Хроники магдармерии Святогорья (джен)

В принципе, я искала Доброгневу Бориславовну, чтобы узнать, не остался ли у неё компас для поиска большого нюхлера? И не может ли она помочь его найти? Или может следы, оставленные нюхлером, помогут провести поисковый ритуал?

А зайти пришлось на выставку Египетских редкостей. Меня ещё туда не пускали, так как мероприятие частное и вход слоил пять золотников. Магдармерии скидок нет. Помявшись на пороге, я всё же решилась потратить свои кровные, чтобы попасть на выставку и побеседовать с госпожой Скрябиной.

Первое, что я высоко оценила на выставке — это защитный купол, ограждающий все артефакты от желающих их потрогать, пощупать или украсть. Там висело очень солидное предупреждение о том, что «если хочешь жить, ничего тут не трогай» и барьер для убедительности, который как следует ушарашит того, кто будет пренебрегать техникой безопасности.

Как же его не хватало на прошлой выставке! А то пол выставки растащили. А остальное пыталось затащить к себе жителей города. Тут хоть всё закрыто. Так что тощие чёрные кошки, глиняные фигурки и бюсты людей с пышными причёсками, закрытыми покрывалами, были в безопасности.

Рано радуешься, Пирогова! Рано! Они как раз в безопасности, а мы — нет.

В противоположной от входа стороне то ли доспех, то ли глиняная статуя всматривалась в посетителей глазницами собачьего черепа на человеческих плечах, закрытых золотым воротником.

Доброгнева Бориславовна в этот момент слушала экскурсовода, знакомую мне ещё с прошлой осени госпожу Зайиру Эль-Кули, которая в прошлый раз проводила лекцию по артефактам (я туда не попала), а в этот раз привезла выставку редкостей своей страны. Рассказывала она увлеченно и вроде бы интересно.

В нише стены был размещён омут памяти, около которого сидела Тихомира, погруженная в чьи-то воспоминания. Я подошла спросить, что там интересного.

Тихомира вынырнула.

— Здесь можно взять воспоминание и прочитать его. Довольно любопытно.

— Правда? И что там?

— Да, в основном какие-то проклятия. Один по пустыне вечно идёт, другого в зыбучие пески засасывает. Можешь взять вот это. Тут дух утягивает человека в неизвестность.

— Сомнительное удовольствие, — заметила я.

— Ну как знаешь, — Тихомира кинула ещё одно воспоминание в омут и занырнула туда.

Не то, чтобы мне было не интересно, что там за воспоминания… Интереснее было бы конечно посмотреть семейный обед, какой-нибудь обряд… Как в лапту играют (или что у них там будет?) Или работу местной охраны порядка для пользы дела. А проклятия…

Хотя семейные застолья, игра в лапту и прочие радости жизни — это не те воспоминания, от которых хотелось бы избавиться. А в Омут попадают скорее такие.

Ну и к тому же я при исполнении. А встречать какое-нибудь происшествие кверху пятой точкой, а головой в каком-то проклятии — недостойно магдарма. Абсолютно недостойно.

Ну вот не пожалела я о собственной настороженности!

Зайира держала в руках лазурную бутылку с собачьей головой, которую назвала странным словом «канопа». Единственный безопасный экспонат выставки, поэтому не находившийся под защитным куполом. По крайней мере Зайира искренне считала безопасным. Она вертела его в руках, демонстрировала со всех сторон и говорила о том, что туда помещали извлечённые органы при мумификации. Возможно, там внутри сердце или почки… Никто ещё не открывал. И открывать её нельзя, потому что она ценна сама по себе.

Рядом что-то изучал Берендей. Этот огромный светловолосый мужчина был приглашён в город летом прошлого года. До этого он то ли жил в лесу, то ли вообще в другом времени. Но он немало помог нам в прошлом году восстановить глаз Казимиру Богдановичу. Пока он вёл себя исключительно порядочно. Ну порой мог попасть в какую-нибудь нелепую историю просто по незнанию жизни города.

Вот и сейчас он поскользнулся и неотвратимо начала падать на Зайиру. Как-то извернулся, чтобы её не придавить к столу, но из рук экскурсовода выскользнула канопа. Она полетела на пол и прокатилась через зал.

— Что вы наделали! — завопила Зайира, бросаясь к канопе, как к пострадавшему родственнику. — Что вы натворили? Во имя всех богов! Вы раскололи ценнейший экспонат! Ему многие тысячи лет. Он был на выставке во Франции, Англии, Греции… А привезли в Святогорье и тут же! В первый же день вы его сломали! Магдармерия! Немедленно разберитесь!

— Ну я просто споткнулся, — виновато зарычал Берендей. — Что у вас тут полы скользкие? И если это такой ценный экспонат, то зачем вы его вытащили?

Заира придирчиво разглядывала канопу.

— Показать! Приобщить к истории! Как вас вообще, дикаря такого, пустили в город! Эта канопа была просто бесценной, — она погладила бочок чаши, как котёнка. — А теперь в ней трещина! Вы посмотрите, госпожа магдарм! Просто посмотрите!

Тонкая змейка трещины действительно ползла по боку канопы, суля какие-то неприятности. Хорошо если просто скандал, разборки и компенсацию.

Экскурсанты при этом качали головами, вздыхали и медленно расползались.

— Хорошо. Давайте всё это подробно опишем. Насколько опасна эта канопа?

