думаешь о том, что имеешь право завалить их, отказаться от выполнения или же относиться как к обычной домашке. И как бы мне не хотелось остаться на уровне «подмести двор» или же «поймать кошку важной женщины», ребята, что будут со мной в одной команде, все равно будут стремиться к большему. Как минимум из-за того, что у каждого из них есть цель вроде «стать сильнее». Как максимум — всем детям в моем классе будто воткнули шило в одно место, раз они все поголовно хотят стать высококвалифицированными профи.

А я хочу спокойной жизни. Быть известным писателем, пить дорогущее вино в роскошном, по нынешним меркам, доме и просто наслаждаться тем, что вообще живу. Впрочем, это если иметь ввиду самые сокровенные фантазии и идеалы. Так-то мне достаточно будет и того, чтобы просто жить в безопасном месте и иметь возможность писать книги, которые будут читать.

— Следующая, команда номер семь, — я по инерции поднимаю голову на учителя, будто он окликнул меня или же кого-то из ребят рядом со мной, отчего Ирука удивился, видимо, не понимая, с чего бы его ученице, имя которой он собирался назвать, обратить на него внимание еще до такового оглашения команды. — Сакура Харуно, Наруто Узумаки… — мальчишка рядом со мной воодушевился, а я невольно улыбнулась тому, что кто-то… точнее, он, был рад видеть меня в своей команде. — И Саске Учиха.

— Черт, — а вот теперь я заулыбалась куда заметнее, когда пыталась просто не засмеяться над его жизненным обломом. — Эй, Ирука-сэнсэй! Почему талантливый шиноби вроде меня должен быть в одной команде с этим неучем?!

— Наруто… — кажется, у сэнсэя вот-вот задергается бровь. — У Саске лучшие оценки во всем потоке… в то время, как у тебя — самые худшие, — со стороны класса послышались едкие смешки. — Ты, своего рода, был выбран балластом… чтобы уравновесить силы.

— Только под ногами у меня не путайся… балласт, — и в то время, как Учиха даже не изменился в лице и не посмотрел в сторону Наруто, последний буквально подскочил с места, чтобы ему врезать. А я машинально подвинулась назад, освобождая ему для этого «дорогу».

— Но учитель! — и тем не менее, поднимаю руку, чтобы задать волнующий вопрос.

— Да, Сакура? — и Наруто, и Саске отвлеклись от своей перепалки. Если быть точнее, то отличник чуть заинтересованно склонил голову, а хулиган сел на место в ожидании того, что же я хочу спросить и против кого выступить.

— Вы же утверждаете, что пытались сохранить баланс, когда распределяли нас всех на группы? — я складываю руки на парте и выпрямляю спину. — Тогда почему вы поставили двух лучших выпускников во всем потоке в одну команду? Мы были единственными, кто сдал абсолютно все письменные экзамены на высший балл. И на практике мои результаты вы оценили, как чуть выше среднего. Разве не было бы лучше вместо меня поставить к ним человека, что держал бы золотую середину? — видя его растерянное выражение лица, я могу только догадаться о том, что конкретно нашим распределением занимался совсем другой человек. И поставил нас вместе он определенно точно не из-за баланса сил, а ради своей выгоды или интереса. Может быть, то даже был Хокагэ? Если вспомнить, его всегда особенно интересовал Наруто. И не только из-за секрета, о котором нельзя было говорить в деревне. — Впрочем… мне-то, по большей части, разницы никакой нет. Просто подумала о том, не был ли замешан кто другой конкретно в нашем распределении.

— Нет. Все списки составлял лично я, основываясь как на ваших способностях, так и на особенностях ваших… непосредственных инструкторов включительно.

— Хорошо, — я киваю, как бы давая тем самым понять, что мое любопытство удовлетворено, хотя то было совсем не так, и больше я не собираюсь задавать каверзных вопросов. По крайней мере, мне просто не хотелось ими обвинять сэнсэя, что на протяжении всех этих лет помогал мне как с учебой, так и с книгами. Ведь если бы не он, я навряд ли бы смогла устроиться в издательство, и выпускать свои истории.

— Ладно. Раз вопросов ни у кого больше нет, то сегодня после обеда мы познакомим вас с вашими наставниками-джонинами, — учитывая любовь к задержкам Какаши, я могла бы заняться сегодня своей новой рукописью. Но сначала, в любом случае, следовало пообедать. Из-за того, что позавтракать сегодня мне удалось лишь только кружкой кофе, живот буквально едва не изнывал от голода.

