Шепот ветров прошлого (гет)

Сегодня мужская часть семьи, решила оставить Анну дома, чтобы она могла спокойно выздоравливать, хотя договориться об этом им удалось не сразу. И вроде бы не ссорились, и говорили об одном и том же, да все у отца с сыном выходило по-дурацки и разговор не клеился.

— Пусть спит, — сердился Платон, подумав, что его вредный и себялюбивый взрослый сын собрался девушку будить. — Совсем устала девка. Ты ее везде за собой таскаешь, точно собачку комнатную, чай, не железная... Зачем ты ее вообще сюда припер, в эту дыру, от мамы-папы оторвал.

— Мы живем вместе, к твоему сведению, — недовольно дернул плечом Яков, уже собираясь надевать верхнюю одежду. — Я и так сегодня собирался Анну дома оставить.

Он с сомнением посмотрел на спящую девушку, словно спрашивая себя, можно ли запереть Анну в одиночестве отсыпаться и не натворит ли она дел? Вдруг расследовать бросится?

— "Аня, здесь посмотри, пальпируй", "Аня, набери 20 единиц...", "Аня, двойные перчатки!" — передразнил сына Платон. — Своими "живем вместе" ты портишь ей репутацию.

Как она тебя только терпит!

— Терпит и любит, — довольно высокомерно кивнул Яков, не обращая внимание на провокации отца.

Подумав, он потянулся к нагрудному карману за небольшим блокнотом, чтобы оставить короткую записку.

"Аня, учитывая ночной жар, соблюдай какое-то время постельный режим. Я в больницу, в обед приду домой, поговорим.

P.S. Будь добра, НИКУДА не ходи, потом вместе сходим. Целую, Яков".

Он вообще поддаваться на остроты и подколки отца не собирался. Интуитивно Яков уже понял в чем дело. Отец отчаянно нуждался во внимании, прощении, принятии, а так же элементарном общении, поэтому раз за разом цеплял его, своего давно ставшего чужим сына. Оттого было еще противней. Яков говорить с отцом не желал. Общаться надо было было с тем тринадцатилетним подростком, четверть века назад. Сейчас-то что? Поезд ушел.

До приема Яков еще собирался заглянуть к батюшке в церковь, чтобы поговорить насчет крещения. Как вообще крестятся в сознательном возрасте? Как долго ждать самого таинства? Штольман, конечно, в интернете с ответами ознакомился, но может быть, в местной церквушке не будет все так строго и покрестят его быстро. Все на усмотрение местного батюшки.

* * *

Бывают машины несчастливые — все время ломаются, а люди на них попадают в аварии, а бывают люди нехорошие, машина после них не ездит и придумывает себе разные болячки, на устранение которых у хозяина не хватает ни денег, ни сил и возможностей. Несчастливые водители. Поэтому батюшка Александр, не смотря на глубоко языческую суть вопроса, давать абы кому свою машину 1995 года выпуска опасался. Вера верой, а машина машиной! Так дашь, а потом чини ее, где хочешь и на что хочешь! Ближайшее СТО находилось на федеральной трассе, за пятьдесят километров от Бургени. Были, конечно, автослесари и в деревне, но сделать они могли далеко не все, да и деталей нужных все равно не было. За запчастями и расходниками и вовсе нужно было посылать в город, поэтому любая поломка старого джипа была для отца Александра сравни катастрофе.

Но у этого приезжего Штольмана с холеным и породистым лицом глаза в тот вечер были такие суровые и беспокойные, что Александр ключи от своей ласточки моментально отдал. Он только уточнил:

— Там мотор "троит" на холодную и аккумулятор старый. Заведете, на холоде лучше не глушите, пусть работает. А то потом никуда не поедете, так в лесу и замёрзнете!

— Хорошо, — буркнул приезжий доктор, моментально завел, ставший отчего-то "шелковым" мотор джипа, выгнал машину из теплого гаража и быстро уехал.

Вопреки опасениям священника, Штольман вернул машину в целости и сохранности, и вот чудеса, мотор после поездки доктора троить перестал.

