На чердаке (джен)

Наступил апрель… Сосед выкинул ёлку… Слабак!

Матушка-природа, по всей видимости, очень хорошо отметила день дурака. Апрель только начался, а на истеричку-погоду уже начали поступать жалобы. Город стал жертвой климакса планеты. Падал снег, была жара, наступили холода, и все это происходило в течение одного дня. Солнце, поставившее своей целью испепелить землю, сошлось в неравном бою с осадками, желавшими затопить жалких людишек, дабы наказать их за грехи. Каждые полчаса в чат заходили снежные тучи и сильный ветер, сделать ставки и убедиться, что друзья — главари непогоды оставили им работы. Снег почти сошел, выпустив из плена молодую траву. Деревья медленно стали покрываться почками, беспомощными и ничтожно маленькими до мая месяца, пока не превратятся в тысячи зелёных листиков. Вернулись птицы, оповещая о своем прибытие пением.

Люди воображают, что пернатые друзья исполняют музыкальные композиции для их удовольствия, совершенно не предполагая, что птицы о них даже не думают. У них полно своих забот, обязанностей, хлопот. Они спешат построить гнезда, занять скворечники, при этом не забывая соблюсти ритуал: набить морду наглому воробью, претендующему на жилплощадь. Маленькие птахи не задерживаются на месте ни на секунду, суетятся, пищат, шумят, отчаянно ищут еду. Несчастна будет та гусеница или жук, что прогуливали уроки маскировки, ибо будут они замечены зорким птичьим глазом с лазерной системой наведения, а после схвачены ловким и точным движением маленького, но беспощадного клюва. Люди избавились от теплой одежды и шапок, при этом не убирая их далеко, потому что матушка-природа та ещё шутница, до начала мая и снегом засыпать успеет.

Чернилами разлилась ночь, присыпанная сверху белой пудрой: бесчисленным множеством точек — звездочек. Луна — кошачий глаз пристально смотрела в окно, сквозь незадернутые шторы, осторожно пробираясь в комнату своей лапой — полоской белого света. Время давно перевалило заполночь, и некому было задернуть светло-серую ткань.

Дима, конечно, мог подняться и сдвинуть занавеску в сторону, избавив комнату от лишнего света, но парень продолжал сидеть на своей кровати, бездумно смотря на движущийся все дальше и дальше лунный луч. Новое постельное белье было пропитано свежестью с нотками стирального порошка, а в воздухе явственно ощущался сладкий, но приятный запах Юлиного крема для рук. Дима пару раз глубоко вдохнул наполненный ароматами комнатный воздух, будто пробуя его на вкус, а после поднес ладонь к носу, с упоением втянув носом нежный запах. Сердце защемило, а чувства стали ярче, приобрели очертания, разбуженные приторным ароматом. Дима с силой зажмурился, сжал кулаки и задержал дыхание, пытаясь угомонить эмоции, взбесившиеся словно наркоманы, получившие долгожданную дозу. Дурацкий запах крема. Парень и любил, и ненавидел его одновременно.

Они жили с Владом и Юлей всего две недели. Две долгие, наполненные суетой и нервным ожиданием недели. Дима обещал себе довериться, но всё ещё не мог отпустить прошлое. Мысленно ждал, когда же они отправятся обратно, готовый утешать Даню, принявшего ситуацию и старавшегося радоваться и благодарить судьбу. Да, он именно старался, потому что все случилось слишком быстро, слишком стремительно, что подросток тоже никак не мог свыкнуться с мыслью о том, что теперь у них есть семья. Даня, также как и Дима вел себя очень осторожно, следя за всем, чем только можно, анализировал поведение опекунов. В качестве мамы и папы они конечно их ещё не приняли, а Диме вообще казалось, что он никогда не сможет назвать хоть кого-то из них этими словами. Может для кого-то они значат очень много, но для него пока что просто слова. Пустые места. Даня брата понимал и принимал его позицию, лишь повторяя: «Никогда не говори никогда». В отличие от Димки надежду он не потерял и верил, что все будет хорошо.

