Вместо Ночного дозора (джен)

Около рва Кайлин Королевская дорога резко сужалась. Обозам, которые вольготно ехали в несколько рядов, приходилось выстраиваться в линию, замедляя свое движение. Крик стоял до небес, торговцы и маркитантки орали друг на друга, то напирая на наличие скоропортящегося товара, то на какие-то особые права, полученные от какого-то лорда, то угрожали своим соседям мечом какого-то лорда или рыцаря, который вот-вот появится и накажет обидчиков крикливой девахи. Некоторые, не дожидаясь мечей рыцарей или лордов, держали в руках собственные кнуты и дубины, готовые применить их против тех, кто пролезет вперед них.

Джон, догнавший последние обозы всего в нескольких лигах от рва, сперва свободно ехал по краю дороги, обгоняя тянущиеся обозы, а Призрак бежал по обочине, пропадая из виду в густой и высокой траве, сплошным ковром покрывавшей луга от Курганов до Белой гавани. Джон, которого, в отличие от Робба, отец не брал с собой в свои поездки к знаменосцам, даже и не знал, что Север может быть таким зеленым.

Но при приближении ко рву высокая зеленая трава стала сменяться каким-то болотными мхами, странного вида цветками, обжигающими руки, и кустиками с редкими листами, а твердая почва — болотной жижей, и Призрак, пару раз увязший в болотцах до середины лап, выскочил на дорогу. Маркитантки попрятались в фургоны, а сопровождавшие их мужчины достали оружие.

— Стой! — закричал Джон. — Я брат лорда Робба Старка и везу ему важное донесение. Тот, кто притронется к моему лютоволку, брату лютоволка Робба, будет иметь дело с самим лордом. А до этого с зубами волка и валирийской сталью.

В ответ он услышал злобные крики, перебивающие друг друга:

— Еще волка нам не хватало! Застрелить его и дело с концом!

— Много вас тут, таких самозванцев!

— Циркач он, а не брат лорда!

— Становись в очередь, парень, иначе будешь иметь дело со мной!

И еще много такого, в чем приличные слова были редки или не встречались вовсе.

Он достал меч и поднял его вверх. Маркитанткам ничего не говорил узор на поверхности меча, вряд ли они могли отличить Лед от дешевого меча, изготовленного в деревенской кузне. Но какой-то пожилой мужчина, вероятно, из числа бывших гвардейцев, подошел к нему и почти вежливо попросил:

— Эй, парень, покажи свой меч.

Джону его слова показались оскорбительным ответом на сообщение, что он брат лорда Старка, везущий важное поручение, но, тем не менее, он опустил свой меч вниз так, чтобы тот увидел узоры на стали.

— Это действительно валирийская сталь! — воскликнул удивленный мужчина.

И сразу все переменилось. Вероятно, в представлении маркитанток и торговцев, как и сира Родрика Касселя, валирийские мечи имели только самые важные лорды, неподчинение которым грозит большими неприятностями, если не смертью. Немедленно выяснилось, что ширина дороги позволяет проехать не только череде повозок, но и всаднику рядом с ними. И процессия, состоящая из бегущего впереди Призрака, Джона верхом на боевом коне и вьючного коня с провизией и овсом за ними, отправилась едва ли не галопом вдоль длинного ряда повозок. Джон подумал, что на этот раз его спасло везение, но сколько раз может повезти. Он вспомнил слова Донала Нойе: «Тебе может повезти с поваренком, может повезти со стражником, может повезти даже с тюремщиком. Но тебе должно повезти со всеми ними, один предатель и все».

Когда вечером обнаружилась поляна, то услужливые маркитантки отвели на ней Джону самое сухое место и помогли вбить колья и привязать коней, постоянно предлагая купить самый разный товар, включая их самих:

— Милорд, это будет лучшая ночь в вашей жизни. И совсем недорого.

— Не верьте этой шлюхе, ее покупают лишь самые бедные гвардейцы. Это я еще луну назад была девушкой и спала только с лордами и рыцарями.

