Вариант 513. (гет)

10. Чайный лист.

«Подносим путникам заваренный на родниковой воде чай,

Чтобы те могли утолить свою жажду;

Как же опасен их путь,

пролегающий между двух горных хребтов»

(надпись в чайном павильоне на перевале Чжубилин в Шаосине)

30 октября и ночь на тридцать первое.

День не задался. Хотя утро ничего такого не предвещало. За окном бродили с плакатами бастующие сценаристы. Содержание плакатов сводилось к тому, что если денег не дадут в достаточном количестве, то придется о кино забыть и довольствоваться комиксами.

Мюриэль читал. За прошедшее время он прочел множество книг. Но первая, предложенная ему Кроули все не отпускала от себя. Уж очень необычны и интересны были идеи: «Существуй», — говорит тебе Вселенная, и она не толкает тебя никуда и не тащит, если сам этого не позволяешь. «Вселенная, дай мне влиться в твой бешеный хаос», — говоришь ты. И вливаешься…»

Однако, удовольствие от чтения было испорчено, так как сразу после открытия магазина явился Метатрон. Надо сказать, что вот уже два месяца как он методично по вторникам сразу после открытия являлся в магазин с неизменным стаканчиком кофе с ложкой миндального сиропа от Нины. Усаживался в азирафелево кресло, выпивал кофе, а потом принимался шарить по книжным полкам. На вопрос об объектах поиска не отвечал, только пыхтел, переставляя книги. Но просматривал он полки очень методично и по порядку. Иногда Мюриэль думал, что у Метатрона даже есть блокнотик, в котором тот отмечает на схеме просмотренные шкафы и полки. Выпив кофе и перешерстив некое количество книг, он, наконец убрался. Но едва Мюриэль собрался продолжить чтение, как в воздухе призывно зазвенело и пришлось тащиться на прием к Верховному архангелу. Вначале ничего беды не предвещало. Но потом Азирафель так вспылил! Подумаешь, продал эту книгу с автографом Оскара Уайльда. И что тут такого? Да, он продал ее двенадцать раз. Людям же очень нужно было! В ответ Азирафель очень долго, вежливо, убедительно, хотя и немного пафосно, объяснял, что копирование единственных экземпляров редких изданий с автографами не входит в функции ангела-смотрителя, затем велел вернуть все, как было, а впредь никаких продаж не допускать. Замечание же Мюриэль о том, что в магазинах принято удовлетворять потребности смертных за их деньги, вызвало просто очередную бурю архангельского негодования под девизом: «Никакая потребительская блажь не считается жизненно важной потребностью смертных».

В итоге, вернувшись в слезах, Мюриэль засиделся допоздна за книгой, чтоб успокоиться. Подумывая, а не сделать ли в магазине библиотеку или лучше читальный зал, чтобы люди могли читать, не унося книги прочь. «Воронья дорога» снова оказалась созвучна его мыслям: «Справедливость — это то, что зависит от нас. Это идея. Вселенная не может быть справедливой или несправедливой. Она подчиняется законам математики, физики, химии, биохимии… в ней просто что-то случается, и нужно иметь разум, чтобы эти события воспринимать как справедливые или несправедливые,» и далее: «Человек не способен поверить, что не он центр мироздания, вот в чем проблема. Вот откуда проистекают эти трогательные сказочки про Боженьку, про загробное существование, про жизнь до рождения. Это просто трусость. Голимая трусость.»

— Конечно, это я считаю, что Азирафель ко мне несправедлив из боязни снова вызвать его неудовольствие. Пора уже не считать себя никем, писцом 37 разряда. Какое значение этот разряд имеет. Никакого. Люди додумались до всего этого, а мы там, на Небесах, продолжаем трусить. И чего боимся? Бога? Нет, верховного архангела, прокурора Рафаила и Метатрона. Сами и придумали, что его надо бояться. А кто он? Голос Бога? Это все равно, что бояться не полиции, а сирены полицейской машины.

