Гарри Поттер и Лабиринт минотавра (джен)

Ликование от новостей, выходивших на первой полосе «Ежедневного пророка», в первые дни приносило сильное, сладкое удовлетворение. Читать об этом в каждой газете, слышать, как это обсуждают в Атриуме, в лифтах, в кабинетах, в Косом переулке, в магазинчиках, как спрашивают друг у друга, кто мог осмелиться. Подслушивать самые разные предположения, кто стоит за этим. Делать скорбное лицо, выражать сочувствие и тайком наслаждаться, глядя на лицо этой мерзкой Грейнджер, раздавленной, убитой горем. Отличный план! Приятно было и ей заодно прищемить хвост. Малолетняя выскочка без роду и племени. Всезнайка, которой вечно до всего есть дело. Что ж, и тебя отучу от дурной привычки путаться под ногами у серьезных людей. В ближайшее время тебя будет интересовать только твой драгоценный Поттер, и ты, наконец, перестанешь совать свой длинный нос в чужие дела… Куда только муж смотрит, лопух безмозглый. Жена безо всякого стыда крутится вокруг другого, а ему хоть бы хны…

Ну, эти трое вообще. Слиплись, как конфеты на солнце. И при этом Грейнджер спокойно смотрит в глаза его жене, они вроде даже дружат… Невозможно разобрать, кто кому кем приходится. Впрочем, кончился твой праздник, стерва бессовестная. Без его поддержки ты быстро потеряешь свое влияние и, может, поймешь, что пора тоже уходить из министерства…

Цель достигнута. Но почему, почему чувство победы оказалось таким мимолетным? Казалось, что эта хмельная радость, темная и вязкая, вкусная, как мёд, будет вечно наполнять пустоту внутри, что принесет, наконец, избавление, залечит все раны… Но вот, мщение свершилось, а мёд удовольствия почему-то иссяк слишком быстро. И снова в груди пусто и холодно. Если б можно было хоть ненадолго заглянуть в его палату в больнице св. Мунго! Досыта насладиться этим зрелищем! Столько знаменитых, могущественных магов мечтали его одолеть, и кому досталась заветная победа? Они до конца времен будут гадать и никогда не догадаются. История бесславного, позорного падения Гарри Поттера останется в хрониках такой же тайной, как исчезновение двух принцев из Тауэра… Мальчик-Который-Спятил. Ха-ха-ха, до чего же ты нелепый, Гарри Поттер. До чего же наивный и глупый. Этот средневековый героизм, который вечно лез из тебя, как перья из подушки. Как же легко было тебя заманить. Какое удовольствие было обнаружить, что, оказывается, и ты боишься боли. И тебя можно сломать и превратить в бессмысленное растение… Жаль, что нельзя понаблюдать за тобой сейчас. Палату такой знаменитости наверняка охраняют по высшему разряду, даже мышь не проскочит. Великий герой превратился в никчемный овощ, пускающий слюни. Ха-ха-ха…

Однако с этими черными струпьями на коже нужно что-то делать. Подцепили неизвестную заразу непонятно где, дочь жалуется, что у нее тоже появились два пятнышка. Хуже всего то, что и у ее годовалого сына те же симптомы. И никакие средства не помогают. А уж я смыслю в зельях получше многих других… Пожалуй, все-таки возьму выходной и схожу завтра в больницу св. Мунго. Заодно поинтересуюсь здоровьем нашего драгоценного пациента, может, все-таки удастся заглянуть, проведать, так сказать. Отвести душу. Так долго вынашивать свою месть, так долго готовить ее, как сложное зелье, провернуть все так изящно. И не иметь возможности насладиться плодами своих трудов. Даже за процессом понаблюдать не вышло — слишком велик риск, что тебя узнают. Действовать через посредников всегда безопаснее… Да, этого удовольствия не досталось ни капли. Впрочем, грех жаловаться. Результат блестящий. Великие волшебники не справились с ним и сгинули, а я… Я сильнее. Пусть даже моего имени никто не знает. Я — невидимка. Вы не обращаете на меня внимания, когда встречаете по утрам в Атриуме, вы едва ли вспомните, как меня зовут. Что ж, тем хуже для вас. Я не Поттер, мне не нужна громкая слава, фотографии на первых полосах и толпы репортеров, шляющихся следом. Мой приз получше вашего. Быть невидимкой и наблюдать. Тот, кто может быть невидим, становится всесильным. Я так многое смогу. Не только уничтожить этого глупого мальчишку…

