Последний танец прошлого (гет)

Утро началось не с будильника, а с тишины. Я открыла глаза за пять минут до звонка, чувствуя непривычную для подростка ясность в голове. Мой организм, привыкший к взрослому режиму и ответственности, отказывался спать до обеда.

Я села в кровати и потянулась к матрасу. Моя рука нащупала твердый переплет тетради. Книга Судеб. Я открыла её на свежей странице.

«Вторая неделя сентября.

Цели:

1. Укрепить академический статус. Хватит быть серой мышкой.

2. Поддерживать интерес Тартальи (тактика «горячо-холодно»).

3. Держать Гань Юй близко, но не давать ей власти.

4. Следить за Итэром и его компанией».

Я перечитала написанное, удовлетворенно кивнула и спрятала тетрадь обратно. Затем проверила рюкзак. Потайной карман на спинке был надежно застегнут. Четыре амулета лежали там, завернутые в платки, словно спящие звери. Я погладила ткань. Всё под контролем.

В школу я вошла уверенной походкой, наслаждаясь ощущением дежавю, которым теперь могла управлять. Коридор гудел утренней суетой: кто-то дописывал домашку на подоконнике, кто-то доедал бутерброд.

У кабинета английского уже собралась толпа. Тарталья, как обычно, был в центре внимания. Он сидел на парте, болтая ногами, и жарко спорил с Скарамуччей о вчерашнем матче Лиги Чемпионов.

— Да я тебе говорю, судья куплен! — возмущался Скарамучча. — Там был чистый офсайд!

— Брось, Скара, — смеялся Тарталья. — Просто признай, что твоя команда продула. Гол был шикарный.

Я проходила мимо как раз в этот момент. Замедлять шаг я не стала, но, поравнявшись с ними, бросила небрежно, глядя прямо перед собой:

— Защитник на левом фланге задержался. Пересмотрите повтор с верхней камеры.

Я прошла дальше, не останавливаясь, словно это замечание ничего не значило. За спиной воцарилась секундная тишина.

— Серьезно? — услышала я удивленный голос Тартальи. — Эй, Люмин, ты что, футбол смотришь?

Я обернулась уже у самой двери класса, подарив ему легкую, загадочную полуулыбку.

— Иногда полезно смотреть на поле шире, чем просто следить за мячом.

И скрылась в кабинете, оставив его переваривать эту фразу. Идеально. Не навязчиво, компетентно и с ноткой интриги. Маленький крючок заброшен.

В классе я направилась к своей парте. Гань Юй уже сидела там, раскладывая свои многочисленные цветные ручки.

— Люмин! — замахала она руками, едва я вошла. — Ты не представляешь, что вчера было! Кэ Цин выложила фотку в новой юбке, и все начали писать, что она…

Я села рядом, внутренне вздохнув. Контраст был разительным. Секунду назад я чувствовала себя стратегом, а теперь должна была погружаться в болото школьных сплетен.

— Да ты что? — изобразила я интерес, доставая учебник. — И что писали?

— Ну, что юбка слишком короткая, конечно! — Гань Юй понизила голос до заговорщического шепота, наклоняясь ко мне. — Хотя, если честно, мне кажется, ей просто завидуют. Но я тебе этого не говорила! Кстати, ты домашку по английскому сделала? Я вообще ничего не поняла в этом тексте. Дашь списать?

Раньше я бы безропотно протянула тетрадь. Но новая Люмин играла по другим правилам.

— Прости, Гань Юй, — я мило улыбнулась. — Я делала на черновике, там такой почерк, что сам черт ногу сломит. Лучше послушай, когда будут спрашивать, может, запомнишь.

Гань Юй надула губы, но возразить не успела — прозвенел звонок, и в класс вошла миссис Лиза. Учительница обвела класс строгим взглядом поверх очков.

— Good morning, class. Сегодня мы не будем тратить время на перекличку. У нас сложный текст. Кто хочет начать читать и переводить?

Класс дружно опустил головы, изучая узоры на партах. Лес рук отсутствовал. Миссис Лиза вздохнула и открыла журнал. Ее палец пополз по списку, и я знала, на ком он остановится. Я помнила этот урок. В прошлой жизни меня вызвали, и я позорно запнулась на слове «environment», вызвав смешки на задних партах.

