Те же и Платон: Крым (гет)

Накануне Мартуся всё-таки боялась, что ей могут присниться склеп и лица над порталом, но стоило ей подумать о Платоне, как все другие мысли просто вымело, и она заснула совершенно умиротворённая, ещё и с настойчивым и тёплым ощущением, что о ней тоже думают. Проснулась и тут же села, почему-то решив, что всё пропустила. Слегка закружилась голова, так что пришлось замедлиться. Она осторожно потрогала руками лицо и лоб вокруг шишки. Болело не сильно, явно меньше, чем вчера. Девочка прошлёпала к окну босиком, распахнула ставни. Солнце стояло уже высоко, но вокруг царила непривычная тишина, так что и море было слышно куда отчётливее, чем обычно. И где все?

Марта заглянула в соседнюю комнату и улыбнулась. Риммочка спала, закутавшись в одеяло чуть ли не с головой. Дышала при этом глубоко и ровно, вот и хорошо. Можно было только надеяться, что и тётю сегодня никакие кошмары не посещали, довольно ей было вчерашнего кошмарного дня.

Девочка осторожно прикрыла дверь и вернулась к окну. Увидела напротив в летней кухне Оксану Петровну и приветливо помахала ей рукой. Женщина тут жу встрепенулась, взяла что-то со стола и пошла к Марте.

— Привет, малеча, — сказала хозяйка с улыбкой, протягивая ей персик. — Проснулась, что ли?

Марта взяла волшебно красивый и нежно-пушистый плод в ладонь и завороженно прошептала:

— Спасибо... — Откусила и зажмурилась от удовольствия. — Но малеча — это вы.

Вообще-то, слово ей очень нравилось. Оно было таким же вкусным, как персик.

— Когда-то я была, сто рокив тому, — вздохнула Оксана Петровна, — а теперь ты. Твой-то так тебя и зовёт: "Малыш", я слышала.

— Мой?

— А чей же? Он — твой, ты — его, тут и гадать нечего. Голова-то болит?

— Ну, так... — Марта покрутила рукой в воздухе.

— А тётка твоя как?

— Спит ещё. Ей тоже вчера... досталось.

— Это ясно. Самый страшный тот страх, который за детей. Как её вчера накрыло-то! Только мы с ней обсуждали, что на обед готовить, как вдруг она замерла, тарелку, что в руках была, уронила, а потом и сама...

— Упала? — ахнула Марта.

— Ещё как! Хорошо, что у неё самой сотрясения нет. Я к ней, думаю, что ж такое-то, водой побрызгала, она вскинулась и тут же рваться куда-то. Я держу её, а она говорит: "Пустите, мне надо" — "Куда?!" — "На турбазу, к Платону. Пустите, там с Мартой беда!" Я её на скамейку усадила, стакан воды в руки сунула и к соседям побежала. У соседа прямо во дворе мотоцикл стоит с коляской. Самого соседа дома не было, так парнишка его согласился отвезти. А Римму мы с ним уже на улице перехватили: сама пошла, хоть ноги едва держали. Упёртая она у тебя и сильная.

— Очень, — сказала Мартуся благоговейно. — Я вообще не знаю, что бы я без неё делала.

Оксана Петровна понимающе покивала.

— Родителей-то давно нет?

— Шесть лет уже, — ответила девочка совсем тихо. — Они в мае семьдесят второго в авиакатастрофе погибли.

— Ну, что тут скажешь, — проговорила хозяйка печально. — Царствие Небесное...

— А оно есть? — спросила Марта как-то совершенно неожиданно для себя.

Женщина посмотрела на неё с искренним сочувствием:

— Вот даже не сомневайся! И вообще... Настоящие люди, сильные и светлые, они не уходят от нас насовсем. Оттуда присматривают, особливо за детьми. Кто-то же дал знать тётке твоей вчера, где тебя искать.

— Вы думаете?

— Можно б было сказать, инстинкт материнский. Вот только Римма тебя не рожала.

В это время скрипнула дверь в смежную комнату и появилась, легка на помине, Риммочка. Мартуся тут же метнулась к ней и обняла — крепко-крепко.

— Доброе утро, ребёнок, — сказала тётечка хрипловато и поцеловала её в висок. — Тебя нужно привязать к кровати, чтобы заставить соблюдать режим?.. Здравствуйте, Оксана Петровна, — поприветствовала она хозяйку.