Что происходило между Юлей и Владом мальчики не знали, но одно могли сказать точно: они стали намного ближе. Что-то парни явно пропустили, но что именно спрашивать не спешили, не так они пока близки. Взрослые внезапно решили объединить квартиры в одну. Согласовать все юридически проблем не составило, а вот договориться с Зинаидой Львовной… Парни как раз вернулись из школы, когда Юля с соседкой громко ругались на лестничной клетке, так что стекла дрожали. Хорошо еще, другие жильцы тогда не вернулись с работы, а иначе точно бы вызвали полицию. Шум стоял такой, что складывалось ощущение: кого-то убивают. Мальчики, незаметно, насколько это вообще было возможно, забрались на чердак, наблюдая оттуда за сражением двух титанов. А в это время рабочие делали проход в кладовке, которая теперь превратилась в маленький коридор, соединяющий два помещения.

Сначала взрослые предлагали мальчикам отдельные комнаты, так как места стало больше, но они без раздумий отказались. Дима знал, что один Даня точно не заснёт, да и он привык, что они всегда вместе. Юля с Владом спорить не стали, просто выделили им самую большую комнату: бывшую спальню Влада и сделали там ремонт. Всего за неделю помещение преобразилось до неузнаваемости. Поклеили светло-бежевые, нейтральные обои, которые мальчикам пришлись вполне по вкусу. Вдоль всей стены, прямо под подоконник поставили письменный стол из светлого дерева. Напротив друг друга расположились две кровати, а прямо у входа возвышался до натяжного потолка шкаф-купе, с двумя одинаковыми секциями и зеркалом, встроенным в одну из дверей. Рядом с Данькиной кроватью устроился стеллаж из такого же светлого дерева. Пока пустой, но взрослые надеялись, что со временем он обязательно чем-нибудь заполнится.

Дима очень хорошо запомнил первый день, когда они приехали. Точнее, был уже вечер. Вернувшись из школы, парни собрали вещи, Влад с Юлей подписали оставшиеся бумажки, и они четверкой разместились в черной машине Влада. Последние дни у всех выдались тяжёлыми. И взрослые, и подростки выглядели крайне уставшими и изнуренными, особенно Даня, не спавший два дня. Из-за стресса у него всегда начиналась бессонница, которая проходила достаточно быстро, но в этот раз затянулась, что очень беспокоило Димку. Началось это три года назад, когда Даня на неделю остался один, уверенный, что друга больше не увидит, и кто знает, чем бы все кончилось, не вернись Дима обратно. Это единственное, что заставляет парня не жалеть о той ситуации. Его семья — это Даня и ради него он готов на все, так же как и Данил. Юля, устроившаяся на переднем сидении отрубилась первой, за ней Даня, чему Димка был нескзанно рад. Они же с Владом всю дорогу молчали, каждый думая о своем.

По приезде педиатр показал им квартиру и предупредил, что пару деньков кому-то придется поспать у Юли, потому что заказанные кровати ещё не пришли, но мальчиков такой вариант не устривал. В тот вечер, при первой же возможности они убежали на чердак, прихватив с собой довольного Боба. Злить мужчину никто не собирался, но им было необходимо время, чтобы все обдумать, а для этого требовалась тишина и одиночество, ставшие их постоянными спутниками. Парни были больше, чем уверены, что Влад придет за ними, отчитает, но тот не появлялся до самого ужина. Ни он, ни Юля, за что подростки были им благодарны. Они обсуждали произошедшее, даже не догадываясь, что в это время Влад, по поручению Юли, усердно чистил картошку, а девушка носилась по кухне, словно электровеник: мыла овощи, нарезала салат, жарила котлеты. И она же позвала их есть. Ворвалась на чердак, как дракон, и безапелляционно заявила, что пора ужинать. Желания спорить ни у кого не возникло. А после еды парни снова убежали на чердак, где и провели ночь, потому что никто из взрослых не пришел их звать. К счастью, Даня слишком измотался, поэтому быстро уснул.