Всех отпустили на обед, а я, как и всегда, собралась идти на улицу к любимому месту, где почти никого не было. Но пришлось остановиться, когда меня окликнул Наруто. Смотря на него, воодушевленного и милого, я невольно вспомнила о том, как он относился ко мне раньше. Смущаясь, предлагал вместе погулять и провести меня до дома. Спрашивал все время, как дела, и отводил взгляд, когда я его отчитывала, вместо того чтобы просто послать к черту.

— А… ты что-то хотел? — только сейчас, мысленно проведя между нами пунктирную линию, я поняла, что он сильно вырос. Точнее говоря, стал выше меня, и… раз уж ниндзя становятся взрослыми в двенадцать лет, то не значит ли это то, что мне пора бы перестать воспринимать его как обычного ребенка?

— Ну, мы ведь теперь в одной команде? Может, пообедаем тогда вместе? — а отказывать было неловко. При том, не из-за того, что мне было неприятно… даже наоборот, мне хотелось согласиться. Но давать надежду на что-то большее — никак нет.

— А ты точно предлагаешь мне это из-за того, что мы теперь в одной команде? — но я не знаю, как надо провести черту, чтобы не обидеть.

— А из-за чего ж еще-то? — он делает шаг вперед и так неловко заводит руку к шее. Волнуется, хотя усердно пытается то скрыть. — Ты против?

— Нет, но… просто хочу знать настоящую причину, — парень, что в моих глазах был еще совсем ребенком, смотрит на меня так обескураженно, словно бы я читала его мысли. — Наруто, мы же друзья?

— Мы друзья?.. — повторяет он несколько тупо, заторможенно и… будто бы не веря в то, что мы не просто знакомые.

— Ой, прости! Видно, поторопилась… — по крайней мере, мне действительно было жуть как неудобно об этом говорить.

— Э? Да нет-нет, я не против! Наоборот… не ожидал, что ты реально захочешь… а, забей! — наверное, со стороны мы выглядели как напуганные идиоты.

— Что «реально захочу»? — но забивать я не стала. Вдруг он имеет ввиду все-таки не дружбу, а, к примеру, отношения? Пусть раньше мы и говорили с ним на тему того, что меня любовь сейчас не заботит, но… все же, вспоминая его отношение, мне бы хотелось, чтобы между нами не было в дальнейшем этого недопонимания. Чтобы мы просто общались и дружили, чтобы… он не мучал себя и не строил планы по тому, как же снова ко мне подкатить. Чтобы угасла эта безответная симпатия, из-за которой я порой его просто избегаю, и мы разговаривали с ним свободно без каких-либо задних мыслей. Без надежд на что-то большее, без недомолвок… действительно, просто как друзья.

— Дружить со мной, — он все же признается, глядя мне в глаза. И некогда уверенный в себе парень, что хотел позвать меня на обед, снова становится для меня ребенком. Мальчиком, которого все презирали с самого его появления на свет. И худшее, что я могла сейчас сделать — это начать жалеть его, и поддаваться лишь из-за того, что у меня буквально сердце кровью обливается при мысли, как же все относились к ни в чем невинному ребенку.

— Ты хороший парень. Почему я должна быть против? Да, дурак немного, и вечно срывал занятия, за что я хотела тебя порой прибить, но… — пытаясь поступить правильно, я решила говорить с ним искренне. — Я не ненавижу тебя, Наруто. И даже немного восхищаюсь твоей смелостью. Знаешь, не каждый человек может громко заявлять то, что у него на уме, — вспоминая, как он назвал Саске идиотом и попытался выставить себя талантом, я невольно посмеялась. — Так что… не забивай голову, ладно?

— А если бы на моем месте… к примеру, оказался Саске? Что бы ты ему сказала? — спросил Узумаки, снова делая шаг навстречу, когда я даже не сдвинулась и с места.

— Предложи он мне пообедать? — насмешка напросилась сама собой. — Я бы спросила, все ли с ним в порядке. С чего бы кому-то вроде Саске спрашивать, не хочу ли я с ним пообедать? Он навряд ли заинтересован в отношениях, и в целом, насколько могу судить, больше… предпочитает одиночество.

— Но ты бы согласилась? — Наруто вновь меняет тему к тому, не нравится ли мне Учиха.

— Да. И для меня не было бы разницы, с ним или с тобой, — и все же, мне приходится снова провести эту черту. — Так мы пойдем…

— А, нет. Нет, прости, я вспомнил, что у меня есть одно дело… — если он пойдет опять к Саске и устроит мне спектакль с его физиономией, я точно вскроюсь.

— Да? Ну, тогда ладно, — делаю вид, что чуть-чуть расстроилась, просто чтобы не показаться совсем уж бездушной скотиной, но… при этом, случайно не дать намек на то, что его чувства, если они все же есть, могут быть взаимны.