* * *

— Ему потребуется несколько дней, чтобы оклематься, — глухо произнес Шумов, стараясь никому не смотреть в глаза. — Но я вынул все, что мог…

Никто из собравшихся в конференц-зале академии даже в страшном сне не мог представить себе Алекса Шумова в таком состоянии. Всегда казалось, что этот человек выкован из дамасской стали. Он никогда не терял самообладания, никогда не позволял чувствам взять над собой верх. Сила духа, уравновешенность и здравый смысл — это было самой сутью его натуры.

Но только не сегодня. Сегодня он был потрясен и подавлен до такой степени, что у него тряслись руки. Шумов пытался овладеть собой, утихомирить разбушевавшиеся эмоции, скрыть все от остальных, но получалось скверно.

— Его зовут Фергюссон, — начал он, нервно теребя в руках лист пергамента. — Франсуа Фергюссон. Мелкая никчемная тварь на побегушках у разных негодяев. В последнее время выполнял разные поручения вместе со своим дружком. Имени дружка он не знает, знает только кличку — Беглый. Высокий, худощавый, с проседью. Вы про них все правильно вычислили. Пьет, как извозчик. Оба — бывшие егеря, в последние годы опустившиеся на самое дно и не брезгующие ничем. Падение Волдеморта и разгром его сторонников сильно по ним ударили. Поэтому вполне понятно, что Гарри они сильно недолюбливают.

О заказе договаривался Беглый. Фергюссон заказчика видел лишь однажды, издалека. Лица не запомнил. Деньги им заплатили просто шальные — тысячу за двойное убийство, за которое Гарри объявили в розыск. И две тысячи — за самого Гарри. Они отродясь не видели таких денег, поэтому согласились. В сарае действовал в основном Беглый, этот большей частью наблюдал и помогал...

Шумов опустошил стакан воды, который стоял перед ним. В зале стояла такая тишина, что каждый слышал лишь стук собственного сердца.

— Зачем это понадобилось заказчику, они не спрашивали, — продолжил он после паузы. — Место выбирал заказчик. Он же подготовил там все. Он же присутствовал, скрываясь под маской. Потом лично проверил результат. Расплатился, и с тех пор они его не видели.

— Спасибо, профессор, — тихо заговорила Сьюзен. — Никто из нас не смог бы…

— Да, — выдохнул он и, ни на кого не глядя, встал и вышел из комнаты. Ему нужна была передышка. Хотя бы четверть часа, чтобы прийти в себя. Чтобы отдать им все необходимые воспоминания для Омута памяти. Отделить все важное от той бесконечной, чудовищной, жуткой картины истязаний, которую он вынужден был созерцать, пока продирался к самому началу этой истории… Он видел и слышал все, что было в том треклятом сарае. И он не мог этого вынести. Равно как не мог позволить друзьям Гарри увидеть все это. Едва ли Рон Уизли или Гермиона Грейнджер, или Невилл с его чистой, чувствительной душой, да и все остальные способны выдержать это зрелище...

Все остальные остались сидеть на своих местах, не шевелясь и не произнося ни звука.

— Держу пари, что никто никогда не видел его таким, — произнес Рон сдавленно.

— Тебя бы на его месте просто удар хватил, — с состраданием в голосе ответил ему Симус. — Так что неудивительно… Легилименция вообще вещь мерзкая. А уж шаг за шагом вытаскивать на поверхность такие вещи…

— Ты хочешь сказать, что для того, чтобы выяснить все это, ему пришлось… — Джордж Уизли начал фразу и словно поперхнулся. Нервно закашлял и продолжить не смог.

Симус хмуро кивнул.

