Пепел, дым и воспоминания (гет)

Гермиона сидела на мягком ковре, уткнувшись спиной в диван. