Carpe diem (гет)

— Как там Нико? — спросил Перси, заметив приближающуюся к ним Хейзел. Они с Джейсоном сидели в центре Нового Рима у каких-то колонн и обдумывали свои дальнейшие действия. Положение было довольно бедственным — без Нико они не могли так резво перемещаться от алтаря к алтарю, к тому же в пророчестве было ясно сказано, что искать должны дети троих старших богов.

— Так себе. Все еще жалуется на головную боль. Врачи боятся давать ему обезболивающее — и так уже много вкололи.

— Он что-нибудь начал вспоминать? — спросил Джейсон.

— Увы, — вздохнула она, присаживаясь рядом и опираясь спиной о колонну. — А у вас как дела? Выяснили что-нибудь у авгура?

— Нет, — с разочарованием ответил Джейсон. — Этот новенький знает даже меньше предыдущего. Я надеялся, что от смены авгуров будет хоть какой-то толк, но, похоже, скоро грядет еще одна смена жреца. Все-таки каким бы говнюком Октавиан ни был, сила у него была. И заменить его сейчас некем.

— Жаль, — с грустью пробормотала Хейзел, обнимая колени руками и прижимая их к груди. Перси был уверен, что она что-то задумала, но боялась сказать вслух. Впрочем, каким бы недогадливым Перси ни был, конкретно в этой ситуации он точно знал, чем именно Хейзел хотела с ними поделиться.

— Фрэнк тебя с нами не отпустит, — сказал он, замечая, как от удивления округлились глаза девушки. Она поджала губы и надулась.

— Он мне не хозяин. Если я хочу пойти — пойду.

— После того, что случилось с Нико, я не стал бы рисковать и брать тебя с собой, — продолжил Перси.

— Хочешь сказать, я слабее Нико? — поинтересовалась Хейзел, приподняв одну бровь. — Я центурион и, если хочешь знать, скоро могу стать претором. Да, Джейсон, не делай такие глаза. Ты прекрасно знаешь, что Рейну тяготит работа претора, особенно если учесть, что она наконец-то нашла парня своей мечты. Я ведь была с вами, когда мы воевали с Геей. И я была с тобой, Перси, когда мы ходили освобождать Танатоса.

— Я ни секунды не сомневаюсь в твоей силе, Хейзел, — заявил Перси. Он не лгал — он правда считал ее одной из самых сильных полукровок этого поколения. — Но это очень опасно. Тот парень… ты себе даже представить не можешь, насколько он силен. Мы втроем всухую ему продули.

— Ну, продули мы потому, что не знали его сил и недооценили его, — поправил друга Джейсон.

— Вряд ли это будет опасней Геи, — продолжила спорить Хейзел. — И вообще, вы и без меня прекрасно понимаете, что Нико еще нескоро поправится, а уж когда к нему вернется память — и вовсе никто не скажет. В пророчестве говорилось о детях трех старших богов, а не о сыновьях. Вдруг я — именно та, о ком в нем говорилось? Вдруг Нико пострадал только потому, что мы неправильно интерпретировали смысл пророчества? Я сомневаюсь, что это все — совпадение. Я нужна вам — и вы это знаете. День летнего солнцестояния уже через месяц. Я прекрасно подхожу под пророческий критерий.

— У нас нет выхода, — признал Джейсон, глядя на Перси. Ох уж этот его признающий поражение взгляд! У Перси просто не было выбора, кроме как согласиться с тем, что Хейзел им действительно нужна.

— Ладно, собирайся. Этим вечером отправляемся к другим алтарям, — сказал Перси и мрачно добавил: — Надеюсь, Фрэнк не прикончит нас, если с тобой что-то вдруг случится.

* * *

Рассказать о том, что произошло в жизни Нико за три забытых года, поручили Пайпер, и то лишь потому, что Хейзел отправилась в поиск. Фрэнк, что удивительно, скандалов не закатывал и отнесся к решению своей девушки вполне рационально. Лишь потом, оставшись наедине с Джейсоном и Перси, попросил внимательно следить за ней, но, в общем и целом, Фрэнк доверял силе и Хейзел, и ее попутчиков, поэтому отпустил ее спокойно.

