В конце останется только один (джен)

Кто построил Вал Руайо, я не знала, но — что удивительно — не Кордилиус Драккон. Учитывая, что он считался первым орлейским императором и, собственно, объединителем всего Орлея, столица, по всей видимости, была слишком значимой в те времена, чтобы так легко ее поменять. Возможно, здесь было какое-нибудь особое торжище, куда стекались торговцы всех окрестных племен, или сюда добралась одна из святынь Андрасте — единственное, в чем я была уверена: строитель знал толк в фортификации. Императорский дворец располагался на одном холме, Белый Шпиль — на другом, Великий Собор — на третьем. Академия шевалье тоже обжила холм, чуть пониже остальных, зато здание, больше похожее на крепость, находилось в самом центре столицы, на границе Дворцового района. Нельзя сказать, что рыцарям достался заметный с любой точки города памятник архитектуры, как это было с постройками императора Драккона, но вблизи оно впечатляло. Серый камень, мощные стены, и в то же время — претензия на изящество, выраженная в воротах фигурной ковки и статуях. Демонстрирующая, что обучаются здесь не просто солдафоны, а дворяне империи Орлей. Рыцари. Шевалье.

Ко входу в Академию вела достаточно узкая дорожка, проводящая посетителей через парк с фигурно подстриженными кустами, полянками и бросающимися в глаза на фоне общего благолепия высоченными раскидистыми деревьями, чем-то напоминающими мне гигантов Изумрудных могил. Они разительно отличались и от ворот, и от статуй, и от кустов, за которыми безуспешно пытались спрятать свои великаньи стволы — и оттого невольно закрадывался вопрос, для чего они здесь находились. И что пряталось еще дальше, отчасти скрытое ветками, отчасти — зеленым маревом распускающейся листвы? Не то поставленные вертикально бревна, не то бочки… тренировочные снаряды?

Встречали нас два молодых человека в доспехах шевалье — их лица не были скрыты масками, из чего я заключила, что перед нами ученики. Впрочем, возраст тоже больше подходил ученикам: оба явно были младше меня как минимум на пару лет. И оба не знали, как отнестись к столь неоднозначным посетителям, как мы: с одной стороны, представители Инквизиции и Серый Страж, с другой, все трое — ферелденцы. Я тоже задумалась, было ли со стороны шевалье завуалированным оскорблением послать нам навстречу учеников? Не хватало знаний Жозефины и леди Дюсетты… В итоге и я, и встречающие пришли, кажется, к единому выводу — разберемся по ходу дела. Предупредив нас, что с дорожки соступать нельзя, будущие шевалье все же пригласили нас на территорию Академии.

На ходу я осмотрелась, выискивая причины такого необычного распоряжения, но ничего не обнаружила: никаких опасностей, никаких клумб, которые нельзя топтать… не траву же шевалье берегли? Не утерпев, поинтересовалась у провожатых:

— А почему нельзя сходить с дорожки?

Поначалу парни промолчали, и я уж решила, что ответа на свой вопрос не получу. Но один все же сдался, видимо, решив, что мы достаточно уважаемые персоны, раз нас пригласил сам Великий герцог, и довольно учтиво проговорил:

— Это давняя традиция, миледи. На лужайках проходят тренировки учеников, и тем, кто не является шевалье, вход на них запрещен.

Вспомнив, как сунулась на плац Убежища во время тренировки — давно, ещё в самом начале существования Инквизиции, — я решила, что истоки этой традиции знаю. Не всякий человек сумеет увернуться от чужого удара, хоть бы и случайного. Благодарно кивнув, я снова с интересом осмотрелась, пытаясь разобрать, что за снаряды прячутся вдалеке.

Мой собеседник осторожно кашлянул, привлекая внимание, и под неодобрительным взглядом своего товарища поинтересовался:

— Разве в Инквизиции не принято носить маски?

Айдан довольно громко хмыкнул, видимо, припомнив мою коллекцию антиванских масок, и я кинула на него предупреждающий взгляд. Ответ на этот вопрос у меня был заготовлен: задать его могли не только ученики, которых я, в принципе, могла бы и проигнорировать. Так что леди Дюсетта заботливо напомнила, что служители Церкви масок традиционно не носят, а мы…

— Инквизиция все же близка Церкви, и мы не акцентируем на этом внимания. К примеру, мадам де Фер на светских раутах всегда в маске, хотя в бою частенько оставалась без нее. Шлем командора сам по себе является маской. У меня маски нет. Довольно приятно осознавать, что последним, что увидел в своей жизни Корифей, было мое лицо.

Хотя вряд ли оно в тот момент было достаточно впечатляющим. Будь я на месте Корифея, скорее запомнила бы дикие танцы летающего диска главного юстициара и потом все посмертие хохотала над этой картиной. Но эти мысли озвучивать я не стала. И без того на меня будущий шевалье покосился со смесью снисхождения и недоумения, зато на Каллена оба глянули с уважением. Учитывая, что шлем у него был с собой, пусть и в руках, — мы отправились на встречу с Великим герцогом при полном параде, но надевать душный, ухудшающий обзор шлем мой возлюбленный отказался наотрез, держа его на сгибе локтя, — дальнейшие объяснения давать не пришлось.

У меня же был отдельный повод порадоваться: из Скайхолда привезли мои кинжалы, так что теперь я могла положиться на все свое вооружение. Assan слегка почистили и, кажется, чем-то натерли, так что он светился синеватым светом даже сквозь украшенную мелким узором перевязь. MiLin отполировали, сгладили разорванные Корифеем острые края оголовья, и теперь там красовалась еще одна руна — теперь, конечно, не собирающая души. А на гарде появился еще один рисунок: между гномьей головой и мечом храмовника красовалась сложная вязь из тевинтерского дракона и символа Думата. Когда я впервые его увидела, рассмеялась — похоже, Дагна решила поддержать Зеврана и Ванду в их шутке с отметками убийств.

Впрочем, разговор в любом случае пришлось бы завершить: пусть и извилистая, дорожка оказалась не такой уж длинной, так что врата главной рыцарской цитадели Орлея выросли перед нами во всем своем великолепии. Пожалуй, не будь Адаманта, я бы сочла их самыми мощными и непробиваемыми из тех, что видела в этой жизни: толстое, явно усиленное чарами дерево, синевато поблескивающие полосы сильверита и мощный засов, который мы увидели, когда двери распахнулись. И все же канувшей в Пределе Бездны крепости они проигрывали.

Внутреннее убранство вполне подходило внешнему: все тот же серый камень стен, узкие окна-бойницы, высокий потолок зала и украшающие стены стяги да гербы на щитах. Я мимолётно пожалела, что оставила свой дома, он бы здесь неплохо вписался в общую атмосферу; но потом все же решила — к лучшему. Щит бы, может, и вписался, хотя и это не факт, а я со щитом точно смотрелась бы глупо.

Встречали нас прямо в холле, и комитет по встрече выдался знатным: Великий герцог Гаспар, маршалы Бастьен Пру и Жеан, с которыми я познакомилась на Священных равнинах, и ещё с десяток явно титулованных рыцарей. Заметила я и сэра Мишеля де Шевина, который держался в сторонке. Может, был и ещё кто-то знакомый, но в масках было не понять — я и маршалов-то опознала больше по доспехам. Зато у каждого из встречающих на плечах красовалось желтое перо — символ Ордена шевалье, как мне рассказывала леди Дюсетта. Пожалуй, из всех имеющихся перьев можно было бы собрать канарейку размером с гуся.

— Миледи, лорды! Я рад, что вы смогли ответить на мое приглашение, — Великий герцог сделал шаг нам навстречу, и провожавшие нас ученики слаженно разошлись в стороны и встали по стойке смирно. — Надеюсь, вчерашний бал не оставил у вас неприятных воспоминаний?

— Разве что чувство незавершенности, — я улыбнулась и поклонилась Гаспару. — Получить приглашение в сердце орлейского рыцарства — честь для нас, милорд. Я бы вернулась ради такого события и из Тени.

— И заставила бы подождать своей очереди даже архидемона, — с едва заметной иронией добавил брат. Рыцари, судя по ответному смеху, иронию расслышали, и Айдан добавил уже серьезнее: — Не знаю, бывал ли в этих стенах хоть один Серый Страж и уж наверняка не бывал ни один ферелденский дворянин… Я много слышал об Академии от бывшего шевалье Страуда и видел доблесть орлейских рыцарей своими глазами. Так что для меня это двойная честь.

— Как и для нас — принимать Героя Мора и победителей Корифея в наших стенах, — кивнул Великий герцог. — Что же о доблести, сегодня мы сможем еще раз полюбоваться и на нее, и на мастерство членов нашего Ордена: начинаются отборочные дуэли перед Большим турниром Вольной Марки.

— Возможно, и наши гости пожелают продемонстрировать свои умения? — предложил один из встречающих, узнать которого я не смогла. — Сражаться вместе с солдатами Инквизиции было истинным наслаждением. Уверен, скрестить клинки с ее главами, как и с легендарным Серым Стражем, будет не меньшим удовольствием.

Мне казалось, что узнать по этой фразе, кто скрывается за маской, невозможно, но Каллен сумел. И, кажется, даже обрадовался — он приглашением Великого герцога в принципе заинтересовался больше всех, и пока, похоже, ожидания оправдывались.