А вот утром к ним заявилась Юля, видимо решив взять на себя обязанности будильника. Девушка была единственной, не считая Боба, кто кажется совершенно не испытывал неловкости, как мальчики и Влад. Они не знали, о чем говорить, как себя вести, а Юля была рыбой в воде, птицей в небе. Девушка совершенно не задумывалась над своими действиями, действовала четко и уверенно, будто делала это каждый день.

— Мальчики, уроки, надеюсь сделали? — спросила Юля, выставляя на стол тарелки с яичницей.

Она уже оделась, готовая к выходу на работу. Любимый бордовый халат частично скрывал красный костюм: брюки и пиджак. Волосы убраны в высокий хвост, видимо сегодня она не успела заплести косы.

— Да, мы все сделали, — робко отозвался Даня, заглядевшись на аккуратные красные стрелки, а через мгновение к нему присоединились Дима с Владом. Юля же лучезарно улыбнулась, вызвав у Данила ответную улыбку, и неожиданно чмокнула парня в нос, рассмеявшись.

— Ваш кофе, — деловито заявила девушка, опустив перед Владом чашку и развернувшись, чмокнула в нос уже Диму и мягко приобняла, делая вид, что не заметила, как замер и напрягся парень.

— Спасибо, — с улыбкой поблагодарил Влад.

— Обращайся. Так, мальчики, я на работу, а вы тут не балуйтесь. Влад, парней в школу отвези. Ребятки не шалите.

— А меня поцеловать? — наигранно грустно воскликнул педиатр, когда девушка уже скрылась в коридоре.

— Раскатай губу, закатай обратно, — хихикнув, отозвалась Юля, и в прихожей хлопнула дверь.

Дима открыл глаза, выдохнув. Воспоминание мягкой дымкой растворилось, а на соседней кровати завозился Даня, поэтому парень упал на подушку, притворившись спящим. Будить друга было нельзя. На второй день их прибывания у Влада с Юлей, мужчина категорически запретил им спать на чердаке, так как на улице снова похолодало. Но когда Даня сказал, что они не хотят спать по отдельности, Юля предложила им занять ее диван. Он раскладывался и места там было предостаточно, а к середине следующей недели их команта была уже полностью готова. И все это время Даню не мучила бессонница. Димка был готов скакать от радости и ночевать хоть на полу, лишь бы друг чувствовал себя хорошо.

Да и вообще за это время Данилу явно стало лучше. Он все чаще и чаще улыбался, начал нормально есть, что не удивительно. Юля, как надзиратель, строго следила за их питанием. Дима готов был терпеть Влада, только за одну улыбку друга, которая появлялась на лице всякий раз, когда он разговаривал с мужчиной. Да и Димке он не то чтобы не нравился, просто парень ко всем относился настороженно. Но не мог он ничего поделать с собой. Дима просто боялся, что стоит ему довериться и привязаться, как его снова выкинут, словно котенка. И хотя прошло уже две недели, что больше, чем тогда: три года назад, он все равно продолжал ждать. Слишком часто его обманывали, чтобы сейчас просто взять и поверить.

