В ноябре (гет)

Спалось ему плохо: то и дело мерещилась разная муть, он убегал, отстреливался — его ловили и тут же бросали под установку для обнулений, и лишь чудо помогало ему вырваться в последнюю секунду; пару раз привиделся Стив, смотревший грустно и одновременно осуждающе: «Баки, которого я знал, никогда бы не стал таким»… Сердце заходилось в бешеной скачке, и он хотел все объяснить, рассказать так, чтобы друг понял его, но губы немели, и правильные слова найти не получалось — любые фразы казались ему жалкими и недостойными попытками оправдаться.

Только вот оправдываться было не в его характере. В этом вопросе Джеймс был с собой кристально честен, и потому единственное, что смог ответить Стиву во сне: «Я сожалею».

И как будто мало было всего этого, несколько раз за ночь он просыпался от громкого стука с улицы, буквально подскакивал. Несколько секунд прислушивался и, устало выдохнув, снова откидывался на подушку. Груши. Долбаные груши. Огромное старое дерево росло прямо около их домика, раскинув узловатые ветки над крышей и частично над деревянной террасой у входа. Это хорошо, что администратор предупредила их во время заселения: «Тут уж ничего не поделаешь, собрали, что смогли, но год очень урожайный выдался… Вот те, что не получилось достать, и падают. В основном по ночам. Хотя и днем тоже бывает, так что вы, ребятки, поаккуратнее тут ходите. Это зимний сорт, крепкий, прилетит по голове — мало не покажется».

Вот насчет последнего он бы поспорил, конечно…

В окна первого этажа, туда, где на диване провел эту ночь Джеймс, уже вовсю светило солнце, и даже никакие занавески не могли ему помешать. В домике пахло нагретой хвойной древесиной от обшитых светлыми досками стен, немного — сухими травами от стоявшего на кухонном столе пышного, явно со вкусом и любовью собранного букета, да через приоткрытое окно сквозняк доносил легкий запах озона и прелой листвы. Отсутствие привычного уже городского шума оглушало. Слышно было только, как метрах в семидесяти отсюда перекатывается по гранитным валунам речка и голосит на все лады птичья мелюзга, радуясь новому дню.

В таком месте, по идее, и спаться должно отменно, но Джеймс уже привык, что у него все не как у других людей.

Он потянулся и, зевая, двинул в ванную.

Деревянная скамья-качеля, жестким креплением подвешенная к внушительной металлической раме, даже не скрипнула под его весом. Ей тут было самое место: осмотревшись на улице при свете дня, Джеймс с кружкой свежезаваренного чая в руке теперь наслаждался видом на залитый солнцем пологий склон, покрытый короткой зеленой травой, редкие поросшие яркими лишайниками деревья и берег реки. За рекой уже начинались одетые в осенний наряд горы. Он прижмурился и отпил из кружки. Постепенно под напором ярких красок и окружающего спокойствия липкая ночная муть в его голове отползала подальше, в самые темные уголки, но оставляла после себя тупую тяжесть.

За спиной легко хлопнула дверь, раздались осторожные шаги по деревянному настилу террасы. Он обернулся: вот и его «плюс один» выполз погреться на солнышке. Майя, сонная, тоже с кружкой в руках, стояла задрав голову и разглядывала то самое дерево. И что, спрашивается, ее так привлекло?.. Джеймс нахмурился и мотнул головой, отвернувшись.

— Привет, — тихо поздоровалась Майя и опустилась рядом с ним на скамью.

— Привет…

Он должен собраться и все выспросить. Обязательно, иначе зачем вообще было так усложнять себе жизнь? Только можно он займется этим не прямо сейчас, пожалуйста, он лишь хочет немного отдохнуть. Совсем небольшая пауза, и он опять придет в форму… Как же все-таки противно ноет в глубине головы, где-то за глазами…

— Я так и не сказала тебе спасибо.

О, нет…

— За то, что не позволил ему вчера сорваться.

— Кому — ему? — слегка скривившись, уточнил он.

— Зимнему, — Майя понизила голос до шепота, как будто их здесь мог услышать кто-то кроме парочки синиц на соседнем кусте. — Я же видела его, видела, что он собирается делать. Было страшно. У него совсем другой взгляд, знаешь, даже лицо другое…

— Так, по-твоему, нас тут двое?

— Угу…Вроде как даже отличить могу. Поэтому и зову тебя только твоим настоящим именем.

— Бред, — раздраженно бросил он. — Это всегда и был я и только я. В любой момент. Здесь нет никаких историй про Джекилла и Хайда, Майя, не выдумывай херни.

— Сам-то в это веришь?..

Сам-то он как-нибудь обойдется и без чужих догадок по поводу своей личности. Бесит. Почему людям так нравится преподносить другим свое мнение как великое открытие?! Он поежился.

— Тебя это не касается, разве нет?

— Ладно…

Расслабленная тишина этого утра в мгновение стала колючей и неловкой.

