Мой Саурон (гет)

Анну проводили в небольшой зал замка и заперли двери. Праздник был однозначно испорчен. Не для всех, конечно, но главным образом для Арагорна — для того, кому теперь было суждено вершить правосудие в своём королевстве. Ещё и в день праздника.

— Гэндальф, — обратился к магу Элессар, не зная, с чего начать. Митрандир понимал смятение короля. Был один способ узнать правду.

— Я знаю, что делать, — молвил маг. — Саурон уничтожен — это точно, вряд ли Анна несёт какую-то угрозу миру, но есть способ узнать это наверняка.

Послышался звук поворота ключа, Анна обернулась. В зал вошли Арагорн и Гэндальф, неспешно приближаясь к девушке. Они будто чувствовали себя виноватыми за то, что заперли её.

— Анна, — сказал Гэндальф, подойдя к ней ближе, — у тебя здесь нет врагов. Но мир устал от лжи и вечно нависающей угрозы.

— Единственная угроза, которая сейчас нависла над миром, — отвечала упавшим голосом Анна, — это дух Моргота, рассеянный по всей Арде.

— Я пришёл просить тебя... — начал осторожно Гэндальф, протянув руку девушке. Она без слов поняла, что её просят об осанвэ, и она протянула руку в ответ, закрыв глаза.

В сознании Гэндальфа проносились картины из жизни Анны последнего времени. Надо ли говорить, что увиденное повергло Митрандира в изумление? Он отпрянул, отпустив руку Анны и безмолвно глядя на неё.

— Гэндальф, — девушка умоляюще смотрела в ответ, через мгновение она в слезах бросилась к старику в объятья, полная отчаяния. Арагорн, не зная подробностей, просто терпеливо наблюдал за ними, ожидая заключения мага. Последний только кивнул королю, давая ему понять, что никакой угрозы нет. И Элессар оставил их, выйдя из зала.

Анна испытывала невозможный стыд и даже не пыталась оправдываться — Гэндальф увидел всё от и до своими глазами. Проанализировав увиденное и собравшись с мыслями, Митрандир молвил:

— Анна, я, всё же, склонен придерживаться мнения, что без высших сил не обошлось.

— А что делать теперь мнé? — девушка и правда этого не представляла. Да и у Белого мага не было чёткого ответа. И какая разница, что там за силы были задействованы? От этого не легче. Советовать ей успокоиться и жить дальше? Даже не забавно. Он проводил её к выходу. В деревню ехало несколько повозок, на одной из которых уехала и Анна.

Лето. Канун свадьбы Арагорна и Арвен.

— Гэндальф, что же ты видел? — спрашивал Эльронд.

— Я не могу рассказать всего...

— Я это понял, — перебил мага владыка Имладриса, — но мы имеем право знать главное.

— Анна была связана с Сауроном так, будто эта связь была с ней всегда, — объяснял Митрандир, — Осмелюсь предположить, что она и вреда никакого не могла нанести Средиземью своими действиями. Я видел, как она забрала Кольцо — она действовала осознанно, но будто ведомая какой-то силой.

— Ты подозреваешь вмешательство Валар, — догадался Эльронд.

— Да. Ещё я видел её пение в Барад-дуре. Только тогда я понял, что же такого всегда было в её пении.

— Но это дано только... — нахмурился Эльронд.

— Нет, она не Валиэ, — замотал головой Гэндальф.

— Нет, — согласился владыка Имладриса, — разве можно было бы тогда этого не заметить?

— Только если бы они сами этого захотели. Ты ведь не видел её в своих видениях.

— Может быть, нам стоило бы тогда присмотреть за ней? — Эльронд вопросительно взглянул на Белого мага, — Где она сейчас?

— Эовин вызвалась навестить её и... — Гэндальф тяжело вздохнул, — аккуратно пригласить на обе свадьбы. Как ни посмотри, Анна остановила Саурона, ей отдают дань уважения. Семь дней он не контролировал свои армии, возможно, именно это уберегло от гибели Минас Тирит. Эовин и Мерри уничтожили назгула — за ним уже не стоял Саурон.

— Как бы там ни было, — отвечал Эльронд, — за Анной теперь не помешает присмотр.

Уныние выглядит именно так, как это происходило с Анной. С начала весны она начинала ухаживать за садом и поддерживала порядок летом, когда трава и сорняки стремились заполонить всё вокруг. Теперь же нельзя было сказать, что здесь вообще кто-то жил — в траве пропали цветы, и заглохла суповая зелень. Кусты некрасиво смешались с высокими сорняками. По всему двору валялись сгнившие упавшие яблоки.

Анна была в своей постели, не замечая боли, что пронзала будто насквозь. Она не чувствовала и лужу крови, в которой лежала уже не один час. Стадия отчаяния давно прошла, все слëзы были пролиты. Внутри оставалась только глухая мёртвая пустота и ощущение начала разложения. "Так нельзя", — подумалось Анне, — "нужно жить дальше". Но силы не хватало, чтобы заставить девушку подняться и придумать смысл, зачем оживать снова. Вся жизнь — это творческий процесс. Любое живое существо может принести в этот мир прекрасное, если пожелает. Анна больше ничего не желала, кроме смерти, бессильно ненавидя неизвестность, не зная причины своего "бессмертия". И так еле пережила смерть мужа и его семьи, с трудом смогла начать с чистого листа. Нашла себя в музыке, которая помогала сносить трудности. Анна надеялась, что, может быть, и в этот раз получится так же. Почему-то в этот раз всё было по-другому.