— Шевалье Дюсе! Ваша помощь с красными храмовниками была неоценимой, — мой командор наклонил голову. Мне имя вспомнилось: кажется, то ли Инквизиция помогала изгнать демонов, то ли Инквизиции помогали поймать храмовников… судя по всему, второе. Дело было после Осеннего бала, и я пропустила подробности этой операции, разбираясь с Вольными гражданами Долов, читала потом только отчёты. Кажется, этот шевалье командовал целой армией или, во всяком случае, достаточно большим отрядом. — Но не думаю, что Инквизиция посетит Большой турнир.

— Если не случится ничего непредвиденного, посетит, — я вежливо улыбнулась, хотя особенного энтузиазма не испытывала. — У меня лежат приглашения уже от двоих устроителей. Так что если желаете принять участие, командор, возможность будет.

Мне показалось, что Каллен если и не хочет попасть на Большой турнир, то, по крайней мере, сейчас готов сбежать на ристалище. Как ни странно, его поддержал и Айдан, хотя уж про него я наверняка знала, что к подобным затеям мой брат равнодушен.

— Серые Стражи привыкли сражаться с порождениями тьмы, а им честные приемы неведомы. Поэтому мой стиль боя едва ли соответствует турнирным критериям. Но если вас это не смутит…

— Сражаться со слабым и предсказуемым противником скучно, Страж-командор, — Великий герцог широко улыбнулся в ответ. — Шевалье ценят хорошую битву. А вы, леди Инквизитор?

— Ценить битвы я предпочитаю со стороны, — я усмехнулась. — К тому же мои навыки недостаточно хороши, чтобы участвовать в турнире. Я привыкла защищать, а не атаковать.

— Авангард красных храмовников в Арборской глуши с вами не согласился бы, — рассмеялся Гаспар.

А я заметила ещё одно знакомое лицо, вернее, маску. Когда-то я хотела залепить ей пощечину, но побоялась отбить руку; потом с интересом слушала об орлейским театре; вчера же из рук ее обладателя принимала слишком крепкий алкоголь. Пожалуй, вот и возможность продемонстрировать, что не злюсь, и при этом не напрягать Каллена.

— Впрочем, у нас с маркизом Делафоссом была назначена дуэль, но так и не состоялась из-за закрытия Бреши, — я улыбнулась уже прицельно маркизу. В конце концов, Зевран натаскивал меня на дуэль именно с этим типом целую ночь, и Каллен потом заставлял повторять все приемы; может быть, не так уж и опозорюсь? — Окажете мне честь?

— Леди Инквизитор, — мужчина поклонился, кажется, скрывая растерянность. — Мне бесконечно стыдно за те слова, что послужили причиной вызова…

— Маркиз, мы давно договорились, — мягко перебила я. — Я предлагаю маленькое дружеское состязание. В конце концов, я столько тренировалась специально ради вас, обидно не использовать полученные навыки. Закроем этот маленький вопрос? Хотя вряд ли из меня выйдет интересный противник, конечно.

— Я буду рад, — ещё раз поклонился мужчина.

Великий герцог довольно хлопнул в ладоши и заключил:

— Кажется, сегодняшний день принесет нам интересный опыт, господа! Полагаю, дуэль леди Инквизитор мы отложим на самый конец, чтобы оценить ее смогли все участники? Что ж, пора начинать. Прошу, лорды, леди.

Я на предложение отложить мою дуэль только вздохнула с облегчением: похоже, мне давали небольшую фору, позволяя сразиться с уже уставшим противником. Отказываться, возмущаясь попыткой поддаться, тем более не стала: лучше уж так, в своих шансах на хотя бы достойное выступление, не говоря о победе, я уверена не была.

Похоже, гостями мы и правда были почетными: нас пропустили в недра Академии сразу за Гаспаром, так что плестись в хвосте не пришлось.

Коридоры Академии оказались довольно запутанными, и пару раз я замечала галереи, идущие по их верху — похоже, крепость строили и впрямь по всем правилам фортификации. Наверху можно было разместить лучников или даже какие-нибудь чаны с кипятком, чтобы выбивать штурмующих. На лестницах предполагаемый враг спотыкался бы о ступени разной высоты и глубины — шевалье даже не замечали их, видимо, привыкнув, я же под ноги смотрела с утроенным вниманием, чтобы момент позора не наступил гораздо раньше запланированного. Наверняка здесь были и тайные ходы, как минимум один я заметила на втором этаже — после обысков антиванских вилл я научилась обращать внимания на подобные вещи. А вот ловушек не увидела, видимо, рыцари, почитающие честь превыше жизни, не считали их благородным орудием.

Хотя, на мой вкус, уж лучше ловушки, чем ступени.

Дорога наша вела сначала на второй этаж, затем, через вереницу коридоров и залов, на лестницу покороче, ведущую на ту самую лужайку, куда простым смертным заходить не полагалось. Впрочем, не совсем: эта ее часть была огорожена и явно служила полем именно для дуэлей — слишком маленькое для тренировок учеников, слишком ровное для декоративного газона.

У входа на ристалище наша делегация разделилась: участники дуэлей свернули к небольшому шатру, прихватив и моих спутников, мы же с Великим герцогом, маршалами Пру и Жеан и парой незнакомых шевалье отправились к небольшой трибуне на дальнем краю поля.

— Зрелище и правда будет редкое, — негромко проговорила я. — Командор еще, бывает, демонстрирует свои навыки не в реальном бою, а вот за братом я такого не помню.

— Кажется, ваши спутники не слишком любят обмен любезностями? — предположил Гаспар.

Я на пару мгновений задумалась: неужели и правда просто слиняли от светской беседы? Айдана же тоже учили ее вести, да и во дворце Денерима он хоть и нечасто, но появлялся. И Каллен должен быть уже закален, после Осеннего бала-то… Потом попыталась подобрать наиболее корректные слова, описывающие наше отношение к местной Игре, но в итоге сдалась и пожала плечами:

— После Халамширала у нас всех несколько дней улыбка с лица не сходила от судорог, так что с тех пор ко встречам на высшем уровне мы с командором относимся с некоторой опаской. Айдан на Глубинных тропах тоже несколько отвык от высокого общества. Да и Игра — орлейское развлечение, ферелденцам не слишком понятное, в отличие от хорошего боя. Мне часто пеняют за излишнюю прямоту.

— К счастью, Инквизитор может себе ее позволить, — заметил Гаспар и предложил мне руку, помогая подняться на трибуну.

Отказываться я не стала, но коснулась чисто символически — раз уж меня тут считают в достаточной мере воином, чтобы предлагать дуэли, демонстрировать слабость не стоит. Даже такую мелкую, тем более что за сутки я вполне успела прийти в себя.

— Увы, это вопрос времени. Сейчас я победитель древнего зла и мерзкого жреца Древних богов, а через месяц стану… может быть, не пешкой на политической арене, но уж точно и не игроком. Впрочем, дипломатия у нас в ведении леди Монтилье, а она сдавать позиции не привыкла. Я все-таки больше предпочитаю действовать.

— На наше счастье, миледи, — отозвался Великий герцог, не пытаясь спорить с моей оценкой собственной популярности.

На трибуне нашлись кресла, не слишком удобные, но я порадовалась, что стоять не придется. Занимательно, что их было ровно по числу наблюдателей — надумай Айдан или Каллен присоединиться к нам, им пришлось бы стоять.

Или, скорее, кресел было больше, просто слуги обогнали нас и убрали лишние.

— Солдаты, запертые в цитадели Дю Корбо, всегда будут помнить о помощи Инквизиции, — вместо него возразила командор Жеан, усаживаясь рядом со мной. И я невольно улыбнулась, вспомнив свою экскурсию в эту крепость.

— Командиров отряда, которые руководили операцией на Священных равнинах, наградили и изрядно повысили в звании.

— Гордитесь своими солдатами? — одобрительно произнес маршал Пру с почти утвердительной интонацией. Я кивнула:

— Без наших солдат не было бы Инквизиции. Мне было весьма обидно, что ради кучки красных храмовников или венатори орлейские аристократы ждут именно меня, словно я единственная могу с ними что-то сделать — говоря уж совсем откровенно, от меня толку как раз не так уж много… Но конкретно этими ребятами я горжусь особенно, потому что отрядом на Священных равнинах командовали мои ученики.

— Вы успели попробовать себя и в роли наставника? — поинтересовался незнакомый шевалье, один из тех, кто в дуэлях участвовать не собирался. — Вы молоды, а ваш послужной список уже впечатляет.

В его интонациях мне почувствовалась ирония или даже издёвка, но настолько слабая, что отвечать на нее было бы глупо. Но я все же подобралась. Несмотря на то, что Гаспар, возможно, когда-нибудь придет с войной на земли моей родины, он был мне симпатичен, и удара в спину я не ждала. И настоящего, и фигурально выражаясь. С маршалами мне, кажется, тоже удалось поладить, и не в последнюю очередь благодаря близнецам и их отряду. Во всяком случае, сейчас мы общались на дружеской ноте.

Но стоило помнить, что хорошо ко мне относятся далеко не все. И — не стоит этого исключать — прощупывать мои слабые места чужими руками мог бы и столь приятный мне Великий герцог. В конце концов, я разрушила его планы на трон.

Но ответила я с лёгкой улыбкой, «не заметив» иронии:

— Я действительно за последние десять лет опробовала себя в разных амплуа, от сценического до военного. Что же до наставничества, я успела узнать одну любопытную магическую технику, позволяющую магам сражаться наравне с воинами. В Орлее есть рыцари-чародеи, и эта техника схожа. И когда в башне Круга обнаружился маг, желающий сражаться с демонами, к тому же с братом-храмовником, я сочла, что эта техника ему прекрасно подойдёт. А чтобы ребятам позволили обучаться вместе и в таком необычном аспекте, я просила о разрешении Верховную Жрицу.

