Большой переполох в фандомах (джен)

— Так что вы можете сказать?

— А я где? — Мик сидел на больничной койке весь перебинтованный и таращился на типичную докторшу с узлом на затылке в отутюженном белом халате и серых чулках.

— В больнице, — сообщила та, — меня зовут доктор Хадсон. Что вы помните?

— Да ничего толком. А вы такая красивая, что называется с историей. Когда я отсюда выйду, я обязательно вас нарисую.

— Так, мы вспомнили, что вы — художник, — обрадовалась доктор, — а как вас зовут, помните?

— Да. Мик Меллоун, — удивленно ответил Мик, — а что?

— Это прекрасно, — ещё более обрадовалась доктор, — вам чего-нибудь хочется?

— Бумагу и карандаш.

— Я прослежу за этим, — доктор Хадсон встала со стула.

— А как я сюда попал?

— Ваш друг обнаружил вас в гостиной в луже крови…

— А рядом со мной никого не было? — внутренне содрогаясь, хрипло прошептал Мик.

— Нет. Никого.

— А вы можете пригласить того друга, который меня нашел?

— Конечно. Но не сегодня. Отдыхайте, — доктор вышла.

Мик остался один.

— Что же такого случилось? — подумал Мик, — где тогда Бен и Саша? Почему меня вырубили? И кто? А кто меня нашел?

Так и не найдя ответы на эти вопросы, Мик улегся поудобнее и закрыл глаза.

* * *

Так, с момента его возвращения из больницы после огнестрельного ранения прошла неделя. Когда он вернулся, его любимые натурщики были так счастливы, что чуть не задушили его в объятьях. Но всё остальное осталось по-прежнему. Бен и Саша все также страдали от кошмаров и просыпались с воплями, будя всех.

Мик, послушав их ночные вопли, вновь предложил им ночевать у него, чем они незамедлительно воспользовались. И теперь спали, обняв Мика, как плюшевую игрушку, и ночами не орали.

Сашенька округлилась, причесалась и стала походить на вполне нормальное человеческое существо.

Мик её писал чуть ли не каждый день. Серия «Утро», «Невинность» и «Хищница».

Бен был настолько хорош в своей невинной простоте и сногсшибательной харизме, что Мик написал его в образах всех мифологических героев, которых только вспомнил.

* * *

И все было хорошо целую неделю, пока… не наступило воскресение… И что тогда? Вспоминаем.

С утра было дождливо, никуда не пошли. Сам он писал залитое дождем окно, а Саша и Бен копошились на кухне.

А что случилось потом?

Мик не помнил…

* * *

На следующий день пришел Дайсуке.

— Это ты меня нашел? — спросил Мик.

— Ага.

— А что случилось?

— Понятия не имею. Меня разбудил звонок. Я взял трубку. Там не то женский, не то мужской голос звал на помощь. Я помчался. Приезжаю. Ты весь в крови, на полу…

— А что с Сашей и Беном?

— Рядом с тобой я их не нашел.

— Господи, — Мик расстроился, — ты весь дом проверил?

— Нет… — Дайсуке поскреб бородку.

— Они на чердаке, — убежденно ответил Мик, — найди их и защити. Кто бы меня в больницу не загнал, они до них пытались добраться.

— Те, кто на тебя напал, постарались тебя качественно отделать. Сотрясение мозга, множественные переломы, гематомы… Не знаю, чем они тебя били, но ближайшую пару недель ты будешь в больнице…

— Печально, — Мик скорчил скорбную мину, — помоги моим лапушкам, а я тут сам…

— Хорошо.

* * *

Дайсуке вернулся в дом Мика и полез на чердак.

И действительно…

Вот они… сидят… оба… на чердаке… и мерзнут.

— Давайте выходите, — сказал Дайсуке, — спускайтесь оба, а я пока еду приготовлю.

На кухне сидели мрачный небритый Бен и сумрачная растрепанная Саша.

— А теперь рассказывайте, кто что слышал, видел…

— Я помню, что Мик сидел и писал картину, а потом я услышал крики и глухие удары. Я бы пошел на помощь, но Саша меня не пустила. Вцепилась в меня.

— А кто звонил?

— Не сильно-то я и вцепилась, — надулась было химера.

— Я звонил, — признался Бен.

— Ну, Мик долго ещё в больнице проваляется, но он умолял меня о вас позаботиться, и я это выполню…

— Сволочи несчастные, — проскулила химера в отчаянии.

— Черт подери!!! — Бен стукнул по столу, — почему на Мика все эти несчастья? Мы виноваты в этом…

— Вы не виноваты, — отрезал Дайсуке, — всё будет хорошо.

— Хорошо?! — Саша внезапно вспыхнула, — Ну, вам-то легко говорить: сидите тут себе спокойненько! Почему вы тогда палец о палец не ударили, чтобы его спасти?! Ещё и улыбаетесь тут! Вы просто МОНСТР!!! — едва выкрикнув это слово, химера захлопнула рот. Потому что ей показалось, что в глазах Дайсуке заблестели слёзы. Похоже, она круто хватила…

— Я не монстр, — возразил глубоко уязвленный Дайсуке, смаргивая непрошеную слезу, — я с удовольствием за Мика горой встану, да только он НИКОГДА в передряги не попадал. Идет по жизни, смеясь и насвистывая. Все у него друзья, все подруги, всем дает возможность подзаработать, с должников денег не теребит… Веселый парень.

Химера лишь промолчала в смущении.

— Уж не знаю, что вы там себе навыдумывали, но я вам вот что скажу, — Дайсуке встал из-за стола и отвернулся к окну. Уставился в окно, закусил губу, чтобы не разреветься. Вот какая незадача, всю жизнь был КРУТЫМ парнем. Никогда не ревел. А тут… слова сопливой девчонки… и вот разнюнился как девчонка.

— Что ты хотел нам сказать? — нарушил долгую паузу Бен.

— Да, — Дайсуке глубоко вздохнул, вытер решительно кулаком набежавшие слезы и повернулся к своим собеседникам, — завтра начнем поиски. Но я слышал, что ты, — Дайсуке мрачно уставился на химеру, — что-то там на кладбище видела? Вспомнить сможешь на каком кладбище было?

— Хайтгерское кладбище, — выдавила пристыженная Саша.

— Вот завтра и поедем, — Дайсуке выдавил кособокую улыбку.

* * *

Паршиво сейчас было у химеры на душе. В частности, и потому, что почти довела до слёз невиновного человека. А вот за Мика грызла ярость. Ярость от второй потери и невозможности исправить всё. Она бы сейчас с превеликой радость вонзила клыки в горло тем, кто посмел поднять свои грязные руки на бедолагу-художника. Но сего момента приходилось пока только ждать. Ждать — и надеяться на чудо. И ещё: побольше бы узнать о матери. Саша всё ещё отказывалась верить в услышанное.