Teacher's gold butterfly (гет)

С Чайльдом мы всю дорогу неловко молчали. Это был такой резкий и странный контраст по сравнению с тем, как мы смотрели друг на друга, когда валялись на земле. Мне казалось, что между нами что-то проскользнуло, но видимо, это была лишь моя фантазия.

Придя домой, я сразу закинула грязную куртку в стиральную машинку и ушла к себе в комнату, желая отдохнуть. Однако мой телефон внезапно зазвонил, и на экране высветился незнакомый номер. Таким номерам, в особенности в столь поздний час, я не доверяла, но любопытство взяло верх, и я подняла трубку.

— Люмин, это ты? — спросил меня мужской голос на той стороне провода, что казался мне довольно знакомым, но я никак не могла определить, кто это был. — Тебя Дотторе беспокоит.

Я испытала крайнее удивление. Дотторе был лучшим другом Скарамуччи, и часто именно из-за него мы ссорились. Например, когда Скарамучча шел бухать к нему вместо того, чтобы провести время со мной. Мы с Дотторе никогда толком не общались, так почему он вдруг так внезапно решил позвонить?

— В чём дело? — напряженно поинтересовалась я.

— Тут такое дело… Скарамучча пришел ко мне с температурой и с горя от вашего расставания напился, в результате, естественно, сделал всё ещё хуже. У меня даже лекарств нет… Он может приехать к тебе?

— У него что, своего дома нет? — скептически интересуюсь я. Мне совсем не нравится эта идея.

— Ты же знаешь, что он живет один, я не уверен, что он сможет найти нужное лекарство, если у него оно вообще есть. Люмин, ты же девушка, еще в медицинском учишься, наверняка шаришь, что дать ему, чего тебе стоит? Он приедет, дашь ему таблетку и отправишь домой. Можешь даже на пороге и не пускать в дом, да, Скар?

— Угу… — послышалось на заднем фоне невнятное бормотание, видимо, Скарамуччи.

Я тяжело вздохнула. С одной стороны, мне лучше сейчас пресекать любые контакты со Скарамуччей во избежание возникновения старых чувств. С другой стороны, человеку плохо, а я будущий врач, я не могу бросить его в такой ситуации только из-за личных недоразумений. А в том, что в доме помимо меня находится Чайльд, ничего страшного нет. Он сам говорил, что он приводит девушек домой, но я тоже могу привести парня домой, так что никаких недоразумений возникнуть не должно. Тем более, как мы договорились, Скарамучча даже в дом не будет заходить.

— Хорошо, пусть приезжает, — с тяжелым вздохом соглашаюсь я. — Убедись только, что он в такси сядет. Здесь я его встречу. И это… Я переехала и живу теперь в другом подъезде, в пятом, квартира семьдесят седьмая на восьмом этаже.

Я сбросила звонок и вышла из комнаты, остановившись посреди коридора, потому что поняла, что совершенно не представляю, где находится аптечка.

— Чайльд! — выкрикнула я, не осмеливаясь без разрешения направиться к нему в комнату. Всё же правила — есть правила. — А где можно найти аптечку? Мне нужен градусник и что-нибудь от температуры.

— В верхнем ящике на кухне, — отозвался тот и выглянул из своей комнаты, осматривая меня, видимо, на присутствие признаков какого-либо недомогания. — Что случилось? Простудилась всё-таки?

— Нет, это не мне. Сейчас приедет Скарамучча. Я ему дам таблетку, а то у него дома ничего нет.

— Опять Скарамучча? — раздраженно прошипел Тарталья. — Мне казалось, вы уже все решили между собой. Или он никак не угомонится?

— Наши прошлые отношения никак не влияют на то, что я просто хочу помочь по-человечески, — твердо сказала я, доставая из верхнего ящика увесистую прозрачную коробочку с лекарствами. — Тем более он просто возьмёт таблетку и уедет.

Вскоре раздался звонок в дверь, и я с градусником в руках пошла открывать дверь. Скарамучча вошел в холл с болезненным видом: вялый, бледный, его руки дрожали, и он присел на стул, стоящий здесь. Я обеспокоенно подошла к нему, подавая градусник.

— Давай сначала померим температуру, — предложила я.

Он слабо кивнул и взял градусник. Когда наши пальцы соприкоснулись, я почувствовала, насколько у него ледяные руки. Было очевидно, что он очень плохо себя чувствует.

Когда градусник показал цифру, я посмотрела на него с тревогой. У него была высокая температура — 39,7. Кажется, всё было довольно серьёзно.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я, стараясь звучать спокойно. Он пристально посмотрел на меня, неловко и слабо улыбнувшись.

— Плохо, — пробормотал он. — Если честно, мне очень плохо. У меня голова кружится и сильно болит.