— Милорд, посмотрите на мои груди, они стоят как у юной девы и большие как у матери шестерых детей.

Но Джон, ни разу не бегавший с товарищами в Кротовый городок, не был готов к подобным услугам. Он поужинал, разделив по-братски кусок солонины с Призраком, накормил и напоил коней, без особой надобности, скорее по привычке, смазал руку мазью мейстера Эйемона, которая еще не кончилась, но уже подходила к концу.

Назавтра Джон обогнал обозы и встретился уже с самим войском. Он ждал увидеть статных гвардейцев с боевой выправкой, но вместо них в основном проезжал мимо крестьян, оторвавшихся от своего повседневного труда и отправившихся воевать по приказу лорда. Они, видя огромную пасть Призрака, а также то, как торговцы и маркитантки уступали дорогу Джону, тоже отодвигались в сторону и давали ему проехать.

Первым из лордов, который встретился Джону, был Халис Хорнвуд. Он узнал Джона или просто догадался, кто он такой, из-за волка и сходства Джона с лордом Эддардом. Поздоровавшись с Джоном, он беззлобно сказал:

— Так ты даже сбежал из Дозора, чтобы воевать за отца. Ты поставишь Робба в сложное положение — он должен казнить дезертира, но не может казнить брата, тем более, пришедшего к нему сражаться за отца.

В ответ на его слова Джон протянул ему записку Мормонта. Халис прочитал ее и присвистнул:

— Ты совершил такой подвиг, что он наградил тебя фамильным валирийским мечом. Покажи мне его и объясни, что же такое великое ты сотворил.

Первое было сделать очень несложно, достаточно было достать Длинный коготь из ножен.

Халис подержал в руках меч и произнес:

— И даже яблоко сделано похожим на твоего зверя. Я не знаю случая, чтобы кто-либо получал такую награду. Хвастайся своим подвигом, я с нетерпением жду.

Хотя Джон и спешил поскорее добраться до Робба, но он подробно рассказал всю историю, от рога дозорного на Стене до сгоревшего вихта, пропустив, естественно, сцену с Аллисером Торном и свой арест. Халис подробно расспрашивал Джона, задавал вопросы, а в конце сказал:

— Так, значит, пока мы воюем с Ланнистерами, начинается новая Долгая ночь, и Иные смеются над нашими войнами, ибо они всех нас убьют, не разбирая, кто Старк, а кто Ланнистер.

Джон, хотя и выбрал не войну за Стеной, а спасение отца, пришел в восторг от его понимания ситуации, но дальнейший разговор Джона разочаровал. Хорнвуд начал говорить про какой-то острог, некогда принадлежавший его деду, про охотничьи права к северу от некоего хребта, про реку Белый нож и еще про что-то в том же духе. Нетрудно было понять, что Хорнвуд пытается завоевать доверие Джона и через Джона добиться согласия Робба на передачу ему каких-то прав и владений, в которых отец, по-видимому, ему отказывал. Джон был разочарован, но не показывал виду. «Мне надо учиться находить общий язык с разными людьми, а в данном случае это совсем просто, я все равно ничего не решаю, да и помочь вряд ли могу, Робб при жизни отца не вправе делить земли, а если бы даже был бы вправе, то не меня бы он стал спрашивать».

Послушав долгие рассказы про острог, охотничьи права и реку, Джон извинился перед лордом Хорнвудом и отправился вперед. Его узнали и несколько раз пытались задержать люди Амбера, Карстарка, Рисвелла и еще какого-то лорда, но им всем он отвечал, что он, брат-бастард Робба, едет с важным донесением к брату, а Призрак открывал пасть и принимал воинственную стойку, и их пропускали, не доводя дело до выяснений с самими лордами.

Если бы Джон не должен был находиться в Ночном дозоре, то воинственная стойка Призрака не была бы нужна. Хотя Джона не сажали за высокий стол при встречах с основными знаменосцами лорда Эддарда, тем не менее, все равно все самые сильные лорды Севера и их советники каким-то образом знали и о планах Джона вступить в Ночной дозор, и о дружбе Робба и Джона.