Батюшка крякнул, зарядил дома старенький аккумулятор и теперь ездил, да радовался, что ремонт старого Ниссана Террано можно будет отложить до весны... А то и до лета. По теплу, он, может и сам машину сделает, чтобы не связываться с мошенниками этими на СТО, которые "обуют" его тысяч на десять, да еще сделают ремонт непонятно как. Выходит, счастливый этот доктор человек. Техника его любит!

Якова действительно техника любила, а он ее, поэтому сегодня, самоуверенно вытащив из больничной кладовой запылённый, но новехонький аппарат УЗИ, он решился его настроить. Использовать допотопные методы диагностики по чертиков надоело. Глядишь, приедет сюда молодой специалист, будет пользоваться аппаратом и радоваться.

— Глупость какая, для этого есть специально обученные люди! — фыркал главврач, не веря в успех мероприятия.

— А где же они, специалисты по подключениям? — удивлялся Яков, между тем листая толстенький мануал.

— Так вот, с лета обещали прислать, все нет. Я вообще к технике подходить боюсь, тем более такой дорогой, — махал руками главный.

— Тут все просто, — заверил начальника Яков и впился глазами в инструкцию, ища место, где остановился.

На самом деле сложности с подключением и настройкой были, но Яков неплохо владел английским, поэтому он с помощью смартфона вышел в глобальную сеть и мигом нашел ролик с пояснениями. На одном, ныне заблокированном ресурсе, трудолюбивые индийцы записали тысячи мануалов ко всей технике на свете, включая настройку сложного медицинского оборудования.

Дело заладилось. Аппарат УЗИ ожил, заработал, и Яков стал настраивать его дальше.

Платон с главным посматривали на выкрутасы Штольмана-младшего с недоверием и интересом. Неужели вот так, с "полпинка" разберется?!

— Раньше ничего не было и как-то справлялись, а из диагностических аппаратов  — только ГПУ: глаз, палец, ухо. И все получалось! — насмешливо говорил Платон.

— Здесь так же. Неделю работаем, нет ни УЗИ, ни эндоскопии. Как вы тут живете? Есть же патологии, которые не прощупаешь, — удивлялся Яков.

— Не скажите, сама аппаратура имеется, и давно, область худо-бедно снабжает, но нет операторов: кто ж в  глушь добровольно поедет?Может, вы хотите остаться, Яков Платонович? А мы вам трехкомнатную квартиру в соцнайм передадим. Три года отработаете — можно будет приватизировать, — иронично завлекал главврач.

— Нет, дальше без меня, — покачал головой Яков. — Я на воскресенье билеты домой нам с Анной Викторовной купил.

— Ну вот все так, — кивнул, не особо рассчитывающий на успех своей "вербовки" главврач. — Мы, конечно, выучили специалистов, а  они через полгода смылись в город. Теперь из всей диагностической техники у нас работает один старенький рентгеновский аппарат, да и он постоянно ломается. Остальное - "ГПУ". Глаз, палец, ухо!

— Однажды, еще когда я интернов обучал, — рассказывал Платон, наблюдая за тем, как сын ловко программирует аппарат УЗИ, — к нам для обмена опытом приезжали студенты-медики и их преподаватели из Японии. Мы с гордостью демонстрировали им свое искусство пальпации (ощупывания) — здесь и далее прим. авт), аускультации (выслушивания), перкуссии (выстукивания). Они стояли, открыв рот, а потом спросили: "Зачем?" Тут уж мы удивились: "А как иначе?" - "Так есть же УЗИ, рентген, компьютерный томограф, ядерно-магнитный резонанс, для чего впадать в крайность и использовать методы позапрошлого века?". Конечно, у нас во всю работал и ультразвук, и рентген, развивалась  эндовидеодиагностика (лапароскопическая и токакоскопическая диагностика, когда вводят специальные манипуляторы со встроенной видеокамерой в  брюшную или грудную полости и смотрят по телевизору внутренние органы) и  лечение. Но в этом нашей стране это не так широко распространено, как в Японии, поэтому нас учили все делать по старинке.