— Люмин, — прозвучал приговор. — Прошу. Страница двенадцать.

Я встала. Спокойно, без суеты. Расправила плечи. Гань Юй рядом со мной сочувственно поморщилась, уже готовясь подсказывать мне шепотом.

Но подсказки мне были не нужны. Я начала читать. Мой голос звучал твердо и чисто. Годы практики с иностранными партнерами, бесконечные зум-конференции и командировки въелись в подкорку. Я не просто читала буквы — я говорила на языке. Интонации, акценты, паузы — все было на уровне носителя.

Класс затих. Даже шепот на задних партах смолк. Дочитав абзац, я оторвала взгляд от книги и начала переводить. Не дословно, спотыкаясь о каждое слово, а литературно, красиво выстраивая сложные предложения.

— …Таким образом, проблема изменения климата требует не просто локальных решений, а глобальной перестройки экономического сознания…

Я закончила и посмотрела на учителя. Миссис Лиза медленно сняла очки, глядя на меня так, будто я вдруг заговорила на древнеэльфийском.

— Excellent… — выдохнула она наконец. — Просто блестяще, Люмин. Где ты научилась такому произношению?

— Много практиковалась летом, — ответила я с скромной улыбкой. — Смотрела фильмы без перевода, читала новости.

— Похвально. Очень похвально. Садись, пять. Нет, пять с плюсом.

Я села на место, чувствуя спиной десятки взглядов. Они жгли лопатки. Я знала, что сейчас все смотрят на меня. И Тарталья в том числе. Я не обернулась, но кожей чувствовала его удивленный, оценивающий взгляд.

— Офигеть… — прошептала Гань Юй, глядя на меня круглыми глазами. В её голосе слышалась смесь восхищения и… страха? Или зависти? — Ты когда успела? Ты же говорила, что ничего не делала летом!

— Я говорила, что отдыхала, — поправила я её, доставая следующую тетрадь. — А саморазвитие — это лучший отдых.

Гань Юй замолчала, явно не зная, как реагировать на эту новую, непонятную Люмин. Но я не собиралась останавливаться. Теперь нужно было закрепить успех с Тартальей. И у меня был план.

* * *

На большой перемене я направилась в столовую, точно зная, где и когда окажется Тарталья. В моей памяти этот эпизод отложился четко: автомат с газировкой на втором этаже вечно барахлил, и именно в эту перемену Тарталья потеряет там свои деньги. В прошлый раз я прошла мимо, слишком стесняясь подойти к разозленному парню. В этот раз я собиралась стать его спасительницей.

Я подошла к автомату как раз в тот момент, когда Тарталья с рычанием ударил кулаком по стеклу.

— Да чтоб тебя! — выругался он, пнув железный ящик ногой. — Сожрал последнюю мелочь!

Вокруг уже начали собираться зеваки, хихикая над неудачей парня. Тарталья злился все больше, его лицо пошло красными пятнами.

— Техника любит нежность, а не насилие, — произнесла я, останавливаясь рядом с ним.

Тарталья резко обернулся, готовый огрызнуться, но, увидев меня, осекся. Видимо, утренний урок английского и комментарий про футбол все еще держали его в легком замешательстве насчет меня.

— Да? — фыркнул он, скрестив руки на груди. — Ну, покажи класс, умница. Если достанешь мою колу, с меня желание.

— Ловлю на слове, — я усмехнулась.

Я подошла к автомату. Мой план был прост: я помнила, что физрук всегда бил в определенную точку сбоку, чтобы «отклинить» механизм выдачи.

— Смотри и учись, — сказала я с уверенностью эксперта. — Это называется «точечное воздействие».

Я замахнулась и… промахнулась. Моя ладонь ударила чуть выше нужной точки. Глухой стук отозвался болью в запястье, но банка не шелохнулась. Автомат продолжал равнодушно гудеть.

Повисла неловкая пауза. Тарталья прыснул. Потом рассмеялся в голос — обидно и зло.