— Да пусть её, — отозвалась Оксана Петровна. — Раз не лежится ей, значит, обошлось. Умываться идите потихоньку, а я вам пока посытнее что-нибудь на завтрак сварганю. Владимир Сергеевич, жалко, не позавтракал, только бутерброды взял... А после завтрака раскладушку Мартусе под грушей поставим. Всё равно ведь не удержишь ты её во флигеле, когда Платон придёт. Можем, кстати, и тебе вторую раскладушку достать. Хочешь?

— Мне? — удивилась Римма. — А мне зачем?

— А в зеркало глянь на себя, узнаешь — зачем. Яиц вам по два или по три?

 

Приготовленная Оксаной Петровной яичница с домашней колбасой и зеленью оказалась удивительно вкусной. По три яйца Римма с Мартусей, конечно, не осилили, зато хватило на полноценную порцию Платону, появившемуся в полдвенадцатого. Собственно, после всех вчерашних потрясений можно было ожидать, что проведать их он придёт пораньше. Выглядел парень невыспавшимся и несколько помятым, но увидев за столом племянницу в сарафане вместо вчерашнего халата, немедленно разулыбался и стал похож на себя обычного. Сел рядом с девочкой, которая не сводила с него глаз, накрыл её руку своей, пожал легонько и вроде бы всё, но в воздухе при этом витало столько всего, что Римма только головой покачала.

— Как вы тут? — спросил парень.

— Лучше, чем можно было бы ожидать, — ответила она.

— А у тебя там что? — спросила немедленно Мартуся.

— Борька хандрит, в столовую идти отказывается, хотя Наталья сегодня на работу не вышла. Зато с Шуркой они помирились наконец-то.

— Давно пора, — сказала племянница удовлетворённо.

— Наталья дома отлёживается, жертву бандита из себя строит, — вставила едко Оксана Петровна. — Только не выйдет у неё ничего. Весь посёлок говорит, что она вчера зачем-то мальчонку, что в неё втюрился, оговорила. Вот ведь стерва!

— А как это выплыло? — удивился Платон.

— Ой, я тебя прошу, — махнула рукой Оксана Петровна. — Кто-то что-то услышал, кому-то рассказал. Деревня... Уволят её теперь с турбазы, и поделом ей. Татьяна, тётка её, сегодня с утра в магазине даже заступаться за неё не пыталась. Боится, что припомнят ей, как она сама в шестьдесят четвертом с бандитом связалась. По наследству это, что ли, передаётся?

— Что? — не поняла Мартуся.

— Да всё! Четырнадцать лет назад Танька бандита пригрела, а Штольман-старший его поймал. Это ж после той истории он у нас стал самая что ни на есть знаменитость. А теперь Наташка с Илюхой связалась, а он, выходит, убивец...

— Не доказано пока ничего, — серьезно сказал Платон.

— Это про инкассаторов не доказано. А Марту-то ведь точно он — по лбу, руки-ноги скрутил, тряпку в рот и в могилу эту древнюю. И что, не убивец? А если б её три дня искали?

Девочка поёжилась, и Платон немедленно придвинулся к ней, обнял за плечи.

— Оксана Петровна, вы нам лучше про инкассаторов расскажите, — решила хоть немного сменить тему Римма. Всё равно никакого спасения нет от этих расследований и никакого другого выхода, кроме как клин клином вышибать.

— А разве Владимир Сергеевич не рассказал вчера? — удивилась хозяйка.

— Немного совсем, — мотнул головой Платон. — А потом у нас уже никаких сил слушать не было.

— Ясно. Ну, так скажите мне хоть, с какого места начинать...

— Оксана Петровна, а как вы вообще в этом Маловидном оказались? — спросила Римма. — Вы же отсюда. Вон, и Владимир Сергеевич у вас здесь комнату снимал. В каком году? — Она посмотрела на Платона.

— В шестьдесят седьмом, — откликнулся парень.

— И дом такой хороший у вас. Зачем же переехали?

Хозяйка улыбнулась на комплимент, но тут же сразу нахмурилась.