"Я видела тебя во сне

Среди огня во тьме.

Никто не мог сказать мне,

Верить ли тебе.

Мир без тебя осиротел и стал пустым,

Вся Арда стала склепом мне холодным.

Не суждено быть вместе нам двоим,

И не проснуться завтра утром тёмным.

Всю память о тебе я сохраню,

В безвременьи тебя я отыщу.

Мой ангел или демон,

Любовь или иллюзия,

Перемешано добро со злом.

Прошу я только Эру,

Чтоб он простил тебя,

Прошу я день и ночь лишь об одном.

Лишь о тебе одном.

Ты Минас Итиль в Минас Моргул обратил,

И потерял в Кольце Всевластья душу.

Стал пленником того, что сотворил,

Но я своей любовью чары Моргота разрушу."

⁽¹⁾

— Анна? — Эовин, оставив коня у подножия горы, пробралась по узкой тропинке вверх к дому девушки. Оглядев двор, Леди Щита, уже почувствовала неладное. Атмосфера была гнетущей. Осторожно войдя в дом, Эовин сразу заметила толстый слой пыли на полу, столе, да на всём. Будущая Леди Итилиэн растворила окно, пуская внутрь затхлого помещения воздух. Пройдя в спальню Анны, она увидела хозяйку дома, которая лежала в постели, как мёртвая. В руках девушки была только рубашка Майрона. "Совсем спятила", — вдруг подумала Эовин, и ей стало немного совестно за свои мысли. Сама она была сильной и никогда бы не позволила себе вот так зачахнуть. Но она не знала, что в случае Анны ситуация не была простой. Сделав несколько шагов к кровати, Эовин заметила что-то алое на краю одеяла. Приподняв его, она закрыла рукой лицо, сдержав возглас неожиданности. Леди Щита, сделав глубокий вдох, подошла к Анне и коснулась её шеи — та была ещё жива, но бледная, как смерть, и ни на что не реагировала.

Минас Тирит

Арвен и Эльронд что-то говорили на эльфийском, устроившись у постели рядом с Анной, пока та продолжала находиться будто в забытьи. Её сознание летело куда-то с бешеной скоростью за пределы Арды. Что-то подхватило её. Что-то доброе и тёплое, очень старавшееся не напугать. Девушка ощутила полный покой и отстранённость. Всё было залито ярким светом. И всё было хорошо. Ничего не нужно. Пожалуй, кроме одного...

"Это я виноват", — думал Гэндальф, стоя на балконе комнаты, где была Анна в окружении эльфов. " Слишком увлёкся судьбой Кольца". Митрандир вернулся в комнату.

— Кто был отец? — спрашивала Арвен, утирая слëзы. Она взглянула на Эльронда и увидела, что тот многозначительно посмотрел в сторону Белого мага. Последний тяжело выдохнул, понимая, что всякой тайне рано или поздно быть раскрытой. Он неспешно подошёл к кровати.

— Саурон, — молвил Маг едва слышно.

— Но как? — воскликнула принцесса. Побледнел и Эльронд.

— Ей, видимо, было суждено полюбить Саурона, — отвечал Гэндальф, — но не вы́носить этого ребёнка. Вся́кое зло оставляет свой след.

— А это не могла быть очередная уловка Гортаура? — нахмурился Эльронд. Арвен прикладывала влажную ткань ко лбу Анны.

— Нет, — махнул рукой Митрандир, — Он бы позаботился о благополучном возвращении в мир. Здесь только последствия того, что свершилось.

— Что это? — послышался голос Арвен. Она рассматривала ухо Анны, отодвинув прядь волос. Эльронд и и Гэндальф наклонились, чтобы увидеть, о чём шла речь — они увидели шрамы. Те самые шрамы, которые всё равно были видны при рассмотрении даже через столько лет.

— Она, видимо, полуэльф, — молвил владыка Имладриса.

— Кто сотворил с ней такое? — проговорила Ундомиэль.

— Тот, кто хотел скрыть её происхождение, — молвил Митрандир.

— Нельзя говорить ей о ребёнке, — Арвен догадывалась, что Анна не знала о своём положении. Впрочем, Ундомиэль судила по себе, как женщина, увидевшая в будущем своего ребёнка. Она бы не потеряла смысла жить, будучи матерью, в которой дитя всегда нуждается. Тем более, когда это дитя от любимого мужчины.

С предложением Арвен все согласились, но Эльронд решительно выступил за то, чтобы прямо сообщить Анне о том, кем она является.

— Невозможно переоценить ваше великодушие и помощь, — проговорила Анна, — я снова чуть было не испортила вам праздник.

— Анна, хватит самобичевания, Кольцо оказало своё влияние на каждого из нас, — успокоил её Арагорн, — но нужно жить дальше.

— За ночной тьмой всегда следует рассвет, — Арвен подошло к Анне и взяла её за руку. — Наши двери открыты для тебя всегда.

Нельзя сказать, что для Анны на этом всё закончилось. Она думала о Фродо — до Минас Тирита дошли вести о том, что хоббит болел, а его рана так и не зажила, постоянно беспокоя, заставляя просыпаться среди ночи. У бедняги сохранилась и тяга к Кольцу, как какая-то навязчивая идея, которую приходилось контролировать. Анна в чём-то повторяла его судьбу. Эльфы приложили невероятные усилия, чтобы вылечить девушку. И не только они. Но перестать думать о Майроне Анна не могла.

1) (музыка в разделе "от автора")

Вернуться к тексту