— И она согласилась? — кажется, удивление моего собеседника было неподдельным. Пожала плечами:

— Я вижу и демонов, и магию, поэтому, пойди что-то не так, могла бы вмешаться. К тому же за меня просила сестра Лелиана… теперь Верховная Жрица Виктория.

В голову неожиданно пришло, что опосредованно я успела пообщаться с тремя Верховными Жрицами: Беатрикс была стара, но без ее хотя бы формального согласия разрешение не подписали бы; Джустиния знала обо мне едва ли не со времен Мора благодаря Лелиане, да и с духом ее я смогла познакомиться. О самой Лелиане и говорить нечего. Занятно, что при всей моей нелюбви к Церкви, я связана с ней так давно.

И на этом я решила сменить тему: слишком много мы обсуждаем Инквизицию и меня.

— Расскажете мне о правилах проведения дуэлей, господа? Они чем-то отличаются от правил Большого турнира?

— Не слишком сильно, миледи, — Гаспар снова перехватил инициативу в разговоре. — Полагаю, вы знаете, что турнир проводится в нескольких номинациях, включая конную сшибку. Но сегодня у нас пешие единичные поединки. До поля пришлось бы ехать, а мне не хотелось уходить сегодня от Академии далеко.

— Конные? — повторила я, изо всех сил стараясь, чтобы в голосе не проскользнула растерянность.

Интересно, Айдан и Каллен знали? Хотя мы же пока не на Большом турнире, пугаться рано — остаётся надеяться, что мои любимые мужчины страдать этой турнирной ерундой не будут. В конце концов, если уж бой моего командора и Зеврана заставил меня понервничать, то конные сшибки… и думать не хочется.

Но ответила я совсем иное.

— Даже не знаю, жалеть, что не увижу столь величественного зрелища, или радоваться, что мне не придется сражаться на коне. Я, честно говоря, ни разу в жизни этого не делала. Но теперь поводов посетить Большой турнир становится ещё больше!

— Предпочитаете воздушные бои, миледи? — добродушно подначил меня Гаспар.

— Зря смеётесь, милорд, — я рассмеялась. — У ястребов очень крепкий клюв и острые когти. И мне доводилось ими пользоваться.

О том, что большинством моих противников были совы, я упоминать не стала. Да и был ведь тот аввар из Бурой трясины: он покорно ждать, пока я обдеру его бороду, не пожелал, так что отмахивался вполне активно.

На этом разговор наш временно завершился, потому что приготовления закончились, и на ристалище вышел герольд, а за ним потянулись и участники. В основном это были мужчины, конечно же, шевалье, но я заметила и двух дам в доспехах — а ведь когда-то женщинам не позволялось становиться рыцарями, как мне любезно напомнил Великий герцог неделю назад. Впрочем, историю о сэре Авелин, сражавшейся столь храбро и погибшей от бесчестного удара, что ее признали равной и позволили другим идти по ее стопам, мне рассказывал еще Варрик в Киркволле. Я интересовалась, почему наша Авелин не любит свое имя — слишком уж странная компания у нас подбиралась: с моим придуманным именем, просто Хоуком и капитаном стражи, которая едва заметно морщится, когда к ней обращаются по имени.

— Главу стражи Киркволла назвали в честь рыцаря Авелин, — поделилась я. — Сама она не проходила рыцарского посвящения, но ее отец, кажется, был шевалье. Она сумела навести в Киркволле порядок настолько, насколько это в принципе возможно в этом городе. И служит закону она, не взирая ни на чины, ни на деньги. А сейчас, насколько я знаю, возглавляет городское ополчение.

— Возможно, родись она в Орлее, стала бы украшением нашего Ордена, — вежливо ответил Гаспар. Я пожала плечами:

— Возможно. Но родилась и жила она на юге Ферелдена, пока не начался Мор. А теперь своей родиной считает Киркволл. Я вспомнила о ней, увидев дам на ристалище. Просто хотела сказать, что рада за них. Женщины сражаются ничуть не хуже, и я рада, что шевалье дали им шанс.

— Тогда у вас сегодня ещё будет возможность порадоваться, — Великий герцог согласно кивнул. Я поймала несколько удивленных взглядов, направленных на него — видимо, о смене традиций главный шевалье Орлея говорил только мне, подогревая любопытство, — и один, обращенный ко мне. Встретившись со мной глазами, маршал Жеан поинтересовалась:

— Разве в Ферелдене женщинам запрещено сражаться? Весь Орлей помнит мятежную королеву Мойру, так долго возглавлявшую сопротивление.

Наверно, упоминать в присутствии ферелденки об оккупации было не слишком вежливо, а уж королеву Мойру, мать Мэрика Освободителя и, соответственно, бабку нашего величества, как я слышала, и вовсе убили при помощи предательства, а не в честном бою. Эрл Теган наверняка оскорбился бы — может, не всерьез, но протокол однозначно не допускал подобных напоминаний.

Но мне повезло быть Инквизитором и стоять над дипломатией двух стран — у меня пока что была своя сторона. Да и Жеан, кажется, задеть меня на самом деле не пыталась. И не вышло бы: мы ведь победили, и я гордилась этим фактом. К тому же не стоило забывать, что моих несостоявшихся родителей убили совсем не орлесианцы. Стоит ли навешивать ярлыки?

— В Ферелдене нет шевалье, маршал Жеан, — вполне мирно ответила я. — А вне Ордена, насколько я знаю, женщинам не запрещено сражаться и в Орлее. Но вы правы, как сказал мне когда-то брат: враг не делает различий, женщина перед ним или мужчина. Ее величество Анора, леди вполне светская, во время Мора возглавляла оборону Королевского дворца с мечом в руках и сумела продержаться до подхода армии. Леди Ирма Алфорд, даже не имея личного рыцарства, командовала отрядом во время войны с порождениями тьмы, и вполне успешно.

На мгновение замолчала, а потом все же не удержалась от ответного укола:

— Примеров множество, взять хотя бы мою мать: Морская Волчица потопила немало орлесианских судов во время войны.

Женщина, похоже, сообразила, что ее фраза была не слишком корректной, но извиняться не стала, только молча кивнула. Зато тот же шевалье, что заговаривал о моих способностях, неожиданно заинтересовался:

— Война с порождениями тьмы? Разве они оставались после окончания Мора?

— Мор заканчивается со смертью архидемона, а вовсе не всех порождений тьмы. Их ещё больше года вылавливали во всех концах страны. Но об этом вам лучше спросить Стража-командора, он об этих тварях знает куда больше.

На этом беседу пришлось прервать окончательно, чему я, пожалуй, порадовалась — куда-то не в ту степь она свернула. Жеребьевку мы за болтовней пропустили, но она и была не слишком интересной. А вот игнорировать схватки было бы крайне глупо: и шевалье вряд ли отнесутся с пониманием, и было и впрямь интересно посмотреть. Особенно на моего будущего противника — маркиза Делафосса я до сих пор в деле не видела. Зевран, конечно, что-то там узнавал у Родерика, чтобы понимать, на что меня натаскивать, но составить свое впечатление было важнее.

Впрочем, первые схватки похвастаться особым огоньком не могли: перед нами явно выступали ученики или, по крайней мере, недавно закончившие обучение рыцари — желтое перо они уже носили, но сражались так, что их я могла бы, пожалуй, даже победить. Даже не потому, что они были плохи — вряд ли закончить Академию мог плохой воин; просто боевого опыта им несколько недоставало.

К тому моменту, как на ристалище вышел Каллен, я успела немного устать от однообразных поединков, больше всего напоминающих тренировки на нашем собственном плацу. Но при виде моего командора встрепенулась, да и он первым делом нашел меня взглядом, и только потом, с небольшой задержкой, отсалютовал трибуне. Я в ответ прижала кулак к сердцу в воинском салюте и получила в ответ кивок — на другие знаки внимания мы не решились. Наши отношения пока были предметом сплетен только в Скайхолде, и Жозефина просила постараться так все и оставить.

Противника Каллена я не знала, но не слишком переживала — после Зеврана и Каттрин Чужачки я вообще перестала бояться любых дуэлей, по крайней мере, пеших. Да и шевалье, хоть и были прекрасными воинами, уступали желанию командора Инквизиции защитить честь нашего Ордена. Возможно, еще и потому, что происходило это на глазах Инквизитора. Впрочем, Айдан тоже продемонстрировал, что слава Серых Стражей родилась не на пустом месте. Оба сумели дойти до финального круга дуэлей — то есть уже считались достойными участвовать в Большом турнире.

Маркиз Делафосс шел с ними наравне, чему я не очень удивилась. Глядя на него, я с некоторым удовольствием подмечала, что по одному разговору с художником Зевран сумел и правда неплохо понять стиль моего противника и подобрать для меня подходящие приемы. Но это единственное, что радовало: свои шансы на достойное выступление я переоценила с «возможно» на «маловероятно».

Четвертым, за кем я с интересом наблюдала, был Мишель де Шевин. Отчасти мне было интересно, почему рыцарь потерял благосклонность императрицы — ведь его называли опальным защитником, — отчасти благодаря личному знакомству. Но второе особой роли не играло, а первого я так и не смогла угадать. Что бы ни произошло между Селиной и ее телохранителем, дело было точно не в боевых навыках — у меня на глазах сэр Мишель победил моего брата и дошел до последней дуэли. Увы, стать чемпионом этого мини-турнира он всё-таки не смог, но второе место — тоже значительный результат.

