Я знаю, что вы сделаете этим летом (гет)

— Что со мной произошло? И… Почему я накрыт скатертью? — недоумевающе просипел Торп, приподнимаясь на локтях и окидывая взглядом обветшалое помещение, которое совершенно точно не было ему знакомым, но, к счастью, определённо не относилось к тому зловещему мотелю, что последним запечатлелся в его памяти. Изучающий взгляд вновь остановился на Уэнсдей; силясь проснуться, чернокосая ведьма потёрла щёки ладонями, пробуждая под кожей лёгкий румянец. Наблюдая за ней, парень сдержанно усмехнулся, скрывая умиление: не каждый день доводится видеть растрёпанную Уэнсдей Аддамс с одной полураспустившейся косой.

— Никак планировала принести меня в жертву во имя раскрытия преступления, раз уж я не жилец? — съехидничал Торп, лукаво прищуриваясь.

Проследив за его взглядом, Уэнс недовольно нахмурилась, ощутив досаду от вынужденного несовершенства собственного облика, и торопливо пробежалась пальцами по косам, окончательно распуская сплетённые пряди.

— У меня была возможность попрактиковаться в целительстве, и я выбрала её, — буркнула девушка, хмуро глядя на Ксавье исподлобья и словно предупреждая одним взглядом, что не стоит делать никаких поспешных выводов о её отношении к нему. В конце концов, провести ритуал жертвоприношения можно в любой момент, благо для этого и капля крови сойдёт, а вот намеренно подстраивать чьё-либо недомогание, чтобы провести эксперимент с отваром, Аддамс определённо не собиралась.

— Как ты себя чувствуешь? — как бы между прочим поинтересовалась она, прочесав волосы пальцами, словно импровизированным гребнем, и собралась было снова заплести их в косы, однако Ксавье остановил её, накрыв холодные пальцы своей ладонью, едва тёплой, но живой… Куда более живой, чем ночью. Касание длилось всего мгновение, после которого Торп торопливо отстранился, отводя взгляд.

— Оставь пока так, тебе идёт, — смущённо пояснил он, опустив ноги со стола вниз, и, осторожно спрыгнув на пол, приглушённо застонал, опираясь ладонью на столешницу. — Мышцы болят, и голова кругом, но в остальном… К слову, где мы?

— У дяди Фестера, — Уэнс была рада возможности сменить тему и испытала облегчение, когда из-за занавески показались проснувшиеся ребята, услышавшие голос Ксавье.

Пока они, обступив его, наперебой делились событиями минувшей ночи, Аддамс с удовольствием воспользовалась передышкой и торопливым шагом сбежала от социализации на улицу.

Утренний лес хотя уже и не выглядел таким мрачным под лучами солнца, но тем не менее не утратил своего колдовского очарования. Спокойный и величественный, он обещал прохладу и уют душам, которые пожелают в нём заблудиться… Может, сделать это прямо сейчас?

— Я точно знаю, без чего ты не сбежишь, — дядюшка Фестер возник рядом точно из ниоткуда и улыбался так довольно, что Уэнсдей не могла не улыбаться ему в ответ, пусть сейчас и могла делать это только самыми уголками губ.

— И без чего же? — полюбопытствовала она, вопросительно приподнимая брови и предчувствуя, что дорогой родственник почти наверняка подготовил для племянницы какой-то сюрприз.

— Без кофе, разумеется! И без кое-чего ещё, — заговорщицки добавил дядюшка, — но об этом потом. Я как раз раздобыл дивный молотый кофе… Греческий! Один из твоих друзей ведь грек, верно? Попандо… А, нет, Петрополюс! Хорошая фамилия, говорящая, — вдохновлённо заметил старший Аддамс, придерживая для Уэнсдей дверь, за которой развернулась жизнерадостная завтраковая возня с накрыванием на стол, поиском турки и достаточного количества чашек, споров, кто где будет сидеть, кому удобно и на табурете, а кто и просто готов завтракать стоя, потому что так больше влезет.

Уэнсдей наблюдала за этим со стороны, принимая посредственное участие и намереваясь сбежать с кофе на улицу, но Энид ультимативно усадила её между собой и Торпом, верно ощутив намерения своей нелюдимой подруги.

— Ты его лекарь, так что никто лучше тебя его состояние не отследит, — решительно заявила Синклер, обменявшись с Аяксом коварными взглядами.

— Я бы на твоём месте насторожилась, Ксавье, — подметила Бьянка, наигранно закатывая глаза и прикусывая край печенья с шоколадной (по уверению дяди Фестера) крошкой. — Как говорится, кто лечит, тот и…

Уэнсдей фыркнула, не позволяя вовлечь себя в конфронтацию. Перед ней стояла чашечка, заполненная щедрой рукой Аякса ароматным кофе до самых краёв: юный грек отнёсся к миссии крайне ответственно и варил на всех кофе в несколько приёмов самостоятельно, никого не подпуская и позволяя только благоговейно дышать рядом. Его труд определённо возымел успех… А может, дело было в качестве кофе, но, как бы там ни было, плодом его стараний главный ценитель Уэнсдей Аддамс была довольна. Настолько довольна, что даже слегка утратила бдительность и непозволительно расслабилась, осознав это только в момент лёгкого касания пальцев к краю уха, за которое Ксавье осторожно убрал смоляную прядь её волос. Уэнс напряжённо замерла, точно зверёк в засаде, случайно угодивший под свет охотничьего фонаря: слишком много касаний, на которые ни в коем случае нельзя обращать внимания, иначе они приобретут значимость, а это… Это явно не то, чего ей хочется.

На плечо опустились бледные пальцы, привлекая внимание. Остановившись за спиной племянницы, дядюшка Фестер склонился к её уху и тихо-тихо, так, чтобы это могла расслышать только она, шепнул то, отчего сердце в груди вздрогнуло и сжалось, испытывая и прредвкушение, и азарт, и смятение перед неизвестным:

— У меня было видение, моя тучка. Я знаю, что вы сделаете этим летом.