Поэтому выбор брата-бастарда для каких-то конфиденциальных личных поручений был настолько естественен, что не требовал каких-то проверок, наоборот, знаменосцам, тем более, их родичам и советникам, не подобало так нагло и открыто лезть в дела сюзерена. Однако пасть Призрака снимала и вопрос о Ночном Дозоре, в головах самых строгих радетелей законов возникали варианты, что Дозор отправил Джона к брату за какой-то помощью или что-то еще в этом роде. Впрочем, стоя около готового к прыжку лютоволка, лучше принять ситуацию в целом, не вдаваясь в подробности.

Когда Джон наконец добрался до палатки Робба, то менее всего он хотел увидеть леди Кейтлин. Точнее, он вообще не ожидал ее встретить, он не знал, где она находится — ни от Лювина, ни от Касселя он не получил внятных ответов, но не думал, что отправилась в поход вместе с Роббом. Но именно она и вышла Джону навстречу:

— О, боги! Это мне в наказание за мои слова! Теперь Робб обязан тебя казнить, и виновной назовут меня.

Она продолжила свои рассуждения, как будто рядом не стоял живой Джон.

— Не казнит, скажут: «Покрывает родню», казнит, скажут: «Слишком жесток, даже брата казнил, пришедшего к нему на помощь». Ты всегда был проклятием нашей семьи, и остался даже теперь, когда Эддард в темнице, Бран — калека, а девочки в руках Серсеи. Не могла она тебя захватить вместо них!

Она стояла твердо, ее голос не дрожал, она не плакала, но слезы против ее воли текли по ее лицу.

Джон растерялся и неуверенно сказал:

— Леди Кейтлин, я — не дезертир, я хочу помочь отцу и сестрам, — Лицо Кейтлин перекосилось от его слов. — Посмотрите письмо лорда Мормонта.

Она не хотела его брать, но Джон так настойчиво пихал письмо ей в руку, что Кейтлин пришлось взять его и даже прочесть.

После чтения письма она замолкла, Джон оказывался не дезертиром, а героем с валирийским мечом, что делало его в некотором смысле равным Роббу или даже возвышало над ним, ибо Лед забрал с собой Эддард, а теперь он наверняка в руках у Ланнистеров, которые под любым предлогом присвоят себе столь ценную вещь.

Воспользовавшись ее заминкой, Джон взял из рук Кейтлин записку и вместе с Призраком проскочил мимо стражников, не успевших его задержать, в палатку Робба. В большой командирской палатке за грубосколоченным походным столиком сидели Робб и какой-то седой родственник Талли.

— Джон! — обрадовался Робб. — Как мне тебя не хватало! — Потом он осекся и добавил. — Ты дезертировал из Дозора? Что мне с тобой делать?

Серый ветер не разделял беспокойства Робба и неизвестного Джону рыцаря. Волки обнюхали друг друга, признали друг в друге братьев и радостно запрыгали, Призрак молча, а Серый ветер с громким лаем.

— Прочти,— сказал Джон, протягивая свою охранную грамоту.

Записку прочел сперва Робб, а затем протянул ее сидящему напротив рыцарю. Робб встал, подошел и обнял Джона, а затем неожиданно рыцарь тоже поднялся, подошел к ним, протянул Джону руку и представился ему, как будто Джон был какой-то важной фигурой:

— Сир Бринден Талли, брат лорда Талли и двоюродный дедушка Робба. Или просто Черная Рыба, — добавил он, усмехнувшись в свои усы.

— Джон Сноу. — Джону, ответно представляясь прославленному рыцарю, хотелось добавить какой-то титул, но ни титулов, ни должностей у него не было. Ему осталось лишь назваться бастардом лорда Старка, сводным брат Робба.

— Садись, Джон, послушай, что я придумал.

Робб подробно пересказал составленный им с Кейтлин план, не забывая даже сказать о том, что мама давала ценные советы и, отправляя практически всю пехоту навстречу армии Тайвина, он таким образом не только обманывает Тайвина, но и избавляется от белесых недоверчивых глаз Русе Болтона.