Димка вздохнул и закрыл глаза, слушая размеренное дыхание друга и сопение Боба, свернувшегося рядом клубком. В нос снова ударил сладкий аромат, заставив парня распахнуть глаза. Запахи — чертовски важная часть жизни. Любой аромат — это как будка телепортации. Вдохнул — и перенесся в то время и место, где впервые его уловил. А Дима впервые почувствовал это запах, когда Юля, чуть меньше недели назад, перед сном, зашла к ним в зал. И парни просто не поверили своим глазам. Девушка и так была красивой, умело подчёркивая свой образ яркими цветами, тем самым выделяясь из толпы, но домашняя Юля стала чем-то новым. Волосы небрежно собраны в пучок, с лица исчез макияж, осталась только искренняя улыбка. Строгий и деловой красный сменился забавной пижамой с пингвинами. И двигалась она тоже иначе: также быстро и стремительно, как и всегда, но свободнее, только стук каблуков сменился тяжёлой подошвой тапочек. Юля легко села к ним, продолжая втирать в кожу на руках душистый крем. Даня, без раздумий, плюхнулся рядом, позволяя девушке мягко его приобнять, а вот Димку, так и оставшегося сидеть в стороне, Юля сама притянула за руку. О чем они тогда разговаривали парень уже не помнил, только приятный аромат отпечатался в подсознании, всякий раз вызывая в воспоминаниях образ девушки.

Последнее время Диме начало казаться, что аромат его просто преследует. Раньше парень не обращал внимания на такие вещи, как запахи, но этот оказывал на него какое-то странное действие. Душистые нотки Юлиного крема витали в комнате, они стали неотъемлемой ее частью и частью Димкиной души. Этот аромат ассоциировался у подростка с Юлей, а она, хоть он себе и не признавался, с теплом, уютом, безопасностью. Человек легко забывает все, что видел и слышал, и лишь ароматы остаются в памяти совершенно отчетливо. «Запах имеет большое значение. Если вам нравится, как от кого-то пахнет, значит, вам нравится и сам человек, » — всплыла в голове фраза учительницы литературы, прозвучавшая при обсуждении одного из произведений. С этой мыслью подростку неожиданно захотелось встать и пойти обнять девушку. Почувствовать мягкость прикосновений, взять за руку, пахнущую кремом, чтобы после ощущать этот запах на своей ладони, услышать ее преувеличенно удивлённую фразу: «Котик, что за прилив нежности?»

Юля имела привычку называть всех котиками. Конечно, такое обращение она использовала только с близкими знакомыми, учениками и дома. Поначалу Диме это не нравилось, но Юля, как и он сам, была слишком гордой, чтобы отказаться от своеобразных фишек в поведении. Парень не то, что привык, он теперь не представлял, чтобы девушка обращалась к нему иначе. Если Юля называла его Дмитрием, значит — все, сушите весла, будет разбор полетов. А ещё Юля любила обниматься, и вообще, была очень тактильной. Даня это в ней полюбил сразу, ластился к девушке не хуже Боба, а она всегда была готова уделить им минутку. Дима к такому не привык и старался не подпускать к себе девушку с ее телячьими нежностями. Влад тоже не прочь был лишний раз потрепать парней по голове, что очень нравилось Данилу, но к Диме, который был категорически против, он не приставал. А Юле было все равно. Она буквально приучила парня к объятиям. Ей пришлись по душе его кудряшки, которые девушка так и норовила растрепать.

И Дима начал замечать, что крепкая скорлупа, щит, за которым он долгие годы прятался, начала давать первые трещины. Он оказался просто бессилен перед заботой Юли и Влада. Парень никак не признавался себе, что ему нравятся опекуны. Понравились давно, когда они только начали общаться, но Диме было слишком сложно кому-то снова довериться.

Подросток перевернулся на другой бок, раздраженный кашей в голове. Его привычная жизнь рушилась, все прежние взгляды и выводы казались нелепыми и неверными на фоне новых обстоятельств. Не верил подросток, что Влад с Юлей любят их, ну не могло так быть. Они никто друг другу, но почему взрослые тогда так себя ведут? Разве могут они быть такими добрыми, отзывчивыми, заботливыми к чужим детям? Тем более Влад был врачом, которые в Димкиных глазах всегда были злыми, грубыми, равнодушными к чувствам других.