И после этой схватки я как-то вдруг поняла, что пришло и мое время. На мгновение по рукам пробежала неприятная дрожь, но я быстро взяла себя в эти самые руки. Как и с Уиллемом когда-то, это не бой насмерть, а просто мерянье навыками. Ожидать, что окажусь профессиональнее тех, кто посвятил жизнь своему мечу, было глупо, а потому и проиграть не страшно. На этот раз, правда, о своих щитах стоило забыть, как и об уловках, обмане и беготне по заборам, перилам и вантам — хотя бы из-за отсутствия оных. К счастью, меня хотя бы не заставили браться за меч, оставив право выбора оружия — с шестом я могла еще хоть что-то сделать; была мысль взяться за кинжалы, но ее отбросила. Не хватало только все-таки поранить своего противника.

Впрочем, уже через минуту я поняла, что это опасение было напрасным. Маркиз прятался за щитом и нападал на меня не слишком активно, то ли позволяя привыкнуть, то ли втягивая в азарт боя. Против Айдана он выходил с парой из длинного меча и даги, и мне показалось, что это оружие ему более привычно. Но и на этот раз возмущаться подобной игрой в поддавки я не стала. Тем более что, едва я все-таки рискнула перейти в атаку, как маркиз отбросил осторожность и взялся за меня всерьез. Результат оказался предсказуем — я снова оказалась на лопатках, хоть и не так быстро, как того боялась. Не совсем честно: в какой-то момент Якорь вдруг зашевелился, явно желая принять участие в бою, и я с трудом его усмирила; это отняло едва ли секунду, но маркизу хватило.

Но повторить бой, только уже без ограничений, я бы, пожалуй, не отказалась — не то чтобы почуяла шансы на победу, но это было бы интересно.

После проигрыша я смогла реабилитироваться чуть позже. Нам, как почетным гостям, провели небольшую экскурсию по Академии, и я узнала, что за снаряды скрывались за кустами и почему деревья так сильно выделяются на фоне прочей растительности. Полосу препятствий из вращающихся бобин с закреплённым оружием я осмотрела задумчиво, но промолчала — хотя наверняка смогла бы пройти ее, здесь требовались ловкость и скорость, а не воинские навыки. А вот возле деревьев, высаженных для тренировки учеников, не сдержалась и полезла наверх почти на спор. Конечно, тяжёлые доспехи на меня никто не надевал и противник внизу не ждал, как это было с будущими шевалье, зато они вряд ли добирались до самой верхушки и уж точно не перепрыгивали с одного дерева на другое. Наверно, не умей я летать, прыгать бы тоже не решилась, расстояние между ветками всё-таки было приличным… но знать об этом окружающим было необязательно.

А после был огромный зал, совсем немного уступающий бальному в императорском дворце. Только здесь были накрыты столы — видимо, после турнира рыцари предпочитали восстановить силы, заодно и обсудить дуэли.

— Прежде чем мы отдадим должное творениям нашего повара, позвольте сделать объявление.

Один из столов находился на небольшом возвышении, словно на подиуме, и именно туда прошли Великий герцог и наши соседи по трибуне. Места для гостей тоже выделили за этим почетным столом, и теперь я стояла по правую руку Гаспара. Место слева занял победитель турнира, сэр Жак Галле, рядом с ним Каллен, справа от меня сэр Мишель и Айдан — победители турнира и гости. Я бы, правда, предпочла, чтобы нас не разделяли — поговорить ни с братом, ни с возлюбленным после турнира я не успела, и хотелось убедиться, что на них не осталось ни царапины. Сама я отделалась разорванной перчаткой на руке с Якорем, который теперь весело искрил зеленью, привлекая внимание.

Впрочем, компания у меня была вполне приятной.

— Когда-то одним из нас мог стать только дворянин, как вы знаете, — продолжил главный шевалье Орлея. — Но потом в наши ряды пришла сэр Авелин; она сумела своими навыками и храбростью впечатлить принца Фриана, и с тех пор в рыцари посвящают женщин. Именем сэра Авелин до сих пор называют детей, как мне любезно поведала леди Инквизитор, и ее история вдохновляет многих.

Гаспар чуть приподнял кубок в приветствии, повернувшись к присутствующим дамам, и неглубоко поклонился маршалу Жеан.

— Однако не принято упоминать о ранней жизни сэра Авелин. Достоверно известно, что она выросла в долийском клане, и это значит, что все навыки ее были получены от эльфов. Должен признать, мне непривычно это говорить, но все же вслед за Верховной Жрицей я готов отдать должное их мастерству — особенно умениям древних и бессмертных эльфов.

Он улыбнулся, и окружающие поддержали эту шутку смехом. Дождавшись, пока смех стихнет в ожидании продолжения речи, Гаспар снова заговорил:

— Вы смеётесь, господа, но те, кто был в Арборской глуши, имели счастье увидеть этих ушастых бестий. Хотел бы я сойтись с кем-нибудь из них в поединке! Впрочем, сказать я хотел не только об эльфах. Мы привыкли считать, что шевалье от наемника-простолюдина в первую очередь отличает честь, ведь тренировки едины для всех.

Ещё одна небольшая пауза, позволяющая желающим согласится или возразить. Но слушатели молчали, я заметила только несколько согласных кивков. Да и чему тут возражать? Пока что Гаспар озвучивал общеизвестные истины.

— Однако два года назад я остался жив лишь потому, что тот, чье происхождение могло бы стать препятствием для вхождения в наш Орден, пожертвовал своим статусом и едва ли не жизнью ради того, чтобы сдержать слово. Я нечасто вижу подобную щепетильность. Неприятно это признавать, но и среди тех, кто прошел через нашу Академию, были менее стойкие рыцари.

На этот раз согласно кивать никто не спешил, но и возражать — тоже. Похоже, в истории Ордена и впрямь были не слишком приятные моменты; я могла бы назвать даже не один — в отношениях с простолюдинами рыцари свою знаменитую честь не проявляли, и я успела наслушаться об этом. Но сейчас явно был не слишком подходящий момент, чтобы выяснять подробности.

— Сегодня я готов был бы рекомендовать его ко вступлению в Академию. Но, к счастью, не придется, потому что он уже один из нас, и, клянусь честью, он как никто достоин звания шевалье.

На этот раз новость вызвала заметное оживление: еще бы, в столь высокородном обществе оказался простолюдин. Так и хотелось напомнить, что я по рождению вообще непонятно кто — Айдан ведь подобрал меня в развалинах крепости, а о том, что я не рождалась в Тедасе, знать было некому. Да и Каллен пришел в храмовники отнюдь не из эрлова замка. Но я опять промолчала.

Зато почувствовала, как рядом напрягся сэр Мишель. Удивившись — мне показалось, он достаточно демократично настроен, даже с Бриалой разговаривал на равных, — я покосилась на соседа и заметила, как он слегка побледнел. Но Гаспар, не называя имён, продолжил говорить, и опальный защитник императрицы расслабился. Интересно, не он ли тот простолюдин и не в этом ли состоит его конфликт с императрицей?

— Длинные речи утомляют, — Гаспар улыбался, но на остальных смотрел внимательно, я видела его глаза в прорезях маски. — Поэтому предлагаю заканчивать с болтовней. О конкретных изменениях в нашем Уставе поговорим в более серьезной обстановке. А сегодня нам есть, что отпраздновать!

Это предложение поддержали куда одобрительнее, и мы, наконец, смогли сесть за столы. Шевалье Галле с усмешкой поинтересовался:

— Стало быть, когда-нибудь мы сможем увидеть и эльфа за этим столом, сир?

— Ему придется доказать, что он достоин этого, — Великий герцог улыбнулся с некоторым скепсисом, впрочем, скорее всего, тщательно отрепетированном. Для своих коллег он транслировал сомнение в таком исходе, мне же досталась надежда, что это вполне возможно. Наверно, годом раньше я бы даже поверила этому. — Но если это произойдет, я с удовольствием разделю с ним удовольствие от победы. А вы как считаете, леди Инквизитор?

— Боюсь, мое мнение в этом случае едва ли важно, — я благодарно кивнула, когда Гаспар придвинул собственноручно наполненный кубок. — В Инквизицию принимают всех, кто желает помочь наладить мир. Если же говорить лично обо мне, то моими наставниками в детстве были эльф-Антиванский Ворон и лесная ведьма из земель Коркари, так что сословных предрассудков я лишена. Но вы были правы, милорд, сегодня у меня есть повод для радости.

Великий герцог чуть наклонил голову, принимая мои слова. Сэр Галле удивился:

— Необычный выбор. Я слышал разные истории о Ферелдене, но ведьмы и Вороны в качестве учителей — что-то новое.

— Во время Мора не так просто найти хороших наставников, — отозвался Айдан, чуть повысив голос, чтобы быть услышанным. — Оставаться в безопасном месте эта заноза не пожелала, а так я мог быть уверен, что она продержится хотя бы некоторое время.

Я ехидно хмыкнула:

— Я и осталась в самом безопасном месте, под боком у прославленного героя.

— И под хвостом архидемона? — недовольно проворчал брат. Я закатила глаза и ответила в том же тоне:

— Ты мне всю жизнь вспоминать будешь? Хорошо, что в Скайхолде тебя не было, а то ещё не пустил бы к Корифею. И захапал всю славу себе.