* * *

Беру свои слова назад о том, что вскроюсь. Не успела я и открыть бенто, как с порывом ветра вижу красивое лицо, смотрящее прямо на меня, отчего есть уже было бы просто некомфортно. Серьезно, как можно уплетать за обе щеки обед, когда на тебя так пялятся? И не важно, Саске ли это или Наруто… сам факт того, что это портит аппетит, никуда не делся.

— Саске? Ты… долго собираешься стоять среди деревьев и пялиться на меня, словно маньяк? — он словно бы очнулся, заведя руку назад к шее, прямо как Наруто. Хотя, с учетом того, что это он и был… наверное, мое замечание было слишком очевидным.

— Прости, — все такой же спокойный, но мягкий и более нежный голос Учихи было тяжело даже вообразить, но… Наруто это удалось без особого труда. — Я засмотрелся на твой чудесный лоб. Мне… очень хочется его поцеловать, — в живую это звучит еще ужаснее, чем я могла себе только представить. — Я шучу. Такую глупость мог сморозить только Наруто.

— Ты знаешь?.. — обращаюсь к нему, тише продолжая: — Как раз-таки Наруто… ничего настолько тупого и пугающего и в жизни бы мне не сказал.

— Ты так считаешь? — Саске садится рядом, положив руки на колени. — Сакура… могу я тебя спросить?

— Конечно, — и я киваю, заранее придумывая ответ на его вопрос.

— Что ты думаешь о Наруто?

— А что такое? Ты ревнуешь? — насмешливо спрашиваю, хотя на самом деле просто пытаюсь потянуть время для ответа. Но он, кажется, смущается, а я просто наслаждаюсь некоторое время этим симпатичным растерянным лицом, коего после никогда уже и не увижу. — Я думаю, что ему можно доверять. Что он очень добрый и открытый парень и… что с ним легко будет общаться. Он хороший человек, но… есть одна проблема.

— Проблема? — переспрашивает он, немного хмурясь, а я же продолжаю:

— Меня не покидает ощущение, словно… он испытывает ко мне чувства. Влюбился, понимаешь? — то, что я собираюсь сказать, было жестоко. Но разве не будет хуже, если он продолжит тратить на меня время, думая, что когда-нибудь я передумаю и отвечу взаимностью?

— Так… с чего ты это решила? — Саске не был похож на самого себя. Волновался, совсем как ребенок, сжимая в руках ткань шорт, и когда я подняла на него взгляд, то… почувствовала себя еще большей скотиной.

— А разве это важно? Ну, он постоянно зовет меня гулять. Помогает, поддерживает, смущается, смотрит, как на… в общем… я ведь тоже не слепая. Суть в том, что я правда хочу с ним дружить. Всегда хотела, но… не так. Без лишних намеков и мыслей с его стороны по типу: «она согласилась, и вдруг у нас что-то получится?»… — вероятнее всего, после такого Узумаки вообще перестанет ко мне обращаться. — Не получится, — повторяю два слова, смотря ему в глаза. — Ни сейчас, ни когда-нибудь потом. Я не вижу в нем мужчину. Только друга, брата, но… никак не свое будущее. И зная, что он ко мне что-то испытывает… я боюсь сказать ему все в лицо. И видя намеки, избегаю, потому что не хочу давать лишних надежд. Но я не хочу ранить его, не хочу, чтобы мы отдалялись… мне нравится Наруто, и я хочу продолжить с ним общение. Но только как друзья.

— Сакура… — он улыбается, и я отвечаю ему тем же. Не потому, что его улыбка была заразительна даже тогда, когда он притворяется кем-то другим. Мне просто стало легче оттого, что я рассказала ему правду, а Наруто ее принял, и слова против не сказал. — Кажется, я только сейчас понял, почему ты мне так сильно нравишься.

— Настолько, что хотел бы меня поцеловать? — шутка вышла мне боком, когда вместо смеха или же привычных дурачеств… я уловила его едва заметное движение головой. И это был кивок.

— Но скорее всего ты этого мне не позволишь.

— Верно. Потому что в тебе я точно так же не вижу мужчины, как и в Наруто, — все время, когда я пытаюсь идти вокруг да около, люди игнорируют намеки и продолжают настаивать мне на своем. И оттого, что у меня никогда не получалось вежливо достучаться с первого же раза, приходилось честно рассказывать о том, что же было в моих мыслях. Прямолинейно, четко, ясно, и с огромным риском на то, что человек наедет на меня по поводу грубости, пошлет куда подальше и разорвет общение…