Дима тихо рыкнул и резко встал с кровати, заставив Боба недовольно мяукнуть. Мысли в голове никак не утихали. Метались словно птицы в клетке, не находя себе места. Одна противоречила другой. Парень максимально тихо, словно мышка, выскользнул из комнаты, закрыв дверь. Раздумья и внутреннее смятение мешали спать, поэтому Дима не стал пытаться заснуть. В темном коридоре стояла тишина. Юля с Владом спали в соседней квартире. Конечно, теперь она являлась частью одной большой, но мальчики продолжали разграничивать два помещения. В конце концов, у них было две кухни и две ванны, что и удобно, и странно одновременно.

Убедившись, что никто больше не проснулся, подросток, словно таракан, пробрался на кухню и вытащил из ящика пачку печенья. Осмотревшись, Димка вышел в коридор. Тихо щёлкнул замок, и подросток застыл на месте, прислушиваясь к ночной тишине. Выдохнув, парень выскочил из квартиры и поспешно забрался на чердак, сразу же подходя к шкафу, из которого он вытащил картонную коробку. Она была заполнена самыми различными вещами: маленький сложенный плед, стащенный из Юлиной квартиры и тоже пропахший кремом, несколько пачек печений, пакетик конфет, пустая бутылка для воды, блокнот для рисования, пенал. Где-то на дне покоился походный рюкзак, найденный на этом же чердаке и за ненадобностью перешедший в собственность Димке. Сегодня коробка снова пополнилась. Парень все это время собирал разные, нужные по его мнению вещи. Уверенный, что Юля с Владом скоро от них откажутся, а он не хотел возвращаться в детдом, только не снова, уж лучше убежать. Не важно куда и как, главное — попытаться сделать хоть что-то. Дима краем сознания понимал, что это звучит глупо, потому что некуда ему идти, он никому кроме Дани не нужен, но в мыслях творился такой бардак и эмоции перепутались, завязавшись в тугой узел.

— Возьми ещё вафли, — и Диме протянули пакетик, который он тут же перехватил.

— Спасибо, — на автомате поблагодарил парень.

— Обращайся, — тихо хихикнула Юля, а когда Димка, осознав случившееся, резко развернулся к девушке, вытаращив от удивления глаза, просто рассмеялась.

Сердце пропустило удар. Подросток не слышал, как она вошла, не знал, как нашла его, и что-то подсказывало, что Юля уже все знает. Почему-то эта мысль Диме не понравилась. Не хотел он, чтобы Юля была в курсе его плана. Мучила совесть. Зачем она это делала, Дима не понимал, никак не мог найти причину.

— Что ты здесь делаешь? — тихо спросил парень.

— Принесла тебе вафельки, — улыбнулась Юля, присаживаясь рядом. Судя по интонации, девушка улыбалась, а значит не сердилась, чему Дима порадовался.

— Как ты узнала?

— Котик, ну я же не совсем глупая. Сложно не заметить, что слишком быстро заканчивается печенье. Я уже начала опасаться, что мы вас не прокормим.

— То есть ты уже давно знаешь?

— Ну, да.

— А почему молчала?

— Так, а что говорить-то? Правда, котик, я не совсем понимаю, зачем? Объясни мне, солнце мое ясное. Не думаю, что ты страдаешь клептоманией.

Дима пожал плечами. Он чувствовал себя крайне неловко. Почему-то стало стыдно.

— Солнышко, ну тебе же самому станет легче, если ты поделишься своими переживаниями, — Юля ласково погладила Димку по щеке. От ее руки приятно пахнула кремом, и Димка, стоило вдохнуть, не смог сопротивляться. Аромат, кажется, подчинял его, лишал воли, затуманивал разум, заставляя поступать так, как он чувствовал, а не думал.

— Я просто не хочу возвращаться, когда все это кончится.

Даже в темноте Дима заметил, как широко Юля раскрыла глаза от удивления и подняла брови, уставившись на мальчика так, будто у него выросла вторая голова.

— Прости, а что ты подразумеваешь под «это»?