Мне было больно видеть, как он страдает. Даже после нашего расставания я все еще беспокоилась о нем и желала ему выздоровления.

— У тебя дома вообще никаких лекарств нет? — на этот вопрос Скарамучча отрицательно покачал головой. — Почему? Всегда необходимо иметь лекарства, которые могут быть остро необходимыми. Я ведь всегда тебе об этом говорила, а ты меня не слушал…

— Потому что ты всегда была рядом и могла позаботиться обо мне… — с грустью ответил Скарамучча.

Я взглянула на него смущенно, осознавая, что в некотором смысле он прав. В течение наших отношений я всегда заботилась о Скарамучче, если он заболевал. Мне это доставляло удовольствие, ведь я собираюсь стать врачом.

Однако с разрывом наших отношений все изменилось. Теперь я уже не была рядом, и у Скарамуччи больше не было того, кто принесет ему горячий чай или даст нужное лекарство.

— Прости, — шепнула я, не совсем понимая, за что извиняюсь. Но почему-то я чувствовала себя виноватой. Но с его состоянием надо было что-то делать. — Проходи в гостиную, я принесу тебе чай и лекарства. Я не отправлю тебя домой с такой высокой температурой. Вдруг скорую надо будет вызвать…

— А с твоим парнем проблем не возникнет? — Скарамучча посмотрел куда-то за мою спину, и я обернулась.

В проеме двери стоял Чайльд и с явным недовольством наблюдал за нами. Я не совсем понимала его реакции. Я ведь могу приводить домой, кого захочу… И мы только притворялись с ним парой, почему он реагирует так, будто я реально его девушка, которая вдруг решила на его глазах позаботиться о бывшем?

— Нет, всё будет в порядке, я объясню ему, — я снова обернулась к Чайльду и как можно вежливее произнесла: — Мы же не можем бросить человека в беде, Чайльд? Пусть он останется, ладно? Он будет спать в гостиной, не волнуйся, а утром уедет…

— Угу, — угрюмо промычал Тарталья и развернулся, направляясь в свою комнату.

Я тяжело вздохнула и снова обернулась к Скарамучче. Я взяла его под руку и помогла подняться, чтобы провести в гостиную.

— Я сейчас… — шепнула я и убежала на кухню, чтобы поставить чайник и приготовить все необходимые лекарства.

— Ты же говорила, что Скарамучча возьмет лекарство и уедет. А теперь оказывается, что он будет у нас ночевать ещё, — раздался позади грозный голос Чайльда, заставивший меня вздрогнуть.

— У него высокая температура, не могу так бросить человека на произвол судьбы. И почему это тебя так волнует? Только не говори, что ты ревнуешь, — с явной ноткой сарказма ответила я, нервозно размешивая сахар в чашке.

— Не будь настолько высокого о себе мнения, Люмин, — огрызнулся Тарталья. — С чего бы мне ревновать? Просто мне кажется, ты слишком наивная, а Скарамучча морочит тебе голову и пользуется тобой. И нашими ресурсами тоже. Ты потратила на него уже целую таблетку, три ложки сахара, пакетик чая и кружку воды!

Я обернулась к нему, широко распахнув глаза от шока. Мне стало противно от его слов. Как можно думать о таких мелких вещах, когда человеку реально плохо?

— Ты сам себя слышишь? — возмутилась я. — Я не думала, что ты настолько мелочный, Чайльд. Если тебе жалко пару ложек сахара и чая, то так и быть, возмещу тебе всё в денежном виде, не беспокойся!

Я порывисто схватила чашку с чаем, таблетку от температуры, стакан с водой и быстро вышла из кухни. Я не могла поверить, что Чайльд пожалел для больного человека таких простых вещей… Я была лучшего о нем мнения…

— Не нужны мне твои деньги! — послышалось мне вслед. — Я имел в виду, что у него могут быть скрытые мотивы!

Но я его уже не слушала и слушать не хотела, а лишь тихонько открыла дверь в гостиную и поставила на тумбочку всё, что принесла.

— Вот, попей чая, потом выпьешь таблетку и сразу ложись отдыхай. Я принесу тебе постельный комплект и подушку и постелю тебе.

— Не нужно стелить. Достаточно просто подушки, — отрезал Скарамучча и взял чашку с чаем, недоверчиво отхлебнул. — Надо же, я уверен был, что твой бойфренд подсыпет мне яд. Вы поругались уже из-за меня?

— Не обращай внимания, — отмахнулась я и направилась к двери.

Я взяла из своей комнаты одну подушку и достала из шкафа пуховое одеяло, надеясь, что Скарамучче будет комфортно, и потащила в гостиную.