— Я и сейчас студентов точно так же учу, — кивнул Яков. — Неизвестно где, и в каких условиях им придется работать. Вполне возможно, что именно в таких. Страна большая и медвежьих уголков не все меньше, как при советской власти, а больше! Больницы закрываются, скоро по части оснащения сельских больниц до дореволюционного уровня скатимся.

С батюшкой Александром Якову удалось поговорить еще до обеда.

Штольман пришел к нему перед службой, чтобы узнать, можно ли провести обряд крещения.

— А чем вызвано такое спонтанное решение? — удивился священник и решил выяснить всю правду. — Может что-то случилось?

— Нет, просто так решили с моей невестой. Я не люблю откладывать дела в долгий ящик. У нас свадьба через месяц, ну и венчание, -

смущенно улыбнулся Яков.

— А кроме венчания мотивы креститься имеются? Как у тебя отношения с Богом, сын мой? Библию читал? — уточнил отец Александр.

— Читал, для общего развития, — смутился Штольман, не собираясь доказывать насколько вопросы веры для него глубоки или не очень. — Просто хочу быть лучше, чем я есть!

— Да ты и так кругом хорош, сын мой, — поддразнил его батюшка, очень уж этот приезжий доктор был самоуверен и гонора у него было много.

— А я вот хочу быть лучше, чем вчера. Стремиться к хорошему. Я думал об этом сам какое-то время, но не решался.

А потом я встретил девушку, очень добрую и одухотворенную. Она хочет обвенчаться.

— А ты? — внимательно посмотрел на Штольмана отец Александр.

— Я хочу быть таким же как она, не хочется ни в чем подвести ее.

— Крестятся для того, чтобы быть ближе к Богу, и чтобы спасти свою бессмертную душу, — назидательно, но по-доброму сказал священник. — но девушка, похоже, и впрямь хорошая, раз через нее ты в храм пришел.

— И что же нужно для крещения? — нетерпеливо спросил Яков, его душеспасительная беседа немного утомила.

— Самое главное — твердое желание. Оно, как я вижу, имеется. Далее нужен пост, хотя бы три дня. Ты много работаешь, поэтому сильно не голодай, просто будь умерен, пить нельзя. Не куришь?

— Нет, — смутился Яков.

— Блудить нельзя, даже с самой хорошей девушкой на свете, — усмехнулся священник. — Блуд — есть смертный грех, поэтому воздержись, раз уж собрался в таинстве участвовать. А если вдвоем грешили — раскайтесь. Идти на крещение не покаявшись — кощунство. Выучи две молитвы, я тебе книжечку специальную дам, и послезавтра приходи на крещение.

"Что же так сложно? — недовольно думал Яков. — И что я Ане скажу? Аня, нам нельзя? ....а целовать-то ее можно?! А если чуть-чуть по погрешить — это тоже кощунство?!"

* * *

Аня проснулась совсем поздно. В окно слепило солнце. Потянувшись к телефону, она беспокойно посмотрела на экран — 11 утра. Яков ушел без нее? Это что за новости?

На подушке лежала записка.

Прочитав ее, девушка улыбнулась и прислушалась к себе: нужен ли ей вообще постельный режим? Организм сказал, что не нужен, поэтому Аня соскочила и принялась за домашние дела.

Через полчаса пол был отмыт до зеркального блеска, а в кастрюльку с томившимся бульоном было добавлено все, что полагается. Без обеда она никого из мужчин не оставит! Уф, хорошо хоть не в полдень проснулась!

Яков появился на пороге их временного жилища вовремя — Анна уже обувалась.

— Я так и знал! — всплеснул руками он. — Ну и куда мы уже побежали? — улыбнулся он, передавая девушке небольшой пакет из магазина.

— Так помогать в больнице, чего разлеживаться-то? — удивилась Аня.

— А собственное здоровье? — покачал головой Яков. — Ты забыла, что ночью у тебя все сорок было?

— Это была случайность, нервное, — мягко улыбнулась Анна. — Я же не под арестом?

— Если бы ты была под арестом, — загорелись предвкушением глаза у Якова, — я бы запер покрепче на все замки, а ключи с собой носил.

Он обнял довольную его словами и хитро улыбающуюся невесту.