— А по трусости. Муж мой бывший — не мужик, а заяц трусливый. Сашко сам из Маловидного, но после свадьбы мы в нашем доме в Героевке с мамкой и отчимом жить стали, потому что этот дом и больше, и краще, чем его родительский. Но в шестьдесят восьмом батькИ его померли один за другим и тот дом ему в наследство достался. И начал он ныть, что хочет переехать, что надоело ему в приймах жить. Я долго противилась, как могла, мамку одну оставлять не хотела, отчим умер уже к тому времени, но потом летом 1970 г. случилась у нас в Керчи, да и в Одессе тоже, эпидемия холеры. Мы тогда даже пару месяцев в карантине просидели. Приятного мало, конечно, но обошлось же. Но только Сашко после этого совсем сбрендил — не буду здесь жить, в этом рассаднике заразы, надо от воды подальше, в Маловидное то есть. В общем, уломал меня как-то, переехали. С работой у меня там не очень было, зато Сашко неплохо устроился на автобазе колхоза в Вилино, то бишь от Маловидного в пятнадцати километрах. Он рукастый, этого не отнять, так что на хорошем счету был. Ну, и я в том же колхозе на подсобных работах, образование побоку, но то ладно. СашкA всё устраивало, пока в ноябре 1974 г. не случилось у нас то самое убийство. Расстреляли женщину-инкассатора Лиду Сурвизову и Витю Салина, водителя грузовика, он с Сашком вместе работал. Что убийство на День милиции произошло, знаете? Это ж как оплеуха была органам нашим. Так что трясли у нас тогда всех и каждого, и в Вилино, и у нас в Маловидном подворный обход делали, причём не участковые, а бахчисарайские милиционеры. Маловидное же вообще ближайший населённый пункт к месту преступления. Может, кто-то что-то видел или выстрелы слышал? Так выстрелы у нас в тот день многие слышали, потому что тогда как раз, очень кстати, открылся сезон охоты на уток и куликов. Вот и Илюха в тот день тоже на охоте был с Трезором...

— А вы милиции вчера об этом рассказали? — загорелась Мартуся.

— Ох, рассказала. Я им вчера всё рассказала, что помнила и что забыла. Владимир Сергеич выспрашивать горазд, да и местный капитан не дурак. Но про то, что Илюха в тот день охотился, и тогда всем известно было. Он же вечером когда вернулся с ружьём и собакой, у нас милиционеры как раз вовсю по селу шастали и сразу же им заинтересовались. Но вроде оказалось, что он не один охотился, так что алиби у него было. Теперь-то перепроверять будут. Да и застрелили Лиду и Витю не из ружья, а из пистолета трофейного. Но вообще нам тогда не до Илюхи было, если честно. Ведь СашкА моего тоже таскали-теребили, он же в тот день на автобазе был и точно знал, когда машина за деньгами ушла, а значит, мог это преступникам сообщить. Даже следили за ним какое-то время, как он утвержал. Он тогда по новой перетрусил страшно. Больше, чем милиции, он испугался того, что вот так убить могут, ни за что ни про что, он ведь тоже пару раз инкассацию возил и даже гордился, что доверяют. А тут всё, скис совсем, говорил, что ни за что больше не поедет, хоть с охраной, хоть без, жизнь дороже. С работы уволился, должен был отработать, пока человека на его место найдут, так запил, только чтобы не выходить. Стыдоба. Грузчиком устроился, потягал мешки с полгода и стал потихоньку меня уговаривать назад в Героевку вернуться. Мамка-то моя год как упокоилась, дом пустовал. Тут уж я с лёгким сердцем согласилась...

— Оксана Петровна, а какие ещё тогда были версии? — спросил Платон. — То, что проверяли всех сотрудников автобазы, бухгалтерии, банка в Бахчисарае, начальство колхозное, которое икассаторов в рейс отправляло, — понятно. Ещё должны были отслеживать, не всплывут ли где-нибудь большие деньги. А кроме того?

— Кроме того, свидетель был из Вилино, мальчишка-студент, как его звали-то? Не упомню уже. Он на дороге голосовал, инкассаторскую машину видел, но она не остановилась. Остановился молоковоз и подобрал его, этот студент с водителем молоковоза машину инкассаторскую и убитых на просёлке обнаружили. А ещё он потом говорил, что за инкассаторским грузовиком белая "Волга" ехала, хотя легко могла бы обогнать.

— "Волга" старая или новая?

— Ну, ты спросил! — фыркнула Оксана Петровна.

— А какая разница? — спросила Мартуся.

— Если новая, ГАЗ-24, то проверять легче, их тогда всё-таки не так ещё много было, а вот если ГАЗ-21, то это несколько тысяч автомобилей на Крым, и все их проверить нереально.

— Парень, ты почему милиционером-то не стал? — вкрадчиво поинтересовалась Оксана Петровна. — Из тебя ж наследственность прям прёт!

— Оксана Петровна... — Римма посмотрела на хозяйку укоризненно.

— Что? Спросить нельзя?

— Да можно, Оксана Петровна, — ответил сам Платон. — Вполне естественный вопрос в данной ситуации.

— А ответ будет?

Парень кивнул и посмотрел на Мартусю, которая, как только сейчас поняла Римма, тоже ещё не знала ответа на этот "естественный вопрос".