— Ну, — замялся Дима, — эту непонятную игру в заботливых опекунов. Когда вам надоест и вы решите вернуть нас обратно, я лучше сбегу, чем снова окажусь там, — у Димки самого от своих слов по спине пробежали мурашки. Что-то его напрягло в сказанном, какое-то неприятное послевкусие осталось на языке от произнесенных слов, но парень никак не мог понять что именно. Он одним местом чуял, что где-то ошибся, но где?

Юля какое-то время молчала, и в темноте плохо было видно выражение лица, где в полной мере отразился весь спектр испытанных за какие-то мгновения эмоций. Дима так же как и девушка почувствовал неприятную горечь, разлившуюся в душе, но не придал этому значения, а вот Юля пару раз глубоко вдохнула воздух, понимая, что из-за собственного разочарования срываться на ребенка нельзя. Ей почти физически стало больно. Будто ножом по сердцу резанули, хотелось накричать на глупого подростка, донести, что он сильно и сильно заблуждался, доказать, как сильно они их любят, но Юля очень вовремя вспомнила, что Серый учил сначала думать, а потом делать. Кричать на Диму ей точно не стоило, а вот донести всю суть ситуации, да.

— Так, — твердо начала Юля, чеканя каждое слово, — послушай меня, Котик, и заруби себе на носу. Это не игра. Вот прям вообще нет. Мы с Владом вас любим, по-настоящему. Сильно сильно, даже не представляешь как. Я знаю, тебе сложно это принять, но придется. Услышь меня, теперь мы — семья. Слышишь? Ты, я, Даня, Влад — семья. А семью определяет не кровное родство, семья — это те, о ком ты заботишься. То, что мы с Владом делаем это наши прямые обязанности. И мы никогда вас не бросим. Ни-ког-да! — Юля попыталась заглянуть парню в глаза, чтобы узнать, дошло ли хоть что-нибудь сказанное ею до сознания.

— Но почему? — прошептал парень. — Я не понимаю, Юль. Понимаешь, — воскликнул парень, — не понимаю! Не может так быть! Не может! — Дима не заметил как повысил голос и вскочил на ноги, начиная расхаживать туда сюда, зарываясь руками в кудряшки. — Мы вам никто, а вы ведёте себя так, будто мы всегда были близкими людьми. Кто так вообще делает?

— Да почему не может-то?! — также громко спросила Юля, подскочив с места. Они с Димкой были два сапога пара. Огоньки: вспыхивали от малейшей искорки, готовые сжечь все на своем пути, но быстро успокаивались, угасали, жалея о совершенных в порыве гнева ошибках.

— Да потому что! — в сердцах выкрикнул Димка и голос оборвался на последнем слове. — Мы никому не нужны. И вам тоже.

— Давай ты не будешь решать за других, — строго оборвала Юля. — В отличие от тебя, меня сомнения не терзают, и я полностью уверена в том, что чувствую.

— Дим, — уже спокойнее позвала девушка, — я знаю, что тебе сложно. Мы с Владом в курсе того случая.

— Откуда? — растерянно спросил парень, на время растеряв свой запал.

— Ну, ты смешной. Во-первых, в материалах дела, во-вторых, воспитатели, в-третьих, разговорили Даню. Димочка, ты пойми, Котик, что твоя жизнь изменилась и это не плохо, — Юля медленно подошла к парню, положив руку ему на плечо. — Мы хотим, чтобы все осталось, как было. Мы миримся с болью, потому что боимся перемен, боимся, что все рассыпется… Но поверь мне рано или поздно нам все равно придется отпустить прошлое и вступить в новую жизнь. И пускай перемены болезненны, но это единственный путь к развитию…

— Мне страшно, — прошептал парень, подняв на девушку глаза, в которых надежда перемешалась со страхом, что она отвергнет, бросит. И он останется один. — Я запутался, Юль. Я думал, что понял людей, знаю как они мыслят и действуют, но вы другие. Я не знаю, чего от вас ожидать, — Дима плюхнулся на пол, потому что ноги уже не держали и уткнулся лицом в колени, пытаясь скрыть выступившую на глазах влагу. Сейчас он был беззащитен, уязвим, а парень терпеть не мог такое состояние: он сильный, а сильные не плачут.