— Я договорился с батюшкой, в субботу будем креститься, вернее меня покрестим.

— Ой, как хорошо! — обрадовалась Аня.

— Хорошо, но есть нюансы, — усмехнулся Штольман. — Нас обязали воздерживаться до таинства. Будем?

— Это недолго, — махнула рукой Аня. — Конечно, будем.

Яков не стал уточнять, что они будут, по ее мнению, блудить или воздерживаться, но решил уточнить этот волнующий его вопрос ближайшей ночью.

После обеда пришел вызов на местный социальный центр — полиция работала в отделе опеки и попечительства. Ожидаемо, некоторые из допрашиваемых женщин переволновались, еще бы, речь шла о пропаже и убийстве ребенка!

"Буханка" с медиками остановилась у типового здания детского сада.

— Мы же в опеку, — нахмурился Яков.

Повод для вызова "женщине плохо с сердцем" требовал немедленного реагирования и задерживаться в пути было непозволительно.

— Да тут они все работают, кумушки, — вздохнул Николай Палыч. — Супруга у меня здесь же, уж 30 лет для деток поварит.

Яков с Анной зашли в здание сада. Аня несла сумку с портативным кардиографом, а Яков все остальное. Медиков проводили к заведующей.

В кабинете педагога работали оперативники. Здесь же рыдали несколько женщин, одна из которых оказалась сотрудницей отдела опеки.

Медики захлопотали. Женщинам по очереди мерили давление и снимали ЭКГ.

— Любовь Юрьевна, уточните, значит, документы мальчика были забраны из сада три месяца назад? — уточнил у заведующей новый, незнакомый Якову следователь. — С тех пор вы мальчика не видели?

— Да, Вероника Владимировна сказала, что будет определять мальчика в коррекционный интернат, говорила, что у него совсем с головой беда, сам себе повреждения наносит, — каялась заведующая.

— Почему докладной ход не дали? Вот, смотрю, жаловалась вам воспитатель на следы побоев у Сахрата Добиева.

— Мы все пребываем в глубоком шоке, потому что верили этому человеку. Вероника Владимировна нам очень долго и в красках рассказывала, как Сахратик от нее убегает, и что буквально неделю назад ребенок убегал, — заявила заведующая садом. — В последний раз они приводили мальчика в сентябре, и то только потому, что не с кем было оставить. Ее все очень любили — и дети, и другие сотрудники, отдел опеки. Столько историй о Сахрате мы слышали все эти полгода! Не было и мысли, что мальчика уже может не быть в живых!

— Были же жалобы, — упрекнул следователь другую женщину, сотрудницу социальной службы. Вот, документ, Севостьянов Антон, бывший воспитанник, жаловался в опеку на жестокость. Обещали провести проверку и на этом все!

— К этой семье мы вышли с проверкой в октябре, но смотрели условия и других детей. О мальчике Вероника Владимировна сказала, что он у подруги, ну и мы перенесли встречу именно с Сахратом на январь, когда он будет дома. Дату назначили, опекун хотела оформить инвалидность мальчику...

— Чтобы медики дали инвалидность, — вдруг вмешался оперативник, — нужен диагноз. Именно тогда Зубова внушила ребенку, что у него есть воображаемый друг, Костя. Опекун кусала ребенка и говорила, что это сделал Костя. В итоге мальчик поверил в то, что он — Костя. Вероника Зубова провоцировала психоз у ребенка, чтобы получить деньги, признав его инвалидом.

— После проверки будем решать вопрос о возбуждении уголовного дела как в отношении заведующей, так и в отношении опеки, — безжалостно сказал следователь.

Женщины заехали.

— Яков Платонович, здесь 180 на 120 давление, — сказала Анна. — Сейчас на второй руке измерю.

Яков бегло осмотрел рыдающую пациентку, подсчитал частоту сердечных сокращений, из-за сказал название препарата и дозировку, велев девушке выдать лекарство.

Госпитализировать никого было не нужно. Проверив давление у сотрудницы опеки еще раз и убедившись что лекарство подействовало, медики вышли на улицу.

— Молодец, — похвалил девушку Яков. — очень бодро работаешь.