— Мама не выдержала бы двух милиционеров в семье, — сказал он. — Это... тяжело очень. Был период в шестидесятых, когда у отца ни года не проходило без ранения. А в семидесятом он вообще чуть не погиб, мы неделю не знали, на каком мы свете...

Теперь уже Марта потянулась к нему, обхватила обеими руками, уткнулась лицом в плечо. Он очень осторожно, невесомо почти, погладил её по пушистым волосам.

— Это верно, — пробормотала Оксана Петровна несколько обескураженно. — Вот и в шестьдесят четвёртом вы сюда в Героевку отдыхать приехали, и отдыхали... дня три, а остальное время Яков Платонович отлёживался после ранения в плечо.

— Да не отлеживался он, — усмехнулся Платон. — Его лежать заставить ещё труднее, чем Марту. Он с дядей Пашей Руденко в шахматы, шашки и в покер резался, аж дым стоял. Ладно, давайте-ка вернёмся из шестьдесят четвертого в семьдесят четвёртый год. С "Волгой" понятно всё. А ещё что-нибудь помните?

— Ну, ты меня только не бей, — Хозяйка покосилась на Платона, — но Сашко считал, что в этом деле сами милиционеры могут быть замешаны. Ведь инкассаторская машина на маршруте ни в коем случае нигде не должна останавливаться, а Витя Салин остановился, хотя человеком был очень ответственным и серьёзным. Так что Сашко считал, что остановился он потому, что ему милицейским жезлом помахали.

Платон задумчиво кивнул.

— Неприятная версия, но имеющая право на существование. Если у отца такая была, то понятно, почему его настолько это дело занимало. В подобном случае должны были пули из тел погибших сравнить с пулями из милицейской пулегильзотеки, где данные о любом табельном оружии есть. И дело бы засекретили.

— Так его и засекретили! — подтвердила Оксана Петровна почти радостно. — Ничегошеньки больше не узнать было. Вот тогда как раз самые дикие слухи и поползли: и что свидетели по делу пропадать начали, и что это шпиёны иностранные в милиционеров переоделись и инкассаторов ограбили, причём прямо в День милиции, чтобы на МВД тень бросить... А потом мы переехали уже, и как-то это всё забылось.

 

— Ты что, нарочно так читаешь? — в очередной раз перебила его Марта.

— Как "так"?

— Монотонно, невыразительно...

— Вот это сейчас было: "А-абидно, да?" — попытался он изобразить товарища Саахова.

— Ну, я же знаю, как ты можешь! Ты же мне не первый раз читаешь!

— И зачем я, по-твоему, это делаю?

— Наверное, чтобы я заснула. Так ведь?

Платон рассмеялся и отложил книжку.

— Хорошо, ты меня раскусила. Тебе действительно было бы неплохо подремать.

— Да не хочу я спать, я и так сегодня до пол-одиннадцатого дрыхла. Я на море хочу, — вздохнула девочка.

Он тоже хотел с ней на море, купаться или просто на песке посидеть. Пройти по берегу в сторону диких пляжей, где от вида береговой линии захватывает дух. На Тобечик, где травы в цвет её волос. М-да, что-то его ведёт после вчерашнего.

— Нельзя тебе пока на море. И на солнце нельзя. Если до завтрашнего вечера всё нормально будет, то попробую уговорить Римму Михайловну, чтобы на закате отпустила нас на часик, когда жара спадёт.

— Спасибо большое!

На удивление, никакой иронии в Мартином голосе он не услышал. На его подозрительный взгляд она ответила самой искренней улыбкой. Похоже, что завтра выбраться из-под домашнего ареста она ещё не рассчитывала.

— Ты мне расскажешь, что здесь было в шестьдесят четвёртом? Как Якова Платоновича ранили? — спросила тем временем Марта.

— И не надоели тебе эти детективные истории?

— Нет, — покачала головой девочка. — Мне очень-очень интересно.

— Что, и вчера тоже было интересно? — нахмурился он.

— Нет, вчера мне было страшно, — потупилась она. — Правда, совсем недолго, а потом вы пришли и спасли меня. Тоша, ты не думай, я всё понимаю!

— Что именно? — уточнил он таким менторским тоном, что тут же захотелось самого себя по носу щелкнуть.

— Что я не должна была подходить к этому Увакову, а должна была идти с новостями к тебе, как и собиралась. Если бы не это, ничего бы со мной не случилось. Мне очень стыдно, особенно перед Риммочкой. Чего ей стоило это её видение! Я даже не знаю, как к ней подступиться, чтобы извиниться. Думала сделать это, когда она начнёт меня ругать, но она, может, и вообще не начнёт.