— С чего вообще такое участие с твоей стороны?

— Долго рассказывать, — помолчав, выдохнула она. — Что, вот прям сейчас? — Джеймс пристально посмотрел на нее и чуть склонил голову на бок. Майя сдалась. — Хорошо… История про мой должок сам знаешь кому, как ты уже понял — лажа. Все разрабатывалось как один из запасных вариантов на случай, если вдруг у тебя коротнёт в мозгах и ты надумаешь сбежать. План-то был хороший: тот, кому ты доверял, должен был вложить тебе идею, мол, есть сложный тайный способ вернуть воспоминания, и направить по нужному адресу. Ну а там тебя, естественно, уже будут ждать. Вероятность, что придется воспользоваться этим планом, была минимальной. Так что ты потом всех, конечно, до усрачки напугал своим исчезновением, — Майя не смотрела на него, сосредоточив все внимание на выдирании ниток, торчавших из дырки на колене ее джинсов. — Мне почти никой информации о тебе не дали, когда предложили участие… Только командир твой кое-что на ушко шепнул. Но я согласилась. А что — живи на отшибе простой жизнью, хоть и под надзором, никаких тебе забот с копанием в чужих мозгах, главное — подай вовремя условный сигнал. Не факт вообще, что операция когда-нибудь перейдет в активную фазу. В общем, я тогда согласилась… Плюс к тому моменту соображалка отросла достаточно, чтобы осознать, во что я вляпалась… Планировала даже податься в бега, если подвернется случай.

— Выходит, командир, — Джеймс намеренно избегал сторонних имен в разговоре, — тоже был задействован и просто отрабатывал свою часть легенды? «Ничего личного», да?

На языке горчило разочарование. Майя пожала плечами.

— Получается что так… Только знаешь… Никого не хочу перед тобой оправдывать но, может, стоит оценить его действия со стороны? Ты вспомни, каким лично для тебя он был человеком, ведь есть с чем сравнить — ты за свою жизнь повидал достаточно конченых мразей.

Джеймс продолжал отстраненно рассматривать ее профиль: тонкую бледную кожу, родинку на скуле, искрящиеся на солнце волосы, которые слегка шевелил долетающий со стороны реки ветер. Чай в его кружке давно остыл.

— А что насчет тебя?..

— Просчитались. Меня уже тогда воротило от всего, но я помалкивала. Я же не суперагент, ни ресурсов, ни сил на то, чтобы выйти из игры, у меня не было. А потом объявился ты… Со всеми своими многолетними ужасами. Я тогда подумала — так, как поступали с тобой, — нельзя. Ни с кем нельзя. Это страшно… Вот и решила — пошло оно всё!

— Глупо было рассчитывать, что они ничего не заметят. Почему сразу мне не сказала?

— Да побоялась… И не представляла вообще, как правильнее поступить. Согласна, идиотизм полный. А тут еще наблюдатель среагировал без согласования…

— Это бабка-то?

— Угу. Алевтина Германовна, чтоб её… Ну хоть ко мне для начала заглянула, дала понять, что отряд уже на подходе, — Майя замолчала, а потом совсем тихо добавила, — я знаю, что очень перед тобой виновата.

Что он мог ответить?

С одной стороны он был полностью согласен с ней, а с другой…

Жизнь необыкновенно сложная штука, и одна и та же ситуация может выглядеть совершенно по-разному — все зависит от того, под каким углом ты будешь ее оценивать. У Джеймса с некоторых пор ассортимент этих самых углов порядком расширился. Он не будет торопиться с ответом.

Плавно поднявшись, он взялся за перекладину и принялся не спеша раскачивать скамью. Приятно удивило, что петли двигались беззвучно — видать, в этом месте ко всему относятся с заботой и вниманием.

— Мне нужно подумать. И у меня наверняка будут к тебе еще вопросы.

— Да не проблема, расскажу, что знаю. Правда у меня был низкий уровень доступа, — Майя приподняла ноги, чтобы не чиркать по земле подошвой ботинок, — я не то, чтобы была сильно осведомлена обо всем, что происходило.

— Что, высокое начальство даже не удостоило тебя воодушевляющей речью перед отправкой сюда?

— Окстись! Я это начальство за все время видела один раз, и то — издалека. Единственное, чем им удалось воодушевить меня перед поездкой — это обещанием предоставить инфу о моей настоящей семье в случае успеха операции. Кстати, то досье на меня, что ты получил — реальное.

Надо же… Не у него одного, оказывается, туманное прошлое.

Но разговоры разговорами, а обед — по расписанию. Точнее, в их случае, поздний завтрак. Администратор — приветливая пожилая женщина, к которой Джеймс обратился с вопросом насчет сносных местных кафешек, сходу выдала несколько вариантов, и заодно рассказала, в какие, по ее мнению, лучше вообще не заходить — где просто невкусно, где откровенно плохо, а где каждый раз лотерея, в зависимости от того, в каком настроении сегодня пребывает левая пятка повара. А еще, хоть Джеймс и не спрашивал, поневоле узнал от нее, у кого на местном рыночке самые лучшие мед и сыры.