— Спасибо, — вытерла испарину со лба Аня. — Но это трудно, особенно, когда помощь сразу нескольким нужно оказать.

— Симулянтки, — фыркнул Яков. — Еще и акты осмотра подделывали, а как хвосты им прижали, сразу плохо всем стало. Ничего, в камере на баланде схуднут и давление сразу выровняется как по-волшебству!

— А тебе их не жалко? Ты считаешь, для этих женщин арест — это мера, соразмерная проступку? — внимательно посмотрела на жениха Аня.

— Это не нам решать, — пожал плечами Яков. — И да, дорогая, я очень кровожадный к таким негодяйкам. Их работа была следить за благополучием опекаемого ребенка, а они чай с конфетками пили. Теперь забегали. Они халатно отнеслись к своим обязанностям, неудивительно, что у следователей к ним возникли вопросы.

Из здания сада вышел следователь.

— Судя по всему, мальчик пропал уже в конце сентября-октябре, — сказал он оперативнику.

— Зубовы раньше в соседнем поселке жили, — подсказал оперативник. — У матери опекунши там дом, тридцать километров отсюда. Сейчас бабка при смерти лежит. Мы там были, опрашивали местных, но прицельно дом не осматривали, тело в доме не искали.

— Надо брать санкцию и ехать туда с обыском, — кивнул следователь. — Собаку везите, может, там след возьмет...

* * *

По возвращению в больницу медиков поджидали очередные пациенты.

У кабинета хирурга-травматолога в ожидании приема сидели двое — мужчина и женщина. Молодой армянин, предприниматель, ревниво посмотрев на представительного, серьезного Якова, просил, чтобы его его молодую жену осмотрела Анна.

— Но я — медсестра, — пискнула Аня.

— Тогда тот, кто постарше, пусть смотрит! — велел армянин. — Я буду переводить.

Платон Михайлович не стал спорить и кивнул, пригласив супружескую пару за ширму.

— Анна Викторовна, со мной пройдемте, — бросил Платон девушке, — поможете, если что.

За ширмой Аня увидела красивую полногрудую девушку с  прекрасными черными волосами, рассыпавшимися по ее изящным плечам, и печальными глазами, в которых читалась сильная боль.

- Доктор, вот моя жена, но она пока по-русски не говорит, я ее только две недели назад из Армении привез, - объяснял мужчина.

- А вас как зовут? - спросил Платон.

— Меня Ашот, а ее Мегрануш, что значит "сладкая как мед", — гордо сказал армянин.

- Ну и что, Ашот, с вашей Мегрануш случилось? — спросил доктор.

- Месяц назад родила сына, все нормально было. Я сам здесь живу, у дяди свой колбасный завод, и я там в оптовом отделе работаю. Ну, решил и жену, и сына к себе забрать.

— Не рановато после родов? - насторожился Платон.

— Не знаю, я ее люблю! Скучаю без нее! Вот и привез, мы же на самолете, не на поезде! — объяснялся мужчина.

— Понятно, суть проблемы в чем? — продолжал расспрашивать доктор.

— Дней десять назад у Мегрануш заболела правая грудь. Мы к детскому врачу сходили, она сказала молоко сцеживать и этой грудью не кормить, а хуже станет  — к вам обратиться.

- Именно ко мне? - удивился Штольман-старший.

— Ну да, так и сказала: если что, идите хирургу! - Он что-то добавил по-армянски своей жене, та покраснела и начала расстегивать кофту.

Раздевшись, красавица руками прикрыла грудь.

Платон Михайлович попросил ее завести руки за голову, муж продублировал его просьбу на армянском языке.

Даже для непосвященного человека картина оказалась неприглядной: у Мегрануш было гнойное расплавление правой молочной железы, именуемое маститом.

Кормящие часто страдают подобным недугом. А  у Мегрануш была самая сложная форма воспаления - гнойник был расположен за молочной железой.

Из учебников Аня знала, что при такой форме заболевания гной может расплавить переднюю грудную стенку, попасть в плевральную полость и осложниться гнойным плевритом. Срочной операции не избежать.

- Ашот, а температура была? - уточнил  Платон.