Нико не помнил Пайпер, и это было неплохо, так как их отношения в прошлом нельзя было назвать теплыми, хотя тот факт, что они с Кэлен начали встречаться, немало возвысил Нико в глазах Пайпер. Она изо всех сил старалась выглядеть веселой и дружелюбной, но внутри скребли кошки всякий раз, когда она смотрела на Нико, и перед ее глазами сразу же появлялось заплаканное лицо Кэлен. Пайпер все еще отказывалась понимать, почему нельзя было рассказать ему о собственной девушке, но спорить с Аннабет не стала, особенно если учесть, что никто в том вопросе ее мнение не поддержал.

Пайпер рассказала Нико о войне с Геей, о его похищении братьями-титанами, о закрытии Врат Смерти и последующих приключениях, которые им пришлось пережить потом. Про Ату не говорила — эту часть решили оставить для Кэлен. Иногда заходила Рейна и рассказывала об их путешествии со статуей. Несмотря на то, что Нико помнил Рейну лишь как претора, которого уговаривал позволить его сестре жить в Лагере Юпитера, он отнесся к ней с большей теплотой, чем к Пайпер. Возможно, потому что помнил ее хоть какой-то. Возможно, Рейна поведала ему о чем-то, когда они оставались наедине, и он проникся к ней симпатией. В любом случае Пайпер частенько замечала, как претор заходила к Нико, но стоило Пайпер тоже прийти — тут же сбегала, вспоминая о каких-то важных делах. Несмотря на то, что у нее с Пайпер не было никакой неприязни из-за Джейсона — Рейна была взрослым человеком и прекрасно понимала, что Джейсон ничего ей не обещал и имел права влюбиться в Пайпер, — она все-таки держала дистанцию. Не то чтобы Пайпер хотела с ней дружить, просто ей не хотелось, чтобы Рейна ее избегала.

Рейна, конечно же, была предупреждена о том, чего нельзя было рассказывать Нико. Пайпер очень надеялась, что так оно и оставалось.

Несмотря на то, что Рейна пользовалась у Нико большим доверием и теплотой, к Пайпер он тоже относился весьма дружелюбно, иногда делился какими-то своими наблюдениями, задавал вопросы и вел себя на удивление доброжелательно. Он не был таким же нелюдимым и агрессивным, как когда Пайпер впервые увидела его. Возможно, то было следствием его попадания в Тартар. Сейчас Нико не помнил ужасов Тартара и, возможно, поэтому был куда отзывчивее и дружелюбнее, чем Пайпер помнила. Казалось бы, когда они познакомились, ему тоже было четырнадцать. Как он успел измениться так сильно за такой короткий промежуток времени? Перси как-то рассказал, что в десять лет Нико был совсем другим — он со всеми общался, всему радовался и был ужасно назойливым. Аннабет лишь пожимала плечами — она не знала, каким Нико был до смерти его сестры, Бьянки, но даже потом он неплохо общался с ребятами в лагере после победы над Кроносом. Поэтому она удивилась, когда услышала, что Нико, попав на корабль, ото всех шарахался и старался держаться обособлено. Лишь после войны с Геей она поняла, что слова Пайпер были справедливы. Несмотря на то, что отношение обоих лагерей к Нико изменилось — ведь он был героем — он продолжал избегать всех, общаясь в основном с Хейзел и Рейной и лишь иногда — с другими полукровками.

Ничего из того, что было рассказано, воспоминаний Нико не вернуло. Пайпер вспомнила, что у нее сохранились фотографии с празднования Рождества, и как-то раз принесла их ему. Разумеется, сначала она убрала все фотографии, на которых Нико был вместе с Кэлен, во избежание лишних вопросов. Нико с интересом рассматривал их, словно удивлялся тому, что его вообще пригласили на эту вечеринку. Многое изменилось за этот год. И теперь Пайпер казалось странным, что Нико могли не позвать на какие-то совместные празднования — он стал важной частью их коллектива и, как оказалось, мог быть открытым и веселым, когда позволял себе расслабиться. И пусть сейчас он все это забыл, Пайпер было приятно видеть перед собой не замкнутого социопата, а вполне разговорчивого и любопытного парня, который если и держал дистанцию, то лишь из скромности.