— Да. Просмотреть весь мультик с конца к началу. Со всеми подробностями, которые запомнил этот гад. А он наверняка получил немало удовольствия…

Снова повисла тишина. Каждый понимал, что произошло. И пытался осознать и вместить. Шумов распотрошил пойманного палача с помощью легилименции и добыл из него все ценные сведения, какие возможно. Продираясь через немыслимое, непереносимое зрелище...

— Должен признать, что твоя идея, Малфой, кажется мне очень привлекательной, — прошелестел Терри Бут, нарушая зловещее молчание.

— Какая идея? — вскинулся Рон. Он обнимал за плечи бледную Гермиону и всеми силами пытался отогнать жуткие картины, встававшие перед его внутренним взором.

— Разрезать эту падаль на мелкие кусочки и скормить собакам, — пояснил Бут.

— Я участвую, — прорычал Рон. — Впервые в жизни я согласен с Малфоем.

Драко невесело усмехнулся, бросив на него выразительный взгляд. Но тут встрепенулась Гермиона.

— Погодите вы, — произнесла она сдавленным голосом. — Понятно, что все мы в бешенстве, но…

— Это еще слабо сказано, — вставила Сьюзен.

— Но эта никчемная куча дерьма — лишь мелкая сошка, — закончила свою мысль Гермиона. — И он единственный, кто может связать нас с остальными. С Беглым, с заказчиком.

— Да, разумеется, ты права, Гермиона, — сказал Невилл. — Но, честно говоря, сейчас так хочется последовать предложению Драко…

— Мне тоже, — выдохнула Гермиона. — Но, во-первых, большинство из присутствующих все-таки мракоборцы, а не бандиты с большой дороги, чтобы устраивать самосуд. А во-вторых, сначала нам нужно добраться до заказчика. И до Беглого.

— Есть идеи? — подал голос Бут.

— Есть, — вдруг заговорила Падма. — Его следует привести в чувство и отпустить.

— ЧТО??!

Они все разом завопили и повскакивали с мест.

— Если вы дадите мне договорить, — с достоинством продолжила Падма, — я буду очень вам признательна. Да, его следует отпустить. Но не просто так. А, например, под заклятием империус. И с четким указанием, что делать.

— И это говорит мракоборец, находясь в стенах в академии аврората, — с усмешкой бросил Малфой. — Куда катится этот мир! Ладно, шучу. Если оставить лирику, я тоже считаю, что это единственный выход. Но я не ожидал, что эту идею озвучит кто-нибудь из вас.

— Думаешь, ты самый умный, что ли? — ядовито поинтересовался Рон.

— Отнюдь, Уизли, — Драко повел плечом и снова усмехнулся. — Я просто полагал, что непростительные заклятия недаром называют непростительными. И что работники мракоборческого центра об этом осведомлены.

— Разумеется, мы в курсе, Малфой, — ответил Джастин. — Но есть ситуации, в которых без них обойтись нельзя. И сейчас у нас ровно такая ситуация.

— Если действовать строго по протоколу, — вставил Эрни Макмиллан, — то нужно немедленно идти к Робардсу и получать официальное одобрение от Кингсли. Но из-за новых законов, которые так настойчиво отстаивал Гарри, это займет по меньшей мере неделю, и к концу этой недели про нашу тайную операцию будет знать половина министерства.

— Поэтому разумнее всего будет действовать на свой страх и риск, — резюмировала Падма. — Подписать сейчас общий свидетельский протокол. Может, это потому будет служить нам оправданием во время служебного разбирательства.

— Никакого разбирательства не будет, — послышался голос от двери. Это вернулся Шумов. Бледный, но уже вполне овладевший собой. — Я как начальник академии аврората имею кое-какие полномочия. И я охотно подпишу любые разрешения, которые потребуются. Тем более, что сейчас действительно нет никакого другого выхода.

— Когда его можно будет использовать? — спросил Рон.

— Думаю, мне хватит трех-четырех дней, чтобы подлатать и подготовить его, — ответил Шумов.

— Тогда давайте сядем и продумаем все до мелочей, — бросил Рон, возвращаясь на свое место.

Бумеранг был пойман. И нужно было рассчитать все очень тщательно, чтобы, отправившись в обратный полет, он попал точно в цель.