— Ну, я бы не был в этом так уверен, — Тут он улыбнулся, хотя это было совершенно не педагогично. — Она вполне может выжидать, чтобы окончательно убедиться, что с тобой всё в порядке.

— Тогда она не пустит нас с тобой завтра на море, — тут же расстроилась Марта и отвернулась, закусив губу. Это было сейчас так по-детски, что Платон даже немного растерялся.

— Эй, — позвал он, — ты чего? Пустит она нас, вот увидишь.

— Почему?

— Просто я тоже хочу с тобой на море, а меня твоей тёте наказывать не за что...

Тут Марта посмотрела на него так, что в поисках дополнительной опоры за край скамейки ухватиться пришлось. Как-то она сегодня особенно сильно на него действовала. Хорошо, хоть девочка почти сразу отвела взгляд и задумалась.

— А на завод вы завтра поедете? — поинтересовалась она чуть погодя.

— Надо бы ехать, раз договорились, — ответил Платон. — Но тебе туда завтра никак нельзя.

— Да я не про себя. Риммочку возьмите! Ей нужно, я тебе говорила.

— Я помню. Но вряд ли Римма Михайловна согласится оставить тебя без присмотра...

— Да что за мной присматривать! — возмутилась Марта. — Видно же, что нормально со мной всё. Вон, дядю Володю ко мне приставьте, пусть проследит, чтобы я в ваше отсутствие на пляж не сбежала и колесом не ходила. Или Оксану Петровну, она в шесть часов всё равно уже домой приходит. Ну, что ты смотришь?

— Малыш, тебе не меня нужно уговаривать, а тётю твою. Я-то готов уже уступить твоему напору.

 

Володя вернулся опять только в полдевятого, ещё более усталый и заросший, чем накануне. Римма немедленно налила ему тарелку крымской ухи с барабулькой, над которой они с Оксаной Петровной колдовали после обеда, поскольку шедевральный борщ уже стал историей. Содержимое первой тарелки исчезло меньше чем за пять минут, и только над второй уже мужчина расслабился, повеселел и сам начал разговор.

— Оксана Петровна, а что же вы нам про сына своего вчера ничего не рассказали?

— А при чём здесь Андрейка? — немедленно настрожилась хозяйка.

— При том, что он с товарищем играл в день убийства в нескольких сотнях метров от места преступления и видел человека с хозяйственной сумкой на пути к пещерам.

— С какой хозяйственной сумкой? — заинтересовалась Мартуся.

— Да Лида деньги из банка везла в хозяйственной сумке, — объяснила раздражённо Оксана Петровна и спросила подозрительно: — А чего это вы об этом вдруг, Владимир Сергеевич? Ведь решили же тогда, что наврали мальчишки всё, чтобы вознаграждение от колхоза в виде жигулей получить. Поиски милицейские в пещерах прервали и даже показания ребят к делу приобщать не стали.

— Прервать то прервали, а выходит — зря, — сказал капитан. — Уваков утверждает, что хорошо знал пещеры, поскольку несколько лет их исследовал, хобби у него, видите ли, такое. Несмотря на то, что показания мальчишек следствие отмело как небылицы, он тщательно расспросил их и через месяц после убийства, когда всё немного улеглось, сам отправился с собакой на поиски и нашёл в пещерах ту самую хозяйственную сумку, нашёл и перепрятал. По его словам, в сумке были не все деньги, а примерно половина, около семидесяти пяти тысяч. Видимо, преступники их поделили. Сдавать деньги милиции он с самого начала не собирался, но и вынести сразу не рискнул, потому что милиция тогда ещё очень активно искала и убийц, и деньги. Устроил в дальней пещере надежный тайник и стал выжидать подходящего случая. Только через восемь месяцев, после очередной ссоры с женой, он взял часть денег и уехал в Сухуми, оставив семье письмо с фотографией его якобы новой пассии, а на самом деле просто девушки-студентки из туристической группы, которую он водил по пещерам. Фамилию он сменил вполне официально, Увакова — это была девичья фамилия его матери. В Абхазии он поначалу занимался примерно тем же, чем и в Крыму — участвовал в археологических и спелеологических экспедициях, водил в горы туристов. Жил на довольно широкую ногу, но безумно не шиковал. На Кавказе так жить и не выделяться проще, чем где бы то ни было ещё в СССР.