— М-да, «точечное воздействие», — передразнил он. — Похоже, твоя суперсила работает только на уроках английского. Не строй из себя того, кем не являешься, Люмин. Выглядит жалко.

Он развернулся и пошел прочь, бросив напоследок:

— Пошли, парни, тут ловить нечего.

Я стояла, чувствуя, как лицо заливает краска стыда. «Жалко». Это слово хлестнуло сильнее пощечины. Я видела ухмылки его друзей. Я облажалась. Переоценила свою память, переоценила свою крутость.

Ну уж нет. Я пулей вылетела из коридора и забежала в ближайший туалет для девочек. Заперлась в кабинке, дрожащими руками расстегнула рюкзак и вытащила из потайного кармана амулет. Сердце колотилось как бешеное.

— Спокойно, — прошептала я себе. — Всего пять минут. Второй дубль.

Я выставила время. Щелчок механизма. Мир дернулся назад, смазывая краски и звуки.

…Я снова стояла в коридоре, подходя к автомату. Тарталья снова бил кулаком по стеклу.

— Да чтоб тебя! Сожрал последнюю мелочь!

— Техника любит нежность, а не насилие, — произнесла я те же слова, но теперь мой голос звучал мягче, игривее. Я знала, что он ответит.

— Да? Ну, покажи класс, умница. Если достанешь мою колу, с меня желание.

— Ловлю на слове.

Я подошла к автомату. В этот раз я не спешила. Я внимательно посмотрела на боковую панель, вспоминая точное место, где краска была чуть стерта от ударов физрука. Вот оно.

— Абракадабра, — шепнула я и ударила ребром ладони точно в цель. Резко, но не сильно.

Внутри что-то щелкнуло, и банка с грохотом вывалилась в лоток выдачи. Толпа ахнула. Тарталья уставился на банку, потом на меня. В его глазах читался неподдельный восторг.

— Офигеть… — выдохнул он, наклоняясь за напитком. — Ты как это сделала? Ты что, реально ведьма?

— Просто знаю слабые места сильных противников, — я пожала плечами и протянула ему банку. — Держи.

Он взял колу, и его пальцы на секунду задержались на моих. Теплые. Живые.

— Круто, — он улыбнулся той самой улыбкой, от которой у меня в прошлой жизни подкашивались ноги. — Я твой должник. Желание в силе. Чего хочешь?

Я могла бы попросить пойти со мной в кино. Или на свидание. Но я знала, что легкая добыча ему неинтересна.

— Пока ничего, — я подмигнула ему. — Приберегу на потом. Когда ставки будут выше.

Я развернулась и пошла прочь, чувствуя спиной его взгляд. На этот раз это был взгляд не насмешки, а заинтригованного охотника, который встретил достойную дичь.

— Эй, Люмин! — крикнул он мне вслед. — А ты… стала какой-то другой... интересной.

Я не обернулась, лишь подняла руку в прощальном жесте. Сердце пело. Второй дубль прошел идеально.

Но стоило мне завернуть за угол, как эйфория сменилась резким приступом головокружения. В ушах зазвенело. Мир на секунду потерял четкость, контуры шкафчиков поплыли.

Я остановилась, опираясь рукой о стену, чтобы не упасть. «Побочный эффект», — мелькнула мысль. Короткие прыжки не так безопасны, как писала бабушка. Или я просто слишком нервничаю?

Остаток дня прошел как во сне. Я чувствовала себя канатоходцем, который идет над пропастью без страховки, но с идеальной осанкой. Гань Юй пыталась выведать, о чем мы говорили с Тартальей, но я отшучивалась. Итэр подозрительно косился на меня за обедом, но я списала все на «новое увлечение учебой».

Вечер принес с собой не облегчение, а тревогу. Дом, обычно уютный, казался мне чужим. Стены словно давили, а тени в углах сгущались. Я заперлась в своей комнате и достала Книгу Судеб. Ручка скользила по бумаге, фиксируя победы.

«Пятница, 11 сентября.

Инцидент с автоматом. Использовала откат на 5 минут.

Результат: Статус отношений с Тартальей — Заинтересованность. Он должен мне желание.

Побочные эффекты: Легкое головокружение, звон в ушах».