Вернувшись в дом, он застал Майю сидящей в кресле у окна с какой-то книгой. Кружки, из которых они пили чай, были уже вымыты, вытерты насухо и снова заняли свое место рядом с электрическим чайником, микроволновкой и ярко-жёлтой коробочкой чая популярной марки.

— Одевайся, мы идем завтракать.

Выходя из дома, Майя фыркнула и указала куда-то в сторону. Яркая надпись на табличке, установленной прямо посреди цветника, гласила: «Уважаемые отдыхающие! Просьба не подкармливать енотов! Это дикие животные», и чуть ниже, буквами поменьше: «от которых много проблем. Мы вас предупредили».

Джеймс чуть приподнял брови. Подумаешь — еноты!

Они шли не спеша, совсем как настоящие туристы, приехавшие из большого города, чтобы насладиться тишиной и окрестными видами, — но на самом деле все из-за того, что Майя еще не до конца восстановила силы и то и дело сбивалась на черепаший шаг. Да и Джеймс, понятное дело, разглядывал округу вовсе не из праздного любопытства. Впрочем, в кафе они и правда ненадолго превратились в отдыхающих. Местная еда была отменной. Улучшенный сывороткой организм нагло потребовал добавки, и не по одному разу. Даже на Майю, кажется, подействовало — к тому моменту, когда они заказали себе пышные ноздреватые блинчики со свежей перетертой с сахаром малиной и сметаной, она заметно ожила.

— Что дальше?

— Ты про сегодня? Или вообще? — Джеймс сосредоточенно покрывал слоем малины четвертый по счету блин. Вкусные, заразы!

— Про вообще — это не мое дело. Я про сегодня. Ну и про завтра, или — сколько там еще впереди совместных дней?

— Пока не решил.

— Мм… А что требуется от меня? Ну, помимо ответов на вопросы?

Джеймс устало вздохнул и выразительно посмотрел на свою собеседницу.

— И не надо так на меня глядеть! Ты вот что скажи, — она поддела вилкой уцелевшую ягоду и отправила в рот, — мы можем хотя бы по лесу погулять, раз уж все равно сюда приехали? Понятно, что одну меня ты не отпустишь. Но я не вижу смысла сидеть взаперти. Несезонье, народу по округе мало шастает.

— Ты сначала в себя приди, а потом уже на походы замахивайся, — буркнул он. — А вообще… Да. Можно будет.

— Отлично, — Майя улыбнулась, — наверняка ты раньше не путешествовал по таким местам.

— Да как сказать… Вообще-то меня «путешествовали» довольно часто. С заданиями, — отголоски вчерашних эмоций заставляли его язвить, и он ничего не мог с собой поделать.

Ее улыбка тут же увяла, и Джеймс вдруг почувствовал себя козлом. Она же совсем не виновата в том, что происходило с ним раньше… «Придурок!» — дал он себе мысленную затрещину. Внешне, правда, остался совершенно спокоен.

На обратном пути по настоянию Майи они заскочили-таки на рынок. Там она самолично накупила кучу разной снеди, начиная от пастилы и заканчивая сыром и копченой форелью. И зачем ей столько всего? Но Джеймс не вмешивался и лишь молчаливо принимал из ее рук очередной пакет. Один у него уже был — с едой навынос из того самого кафе.

— А сбитень не хотите попробовать? Отличный, горяченький! Вы не за рулем?

— Неа, мы пешком. Два давайте, — отозвалась Майя, достав кошелек.

Ну что сказать, сбитень ему понравился.

Отперев дверь, он первым прошел в дом и сгрузил на маленький кухонный стол весь ворох пакетов. После рынка он чувствовал себя немного сбитым с толку множеством незнакомых запахов и повышенным вниманием людей. Майя, скинув у двери ботинки, направилась по лестнице на второй этаж, который заняла по негласной договоренности.

— Оставь, я переоденусь сейчас и разберу.

Легко проскрипели ступеньки под ее шагами. Он успел лишь снять куртку и отправить ее на крючок, когда со второго этажа раздался дикий визг и топот, и через мгновение вниз по лестнице, вереща на ультразвуке, пронеслась Майя. Не понимая, в чем дело, Джеймс бросился навстречу и она влетела ему в грудь на всем ходу. Так бы и отскочила обратно мячиком, если бы не обхватил обеими руками ее спину.

— Что?!

— А-а-а! Там! Там кто-то есть! — вопила Майя, вцепившись в его свитер.

— Что ты видела?

— Не знаю, оно быстрое. Выскочило на меня и спряталось под кроватью…

— Ясно. Будь тут.

Джеймс осторожно отцепил ее руки от своего свитера и, захватив фонарик, беззвучно поднялся наверх.

Ни дня без приключений…