- Да, была! Три дня до 40 градусов поднимается, — задумался Ашот.

— У ваше жены серьезное заболевание молочной железы, гной там скопился. Необходимо немедленно оперировать. Пила, ела давно? — уточнил доктор.

- Утром чаю попила, с час назад, а что?

- Надо чтобы от последнего приема пищи до операции прошло не менее трех часов. Два часа подождите, или  здесь, или домой пока съездите, — рекомендовал Платон.

- Так, а зачем ждать? - не совсем понял Ашот. - Сейчас сразу нельзя?

Доктор закатил глаза от раздражения. Анна пришла ему на помощь:

- Нет, дадут наркоз, может возникнуть рвота, пища попадет в трахею, начнется воспаление легких, — объясняла девушка.

- Слушай, какой наркоз, а? — занервничал армянин.

— Обыкновенный, общий, — пожал плечами Платон Михайлович.

- Не надо наркоз, так делай, под местным, она потерпит, - предложил любящий муж.

У Анны глаза полезли на лоб от изумления и негодования.

- Ашот, под местной анестезией вряд  ли получиться, гнойник за грудью расположен, сзади! Понимаешь? — объяснял Платон.

— Понимаю, и в чем проблема? — не унимался мужчина.

— Аня, объясни ему! — взревел доктор.

— Да не делают такие операции под местной анестезией! У вашей жены груди большие, нужно хорошую ревизию сделать, чтоб затеков гнойных не оставить! — терпеливо объясняла Анна.

- А где делают? - спросил ее армянин.

— Я не понял, Ашот, вы же современный человек, а ведете себя как дикарь! - стыдил его Платон.

— Почему как дикарь? — недоумевал мужчина.

- Да потому что от наркоза отказываетесь! Дадим маску, я прооперирую, пять минут - и все готово! — уговаривал хирург.

- Нет, доктор! Или под местной, или никак!

— Зови Якова, — кивнул Платон медсестре.

Анне не нужно было повторять дважды. Девушка убежала за подмогой.

Через пару минут в кабинет вернулся сердитый Штольман-младший.

- Ашот, я смотрю, ты свою жену совсем не любишь, не жалеешь. Это ведь такая боль! Ее только осмотрели, а она уже чуть не плачет! — ознакомившись с ситуацией, подключился к уговорам Яков.

- Ничего, потерпит! Я рядом буду стоять, при мне кричать не посмеет! — заверил армянин.

- Да почему ты не хочешь, чтобы мы ее под наркозом оперировали? — недоумевал Платон.

— Наркоз - это очень опасно, у меня брат троюродный помер от него! — убежденно ответил мужчина.

- Так от новокаина быстрее можно помереть, его при таком диагнозе не менее пол-литра надо! — возмутился Яков.

- Нет! - заупрямился армянин. - Под наркозом не дам и все тут! Так режьте!

Анне до слез было жалко "сладкую, как мед" Менгрануш.

Так и уехал Ашот, написав вместе с женой отказ от медицинской помощи. Они уехали искать хирурга, готового под местной анестезией избавить красавицу от мастита.

— Ужасно! — возмущалась Аня. — Как же так, Яша, вы отпустили их?!

— Не веревкой же его привязывать, — кивнул девушке ее жених. — Взрослые люди, отказ от медицинской помощи подписали. Я не могу женщину насильно оперировать. Я все разъяснил им. Идем домой!

Платон задумчиво смотрел, как Яков и Анна собираются. Девушка продолжала возмущаться тем, что Ашот не дал оперировать жену.

— Не иначе, как на другой решил жениться, — зло фыркнул Яков и вышел из кабинета. — Аня, идем же! — донеслось из пустого больничного коридора.

— У человека в течение жизни может быть не один супруг. Поэтому недостаточное внимание можно пояснить хотя бы тем, что прошли у него все чувства, не родные они друг-другу люди, — сказал Платон.

Анна грустно кивнула.

— До вечера, — сказала она доктору.

Он все так же задумчиво кивнул в ответ.

"А вот наплевательское отношение родителей к детям и детей к родителям - чем объяснить?" — подумал Платон. Ответа у него не было.