— Моя мама сказала, что она сумеет уговорить Фрея тайно пропустить нашу конницу и присоединиться к нам, тогда нетерпеливый Джейме Ланнистер, изнывающий от тоски во время осады Риверрана, бросится против нас во главе конного отряда меньшей численности. И мы освободим Риверран и моего дядю, а один из главных Ланнистеров останется в наших руках.

— Воинов у Цареубийцы много больше, чем у нас, но из-за осады Риверрана его армия разорвана на три части, разделенные водными преградами, а у самого Цареубийцы нет терпения, и он пренебрегает разведкой, — добавил Бринден Талли.

Соображения Бриндена Талли показались Джону крайне рискованными. Клан Фреев, о котором он не слышал доброго слова, ни от отца, ни от леди Кейтлин, связан браком с Ланнистерами, о чем как-то говорила сама леди Кейтлин. Подлый Уолдер Фрей может вполне играть на обе стороны и воронами или гонцами донести до Цареубийцы весть об движущейся против него армии Робба. Мнение об фантастическом нетерпении Джейме Ланнистера вполне могло оказаться преувеличенным. Хотя в отличие от первого впечатления, когда Джон увидел в Джейме идеальный образ короля, теперь Джон не питал к нему никаких добрых чувств: предал обоих королей, которых охранял, выдал своих бастардов за принцев, пытался убить Брана (в этот момент Джон твердо верил в свою шаткую версию), напал на отца. Но он не считал Джейме таким глупым, все же Джейме каким-то образом сумел скрывать свою связь с королевой в течение по меньшей мере тринадцати лет, а сейчас половинной армией Западных земель разбил армию Речных, захватил Эдмара Талли в плен и осадил Риверран. Однако Джон не рискнул оспаривать стратегические идеи знаменитого рыцаря.

Его негодование обратилось против плана Робба, который, по его мнению, был верным способом погубить армию Севера. Джон даже не понимал, как в голову Робба мог прийти такой план, и как он мог обсуждать свои планы с матерью, ничего не смыслящей в военной стратегии. Они ведь вместе сидели на занятиях отца, и все основные вопросы задавал Робб, Джон лишь присутствовал на занятиях, именно у Робба отец проверял, насколько тот понял и запомнил его наставления. К Джону он обращался очень редко, лишь для того, чтобы тот не чувствовал себя совсем лишним.

В этот момент Джон забыл о своих планах ехать в столицу спасать отца, стать младшим командиром или вообще рядовым воином в армии Робба. Теперь его главная задача не дать Роббу, пошедшему на поводу у Кейтлин, погубить армию. Стараясь убедить Робба, Джон не упоминал Кейтлин, а говорил лишь об уроках отца, но, не сдержавшись, забыв о том, что Робб теперь его лорд, произнес резкие слова:

— Твой план — это безумие. Армия, состоящая из семнадцати тысяч пехотинцев и нескольких сотен всадников, скорее всего, несмотря опыт и хладнокровие Болтона, проиграет равной по численности или даже большей армии, в составе которой тысячи рыцарей и во главе стоит опытный полководец.

Робб начал понимать, к чему клонит Джон, но молчал, недовольный тем, что брат-бастард стал его критиковать его, лорда, причем резко и недвусмысленно, да еще в присутствии Бриндена Талли, так некстати оказавшегося рядом с ними во время их разговора.

— Подумай, Робб, вспомни, чему нас учил отец. Пехота не сможет сбежать от конницы, и после поражения армия будет разогнана, пленена и уничтожена. Бессмысленно погибнут многие тысячи северян, и Север лишится большей части своей армии. Кроме того, Тайвину известно, что армию Севера должен возглавлять юноша с огромным волком. Нехватка конницы и твое отсутствие могут быть замечены его разведчиками. И, наконец, не надо давать в распоряжение Болтона, которому ты не доверяешь, основную часть своей армии: кто знает, что он сделает, проигрывая битву — в самом худшем случае он перейдет на сторону Ланнистеров за право стать Хранителем Севера.