— Мне тоже страшно, — Юля мягко приобняла Диму за плечи.

— Почему? — искренне удивился парень, вскинув голову и уставившись на девушку, которая стёрла скопившиеся в уголках глаз слезы.

— Потому что дети — это огромная ответственность. Нам важно, чтобы у вас все было хорошо. А мы даже не знаем, как выглядит это хорошо. Тычемся, как слепые котята, в надежде найти правильный подход. Наша жизнь перевернулась точно так же как ваша, и мы также не знаем, что вообще делать.

— Но ты не выглядишь как человек, который не знает, что делать. Да и Влад тоже.

Юля усмехнулась.

— Если я веду себя уверенно, это не значит, что я не боюсь. Просто не показываю свой страх, потому что вам навряд ли станет легче, если я буду носиться по дому, паниковать и кричать: «Что делать? Что же делать?» В любой ситуации надо быть позитивным и уверенным, недеяться, что все будет хорошо. Все зависит от настроя. Объясни мне, котик, чего ты боишься?

— Что вам рано или поздно надоест и вы от нас откажетесь, бросите, оставите одних.

Юля вздохнула, почему-то улыбнулась и окинула Димку снисходительным взглядом.

— Ну, уверенно могу сказать, что вы нам никогда не надоедите, — Юля наклонилась к парню, так что их лица разделяли всего пару сантиметров, и пристально посмотрела в глаза, — и мы вас не отдадим, даже если вы сожжёте квартиру. — Девушка отстранилась и тряхнула головой, скидывая упавшую от резких движений длинную прядь, выбившуюся из наскоро завязанного пучка. — Но это всего лишь слова, а они обычно ничего не значат, поэтому объясню по-другому. Мы с Владом хотели поговорить об этом чуть позже, когда вы немного освоитесь, но раз уж так сложилось… — Юля на мгновение замолчала, окинув подростка оценивающим взглядом. — Ты бы хотел, чтобы мы стали вашими родителями?

Дима нахмурился и завис, пытаясь понять, что девушка имеет ввиду.

— Подожди, — подросток замотал головой, пытаясь успокоить снова затормошившиеся мысли, — о чем ты?

— Мы хотим вас усыновить, — серьезно заявила Юля, а сердце у Димы, кажется, пропустило удар. — Нам с Владом давно уже не шестнадцать, поэтому мы пропустили конфетно-цветочный период в отношениях. Нам хватило времени проведенного с вами, чтобы разобраться в самих себе, понять наше отношение и к вам, и к друг другу. Мы люди взрослые, все для себя решили, и вчера Влад сделал мне предложение. В следующем месяце пойдем в ЗАГС, а потом мы хотели вас усыновить. Что думаешь?

— Усыновить? — тупо переспросил подросток, выглядя, как побитый щенок.

— Да, — кивнула головой Юля. В отличие от парня, она уже знала ответ, но все равно волновалась, внешне изображая спокойствие, редкое для нее состояние.

Дима завис, не веря сказанному. Может он спит. Да, конечно, это всего лишь сон. Такого не бывает в жизни, это всего лишь фантазии, глупые мечты. Если Дима правильно понимал разницу между опекунством и усыновлением, то точно не могло.

— Эй, земля вызывает Димку, — Юля пощелкала пальцами перед лицом подростка. — Давай я все же тебе поясню, чтобы мы окончательно во всем разобрались и закрыли эту тему. При усыновлении, если говорить совсем кратко, вы станете не просто нашими, а как будто родными сыновьями. Полноправными членами семьи, и мы сможем официально называть вас нашими детьми, не придерешься. А самое главное, если тебя это так тревожит, то отказаться от вас мы уже не сможем. Я не требую ответа прямо сейчас. Обдумай все, к тому же Влад обещал поговорить с Даней, — Юля улыбнулась, и Дима сосредоточил свой взгляд на ее улыбке.