— Ты давай ему еще еды в постель принеси, — прокомментировал Чайльд, который почему-то никак не мог от меня отстать.

— Ты можешь оставить нас со Скарамуччей в покое?! — наконец, не выдержала я.

— Ах, вас со Скарамуччей… Ну ладно, уговорила, — как-то недобро отозвался он и утопал в свою комнату. Кстати, больше он оттуда не выходил и не вставлял свои ненужные комментарии.

Когда Скарамучча принял таблетку от температуры, я осторожно уложила его на мягкую подушку и накрыла теплым одеялом. Его лицо немного расслабилось, и его ровное дыхание наполнило комнату. Я сидела рядом, смотря на него с облегчением в душе. Я надеялась, что ему полегчает, и температура спадёт. Тихо встаю, чтобы не разбудить, и намереваюсь уйти в свою спальню, однако его уже потеплевшие пальцы осторожно обхватывают мое запястье, останавливая.

— Люмин, посиди со мной тут чуть-чуть. Пожалуйста, — прошептал он с мольбой в голосе, и я присела обратно, хотя глаза уже слипались, и мне хотелось спать. — Знаешь, я думаю, что если бы не ты, я бы уже лежал в морге. Спасибо тебе.

— Не говори так, ты преувеличиваешь, — так же тихо, шёпотом, отозвалась я.

— У меня температура под 40. Если бы она поднялась выше, то меня бы как минимум увезли бы в больницу.

— Думаю, любой бы на моем месте поступил так же — помог бы человеку, который в этом нуждается. — призналась я. — Тем более, если этот человек был когда-то любим.

— Был? — с некой грустью переспросил Скарамучча. — То есть у меня нет никакой надежды, что мы сможем начать с чистого листа? Хотя о чем это я… У тебя есть уже новый парень… Но то, как ты заботилась обо мне и то, что сейчас сидишь со мной, дает мне надежду.

— То, что я тут сижу, — ничего не значит, — усмехнулась я. — Не распыляйся сильно на мою доброту.

— Ладно, ладно… — расслабленно прошептал он. — Я понял.

В комнате повисла тишина. Глядя на Скарамуччу, так уютно укутанного в одеяло, мне тоже захотелось укрыться им. Поэтому, поддавшись своему желанию, я слегка оттянула одеяло и просунула под него ноги, а затем откинулась назад на спинку дивана.Таким образом, Скарамучча лежал с одной стороны дивана, а я сидела с другой, и обоим было удобно.

И вдруг я почувствовала, как рука Скарамуччи нежно коснулась моей лодышки под одеялом. Я ощутила смешанные чувства. Касание, которое когда-то было источником нежности и любви, сейчас вызывало ощущение неправильности. Сердце моё сжалось, болевшая рана была открыта снова — она всё ещё не зажила. Я пыталась игнорировать бурлящую внутри меня бурю, но проклятые фантомные ощущения неизбежно напомнили мне о том, что было. Но это было прошлое, которому нет места в настоящем. Я так для себя решила.

— Скарамучча… — сквозь ком в горле произнесла я. — Не надо…

— Прости… Привычка, — виновато отозвался он и отдернул руку, а затем усмехнулся — Знаешь… Если я умру, то хотя бы рядом с тобой.

— Каким ты был дураком, таким и остался, — хмыкнула я беззлобно, а затем стала серьёзной. — Скар… Давай правда не будем вспоминать об отношениях. Наши пути разошлись, и им не суждено снова пересечься. Тебе тяжело — знаю. Но и мне тяжело тоже. Мне больно вспоминать то, что было. Но мы сами разрушили свое счастье. Не нужно пытаться склеить разбитое стекло.

— Хорошо… Завтра с утра я уеду и постараюсь больше не доставать тебя. Наверное, не стоило мне тебя беспокоить и сегодня. Но, честно говоря, это была моя последняя надежда на то, что ты вернёшься ко мне. Но, видимо, это действительно конец.

Я ничего не ответила, лишь привстала и спустила ноги с кровати, собираясь уйти. В этот раз Скарамучча не пытался меня остановить ни словом, ни действием. Значит, он наконец-то смирился с реальностью.

— Я пойду к себе. Спокойной ночи.

— И тебе, — коротко ответил он, в этом голосе уже не чувствовалось любви.

Когда я уже лежала в кровати, услышала, как открылась входная дверь квартиры. Вздрогнув, я приоткрыла глаза и оглянулась в темноте комнаты. Всё было тихо, и поэтому мне подумалось, что мне, возможно, просто показалось. Уставшая после долгого дня, я решила не обращать внимания на этот звук и скорее погрузиться в сон…

* * *

Утром я проснулась раньше будильника из-за того, что на весь дом раздалась мелодия звонка, и исходила она, судя по всему, из комнаты Тартальи. Я раздраженно встала и решила приготовить завтрак, специально включив музыку как можно громче, чтобы отомстить Чайльду за моё раннее пробуждение. Мелодия была так громка, что, казалось, даже соседи могли бы услышать её.

