Кружащие листья (гет)

Вернувшись в свой аскетичный дом, Эйвон запер дверь на тяжелый ржавый засов, чтобы помидоры не смели к нему проникнуть, а что касается всяких странных девиц — они были в надежных руках.

Заперев все окна и двери, Эйвон отправился принимать вечернюю ванну.

Спустившись в подвал, он сбросил свою рубашку цвета мрачного неба и черные штаны и окунулся в приветливую теплую воду с травами шалфея, ромашки, эвкалипта и морскими солями.

Вода приятно ласкала тело, а травы способствовали расслаблению уставших членов джентльмена, но ему вскоре надоело сидеть в ванне, не желая слишком сильно размачивать свою прекрасную кожу.

Встав в полный рост, мужчина обтерся пахучей морской губкой, а особо нежные места обтер замшевой тряпочкой.

Замотавшись черным, как его душа, махровым полотенцем, Эйвон вышел из ванной и, прихватив по дороге бутылочку крепкого вишневого вина, направился в спальню.

Уже переступив порог своей опочивальни, Эйвон вздрогнул, услышав подозрительный шум.

Это не был его кот по кличке Орак, здоровый белый норвежец. И из-за наличия кота в доме, это не могли быть мыши или крысы.

В доме кто-то был, кроме него!

Решив не пускать ценное вино впустую, Эйвон осторожно поставил бутылку на пол и двинулся к источнику шороха.

Стремительными движениями Эйвон влетел в гостиную и огляделся. Света луны, проникавшего с улицы, хватало, чтобы охватить взглядом заваленный книгами и записями дубовый стол, книжные полки с огромным количеством фолиантов и научных книг.

На диване, обтянутом верблюжьей коже, кто-то спал.

Одним прыжком оказавшись у ложа, Эйвон перемахнул через спинку и навалился сверху на незнакомца, заворачивая его в серый клетчатый плед из козьей шерсти.

— Помогите! — раздалось из-под пледа. — Спасите! Напали!

Эйвон тут же узнал голос того, кто ругался пару часов назад на дороге с неким Владом.

— Кто ты? — нахмурился он, ослабляя хватку и усаживаясь на диване.

— Я — Гоша, а вы, я полагаю, Эйвон? — парень стянул с себя плед и полными ужаса глазами уставился на мужчину.

— А вы, сударь, кого-то другого ожидали увидеть у меня дома? — скептически усмехнулся мужчина, строго глядя на непрошеного гостя. — Что вы делаете у меня дома?

— Ну… — Гоша впал в замешательство. — Я это… хотел бы отблагодарить вас за то, что вы спасли меня от Шпрота… Если бы не вы…

— Ерунда, я просто устранил мешающий фактор, — холодно изрек мужчина.— Поблагодарил уже, иди.

— Ну… Я не могу так… — грустно пробормотал Гоша. — Давайте я вам белье постираю? Пол помою? Завтрак приготовлю?

— Нет, я прекрасно справляюсь и сам, — с тем же равнодушием ответил Эйвон.

— Ну… Что-то я могу же сделать? — теряя надежду, воскликнул парень.

— Мне ничего не нужно, — холодно отозвался мужчина. — Можешь переночевать у меня, но завтра уходи и не возвращайся!

— О, Эйвон, спасибо! — воскликнул парень. — От всей души благодарю вас, мой прекрасный рыцарь!

Смущенно кашлянув, мужчина резко встал, опираясь руками о диван, что было фатальной ошибкой: полотенце соскользнуло с его ребер, явив Гоше прекрасное обнаженное тело во всем его великолепии.

Не удержавшись, Гоша смутился, покраснев как помидор, но открыл рот, залюбовавшись восхитительным торсом, сильными руками и мощными чреслами, скрывавшими в себе огромную тайну.

Эйвон сразу понял, что он сплоховал, расслабившись, и наклонился за полотенцем, не желая и дальше смущать юного отрока, но пути назад не было!

— О, Эйвон! Боже, но вы прекрасны! Сам Гермес во плоти! — восторженно воскликнул Гоша, протягивая руки к мужчине. — Вы просто мечта! Так идеально сложены, просто совершенство! Позвольте мне еще немного поглядеть на… хм… ваши чресла!

Закатив глаза, Эйвон тяжело вздохнул и застыл в позе греческой статуи, надеясь, что все на этом и закончится, но Гоша был неумолим!

Вскочив с дивана, он принялся ходить вокруг Эйвона, разглядывая его тело в мощном свете. Осмелев, он коснулся литых мышц рук, потом пресса и груди.

Эйвон почувствовал давно забытое приятное чувство ласковых прикосновений и не смог сдержать рвущегося наружу сладкого стона. Взяв себя в руки, он грубо обратился к Гоше:

— Сударь, что вы творите? Не искушайте меня, не стоит выпускать змия наружу!

— О, прекрасный мой сударь, я бы не только наружу, я и внутрь пустил бы вашего змия! — сладко молвил Гоша, внезапно прижимаясь к крепкой груди мужчины своим худеньким телом. — О, Эйвон! Я отплачу тебе собой, чтобы ты понял, что ты спас от страшной смерти!

Сглотнув, мужчина поколебался, но Гоша принялся целовать его грудь, и Эйвон не смог больше сдерживаться и бросил парня на диван, страстно впиваясь губами в его губы и избавляя от одежды.

Их поцелуи были жаркими: Гошины нежные и невесомые, как утренний ветерок, а Эйвон напирал, как грозовая буря, впиваясь ливнем поцелуев и молниями шлепков. Гоша сладострастно стонал, обвивая шею мужчины и лепетал бессмысленные нежности.

Их руки скользили по обнаженной плоти, сцеплялись кистями в замок, чтобы тут же устремиться к новой цели, они создавали слаженный дуэт, в котором главную партию исполнял Эйвон.

Гоша впервые испытал такое блаженство, познавая множество неизведанных ему деяний, его душа пела и существо трепетало, когда он видел глубокий темный омут глаз Эйвона…

За окном уже светало, когда обессиленные мужи опустились на шелковые простыни в комнате Эйвона и уснули. Мужчина крепко прижимал к себе своего юного любовника, задумчиво улыбаясь событиям сегодняшней ночи и совершенно не жалея о содеянном.