Внутри все сжалось. Грудь словно сдавили в тиски. Такой необходимый сейчас воздух перестал поступать в легкие. Парень невольно задержал дыхание, переваривая все услышанное. Крепкий щит, все эти годы спасавший парня от жестокости этого мира лопнул. Множество трещин, подобно таракашкам, разбежались его поверхности, и он распался на тысячи осколков, зазвеневших по полу. Димкин мир окончательно перевернулся с ног на голову. Он всё ещё не верил. Но это был не сон. Он не мог быть таким реальным. Дима медленно, как кот, который боится спугнуть добычу, потянулся вперёд, взяв Юлину руку, и словно щенок, ткнулся носом в ладонь. По рецепторам сразу ударил знакомый аромат, и Димка сдался. Слёзы не заставили себя долго ждать, ком подкатил к горлу, и вот уже первая предательская капля скатилась по щеке, демонстрируя боль, перемешанную со счастьем.

— Мама, — прошептал Дима и буквально упал в Юлины объятия. — Мама, мамочка, я люблю тебя. Пожалуйста, пообещай, что не бросишь, — Димка спрятал лицо где-то в районе Юлиного живота, заливая слезами ее пижаму, пока девушка успокаивающе гладила парня по спине и голове. У нее у самой внутри все сжималось. Как же она к ним привязалась. Наблюдать за тем, как подросток плачет, было почти физически больно, она будто чувствовала все, что и он, пытаясь забрать хотя бы часть переживаний себе. Хотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы Диме стало легче, но в данной ситуации Юля понимала, что может только быть рядом.

— Да, Дим, мама. Я ваша мама, — прошептала Юля, сморгнув выступившие слезы и поцеловала парня в макушку. — И я вас никогда не оставлю, клянусь.

Дима резко поднялся, заглянув Юле в глаза, будто проверяя не лжет ли она. Но девушка была искренна. Она снова потянулась к лицу подростка, чтобы стереть слезы, но Дима поймал ее руку и прижал к своей щеке, пытаясь вдохнуть приятный успокаивающий аромат. Теперь он понял, что для него значил аромат крема для рук, так пахла их мама, так пахло счастье.

«Запах мамы»… Человек забывает все, только не это… Потому что это запах спокойствия, прибежища в беде. Запах, в котором растворяется оскорбительная горечь всего, что пережито… Так могла пахнуть, только Юля, только мама, их с Даней мама. Дима закрыл глаза, продолжая повторять в мыслях это слово, и теперь в голове не было тупой пустоты, воображение сразу рисовало Юлю. Ночью от нее пахло кремом для рук, после работы разбавителем для масла, запах которого был похож на жженые еловые ветки. Этими ароматами пропиталась квартира, комната, Димина душа.

— Котик, я так понимаю — это значит да? — вырвала парня из размышлений девушка.

— Да, — хрипло ответил парень.

— Отлично, тогда пойдем-ка спать. Школу никто не отменял, — Юля поднялась с пола сама и потянула за собой Диму. Коробка отправилась в шкаф, а плед из нее переместился на плечи подростка, который в отличие от девушки, накинувшей халат, был в одних ночных штанах и футболке. — Завтра пятница, а потом выходные. Выспитесь. Отдохнете, — мечтательно рассказывала Юля, ведя подростка в его комнату.

— Спокойной ночи, Котик, — шепнула девушка, укрыв парня одеялом и мягко поцеловав в лоб.

— Спокойной, мамуль, — шепнул Дима, и пока девушка поправляла одеяло у Дани, также поцеловав его, Димка уже уснул, наконец-то чувствуя спокойствие и безопасность.

Сколько бы нам ни было лет, нам нужно место, которое называется «дом», потому что без тех, кого вы любите, вы будете чувствовать себя одиноко в этом мире. Счастье только там, где нас любят, и где нам верят.