Окружающие мужчины рассмеялась, а Айдан вздохнул:

— Младшие сестры…

— Если вы не против… Расскажите, каков из себя архидемон? — попросил маршал Пру. Ещё на Священных равнинах мне показалось, что драконы вызывают у него живой интерес: когда мы отправились в Вороньи топи на поиски снежного виверна для Вивьен, маршал прислал отряд солдат и своего адъютанта. С собой мы их не взяли на битву, оставив прикрывать спину, но после боя много разговаривали, благо, пришлось задержаться на отдых и лечение. И для отчета маршалу сэр Тибо расспрашивал нас в основном как раз о гаморданском бурегоне.

Маршалу, как и Айдану, тоже пришлось повысить голос — сидел командующий армией по другую сторону стола, — и вопрос повис в воздухе, вызывая заинтересованную тишину. Я ждала его почти весь день — не просто же так нас позвали в таком составе, — и теперь вздохнула с облегчением. Рассказывать о подвигах куда лучше, чем вести словесные дуэли.

И этим закончилось наше посещение Академии шевалье — подвиги интересовали рыцарей куда больше, чем Игра, по крайней мере, в этот день. Когда мы перешли к битве в замке Эн, Гаспар даже принес карту, чтобы Каллен мог рассказывать наглядно, и возле нее столпились едва ли не все присутствующие.

А на прощание Великий герцог пообещал:

— Шевалье всегда готовы помочь союзникам. Инквизиция и Серые Стражи могут рассчитывать на нас.

И мне не осталось ничего, кроме как ответить:

— Это взаимно, милорд.

* * *

Получив приглашение и от Ее величества, и от ее сиятельного кузена, я на какой-то момент успела испугаться, что оба назначат визиты на один день — чтобы мне пришлось выбирать, куда отправиться, и тем самым продемонстрировать свою дружбу. Но леди Дюсетта меня практически сразу успокоила: это был бы слишком грубый ход для Игры, и он бросил бы тень на самих приглашающих, независимо от моего выбора. Однако окончательно я успокоилась, только увидев даты назначенных встреч: они и впрямь были разными. Более того, Великий герцог, не иначе как в пику придворным традициям, выбрал день отдыха после бала — хорошо хоть, не первый, — императрица же предпочла предпоследний перед нашим возвращением в Скайхолд.

Вопреки моим обещаниям Каллену, задержаться в Вал Руайо пришлось больше, чем на две недели: приглашения на обеды, суаре, в театр и салоны посыпались как из рога изобилия. И вот среди них уже приходилось выбирать — причем, руководствуясь не личными симпатиями, а политическим расчетом. Поэтому за эти две недели представители Инквизиции посетили троих членов Совета герольдов — на мою удачу, среди них был вполне симпатичный мне герцог Сирил, — и ещё пятерых наиболее влиятельных дворян империи, из которых мне не понравился ни один. Дважды — театр, где Каллен едва не уснул. И дважды нам пришлось разделяться, чтобы успеть ко всем нужным людям; подозреваю, что Жозефина пыталась бы охватить и большее количество приглашений, но Кассандра после первого же раза пообещала укоротить кого-нибудь на голову, Каллену после случая в театре наша леди-посол не доверяла одиночные выезды — и он этому был слишком заметно рад! — а Айдан на первые же попытки втянуть его напомнил, что он вообще не состоит в Инквизиции. И слинял в Великий Собор, а потом и вовсе в Скайхолд за Авексис.

Нельзя сказать, что все эти выходы в свет были равно неприятны. В гостях у герцога де Монфора нас окружало восхищение, но вполне умеренное, в рамках светских правил. К тому же там я снова встретилась с Варриком, который отдувался с приглашениями за троих: как известный писатель, представитель Киркволла и член Инквизиции. Он же оказался в нашей ложе во время второго посещения театра, так что второй раз мой командор пережил оперу в основном благодаря его комментариям. В отличие от него, я на приятеля только шикала — постановка неожиданно увлекла, не столько сюжетом, сколько исполнением: голоса солистов подобрались мощные и гармонично сочетающиеся друг с другом.

Но окончания этого сезона тщеславия я ждала как возвращения Андрасте. А вместе с ним — и посещения Университета; после поездки в Академию шевалье это приглашение представлялось мне чем-то особенным. Почему бы и нет? Даже среди вояк я чувствовала себя вполне комфортно и сумела получить удовольствие; скорее всего, из обители знаний меня и вовсе придется выгонять. Меня даже больше не пугала предстоящая лекция, которую стоило прочитать. Правда, поддержать меня в этом мероприятии оказалось почти некому: леди Дюсетта на людях старалась придерживаться образа идеального секретаря, то есть молча шла за моим плечом и только отвечала на заданные вопросы, — а все остальные неожиданно оказались заняты подготовкой к отъезду. И лишь в последний момент неожиданно присоединился Коул, поймав нас прямо у выхода из особняка.

Мальчик-дух в новой шляпе не слишком сильно отличался от самого себя в шляпе старой: в глазах все еще мелькало странное выражение, он предпочитал больше молчать, а если и говорил — то странные вещи. Но улыбка стала более живой, да и на обыденные, бытовые темы с ним уже можно было спокойно общаться.

— Мариден занята, — пояснил он свое появление. — А тебя я больше не вижу. Это хорошо, потому что значит, что ты рада. Но я скучал.

И я не стала отказываться от его компании. В конце концов, бал в Халамширале и бал в Императорском дворце он пережил, значит, в менее претенциозном месте все тем более будет нормально. К тому же я тоже успела соскучиться.

Университет Орлея я уже видела с высоты птичьего полета, и теперь не отказала себе в удовольствии осмотреться еще раз. Но за год ничего не изменилось: с площади перед воротами на входящих все так же смотрела лазурными глазами Андрасте, а первыми дверьми, что открывались навстречу гостям, были двери часовни. На этот раз я знала, что мозаика с Пророчицей — точная копия картины Анри де Лаидса, единственного художника, что смог спасти свои творения от безжалостной руки Церкви, когда та вырезала эльфов из Песни Света и предметов искусства. Его Шартан лишился ушей, но в остальном картина осталась неизменной. Эту историю мне рассказывал ещё Родерик, но в детстве я почему-то пропустила ее мимо ушей, хоть интересовалась эльфами; и потому испытывала некоторый стыд, когда ее повторяла леди Дюсетта накануне визита. Оставалось надеяться, что мой наставник об этом не узнает.

Кроме церкви на площадь выходило два здания, отделанных снежно искрящимся мрамором: главный учебный корпус и библиотека, как мне рассказала моя секретарь. Библиотека считалась одной из самых крупных в мире, по крайней мере, из тех, что мог посетить любой человек, и когда-то я очень хотела воспользоваться этой возможностью. Даже с той оговоркой, что понятие «любой» имело свои ограничения, меня бы сюда пустили; но — ирония судьбы — времени на отдельную поездку в библиотеку у меня никогда не было, а будучи Инквизитором, первым я увидела закрытый для посторонних Белый Шпиль.

Людей на территории Университета — который, конечно же, не ограничивался церковным двориком, — я тоже увидела. Первым, к моему удивлению, на глаза попался эльф: он быстрым шагом шел от одного из зданий — и я готова была поклясться, что это местная студенческая общага, — в сторону главной площади. Несколько молодых людей, явно студентов, бродили по дорожкам сквера в дальней части университетской территории, сидели на лавочках и бортиках беломраморных фонтанов, обложившись свитками. Неожиданно я почувствовала укол ностальгии: так же выглядела и я сама, и мои сокурсники давно, еще в прошлой жизни, во время сессий — судорожно пытались не подавиться гранитом науки, который следовало сгрызть за полгода, но на практике приходилось жевать за пару вечеров перед экзаменом. В Карастесе ничего подобного не было — в Круге магов невыученный урок грозил обернуться позором и потерей статуса, причем не перед преподавателями, а среди соучеников и будущих конкурентов. Так что необходимым минимумом знаний и умений овладевали все.

Желание снова окунуться в студенческую беззаботность вспыхнуло яркой искрой и погасло: вряд ли теперь получится. И дело даже не в том, что в Орлейский университет не примут ферелденку, и не в том, что Инквизитору никто нормально учиться не даст; изменилась я сама, разучилась быть беспечной и считать своим все время мира.

Потом мне вспомнился Камилл, и уверенность в этом слегка пошатнулась.

Как бы то ни было, сегодня на территории этого светоча знаний я буду не в качестве студентки. И время визита явно приближалось: с вершины одного из куполов я заметила карету, в которой не мог передвигаться никто, кроме императрицы — на это намекали и герб на дверцах, и общая роскошь отделки, и целый кортеж экипажей чуть попроще, сопровождающих свою повелительницу. Мы с леди Дюсеттой и Коулом приехали заранее — мне хотелось осмотреться, — но ждали, конечно, не у ворот: квартал вокруг Университета полнился ресторанчиками и тавернами, от респектабельных и очень дорогих до едва ли не забегаловок, продающих еду на вынос и за гроши. Вероятно, несмотря на дворянский статус или покровительство, не все студенты могли позволить себе рестораны. Мы тоже выбрали не самое пафосное, с золотой отделкой на фасаде, заведение, зато явную экзотику — у входа горели магические светильники, а внутри, несмотря на теплую весну, подавали настоящее мороженое. Коул, похоже, пробовал его впервые, и его, как и Ванду когда-то, десерт впечатлил.