Я достала из холодильника оставшиеся пару яиц и молоко и начала взбивать их в миске для пышного омлета, параллельно пританцовывая в такт музыки.

— Что за чертовщину ты устроила?! — прогрохотал сзади голос Тартальи, удовлетворяя меня эффектом, который я произвела своей музыкой.

— Это карма, Чайльд, — с наслаждением протягивая я, выливая содержимое миски в сковороду.

— Шесть тридцать утра! — прорычал он в ответ, вырубая музыку.

Оборачиваюсь на него через плечо и замечаю, что он в одних лишь боксерах.

Чувствую, как щеки покрываются красными пятнами смущения. Тарталья кладет руки на пояс, ещё больше привлекая моё внимание к тому, на что смотреть совсем не стоит. По крайней мере, так откровенно пялиться, как я это делаю те несколько секунд, которые пытаюсь заставить свой заторможенный от недосыпа мозг функционировать здраво.

— Правда? — наигранно удивляюсь я. — Как жаль, я думала тебе будет по душе музыка с утра. Тем более я приготовила себе изысканный завтрак!

— Это обычный омлет, Люмин, — скептически подмечает Тарталья.

Перекладываю омлет на тарелку и беру кружку, полную ароматного кофе с белой молочной пенкой. Мурлыча под нос надоедливую песню, ногой отодвигаю стул и, поставив тарелку на стол, вскидываю глаза на Чайльда. Ловлю его взгляд на своих голых ногах, но быстро отмахиваюсь от ненужных мыслей.

— Божественно! Невероятно! Ммм… — накалываю на вилку омлет и пробую его, наигранно закатив глаза от удовольствия. — Думаю, тебе придется заказать доставку из ближайшего ресторана, ведь у нас дома кроме яиц и молока ничего не было. И то, яйца уже стали моим завтраком!

Чайльд продолжил стоять посреди кухни, широко расставив свои босые ноги и уперев руки в бока. Он сверлит меня недобрым, чуть прищуренным взглядом и быстро облизывает свои губы. Мне всё сложнее удержать взгляд на его лице… Он скользит вниз по его крепкой груди, и меня снова привлекает татуировка, которую я так хочу изобразить на бумаге.

— Мои глаза вообще-то не там, Люминочка, — мурлычет Тарталья, поймав меня за разглядыванием, и я стыдливо покраснела вплоть до ушей.

— Ты мог бы прикрыться или одеться, не один всё-таки живёшь, — прошу крайне вежливо, скрывая своё пылающее лицо за кружкой.

— Я у себя дома.

С этим и не поспорить. В моей голове крутится несколько вариантов ответа на эту реплику, но я понимаю, что в нашей словесной перепалке он легко сможет меня заткнуть. Поэтому решаю ответить ему той же монетой.

В волнительной тишине, я поднялась на ноги, отодвинув стул, и встретилась взглядом с Чайльдом. Мои пальцы непроизвольно коснулись резинки домашних шорт.

— А я тоже у себя дома! Поэтому... Что-то мне жарко, — произнесла я, чувствуя, как моё сердце учащает удары.

Расширившиеся зрачки Тартальи пристально следили за каждым моим движением, как у хищника, выслеживающего свою добычу. Атмосфера между нами накалилась до предела. Несмотря на расстояние между нами, я ощущала, как напряглось его тело.

Тем не менее, он не произносил ни слова, не прерывая меня. Напряжение пульсировало в кончиках моих пальцев, когда я решилась осуществить то, что задумала.

Не спеша, я потянула шорты вниз, и они соскользнули к моим щиколоткам. Я перешагнула через них, оставаясь перед ним только в трусиках и длинной футболке для сна. Ткань футболки спускалась ниже бёдер, скрывая от голодных глаз Чайльда наиболее привлекательные части моего тела.

Его взгляд скользнул по моим обнажённым ногам, и он прикусил губу, когда понял, что верхняя половина моего тела всё ещё скрыта одеждой. Его глаза жадно пожирали каждое мгновение, как будто он хотел запечатлеть в своей памяти всё, что видел.

В этот момент я поняла, что провоцирую его ещё сильнее, и мое тело содрогнулось. Я не могла пошевелиться, оказавшись под гипнотическим влиянием его голодного взгляда…

— Доброе утро, Чайльд… — слышится женский голос со стороны, и, встрепенувшись и повернув голову, я увидела, как из спальни Тартальи, в одном атласном коротком халатике, выходит… Ёимия.