По-видимому, Бриндену Талли самому не нравилась затея с отправкой армии во главе с Болтоном навстречу армии Тайвина. По этой или по другой причине Бринден Талли неожиданно сказал:

— Джон Сноу высказал очень серьезные сомнения, их непременно обсудить на военном совете.

Джон хотел поблагодарить сира Талли, но у него пропал дар речи после слов рыцаря. Одно дело Мормонт, к которому он понемногу привык, другое дело — знаменитый рыцарь неожиданно принял всерьез его доводы, доводы мальчишки, который по-настоящему дрался один раз в жизни. Еще более он удивился тому, что идею о настоящем военном совете подал родич Кейтлин, вряд ли сказавшей о Джоне хоть одно доброе слово, то есть Бринден не собирался выставить его на посмешище, не поддался его напору, чтобы не обидеть юношу, а действительно принял всерьез его доводы.

Несколько обиженный Робб перевел разговор на обустройство Джона в его армии. И, вероятно, чтобы не показывать обиду, щедрой рукой выделил ему не место в общей палатке, а отдельную палатку как лорду, даже со столом, картами Речных земель и запасом пергамента для рисования планов, а также назначил ему денщика и двух оруженосцев, как будто Джон на самом деле был лордом или рыцарем. Джон был ошеломлен его любезностью. Когда ставили палатку Джона, он слышал, хотя не мог разобрать большую часть слов, столкновение Робба с леди Кейтлин, которая была крайне недовольна таким вниманием к бастарду. Но явно Робб победил, ибо палатка, денщик и оба оруженосца остались при нем.

Теперь его задачей было подготовить альтернативный план и речь на военном совете. Принимая рискованный план Бриндена Талли и разделение армии на две части, естественное при двух армиях Ланнистеров, он решил, что надо подстраховать армию Робба, не полагаться только на честность Фрея и нетерпение Ланнистера (как же он при таком нетерпении столь долго прятал свои отношения с Серсеей?), как предлагали леди Кейтлин и сир Талли, которого все за глаза называли Черной Рыбой. Но если усилить армию Робба, то у второй армии уже вообще не остается шансов.

Тогда вторая армия должна быть обманкой, которая идет на верную смерть. Она должна быть достаточно велика, чтобы разведчики Тайвина не увидели обмана, но не слишком, чтобы потери Севера не были очень тяжелы. К сожалению, левый берег Зеленого Зубца, вдоль которого по словам Чернорыба движется армия Тайвина, почти лишен леса, где пехота могла бы скрыться от тяжелой конницы, столь многочисленной в армии противника. Возможно, там есть густые заросли кустов, способные спасти множество воинов, но армия-обманка не может выбирать поле боя, ей надо сражаться там, где укрепится противник.

В этой армии-обманке должно быть достаточно конницы, чтобы Тайвин не догадался об обмане, и, главное побольше лучников, готовых не по-рыцарски стрелять в спины рыцарей и в их коней, прячась в неровностях местности и зарослях кустов. Если конница армии-обманки обладает достаточной храбростью, а она должна состоять из храбрецов, то очень подходит прием мнимого отступления, когда отступающая конница неожиданно поворачивает и начинает атаку около места, где прячутся лучники и арбалетчики. Пехота нужна в основном для числа, но толку от нее немного, строй пикинеров, способный сдержать конницу, будет слишком коротким из-за немногочисленности армии. Скорее всего, пикинеры могут быть вспомогательным средством для окружения противника при мнимых отступлениях. Однако большую часть из них придется ставить против конницы в гуще боя с очень малыми шансами спастись, просто для того, чтобы скрыть свою малочисленность.