Туда я и устремилась, едва завидев императорскую карету — ко входу на территорию Университета мне хотелось прибыть одновременно с высокими гостями.

По всей видимости, не одна я наблюдала за подъездами к цитадели знаний: когда Ее величество со всей причитающейся свитой из телохранителей, фрейлин и секретарей коротко поздоровалась с нами — в отличие от Гаспара, Селина, хоть и была приветлива, для меня отдельной речи не заготовила, — и миновала ворота, ее уже ждали. И, судя по количеству народа, собрался тут весь преподавательский состав, включающий, к слову, давешнего эльфа. На преподавателя он, правда, не походил; возможно, администрация Университета демонстрировала таким образом свою солидарность с позицией императрицы и Церкви?

Отложив этот вопрос, я осмотрелась и наткнулась взглядом на несколько любопытных лиц, прячущихся за занавесками в комнатах главного учебного здания — не только преподавателям было интересно посмотреть на главу империи.

Впрочем, как раз преподавателям, кажется, видеть власть предержащих не очень хотелось. Высокий сухопарый мужчина с густыми бровями, нависшими над глазами так плотно, что они казались черными, был бледен, другой не по событию весел. Вообще-то бледность ректора — а это был он, — смотрелась естественно, кажется, он в принципе не отличался ярким румянцем; но усмешка его коллеги намекала на какую-то внутреннюю тайну. Впрочем, на императрицу оба поглядывали с едва заметным… напряжением, не страхом.

— Ректор Юрген Хаулис, — едва слышно шепнула мне леди Дюсетта, — получил свое место, когда предыдущий ректор, лорд Генри Моррак, дважды рискнул вызвать недовольство Ее Величества.

— И он ждёт, — голос Коула оказался громче, но на него внимания никто не обратил. Не иначе как некоторые способности у ставшего человеком духа остались.

Лорд Моррак, по всей видимости, считал, что его преемник успел пройти по его же стопам, и теперь ждал логичной развязки. Остальные представители орлейской науки наблюдали за ними с интересом, но украдкой — попасть под руку что императрице, что непосредственному руководству явно никому не хотелось.

Но стоило повелительнице Орлея приблизиться, как в поклоне склонились все — и правые, и виноватые.

— Ваше Великолепие, Университет счастлив приветствовать свою самую одаренную студентку и самую просвещенную покровительницу, — голос у ректора был чуть надтреснутым, но громким. Такое титулование мне встретилось впервые, но, похоже, это не было попыткой подольститься — больше никто не удивился. Селина благосклонно улыбнулась и приветливо кивнула:

— И я рада вновь ступить в обитель знаний, Юрген. К тому же повод для этого мне видится приятным: Верховная Жрица Виктория высказала заинтересованность в исследованиях и напомнила, что Песнь Шартана возвращается в Песнь Света. Сколь помню, в Университете велись исторические исследования правок нашей святой книги, и это событие, несомненно, найдет свое отражение в вашем труде.

— Несомненно, Ваше Великолепие, — ректор снова поклонился. — Также совет Университета рассматривает возможность реставрации мозаики и картины Анри де Лаидса. В нее были внесены прискорбные правки, отвечающие запросам времени, но если необходимости в них больше нет, мы хотели бы отдать дань исторической достоверности.

Императрица наклонила голову чуть вправо и согласилась:

— Прекрасно, Юрген. Полагаю, леди Инквизитор не откажется помочь вам с поиском художника. Я слышала, Родерик Хайеверский отметился в религиозной живописи.

Ректор молча поклонился в третий раз, не смея спорить, и я последовала его примеру. Добавила:

— Мастер Родерик сейчас изучает эльфийскую архитектуру, думаю, ему будет приятно поработать и над возвращением истинного облика Шартану.

— Все просто свихнулись на этих эльфах, — услышала я чей-то тихий голос.

Раздался он не из нашей делегации — вряд ли спутники императрицы посмели бы вслух осуждать ее решения, даже если и не были с ними согласны. Узнать по голосу, кто это недоволен новой проэльфийской политикой, я не смогла, зато заметила, как одному из обитателей Университета, пухленькому невысокому человеку с тонкими усиками, предупреждающе наступил на ногу сосед.

Постаравшись запомнить недовольного мужчину — вдруг пригодится? — я продолжила:

— Если позволите, Ваше величество… — Селина благосклонно кивнула, и я повернулась к ректору: — От лица Инквизиции и от своего лично, конечно, я хотела бы поблагодарить Университет Орлея за помощь и научные консультации. Они сохранили множество жизней.

— Мы рады, что сумели внести свой, пусть и небольшой, вклад в победу, — мне Юрген Хаулис кланяться не стал, но прижал руку к груди в воинском салюте. Выправка его мыслей о службе не навевала, но и чем-то чужеродным жест не выглядел — видимо, до занятий наукой ректор успел повоевать. Или в процессе: вспомнить только первую экспедицию Фредерика де Серо в Западный предел — умение фехтовать ему там наверняка не раз пригождалось. — И это лишь малая плата за помощь Инквизиции в это нелегкое для Университета время.

Ответной благодарности я не ожидала, хоть и знала, что ректор обращался к нам за помощью со слухами и нападками Церкви, пока покровительница науки была занята войной с кузеном. Поэтому улыбнулась искренне:

— Многие члены и агенты Инквизиции учились у вас, да и я когда-то об этом мечтала. Мы были рады помочь.

Ректор кивнул в ответ и обернулся к императрице, но заговорить не успел.

— Отчего же ваши мечты не исполнились? — неожиданно полюбопытствовала Селина. — Университет принимает студентов со всего мира, да и за вас могла поручиться достаточно высокопоставленная особа. Уверена, в Орлее ваши таланты раскрылись бы еще ярче.

Вспомнив Карастес, я едва не брякнула, что и нервы бы мои испытали куда сильнее: чужестранцев везде не очень любят, но одно дело, к примеру, Феликс Алексиус из Тевинтера и совсем иное — Алиена Кусланд из Ферелдена. Кто бы за меня ни поручился, ферелденкой я от этого не переставала быть. Причем здесь ко мне цеплялись бы втрое сильнее, чем в северной империи, где я представлялась антиванкой, родственницей Воронов и достаточно влиятельных торговцев. Да и будь я не под прикрытием, ферелденцы для тевинтерцев были всего лишь незнакомыми южными варварами. То ли дело здесь…

— Увы, мое расписание со времен Мора было слишком плотным, чтобы вписать в него поездку в Университет, — вместо этого вздохнула я. — Пришлось обойтись домашним обучением и разговорами с братом Дженитиви.

Императрица бросила короткий взгляд на главу Университета, и тот поспешил предложить:

— Ее императорское величество, — еще один поклон в сторону означенной особы, — также не имела возможности надолго оставлять империю без своей мудрости, но наши профессора не простили бы себе, если бы проигнорировали столь сильную тягу к знаниям. Я уверен, если на то будет ваше желание, мы сумеем решить эту проблему.

На мгновение я задумалась, так ли оно мне надо? Вряд ли из тех кратких уроков, которые мне все же согласятся преподать, я узнаю что-то новое — в Карастесе была прекрасная библиотека и прекрасные преподаватели. А соглашаться на обучение только ради галочки бессмысленно.

Или нет? Получить доступ к местной библиотеке — и не потому, что я Инквизитор. К тому же это солидный репутационный бонус, причем не только в Орлее — Герион Алексиус не отправил бы сына в никому не известную богадельню, значит, с Университетом считаются даже в Тевинтере. К тому же, получив заветную грамоту или что тут раздают, я смогу вести научную деятельность и пропихивать некоторые идеи или, скажем, учеников. Объявлять о научных открытиях. А никаких обязательств типа отработки или клятвы о ненападении с Орлеем это не накладывает.

Да и чем мне сейчас заниматься? По приемам шататься? В поле меня так больше и не отправляют.

— Это было бы чудесно, — резюмировала я с надлежащим случаю энтузиазмом. — Профессор де Серо уже провел для меня пару занятий, но драконологией мои интересы не исчерпываются. И если есть возможность учиться у столь известных учёных, я с радостью ей воспользуюсь.

— Чудесная новость, — императрица с улыбкой наклонила голову. — А теперь мы хотели бы прогуляться по университетскому парку, прежде чем переходить к учёным беседам. Погода на диво хороша.

— Как пожелаете, Ваше Великолепие.

Судя по тому, что по дороге нам не попалось ни одного студента, дорогу перед императрицей расчищали — вдруг высочайший взор упадет на какого-нибудь неуча? Да и вели нас красивой аллеей, пестрящей сиренью и акацией — хотя с неба я видела, что до сквера можно дойти и более короткими дорожками. Но там не было изящных арочек из белых тонких реек, по которым вились бы плети розы, роскошного фонтана, на бортиках которого больше никто не сидел, хоть и забыл свиток с какими-то задачами. И уж конечно на более короткой дороге не встречались вписанные в рисунок парка статуи, одна из которых изображала как раз императрицу.

Мне это парковое великолепие невольно напоминало Халамширал, вернее, Зимний дворец. Самой тогда пройтись по закрытым для посещения аллеям не пришлось, я видела их только сверху, зато помнилось, как успешно в них прятались что эльфы Бриалы, что венатори, что один союзный Ворон, неплохо заработавший в тот вечер — я слово сдержала и оплатила сеньору Валисти каждую смерть. Сейчас эти воспоминания вызывали отнюдь не улыбку: мало ли, кто может прятаться среди этих роз и акаций? Разум подсказывал, что наткнуться мы сможем разве что на нерадивых студентов, которые не убрались с дороги высоких гостей, но паранойя замолкать не желала. Я бы предпочла прогуливать Селину в помещении или хотя бы под щитами — но это вряд ли было уместно.