Я захлопнула тетрадь и спрятала её под матрас. Нужно найти тайник получше. Если бабушка найдет это… Кстати о бабушке. Дверь тихо скрипнула, и я вздрогнула, как вор, пойманный на месте преступления.

— Люмин? — бабушка стояла на пороге с чашкой чая.

Она не зашла внутрь. Осталась стоять в дверном проеме, и её взгляд был странным. Не теплым, как утром, а настороженным, сканирующим. Она смотрела не на меня, а куда-то поверх моей головы, в тот угол, где на стуле висел мой рюкзак с амулетами.

— В доме сегодня… странно, — медленно произнесла она. — Энергетика тяжелая. Будто время… запуталось в узел. Ты ничего не чувствуешь?

У меня внутри все похолодело. Она чувствовала. Она чувствовала вибрацию своих же творений, собранных в одном месте. Четыре амулета фонили, как радиоактивный реактор.

— Нет, ба, — я заставила себя улыбнуться, хотя губы одеревенели. — Может, погода меняется? Голова немного болит.

Она перевела взгляд на меня. Её глаза сузились.

— Может быть… — протянула она, явно не поверив. — Отдыхай. Не засиживайся.

Она ушла, прикрыв дверь, но я знала — теперь она будет следить. Я выключила свет, оставив только ночник, и подошла к зеркалу на дверце шкафа, чтобы расчесать волосы перед сном. В комнате было тихо, только тиканье настенных часов отбивало ритм. Тик-так. Тик-так.

Я подняла расческу и… застыла, уставившись на зеркало.. За моим левым плечом, в полумраке комнаты, кто-то стоял. Я резко обернулась. Никого. Пустая комната.

Я снова посмотрела в зеркало. И воздух застрял у меня в горле ледяным комом. Он был там. В зеркале. Стоял прямо за моей спиной, так близко, что я могла бы почувствовать его дыхание, если бы он дышал. Тарталья...

Но не тот дерзкий мальчишка, с которым я флиртовала днем. Его лицо было серым. Рыжие волосы слиплись от густой потемневшей крови, которая медленно, тягуче стекала по виску, заливая воротник белой рубашки. Один глаз был широко открыт и смотрел прямо на меня — мутный, остекленевший, подернутый белесой пеленой смерти. Второй заплыл страшной гематомой. Его губы, синие и потрескавшиеся, беззвучно шевелились.

Меня сковал паралич. Я хотела закричать, но не могла издать ни звука. Я могла только смотреть в это кошмарное отражение.

Призрак медленно поднял руку — сломанную, вывернутую под неестественным углом — и указал на меня грязным пальцем. И вдруг в моей голове, прямо внутри черепной коробки, раздался голос. Не звук, а ледяная мысль, чужая и страшная:

— Ты думаешь, что обыграла смерть? Ты просто отсрочила её...

Кровь из его раны вдруг хлынула сильнее, заливая зеркало изнутри. Красные потеки поползли по стеклу, искажая мое собственное лицо.

— НЕТ! — крик вырвался из меня вместе с дыханием.

Я схватила с тумбочки первый попавшийся предмет — тяжелую книгу — и швырнула её в зеркало. Удар. Грохот. Но стекло не разбилось. Книга отскочила и упала на пол.

Я моргнула. Зеркало было чистым. Ни крови. Ни призрака. Только мое бледное, перекошенное от ужаса лицо и испуганные глаза. Тишина и только мое бешеное сердцебиение, отдающееся в висках.

Я сползла на пол, обхватив колени руками. Меня била крупная дрожь. Это началось. Сяо был прав. Время не прощает игр. Я меняю реальность, но мертвые из стертых линий никуда не делись. Они здесь, в моей голове. Или в зеркалах.

Я посмотрела на рюкзак, где лежали амулеты. Теперь они казались не даром, а проклятием. Но пути назад не было. Я вытерла холодный пот со лба.

— Я не боюсь тебя, — прошептала я в пустоту, хотя голос дрожал. — Ты всего лишь тень. А я живая. И я спасу тебя, даже если ты будешь преследовать меня до конца дней.

Но в глубине души я знала: это было только первое предупреждение. И оно было чертовски страшным.