Ну а главный обман состоит в том, что армию должен возглавить юноша с большим волком, которого разведчики Тайвина примут за Робба. У этого юноши, который ведет армию на верную смерть, вообще не будет шансов спастись, хотя он должен продержаться живым как можно дольше, чтобы сохранить боевой дух своей армии. И этим юношей с большим волком может быть только он сам. Конечно, у него должны быть телохранители и в немалом числе, как будто он — лорд Робб, но из-за огромного численного преимущества армии Тайвина им всем предстоит погибнуть вместе с Джоном, которого они будут охранять. Джон не ожидал, что рыцари и сыновья лордов согласятся погибать, охраняя бастарда, пусть это будут самые обычные воины, чьи семьи получат щедрую награду за подвиг своих сыновей.

Когда Джон выезжал из ворот Черного Замка и прощался с Сэмом, Доналом Нойе и Мормонтом, он надеялся, что ему предстоит проехать через полстраны от Стены до Королевской гавани и хотя бы перед смертью увидеть южные цветы, дубовые рощи, белокаменные замки, Королевскую гавань, септу Бейлора и Красный замок. Сейчас оказывается, что болота Перешейка и травянистый берег Зеленого Зубца будут всем тем, что ему суждено увидеть, кроме Севера и Стены. Ну что ж, он сам выбрал эту судьбу. А теперь ему еще нужно было отстоять свое право на героическую смерть ради спасения Севера. И наградой может стать лишь то, что все северяне запомнят, что у лорда Эддарда было четыре сына, а не три, и четвертый сын пошел сам и повел людей на верную смерть для того, чтобы спасти Север.

Когда планы Джона приобрели более или менее законченную форму, он снова пришел в командирскую палатку. На этот раз он застал одного Бриндена Талли.

Прославленный рыцарь был вежлив и внимателен, задавал очень точные вопросы своим отрывистым голосом и даже подсказывал, когда у Джона не было четкого ответа, а потом сказал с неуловимой интонацией:

— Я представлял тебя совсем другим со слов Кэт.

Он помолчал, а потом добавил:

— А тебе не страшно идти на верную смерть в столь юном возрасте?

— Страшно, но я должен. Меня никто не может заменить.

Бринден Талли хмыкнул, а потом сказал:

— Готовься как можно лучше к совету, лорды и даже просто опытные гвардейцы не захотят умирать, следуя за бастардом.

Джон попытался спросить рыцаря, не изменил Робб свое мнение, но тот лишь внимательно посмотрел на Джона и повторил:

— Готовься лучше.

Через несколько дней, когда они уже приближались к развилке дорог, мох, жгучие цветки и камыши сменяются зеленой травой, почва становится тверже, обрадованные Серый Север и Призрак бегают, не боясь провалиться, и вскоре около гати находится каменистая площадка, достаточно широкая, что принять всех лордов и командиров на некотором отдалении от простых воинов.

Джон спорил с Мормонтом, но это было наедине, договаривался с другими новобранцами про Сэма, показывал меч новым братьям Дозора, прощался со всеми ними, но никогда не выступал перед собранием лордов. Он смутился, неуверенно поглядел на Робба, сидящего во главе совета, и заметил, что Робб тоже смотрел на него и улыбался в ответ. Джон не понял, перешел ли Робб на его позицию или остался с прежним мнением, но увидел, что Робб хочет его подбодрить.

Улыбка Робба придала смелости Джону. «Ведь я говорю о том, как я погибну через несколько дней, а они останутся живы, так чего же я боюсь?».

Эта мысль уничтожила его смущение, теперь он кожей ощущал, как он ведет войско, как они, невзирая на огромный перевес противника, храбро бросаются на него, как они устремляются в ложное отступление и на всем скаку разворачиваются, загоняя лучших рыцарей Западных земель в засаду, как лучники стреляют в крупы коней и в спины подлых Ланнистеров, как образуется свалка, на которую наступает строй сидевших в засаде пикинеров…

Эти картины стояли перед его глазами, и его страстная речь звенела над поляной. Он не хотел слышать и не слышал возражения лордов, пытавшихся его перебить. И голоса несогласных все реже пытались встрять в его речь. Страсть Джона захватила не только молодых командиров, но и многих опытных лордов, они слышали в его рассуждениях полководческий талант молодого Эддарда Старка, соединенный с темпераментом Дикого Волка.