Оставалось надеяться, что прав разум, а не паранойя. Смерть императрицы в моем присутствии на пользу Инквизиции точно не пойдет. Да и зря я ее спасала, что ли…

По крайней мере, я могла не отвлекаясь осматриваться по сторонам: после устройства моей судьбы или, во всяком случае, моего образования, императрица обращать на меня внимания перестала, позволив самостоятельно наслаждаться видами аллей. Впрочем, оно и неудивительно: все же эта прогулка затевалась ради инспекции Университета, а не выгуливания своих связей с Инквизицией — это, скорее, было приятным бонусом.

Спешить нам, похоже, было некуда: Селина неторопливо плыла по гладко вытесанным и плотно пригнанным друг к другу камушкам. Она задерживалась у кустов, чтобы насладиться ароматом сирени, задавала вопросы о движении солнца, которое уже начинало припекать — близился полдень, — и исторических изысканиях, которые велись в Университете. Профессора по очереди отвечали, и в одну из вежливых дискуссий втянули даже меня — не то чтобы мое мнение было таким уж авторитетным, но речь зашла о звёздах, я вспомнила слова Коула об их движении и свои собственные познания, принесенные из первого мира…

А потом я поняла, что шпионом мне все же не стать. Потому что стоило припомнить что-то из уроков астрономии, как мэтр Авьель, изучающий звёзды, желчно поинтересовался:

— Откуда, позвольте узнать, такие познания, леди Инквизитор? Ни один автор и ни одно исследование не приводит нам таких данных.

На вопросе я споткнулась — к счастью, фигурально выражаясь, не хватало только упасть на ровном месте, — но ответ пришел на ум почти сразу:

— Я видела это в Тени, профессор.

И только потом подумала, что точно так же отвечал Солас. Но не из другого же мира он явился?

— В Тени, значит, — мэтр пренебрежительно хмыкнул, и я неожиданно разозлилась. И медово поинтересовалась:

— Возможно, мои источники знаний не столь совершенны, как ваши, мэтр Авьель. К примеру, ни в одном из них я не смогла найти ответа на давно мучающий меня вопрос: где же вторая луна Тедаса? Сатину мы видим каждую ясную ночь, но во всех древних текстах упоминаются две луны. Куда же она пропала?

— Любопытный вопрос, — заинтересовалась Селина. Мне даже показалось, что искренне, но поручиться за это я бы не взялась: императрица вела Игру всю жизнь, уж актерское мастерство наверняка отточила. — Что же на него ответит наука?

«Наука» в лице профессора недовольно поджала губы и признала:

— Ответа на этот вопрос мы пока не нашли. Возможно, никакой второй луны нет, ибо древние тексты, на которые ссылается леди Инквизитор, принадлежали еще эльфам.

— Любопытно, что именно эльф знал, как закрыть Брешь, — усмехнулась я. — Полагаю, это верный признак того, что эльфы ни в чем не разбираются и не умеют считать даже до двух.

Профессор побагровел и явно хотел ответить что-то не слишком приятное, но императрица рассмеялась и хлопнула в ладоши:

— Достойный ответ, леди Алиена. И раз уж речь зашла об эльфах и математике, я давно хотела поговорить…

— Она есть, — перебил вдруг Коул. Леди Дюсетта за моим плечом вздрогнула: видимо, перебивать главу империи было не самым разумным шагом, — но промолчала. Я хотела извиниться, но дух продолжил: — Вторая луна есть. Она ушла, когда мир разделился и сны стали снами.

Он покосился на меня и леди Дюсетту, потом на императрицу и неуверенно добавил:

— Извините. Я не должен был говорить? Но мне показалось, что тебе интересно.

— Очень интересно, — подтвердила Селина, и на этот раз я не сомневалась: искренне. У нее едва заметно изменился взгляд, таким же она смотрела на элувиан. — Но не очень понятно. Растолкуй мне, лорд Коул, что значит — когда сны стали снами?

— Просто Коул, — поправил дух, и на этот раз Селина посмотрела уже не столь благосклонно. Видимо, до сих пор ее награды не отвергали. Я поспешила вмешаться:

— Позволите небольшую ремарку, Ваше величество? Коул — дух сострадания, пришедший в реальный мир из Тени и сумевший… стать человеком? — с некоторым сомнением закончила я. Вслух это звучало… странно. — Некоторые условности человеческого общества для него пока чужды.

Императрица остановилась окончательно и посмотрела на Коула с возросшим интересом. Похоже, тайны некоторых из моих спутников сохранить все же удалось — вернее, удавалось до сих пор. Но сейчас они, наконец, всплыли, и по душе это пришлось не всем: придворные едва заметно отступили — вроде никто не сделал ни шага, но пространство вокруг нас чуть увеличилось.

А вокруг Селины, напротив, уменьшилось: двое телохранителей качнулись ближе к своей госпоже. Но императрица взмахнула рукой, и они отступили.

Коул проводил их взглядом и попросил:

— Тебе не надо бояться. Я пришел, чтобы помогать, и мне нравится, когда становится хорошо. Теперь я стал настоящим, и получается не всегда, но сейчас я могу. Рассказать несложно.

— Я не боюсь, Коул. И с интересом выслушаю тебя, — Селина сделала рукой еще один короткий жест, и перед ней раскрыли невесть откуда взявшееся складное кресло на тонких металлических ножках. До сих пор я не видела, чтобы его кто-то нес; видимо, у придворных своя магия.

Остальным же пришлось остаться на ногах: всё-таки сидеть в присутствии главы империи было не слишком правильно. Да и негде: именно на этом повороте аллеи не было ни одной лавочки. Я могла бы устроиться и прямо на травке, она тут была шелковистой на вид и аккуратно подстриженной, но не рискнула. Пришлось нам выстроиться полукругом и снимать беседе императрицы и духа из Тени. Хоть и бывшего.

Коул на кресло посмотрел с интересом, потом перевел взгляд на Селину и открыл рот, чтобы что-то сказать… но покосился на меня и закрыл. Леди Дюсетта едва слышно вздохнула с облегчением, да и я почувствовала искреннюю благодарность к Варрику: что бы наш бывший дух ни хотел сказать, это явно было неуместным, и научить его чувству момента мог только гном.

Вместо этого Коул кивнул и вернулся к прошлой теме:

— Мир был один, очень давно. В нем было две луны, и эльфы жили не умирая, а гномы пели Камню. Но потом реальность стала незыблемой, а магия оказалась отрезана, Камень уснул, и луны разделились.

Судя по лицу императрицы, понятнее ей не стало. Кто-то из профессоров, чьего имени я не знала, с возмущением воскликнул:

— Позвольте, но это чушь! «Как есть лишь один мир,/ Одна жизнь, одна смерть, /Так есть один лишь бог, и Он наш Создатель» — так говорила Андрасте. И если мы сейчас не говорим о ереси и ложных богах, то стоит признать, что мир един!

— Мир един, — удивлённо согласился Коул, повернувшись к профессору. — Но его разделили. Магия стала слабее, чтобы сдержать их, и разделилось все.

Императрица перевела задумчивый взгляд на меня и попросила:

— Леди Инквизитор, вы, как давний друг Коула, наверняка понимаете лучше.

Как ни странно, я действительно понимала, и это понимание слегка оглушило. Ведь если…

— Ты говоришь о Завесе? — уточнила я у парня. — Завеса разделила мир?

— Да! — Коул обернулся ко мне так резко, что телохранители Селины снова дёрнулись к своей госпоже. — Я бы показал. Но больше не могу пройти насквозь. Наверно, Ванда не могла так же.

…Если Завеса разделила мир, и тогда исчезла луна, то, судя по словам Коула, тогда эльфы потеряли бессмертие, а титаны уснули! И тогда можно примерно высчитать, сколько лет Завесе! Интересно, кто же ее поставил? Вряд ли обычный маг справился бы с такой задачей. И как это связано с бессмертием эльфов? И, если уж на то пошло, с титанами? Им ведь магия Тени не то что не нужна, она прямо противоположна им!

Но взгляд Селины обдумать эту новую загадку не позволил.

— О Ванде мы поговорим в другой раз, — поспешно перебила я. Не хватало только все свои секреты так бездарно разбазарить! И с остальными тайнами стоит быть поаккуратнее. — И в Тень мы сейчас не собираемся, но спасибо, что предупредил.

На этом императрица чуть подалась вперёд, но всего на мгновение, а потом приняла прежний невозмутимый вид. Похоже, возможность побывать в Тени ее пугала совсем не так, как обычных людей — но это, наверно, и не удивительно, с ее интересом к магии и путешествиями через Перекресток. Пожалуй, оставайся Морриган все еще при Селине, она стала бы первой подозреваемой в попытках мешать Бриале. Но ведьма находилась далеко, а сама императрица магом не была — наверняка Гаспар в этом давно убедился, ведь это позволило бы скинуть кузину с трона с наименьшими потерями…

Снова поклонившись венценосной спутнице, я поспешила объяснить хотя бы часть:

— Я знакома с еще одним духом из Тени, Ваше Величество. Это дух веры, один из самых старых и сильных обитателей Тени. И она говорила мне, что Завеса существовала не всегда, ее возвел не Создатель. Я думаю, Коул говорит именно об этом: тот, кто создал Завесу, случайно или намеренно оставил Сатину в реальном мире, а ее сестру отправил в Тень…

Я на мгновение запнулась, а потом резко обернулась к Коулу и с неожиданным восторгом поинтересовалась:

— Та голубая луна в Адаманте — это была она?