Единственным приятным моментом кроме чтения в течение двух месяцев стали появления у дверей или окон магазина Эрика. Вначале Мюриэль опасался адских каверз, но постепенно привык. Тем более, что никаких каверз не последовало, а как раз наоборот: на ступенях крыльца время от времени появлялись неожиданные и приятные вещи. Разноцветные ракушки с тропического побережья, плоды личии и авокадо в корзинке из листьев банана, осенние цветы, со стеблями, перевязанными обрывком бинта. Однажды там даже оказался щегол в плетеной клетке, которого пришлось тут же отпустить. Щегол ему понравился больше всего.

В конце концов Мюриэль начал ощущать себя девочкой и очень переживал из-за этого. Однако, Нина из кофейни, у которой он покупал себе чай, наблюдала за всеми появлениями сюрпризов на крыльце книжного и однажды просто по-дружески посоветовала Мюриэль сменить стиль одежды. И, когда Мюриэль приоделась в бежево-голубую шотландку классического стиля, в юбке стало гораздо удобнее, а Эрик даже оставил с очередным букетом восхищенную записку: «Тебе идет новый прикид. Не выпить ли нам в здешней кофейне чего ты захочешь?!».

Смеркалось. И Мюриэль решила для успокоения заварить себе чай, потому что оказывается его можно пить, а не только любоваться, но пить не просто, а с церемонией, ведь второй ее книжной любовью после «Вороньей дороги» стал «Канон чая» Лу Юя.

«Как хорошо,

Когда подливаешь чайку,

Угли мешаешь

И степенно беседу ведешь,

Рассуждая о том, да о сем.»

Следуя этим словам Татибана Акэми, Мюриэль уже зажгла лампу у окна, расставила необходимые для чайного действа приборы, залила кипятком дивно пахнущие чайные листья в своем любимом чайничке с драконом из коричневой исинской глины и собиралась спокойно поразмышлять какое кофе ей захочется попробовать в здешней кофейне вместе с Эриком, как на улице, где-то совсем рядом раздался оглушительный взрыв, стены задрожали, в главной комнате магазина зазвенело разбитое стекло и что-то так сильно ударилось об пол с ужасно неприятным хлюпающим звуком, так что чайные хотелки сразу позабылись.

Часы показывали час ночи.

Мюриэль сбежала с лестницы и увидела это…

Тем временем, 30 октября, поздний вечер.

Все это было странно. Поначалу особенно странно было сидеть на закате в Сент Джеймском парке на одной скамейке с Дагон и мирно беседовать. Странно было наблюдать, как по спокойной глади пруда плавают спокойные утки и последние желтые листья с окрестных вековых платанов, странно было смотреть на Ту скамейку — пустую…

А все началось с сообщения от Саракаэля о том, что Метатрон по секрету от всех встречался с Сатаной и, видимо, неудачно. О чем он говорил с Владыкой Преисподней, конечно, никто не знал, но все догадывались. «Видимо шальная идея выступить единым фронтом против человечества не нашла отклика на той стороне,» — заметил Саракаэль. На что Азирафель спросил, с кем ему можно связаться на той стороне без ущерба для репутации Небес. Саракаэль даже присвистнул: «Без ущерба! Да тут все с кем-то связываются. Просто постоянно. Даже Михаил вполне плотно работал с Лигуром, хотя всегда это и отрицал. Если по рангу верховного архангела, то Дагон вполне подойдет. Просто пошли письмо с голубиной почтой. Голубя они скорее всего потом Церберам отдадут в качестве гостинца, но ответ придет. Тайный.»

— А Метатрон?

— А что Метатрон? Может ты на ту же тему будешь говорить, что и он с Сатаной? Скажешь, что хотел помочь. Главное — это правильно выбрать место.

Из деловой переписки Верховного архангела Азирафеля.

Послание первое.

Дагон,

повелитель мух, владыка безумия, бывший подкняжий седьмого мучительства и новый Владыка Ада,

приветствую тебя, как создание господне.

Последние контакты нашего начальства делают необходимой и нашу встречу на своем уровне, дабы проработать все аспекты возникшей проблемы.

Рекомендую убедительно и прошу рассмотреть такую возможность в ближайшем времени.

Азирафель, Верховный архангел.

Голубь не вернулся. Ответ появился у него на столе в замызганном конверте с выраженным запахом селедки. На вырванном из школьной тетради помятом листке значилось:

«Азирафель, В.А.

Вот интересно, ты приветствовал Меня, считая себя созданием Господним, или помня, что и я таковым являюсь?