Взятые с собой в первый раз пять тысяч он потратил за два года, и прошлым летом приехал за новой порцией. Хотел ненадолго сменить обстановку, поэтому пристроился на пару месяцев к Нимфейской экспедиции. Похоже, археологией он действительно интересуется. Говорит, что вас, Оксана Петровна, он в прошлом году не видел, иначе бы не вернулся. Завёл любовницу и хранил деньги у неё под шкафом без её ведома, потому что, как мы и подумали, хранить их в палатке считал рискованным. Ключей от домика Наталья ему не давала, слепки он сделал сам ещё в прошлом году. Пользовался тем, что один-два раза в неделю она ночевала у тётки, чтобы спокойно спрятать деньги и так же спокойно их забрать. А две недели назад он столкнулся с вашим, Оксана Петровна, бывшим мужем в магазине лицом к лицу, и чуть было не запаниковал, но Сашко его не узнал. Кроме того, в тот же день он стал свидетелем интересного разговора. Ваш муж жаловался приятелям, что жена не отдаёт ему ничего из совместно нажитого имущества, даже вторую собаку, хотя сама её боится. Хотя имя Трезора не прозвучало, Уваков как-то понял, что речь именно о нём. Вообще, ощущение такое, что собака ему была родней, чем жена с ребёнком вместе взятые. Забрать её сразу он не мог, потому что с такой собакой оставил бы заметный след, да и устраиваться на новом месте с огромной кавказской овчаркой ему было бы сложнее, но всегда об этом сожалел. Узнав, что Трезор в Героевке, Уваков несколько дней ходил вокруг да около, а ранним утром в воскресенье залез к Оксане Петровне во двор в первый раз. Он не знал, что Мартуся его видела, его спугнул лай другой собаки и шаги во дворе. Прямо оттуда он отправился на автостанцию в Керчи и сел на автобус в Бахчисарай. В этот раз он взял в своём тайнике больше денег, чтобы опять хватило на два года. Десять тысяч на два года — похоже, красивая жизнь пришлась ему по вкусу. В Героевку он вернулся поздним вечером и первым делом опять навестил Трезора. В этот раз он провёл с собакой больше времени, так что в конце концов всполошил саму хозяйку. На костёр он не успел, поджидал Наталью у дома тётки и стал свидетелем её прощания с Самсоновым. По его словам, они целовались. Когда Борька ушёл, на свой лад объяснил женщине, что думает по поводу её поведения. Говорит, что разозлился, потому что собака хранила ему верность четыре года, а Натальи и на сутки не хватило. Он, конечно, сам редкостная сволочь, но что-то в его словах есть. Капитан Ермак к этой части его истории отнёсся с большим пониманием. При этом, проведя с Натальей воспитательную беседу, окончательно рвать с ней он и не думал. Наоборот, снова спрятал деньги в её комнате под шкафом и утром собрался мириться. Приехал в посёлок на экспедиционном грузовике за покупками, справился у тётки, где Наталья, и пошёл за ней на турбазу. И на подходе издали увидел, как она ссорится с мальчишками, которые не пускают её в домик, а потом вместе со мной в этот домик заходит. И заподозрив неладное, быстро вернулся к машине. Он как раз всерёз раздумывал над тем, чтобы скрыться, и чёрт с ними, с деньгами под шкафом, ведь у него была с собой ещё тысяча рублей, да и в тайнике ещё оставалось достаточно, когда к нему подошла Мартуся...

— Ох, — вздохнула девочка, — как же я вовремя.

— Это верно, — усмехнулся Володя. — Хорошо подгадала. Поговорив с тобой, он понял, что его инкогнито раскрыто и ему нужно не просто бежать, а бежать очень быстро. Он не представлял толком, что именно мы уже нашли и знаем, но резонно рассудил, что от его настоящей личности и больших денег до Крымского дела — просто рукой подать, а при любом упоминании о том деле Крым закроют очень быстро. Он говорит, что не хотел тебе ничего плохого, ему просто нужно было выиграть время, поэтому твоего немедленного разговора с Платоном он допустить не мог. Говорит, что оставил тебя в "ростовцевской" катакомбе нарочно, потому что там каждый день после работы бывает Нонна Леонидовна, проводит какие-то исследования. Так что тебя должны были найти вечером того же дня, но этого времени ему хватило бы, чтобы скрыться...

— То есть он ещё и гуманист?! — сказал Платон так зло, что Мартуся посмотрела на него удивлённо, а сама Римма с пониманием.

— Если он и врёт в этой части истории, то врёт довольно убедительно, — вздохнул капитан. — Впрочем, он и должен постараться, чтобы убедить нас, что никого не убивал, а просто воспользовался найденными деньгами. С другой стороны, ему действительно не слишком сложно было спрятать Мартусю понадёжней. Если он такой знаток пещер, то их тут предостаточно. Да даже завези он ее просто подальше в степь, сколько бы мы её искали?!.