Парень замялся, словно не знал, как ответить, но в итоге только кивнул. И… словно побледнел, стерся на фоне листвы, но потом снова стал собой. Нахмурился. А потом в его взгляде мелькнул страх. Коул сделал шаг назад, и я, наконец, догадалась, что происходит. Перехватила его за руку:

— Тебе не надо прятаться, Коул. Все в порядке.

— Я не должен говорить о нем, — с лёгким испугом проговорил он. — Я обещал.

— О ком? — с интересом вмешалась Селина. Она наблюдала за нами с любопытством, не высказывания нетерпения или раздражения, и за это я была благодарна. Всё-таки к общению с Коулом надо было привыкнуть.

Особенно сейчас. От вопроса императрицы он дернулся из моего захвата, пришлось перехватить покрепче и успокоить:

— Тише, Коул. Мы не будем спрашивать, если тебе нельзя говорить, — от моих слов он не слишком успокоился, но дергаться перестал. Похоже, невозможность исчезнуть с наших глаз его испугала куда сильнее возможности проболтаться, но вырываться он больше не пытался. Я же обернулась к императрице и с лёгким поклоном извинилась: — Простите, Ваше величество, как я уже и сказала, некоторые обычаи смертных Коулу пока непонятны. В частности над умением хранить тайны мы пока работаем.

Селина вздохнула с разочарованием, но настаивать, к счастью, не стала. Коул бросил на нее виноватый взгляд — похоже, императрице и впрямь хотелось получить ответы на свои вопросы, и ее недовольство смог почувствовать даже он, — и с энтузиазмом поговорил:

— Варрик рассказывал мне об обычаях людей. Обещал, что отведет меня в «Цветущую розу», чтобы я стал совсем настоящим, но Мариден почему-то была недовольна.

От неожиданности я разжала руки и пожалела, что сама не умею растворяться в воздухе. Вот же… сменил тему! Вряд ли кто-то мог похвастаться знанием названий всех борделей мира, но именно киркволльский знали все поклонники Варрика Тетраса. Коих, как любезно просветила нашего писателя Вивьен, при орлейском дворе было немало. Леди Дюсетта у меня за спиной едва слышно застонала, и Коул покосился на нас. Это недовольство он тоже явно уловил и тоже не понимал его причин.

Радовало одно. Так Варрику и надо, пусть теперь все его поклонники обсуждают его походы в бордели!

— Я не понимаю… — тон Коула снова сменился на виноватый. — Я познакомился с Сабиной. Она хотела остаться одной, но почему-то не уходила и не прогоняла меня. Я помог распутать ее боль из-за сына, и она ушла в стражу, просить за него. Пообещала уехать и научить его чему-нибудь правильному. Разве это плохо?

Я попыталась улыбнуться и придумать пристойный ответ. Получилось, судя по лицу духа, покосившегося на меня с опаской, не очень.

— Замечательно, — вместо меня ответила императрица. Ее, похоже, ситуация развеселила, но смеяться вслух она не торопилась, напротив, построжела и добавила: — Но не все вещи принято обсуждать вслух, Коул. Поговорим о другом. Раз на темы, интересные мне, говорить ты не хочешь, скажи: тебе нравится Университет?

Парень пару мгновений подумал, потом снова покосился на меня, словно искал подсказки, и неуверенно ответил:

— Здесь много тревоги. Но это хорошая тревога, о жизни, а не о смерти. «Я должен сдать этот коллоквиум, иначе отец будет недоволен», — Коул указал в сторону фонтана, мимо которого мы проходили. — И много смеха. Соперничество. И сверху смотрят птицы. Они рады оставаться здесь, потому что их кормят свежим зерном даже зимой. И им нравишься ты, им нравятся мелкие блестящие камушки.

Я предостерегающие коснулась локтя друга. На камушках лучше было остановиться: вряд ли Селина так уж обрадуется, если он заговорит про маску или то, что под ней скрывается.

И, похоже, она уловила что-то такое, потому что плавно поднялась со своего креслица и кивнула:

— Ты развлек меня беседой, Коул. Тебе и твоим загадкам будут рады во дворце. А теперь я хотела бы побеседовать о математике. Надеюсь, теперь в Университете Орлея найдется тот, кто сможет растолковать мне теорему Вираниона?

Бывший ректор Моррак не смог удержать недовольную гримасу и быстро отвернулся. А к нам, вернее, к Селине почти выпихнули того самого эльфа, что я видела еще утром — похоже, он был местным специалистом по озвученной теореме. В математике я не то чтобы совсем ничего не понимала, но глубины науки остались в моей памяти только терминами, и погружаться в царство функций заново мне не хотелось.

К счастью, свита у Селины была внушительная, так что чуть отстать и затеряться оказалось несложно. Поискав взглядом Коула, я поняла, что он решил последовать моему примеру и тоже скрылся с глаз. Интересно, будет очень заметно, если я окончательно отстану, чтобы погулять по скверу в одиночестве?

Найти ответ на этот вопрос я не успела. Видимо, теорема оказалась не настолько уж интересной или эльф, Леннарт, заикающийся и краснеющий на каждом слове, Селину в качестве собеседника не устроил, но свои математические исследования она закруглила довольно быстро. Как и прогулку в целом.

По внутренним помещениям экскурсию нам устраивать не стали, хотя лично я и не отказалась бы. Но Селина, по всей видимости, и так знала все, что ее интересовало, а ради меня менять планы правительницы Орлея никто не собирался. Помещение, где закончилась наша прогулка, снова пробудил у меня чувство ностальгии: кажется, во всех мирах лекционные залы выглядели одинаково — небольшая трибуна с кафедрой для лектора и уходящие амфитеатром наверх парты. Сейчас первые из них явно демонтировали, и на их месте стояло роскошное кресло — можно было даже гадать, для кого оно предназначалось.

А еще у меня внезапно случился приступ дежавю: все это так напоминало поездку в Академию шевалье, что я невольно сравнила Селину и Гаспара. Похоже, несмотря на разницу в воспитании и интересах, оба следовали каким-то негласным правилам, ибо встречи наши проходили по одному сценарию. Теперь мне следовало выступить со своим рассказом, а после этого аудиенция должна будет плавно закончиться.

— Думаю, все присутствующие знакомы с трудами брата Дженитиви, в том числе и историей о поиске Храма священного праха. Я не ученый, к тому же на момент этих поисков мне было всего десять, так что все, что я могу предложить вам — личные впечатления, — стоять за кафедрой оказалось куда волнительнее, чем ждать на сцене первый аккорд нового танца.

Поначалу я хотела рассказывать прицельно Селине, раз уж ей так интересно, или смотреть на леди Дюсетту, она-то точно меня поддержит… но зал терялся в легком полумраке, и взгляд сам метался по светлым пятнам лиц, не останавливаясь надолго ни на одном. Селина и впрямь слушала внимательно и благосклонно кивнула, когда я посмотрела на нее. Лорд Моррак едва заметно кривился со скепсисом, мэтр Авьель его не скрывал. Потом я увидела лорда Сирила — надо же, и он здесь! — и чуть успокоилась. Герцог де Монфор ободряюще улыбнулся и поерзал на неудобной лавке, пытаясь устроиться комфортнее.

— Но к этим впечатлениям я могу приложить много рассказов, — приободрившись, я улыбнулась. — О сектантах, что окружали Прах Андрасте, и их истории. О духе, что был поставлен Стражем останков Госпожи нашей. И других духах, что долгое время испытывали искателей, а после стали пленниками храма. И о Кошмаре, который смог соединить многое в своих грезах, подчинившись воле жреца Думата. Надеюсь, вам будет интересно.

Потому что мне — было. Рассказывать о том, что я успела увидеть, оказалось увлекательно, и некоторые моменты прошлого я словно переживала заново. А еще вдруг мелькнула мысль: не буду ли я когда-нибудь стоять здесь же и рассказывать… о Завесе? Или, к примеру, о чешуйчатых, что жили под землей до Мора? Или… в мире так много неисследованного, и почему бы мне не попытаться узнать хоть что-то? Узнать — и поделиться? Не все же знания такие тайные, как существование титанов.

— Я буду рада услышать от вас и другие истории, леди Инквизитор, — словно подслушав мысли, проговорила императрица, когда мы прощались. — И убеждена, что Университет скоро заговорит уже о двух известных выпускницах.

В ответ я привычно поклонилась.

…Но уходила из Университета с облегчением. Уже позже, вечером, когда в особняке Инквизиции собрались все, кто уезжал в Скайхолд — даже Варрик! — я признала:

— Немного жаль, что Селина нам выгодна как союзник. С Гаспаром оказалось общаться куда уютнее.

— Не обманывайтесь его обаянием, леди Инквизитор, — предупредила Жозефина. — Великий герцог — жесткий противник, а шевалье не чураются… тактических ходов.

— Я помню, — я вздохнула. — Но, хоть наука мне куда интереснее войны, если бы мне предложили выбрать, кому нанести повторный визит, я бы с кандидатурой не сомневалась.

---