О чем там верхи сговариваются, даже знать не хочу. Не нашего уровня переговоры. Если будет нужно, нам доведут до сведения.

На сем — будем ждать.

Дагон и т.д. (титулов у меня много, но перечислять мне их лениво, тем более что ты и сам их прекрасно перечисляешь)».

Послание второе.

Дагон,

повелитель мух, владыка безумия, бывший подкняжий седьмого мучительства и новый Владыка Ада, приветствую тебя.

Переговоры Владык нам не мешают от слова совсем. Я ведь предлагаю провести переговоры именно на нашем уровне. И не вижу никаких препятствий к этому. Дело ведь общее, как не крути. А по сему — настаиваю на встрече.

Азирафель. В.А.»

Голубь не вернулся снова. Но к очередному конверту было приклеено его нежное белое перышко. Запах селедки сохранялся.

«Азирафель. В.А.!!!

Ты, конечно, настаивать можешь. Но мне это фиолетово. Жду указаний сверху. По-иному я не могу. У нас, демонов, своей воли нет. Только строжайшая и жесточайшая субординация, несмотря на расхожее мнение о нас, как о полных анархистах и разгильдяях. И мне удивительно, что, братаясь шесть тысяч лет с предателем Кроули, ты этого так и не понял! Видимо, он берег тебя от стрессов и своих адских проблем. Да, не ценим мы того, что имеем. Но это я так, к слову.

Так что жди указаний для меня сверху, то есть снизу. И как только, так сразу!

Дагон.

Пы.Сы. «Переговоры Владык»? Ты теперь Метатрона Владыкой считаешь? Ну-ну…»

Послание третье.

Послушай, Дагон!

То, что вы там все засранцы, мне известно. Голубей бы могли и пожалеть. И не твое адское дело рассуждать от чего Кроули тут меня берег. Но общее дело не терпит отлагательств. Встреча нужна срочно. И жизнь Ада зависит от этого так же, как и жизнь Небес. И это я о Земле просто молчу!!!

Азирафель, В.А.

P.S. На Метатрона мне глубоко «фиолетово», не он мне владыка».

Очередной конверт селедкой уже не пах. И листок помят не был.

«Азирафель, дружище!

Вот и не надо раздражаться и уподобляться нам, засранцам. Голубей пожалеть можно, так что жалей на здоровье. Но если бы ты просто пользовался электронной почтой, как все, тогда не было бы искушения угостить Цербера голубятинкой.

Конечно, я встречусь с тобой с удовольствием. Завтра, на закате в том чудесном месте, где мы вас с Кроули изловили во время оно. Там еще уток все кормят.

Приветик!

Чмоки-чмоки…

Дагон.»

Вот и вышло, что после всей тайной переписки, стоившей жизни трем голубям, выбран был Сент Джеймский парк.

Переговоры носили характер совещания. Азирафель, наконец прекратил созерцать удаленную памятную скамейку и обратил внимание на рассказ Дагон о визите в Эдинбург, слежке за парочкой архангелов и приключении у статуи Гавриила. Разговор Князь Ада вел издалека.

— Вся эта история с собранием рыбоводов в Эдинбурге и общение с юным Джонсоном утвердили меня в мысли, что мы недооцениваем человечество. Если оно абстрактно и удалено от нас, или если судить по тем экземплярам, которые прибывают к нам для окончательного, скажем, вечного воспитания, для наказания, короче, тогда выглядят эти смертные неприглядно. Но ведь к нам прибывают и другие: те, кто на небесах просто не уместился в силу своего большого ума, или широкой души, или бесконечной гениальности, но, если все это проявлялось не в форме восхвалений и прославлений сам знаешь кого, им прямой путь к нам и лежал. И идея суда без всякого оправдания для всех подряд только потому, что некто очень большеголовый захотел Вечности в покое и безответственности… Ну, вы меня извините, я в этом участвовать не согласен. Да. У меня есть друг на той, человеческой, стороне — Джонсон. Да и Вельзевул, тоже много сделал для Преисподней до своего увольнения. Кстати, Владыка вполне в курсе нашего с тобой разговора, я и говорю с тобой с его позволения и одобрения. И никто у нас не хочет быть стертым навсегда вместе со своими деяниями. Да и что мы делали? Грешников карали? Так работа такая. С некоторых пор. И кто бы этим мог заниматься кроме нас? Если не мы, то кто? Вот и выходит, что, служа другим, сгорим в собственной геенне по идиотскому проекту. Что касается сундука под статуей Гавриила, Азирафель, не известно точно, что они утащили в том сундуке. Но происхождение точно небесное, так как из-за благодати руки я сильно обжег и сундук потерял.