Римма с ужасом подумала, что будь это так, чем помогло бы тогда её видение?

— И что теперь с ним будет? — спросила Марта, отвлекая её от страшных мыслей.

— Завтра его отвезут в Маловидное: покажет свой тайник, сдаст оставшиеся деньги. Там на месте ещё раз перепроверят его алиби на день убийства. Назад он уже не вернётся, поедет для начала в Симферополь, а там, может, и в Москву.

— Чего это в Москву? — удивилась Оксана Петровна.

— Так Крымское дело ещё с 1974 г. на личном контроле у Щёлокова.

— Тобто кто-то звёздочку новую за Илюхину поимку получит?

— Ну, это точно буду не я, — вздохнул Володя устало, — потому что я здесь на общественных началах.

— Сердечное вам спасибо, Владимир Сергеевич, что помогли так быстро разобраться, — сказала хозяйка серьёзно. — Вы уж не обижайте, оставайтесь у меня, сколько ещё будете здесь...

— Да я уж завтра-послезавтра назад к дочке собираюсь, — улыбнулся Сальников.

— Вот сколько вам нужно, столько и оставайтесь.

— А мне Трезора жалко, — сказала вдруг Мартуся совершенно невпопад. — Лучше б этот совсем к нему не приходил, чем так...

— Это да, — согласилась Оксана Петровна. — Я смотрю, не жрёт ничего сегодня эта животина глупая, что я утром ему в миску положила, всё так и лежит. Вот ведь дурилка: Привязался к человеку поганому, и никто ему боле не мил... Хотя, чему тут удивляться, если и у людей тоже часто-густо саме так.

 

Когда Оксана Петровна ушла спать, а Римма, несмотря на сопротивление, отправила в постель племянницу, они продолжили разговор втроём.

— Завтра с утра местные оперативники приедут с Мартуси и с вас, Римма, официальные показания снимать. Хотели сегодня, но я сказал, что девочке нездоровится ещё...

— Спасибо, — отозвалась она.

— Нам бы надо договориться, как мы будем объяснять, что Марту так быстро нашли, — сказал Платон, и Римма посмотрела на него благодарно, потому что сама не очень понимала, как подойти к этому вопросу.

— Ну, для начала скажем, что Марта должна была сбегать только туда и обратно, и поэтому через час с лишним после ее ухода вы уже всерьёз заволновались, — Володя смотрел задумчиво и пристально, причём в основном именно на неё. — Вот такая вы будете у нас нервическая особа.

Римма кивнула, соглашаясь. Квочка так квочка, она не против.

— Когда вы приехали на турбазу и оказалось, что Марту там никто не видел, то забеспокоились уже все, потому что это на девочку совсем не похоже.

Римма опять кивнула. Это было чистой правдой. Мартуся не могла загулять по дороге к Платону. Вот с ним вместе по дороге обратно — вполне, но тогда Римма не волновалась бы. Ну, почти...

— А потом Шурка Бочкин вспомнил, — перехватил инициативу парень, — что когда они с Кириленко ходили звонить, то он видел у почты экспедиционную машину и в ней Марту, так что искать её мы отправились на Нимфей. Он и правда вспомнил, — ответил Платон на её удивлённый взгляд, — что видел грузовик и в нём рыженькую девочку, правда видел совсем мимолетно, и ни машину, ни девочку не узнал.

— Этого достаточно, — подытожил Володя веско. Римме уже казалось, что он сердится. — Никто ничего особо уточнять не будет, никого такие подробности не заинтересуют, потому что Уваков полностью свою вину в отношении Мартуси признал. Нет на них тут Якова Платоновича, который дело не закроет, пока каждая деталь своё место в мозаике не займёт. В данном случае, это и к лучшему... Но если вдруг кто-нибудь из вас вдруг захочет мне что-нибудь объяснить, то я весь к вашим услугам. — Мужчина поднялся. — Пойду я, с вашего разрешения, покурю и спать, а то вымотался за два дня...

Римма смотрела ему вслед со странным смешанным чувством вины и облегчения. Если ничего не объяснить, то на этом всё закончится.

— Римма Михайловна, мне надо сказать дяде Володе пару слов, — сказал Платон, вслед за Сальниковым выходя из-за стола.

— Платон... — напряглась она.

— Не волнуйтесь, о видении я ничего ему рассказывать не буду. Это о другом совсем.

 

После яркого фонаря во дворе сумерки за воротами казались особенно густыми. Платон пошёл на огонёк дяди Володиной сигареты и услышал насмешливое:

— Хочешь, угадаю? Ты не отвечать на вопросы пришёл, а свои задавать.