Несмотря на запреты, к месту проведения совету подошло немало молодых воинов, они выражали свое одобрение криками и ударами мечей по щитам и пяток копий по камням почвы. Когда Джон закончил свою речь, его пылко поддержал страстный Джон Амбер, ценящий храбрость, и одновременно с ним опытный Бринден Талли, сражавший еще в войне Девятигрошовых королей.

Другие лорды говорили о том, что Джон получил хорошие уроки от своего отца, что он хорошо изучил тактику и стратегию, но не хотели ни следовать за бастардом, ни, тем более, умирать в армии бастарда. Они говорили это уклончиво, стараясь не задеть брата Робба и не показывать свою трусость. Они больше напирали на то, что Джон знает теорию, но он не умеет вести войска в бой, отдавать команды, и даже не сможет расставить палатки на ночлег и правильно выставить караулы.

Однако их возражения были опрокинуты словами Джона Амбера:

— Я буду вместе с Джоном. Мы вдвоем справимся с палатками, и мой голос услышат не только наши воины, но и все двадцать тысяч воинов Ланнистера и задрожат от страха.

Однако Джон, хоть и был весьма благодарен Амберу за поддержку, но не хотел уступать первенство. Он говорил о могучем и храбром лорде Амбере, вместе с которым они сумеют изобразить многотысячное войско, но проявляя несвойственную ему ранее уверенность, настаивал на том, что именно его со своим волком разведчики Тайвина примут за Робба, поэтому именно он отправится во главе армии, идущей навстречу Тайвину.

— Я не побегу с поля боя и не буду сдаваться Тайвину, — воскликнул Джон, подняв вверх Длинный коготь. — Я буду сражаться до смерти, чтобы нанести максимальный урон его армии, пусть Север помнит, что у лорда Эддарда было четыре сына, а не три.

Неожиданно лорд Халис Хорнвуд, которого Джон несколько дней назад счел ловким пройдохой, пытающимся через него выманить согласие Робба на передачу ему какого острога и каких-то охотничьих угодий, провозгласил:

— Я вел долгий разговор с Джоном и убедился, что он не только говорит о подвигах, но и совершает их.

Он взял из рук Джона записку Мормонта и подошел к Роббу, чтобы тот прочел ее вслух.

Не все знали эту историю, поэтому попросили Джона рассказать подробнее о том, что произошло в Ночном Дозоре и за что он был награжден валирийским мечом. Джон рассказал историю, в которую трудно было поверить. Но старшие лорды, прежде Джон Амбер, а потом и другие, поднимаясь один за другим, сказали, что какой бы невероятной ни казалась история Джона, но они не могут не верить лорду Мормонту и, тем более, в ситуации, когда он подарил свой фамильный валирийский меч.

— Для такой битвы и нужны люди, способные справиться даже с исчадьями Долгой ночи! — воскликнул Джон Амбер.

Робб молчал во время всего совета, а потом сказал:

— Мой брат, получивший уроки отца, сумел составить превосходный план, а его подвиг в Ночном Дозоре доказывает, что он не струсит в бою и может быстро принимать правильные решения в самый ответственные моменты сражения.

И план Джона, перечеркивающий предыдущие решения Робба, был принят. В подмогу Джону, теперь на несколько последних дней, остающихся у него до неминуемой гибели, ставшему не рядовым воином, как он предполагал, а командиром целой армии, послали младших сыновей и бастардов, желающих прославиться, и, наоборот, старых отцов, готовых уступить места наследникам. Немногие из старших лордов решились идти с армией из четырех с половиной тысячи человек (приблизительно тысяча всадников, полторы тысячи лучников и две тысячи пехотинцев) против двадцати тысяч во главе с опытным и хитрым командиром. Исключениями стали отчаянно-смелый Джон Амбер и готовые передать лордство своим наследникам Халис Хорнвуд и неожиданно присоединившийся к нему Меджер Сервин.