— Я благодарен за столь ценные сведения о времяпровождении моих сотрудников. Вот тебе и на! Они все кричали о предательстве, а закончили попыткой похищения пресловутой Книги жизни. Но я уверен, что книги никакой там нет, или там иная книга.

— Вот и наш Владыка тоже в этом уверен. И очень рекомендовал мне найти Кроули. Возможно, он этот артефакт видел последним. Поговаривали у нас внизу, что есть легенда об ангеле, что разговаривал с растениями. Имя никто не помнил уже. Но якобы этот ангел и умыкнул Книгу, или Господь ему сам отдал на хранение.

-Да? При чем тут растения? Он никогда и словом не обмолвился.

— С растениями?

— Нет. Со мной об этом. С растениями он как раз активно …беседовал.

— Судя по всему, он многими словами с тобой не обмолвился. Что характеризует его, как вполне порядочного демона.

Разговор становился все более интересным, но прерван был сплошной какофонией сигналов тревоги как с Небес, так и из Ада. Стрелки часов Биг-Бена показывали час тридцать. Снова в районе книжного в Сохо происходило нечто. Надо было двигать в том направлении и срочно, а у Азирафеля, как назло, засвербило в правом ухе, кто-то настойчиво звал его абсолютно диким способом через хрустальный шар.

Из закрытого чата блога Анафемы Гаджет «Эра Водолея».

Анафема:

Марджори, дорогуша, происходит полная гадость. Та стерва с твоим лицом, что возглавляла нападение на книжную лавочку в прошлом, теперь умыкнула с сообщником бетономешалку. Сообщник сперва сопротивлялся, говорил что-то вроде того, что он уже однажды по ее науке хотел погубить Кроули, но ничего не вышло, а тот ему дорог по прежним временам и т.д. и т.п. А она, очень резкая дамочка и умело манипулирует им. Таки угнали. И замышляют нечто против Кроули. А он и так бедняжка уже четыре года живет в своей машине! Разве мало бед на его голову?! Я проснулась. И не знаю, чего они хотели. Но ты передай мистеру Азирафелю, что его другу угрожает опасность.

Марджори-Иесавель:

Хорошо. Но дело в том, что я по собственной инициативе не могу выйти с ним на связь

Анафема:

А в прошлый раз? Сейчас надо срочно. Уж очень рожи мне не понравились. Извини, хоть она на тебя и похожа, как две капли воды, но явно — оккультная дрянь с отвратительной аурой какашечного цвета.

Марджори-Иесавель:

И даже не извиняйся. Хотя я всегда была уверена, что я одна такая в своем роде. Но как связаться с Азирафелем я не знаю. Можно попробовать хрустальный шар, но сработает ли? Он же не дух? Хотя в этом шаре он тоже появлялся. То есть отражался… Вот прямо сейчас пялюсь в этот шар и изо всех сил призываю, Азирафель, ангел какой бы ты там ни был по рангу и смыслу, но покажись, покажись! Оооо! Все, Анафема, кажется, работает!

Хрустальный шар расцвел милой ангельской улыбкой: «Любезная мадам Шедвел, что случилось? У меня срочное дело.»

— О! В-ваше светлейшество!

— Прекратите славословие и говорите по существу. Мы тут не с кумушками по мобильной связи треплемся. Мадам, быстро и самое важное.

— Важное… нам тут с Анафемой приснилось, что против Вашего друга они замыслили нечто гадкое. И угнали бетономешалку.

— Кто и что замыслили?

— Это сны, источник крайне ненадежен. Парочка из нападавших на Ваш магазин. Что замыслили не ясно. Но бетономешалки для хороших дел не угоняют. Это снилось Анафеме прошлой ночью, а до Вашего друга дозвониться невозможно: он с Вами не разговаривает, простите.

Светлый лик Азирафеля в хрустальном шаре постепенно померк.