— А это кто? — спросил Нико, показав на одну из фотографий. На той рождественской вечеринке присутствовали друзья из ее колледжа и братья и сестры из домика Афродиты, поэтому иногда ей приходилось объяснять кто все эти люди и знаком ли Нико с ними вообще. Но сейчас он показывал на Кэлен. Пайпер даже выругала себя в душе за такую оплошность — она была уверена, что убрала все фотографии Кэлен, но на этой было много народу, и Кэлен стояла у самого края, чуть позади, поэтому Пайпер ее проглядела.

— Ты ее помнишь? — спросила она, надеясь, что Нико каким-то образом вспомнил лицо своей девушки. Ведь не случайно же он указал именно на нее.

— Нет, просто остальных я уже знаю, а ее на предыдущих фотографиях не было, — ответил Нико, перечисляя по памяти имена других людей на фотографии. Пайпер удивилась тому, как легко ему удалось их всех запомнить. И это притом, что у него сейчас проблемы с памятью! — Так кто это?

— Это Кэлен, она наша подруга из лагеря полукровок.

— Полукровка? Из какого домика?

— Она живет в домике Аполлона, но вообще-то она смертная.

— Как Рейчел? Тоже оракул?

— Нет, у нее в роду были полукровки, и так получилось, что конкретно у нее проявились силы троих богов — Зевса, Деметры и Аполлона.

— Так бывает?

И Пайпер пришлось рассказать о том, что когда-то всему лагерю сообщил Мистер Ди, намереваясь постепенно соскочить с этой опасной темы и перейти на что-нибудь другое, но Нико было интересно еще послушать про такую странную девушку, поэтому он начал задавать разные вопросы, среди которых был «а как она вообще попала в лагерь?». Пайпер очень не хотела на него отвечать, но ей все-таки пришлось поведать Нико еще и о том, что именно он доставил девушку в лагерь.

Аннабет была против того, чтобы рассказывать Нико о Кэлен, и Пайпер только что нарушила ее приказ, но в глубине души радовалась тому, что Нико заинтересовался именно Кэлен из всех этих людей на фотографии, пусть его интерес и вызвала странная природа ее сил. Теперь будет проще их познакомить и свести вместе, а там и до новой влюбленности дело дойдет! Иногда Пайпер радовалась тому, что была дочерью Афродиты. Ей хотелось, чтобы вокруг нее было много влюбленных пар, потому что сама она была счастлива с Джейсоном. Разве этим счастьем не хочется поделиться?

* * *

Это явно было усмешкой судьбы. Нико казалось, что судьба решила таким вот изумительным образом разрулить все его проблемы. А проблем хватало. Во-первых, Хейзел. Он ужасно переживал, что сестре не понравится лагерь Юпитера, что здесь ее будут обижать из-за того, кем был ее отец, и, что волновало сильней всего, Аид прознает о том, что Нико вернул ее в мир живых, и заберет назад. И Нико снова останется один. Реальность же его порадовала: Хейзел выросла в прелестную девушку, храбрую и волевую, стала центурионом, нашла себе парня-претора, который оказался весьма приятным молодым человеком, и Нико был рад за нее. Его несколько взволновало то, что она отправилась в поиск, из которого сам он вернулся прямиком на больничную койку, но, судя по тому, как все отнеслись к ее решению, её силе доверяли.

Во-вторых, одиночество. Нико не был дураком — он видел взгляды жителей лагеря полукровок. Да, поначалу они приняли его хорошо, но потом стали избегать, сторониться. Он снова почувствовал себя чужим, изгоем. Это его тяготило, беспокоило, он пытался это отрицать, потому что такая судьба его не устраивала. Но теперь — раз! — и боги словно услышали его мольбы. Каждый день к нему заходили разные люди, которые считали его своим другом, и пусть из всех них он более-менее помнил лишь половину, такое внимание его радовало.