— Извините, — сказал Платон искренне. Дядя Володя, безусловно, заслуживал и объяснений, и доверия, вот только право объяснять или не объяснять что-либо было только у Риммы Михайловны.

— Слушаю тебя, — Давно знакомый голос звучал утомлённо и, пожалуй, меланхолично, что дяде Володе было не свойственно. И ещё Сальников на него не сердился. Досадовал разве что.

— Если этот Уваков-Цекало никого не убивал, то кто же убил тогда?

— А мусора местные, — ответил Сальников. — Извини за блатную феню, но назвать этих граждан советскими милиционерами никак не получается. Отец твой два года по своим каналам собирал всевозможные сведения по этому делу и пришёл именно к такому выводу. Да и не он один...

— Что это значит?

— Это значит, что зимой 1974 и весной 1975 года бесследно исчезли несколько свидетелей по Крымскому делу, например, сотрудники Бахчисарайского РОВД Сорокин и Егоров. Исчезли, как раз когда над их головами начали сгущаться тучи. Оба они были 10 ноября на дежурстве, оба несмотря на это отсутствовали на рабочем месте непосредственно в момент преступления. Потом Егоров вернулся, как раз принял поступивший сигнал о происшествии, но вместо того, чтобы проинформировать облуправление, зачем-то сам сорвался с автоматом на место. Это именно из-за его метаний Крым закрыли только через пять часов после убийства, а за это время можно было на машине с деньгами доехать... да хоть до Херсона!

— Что значит, они "исчезли", дядя Володя? — вычленил самый интересный момент Платон.

— А то и значит. Сорокина прямо на глазах у следивших за ним оперативников двое неизвестных затолкали в машину и увезли. Егорова вообще похитили из подъезда его собственного дома в центре города, прямо напротив Бахчисарайского дворца. Из квартиры он вышел, а в служебную машину уже не сел. Родственники подняли тревогу, в милиции объявили план-перехват и таки остановили машину, в которой его везли, не доезжая до Симферопольского аэропорта. Но похитителей не арестовали. Угадаешь, почему?

— Потому что это были не похитители, — ответил Платон после короткого раздумья.

— В яблочко. Всё-таки огорчительно это, что ты по отцовским стопам не пошёл. Мы бы с тобой прекрасно сработались... Да, всё верно, похитители предъявили удостоверения КГБ.

— То есть получается, что убийцы давно арестованы и наказаны? А почему же об этом почти никому не известно?

— Видимо потому, что одной этой истории недостаточно. Потому что это игра вдолгую, кто-то по крупицам, упорно и кропотливо собирает сведения о злоупотреблениях в МВД. Лежит себе такая прекрасная папочка в столе у товарища Андропова и ждёт своего часа.

— Но ведь это значит, что сейчас кто-нибудь может попробовать повесить это двойное убийство на Увакова, чтобы обелить честь мундира?

— Вряд ли, — сказал дядя Володя после паузы. — Я бы не пробовал. Опасно это, как палкой в муравейник тыкать. Если объявить убийцей Цекало-Увакова, то как раз могут всплыть и Сорокин, и Егоров. Ведь где-то же они есть... Часть денег нашли, и прекрасно, а убийство пусть лучше остаётся нераскрытым.

---

Примечания:

Об эпидемии холеры в СССР в 1970 г. и о борьбе с ней можно прочитать здесь:

https://cyberleninka.ru/article/n/epidemiya-holery-v-sssr-v-1970-g/viewer

Некоторые источники по Крымскому делу:

https://crimea.ria.ru/20191110/Delo-vilinskikh-inkassatorov-samyy-gromkiy-glukhar-Kryma-1117604764.html

https://a4.news/kolumnisty/smert_na_obochine__derzkoe_napadenie_na_inkassatorov_v_krymu_

https://lenta.ru/articles/2021/01/16/incassators/

Фильм "Две смерти в сумке инкассатора" из серии "Тайные знаки":

https://m.vk.com/video-7208881_163824306

"Крымское дело", выпуск телепередачи "Следствие вели...":

https://rutube.ru/video/35f3f3b875128289b7ceeb1442d930d7/

Николай Анисимович Щёлоков — с 1968 по 1982 год министр внутренних дел СССР, Юрий Владимирович Андропов — с 1967 по 1982 год председатель Комитета государственной безопасности (КГБ) при Совете министров СССР. О конфликте двух ведомств в конце семидесятых — начале восьмидесятых годов написано и снято достаточно, поэтому распространятся об этом не буду, тем более что у меня этот конфликт проходит совсем уж по касательной.