— Она совершенно безопасна! Но не в этом дело! Она же бесценна!

— Да, хорошо. Так и запишем. А что там хранилось? Артефакты? Зелья? Стоимость назовите, чтобы оценить ущерб. Никаких выделений не было после того, как она разбилась?

— Да что вы заладили?! Вы разве не понимаете, что ценность этого экспоната просто неизмерима! Такой больше нет на свете. Это единственная вещь, которая сохранилась с того времени!

— А вот эти? — я показала на целый стол витрин.

— Ну, да, не единственная. Но очень и очень редкая!

И всё в том же духе.

Где-то на задворках сознания то самое чувство, которое погнало меня в лес, сигналило о том, что в канопе определённо была какая-то дрянь. Теперь нужно лишь понять степень поганости этой дряни. Заранее сообщу, что степень поганости была где-то на девять из десяти. Мы чуть все не вымерли!

Берендей виновато топтался, бормоча объяснения и извинения. Большего он явно дать не мог.

* * *

С заполненным протоколом я возвращалась в отделение, когда заприметила на лавочке женщину, которая с подноса предлагала светским дамам ознакомиться с какими-то украшениями. Я тут же подошла лично с ними ознакомиться.

Я знала, что госпожа Мирабель Полоцкая — артефактолог. И сильный артефактолог. И весьма располагающая сама по себе особа. Нынче даже заняла место главы «Сирин». Правда, я на собрании уже полгода наверное не была. Всё служба. Тем не менее…

Вежливо ознакомившись с украшениями, я спросила:

— А есть у вас лицензия на торговлю?

— Нет. А что? Это же просто сувениры! Что вас беспокоит?

Знаю я эти сувениры. Несколько лет назад какая-то ведьма раздавала печенье, чем навлекла проклятие практически на весь город. А при её аресте и последующем суде шарахнуло так, что зал суда потом пришлось отстраивать.

— Что это за украшения? Имеют ли магические свойства?

— Нет. Это сувениры на память, — госпожа Полоцкая сделала большие невинные глаза.

Ну… я не поверила и пошла за подкреплением в виде Платона, который маячил неподалёку. Он разбирается в артефактах, поэтому мог бы почуять, что-то опасное.

Я оставила Платона беседовать с дамами, а сама тихонько ретировалась и посмотрела, не происходит ли что-то ещё незаконное. А потом пошла докладывать Дмитрию Евгеньвичу.

Тому в очередной раз основательно вынес мозги госсовет, поэтому на мой доклад покивал и велел мне зафиксировать в письменном виде, что там с походом в лес.

Я обосновалась на диване рядом с Сергеем Соколовым, который что-то читал. Заодно попросил у меня то, что ветер мне в лесу кинул в физиономию. Достала планшет, бумагу, перо… Собралась с мыслями.

— Знаешь, а мне это всё же нужно… — говорил Сергей.

— Чего? — я повернулась.

Сергей тряхнул рыжей шевелюрой.

— А? Что?

— Что «вам всё же нужно»?

— Ничего-ничего, — ответил он. — Я так, с самим собой.

— А, ну ладно.

Честно признать, сама этим грешу порой. Правда я если это делаю, то только запершись в своей заднюшке. Или письменно в блокноте. Ну или когда остаюсь одна в кабинете могу вслух перебирать бумаги.

Я начала писать доклад о походе в лес, но Сергей над ухом продолжал. За всё время, что он тут сидел, он не перевернул страницы своей книги и не поменял листок для записи. Однако разговор с самим собой продолжался.

— То, что ты говоришь — это как-то… Ну да, ну да… А вот если сделать иначе… Ты говоришь, что любишь меня, а сама… Мне необходимо с тобой говорить…

Это что-то не похоже на просто разговор с самим собой. Похоже на разговор без другого участника. Я втихаря записала на листок то, что он говорил. Картину это не прояснило, но о проблемах с головой надо сообщить родственникам. Что собственно я и сделала, когда Сергей, придя к какому-то выводу в своём разговоре, ушёл по делам, а я дописала-таки рапорт о походе в лес.

Собственно, всё в комплекте я и сдала Дмитрию Евгеньевичу.

— Ну Серёга, ну твою налево, — тихо прокомментировал Дмитрий Евгеньевич и послал меня патрулировать. Похоже, его веселое семейство добавит-таки седых волос на его голову.

На выходе я столкнулась с Платоном.

— Берите, Дарья Владимировна. Вам небольшой подарок, — Платон положил мне в руку один из браслетов, которым торговала госпожа Полоцкая.

— Ложная тревога? — уточнила я.

— Ложная тревога. Ничего незаконного. Секретарь госсовета распродаёт безделушки.

— Хорошо, — я пожала плечами. — Всё нормально?

— Да.

Я бросила браслет себе в сумку и напрочь о нём забыла. Должность секретаря госсовета не даёт права торговли без лицензии. Подозреваю, что секретарь мне это припомнит.

Я как-то спросила документы у неприятной дамы в плаще и в маске скелета с блёстками. Потом выяснилось, что это не маска. И это была некая мадам Бриджит. Древнее магическое существо. За неё заступилась госпожа Батори и за неё поручилась. Мне сказали, что если бы я продолжала настаивать, меня бы потом отскребали от стенки. Но что-то сожалений я так и не нашла. Будет всякая нечисть по городу неучтённая шляться!

Платон улыбнулся мне и ушёл по своим делам.