В-третьих, Перси. Честно говоря, Нико был готов провалиться сквозь землю, когда перед уходом в свой поиск Перси пришел к нему и в конце самой обычной беседы вдруг сообщил, что в курсе чувств Нико. Кошмар! Нико поверить не мог, что все-таки признался Перси в любви! Сильнее его поразил тот факт, что об этом были в курсе Аннабет (Нико знал, что когда-нибудь спалится — она ведь дочь Афины), Джейсон (а он-то каким боком узнал?) и Хейзел (ну, с этим все ясно). После разговоров с Рейной Нико понял, что та тоже обо всем знала. На самом деле она знала даже больше, чем следовало, и это ужасно его смутило. О некоторых вещах, например, о том, как Нико превратил полукровку в призрака, знала лишь она и сатир Глисон Хедж, который тоже был бы не прочь как-нибудь нанести Нико визит, но сейчас был занят выводком сатирят, поэтому нескоро будет свободен. Она сказала, что никто больше о том случае не знает и не узнает, если только он сам кому-либо не расскажет. Это его тронуло. Рейне можно было доверять, да и сама она рассказала кое-что из своих секретов. «Чтобы мы были квиты», — заявила она шутливо, и Нико был благодарен ей за доверие.

Так что Нико не сильно-то и переживал из-за того, что все забыл. Так ли это плохо? Нет, ему конечно хотелось бы узнать, как именно все пришло к тому, что он сейчас имеет, но рассказов Пайпер и Рейны было достаточно для того, чтобы сложить определенную картинку в своей голове. А некоторые вещи, например, Тартар, он, судя по рассказам Перси, и сам был бы рад забыть. Нет, ему, конечно, интересно посмотреть, как выглядит Тартар, ведь его на настоящий момент посещали лишь Перси и Аннабет, но о некоторых вещах лучше слушать, чем видеть самому.

Перси был таким отзывчивым и заботливым, постоянно интересовался, удобно ли Нико, ничего ли не болит, клял себя, что недостаточно хорошо его защищал, и это было так мило, что не могло не тронуть сердце Нико. Если бы он уже не был влюблен в Перси, то влюбился бы сейчас. И пусть влюбленность в четырнадцать лет выглядит иначе, чем в семнадцать, это было неважно. Внимание Перси — это все, что сейчас его волновало.

Через неделю рана на голове более-менее зажила, через две Нико уже мог спокойно выбираться в Новый Рим, правда в сопровождении Пайпер, Рейны или Аннабет, которые взяли над ним шефство. Наступил июнь, и в скором времени они планировали отправить Нико в лагерь полукровок, и на этот раз самолетом — никаких перемещений по теням в таком состоянии!

Но они явно плохо знали Нико. Он уже успел опробовать перемещение по теням на небольших расстояниях и теперь планировал испытать свои силы на главном маршруте — из одного лагеря в другой. И у него получилось.

Он появился в том же самом месте, где частенько раньше тренировался. Здесь среди деревьев на окраине лагеря была поляна, где Нико когда-то чуть было не потерял свою жизнь. Это было год назад, вернее, четыре года назад, ведь Нико их не помнил. В тот день армия Кроноса вышла из лабиринта Дедала и напала на лагерь, и после битвы Перси нашел Нико на той поляне и дал ему амброзию. Этот маленький жест пробудил в Нико чувство благодарности, которое вскоре переросло во влюбленность. Он все еще не мог поверить, что спустя три года все-таки признался Перси в своих чувствах. В четырнадцать лет это казалось невероятным.

Нико услышал шорох и увидел среди листвы чью-то фигуру в оранжевой лагерной футболке. Это была какая-то девушка с каштановыми волосами чуть ниже плеч. Она с остервенением махала мечом, делая выпады то вперед, то назад, и рубила воздух вокруг себя. Она двигалась довольно неуклюже, но быстро, что было неплохо, если учесть тяжесть меча. Нико не был доволен тем, что место, которое он привык считать своим, теперь было занято какой-то девчонкой-недоучкой. В лагере полно тренировочных залов и полукровок, готовых поучаствовать в спарринге, так почему же она пришла именно сюда, да еще и одна?

Девушка на какой-то момент повернулась к нему лицом, и он узнал ее. Это была Кэлен.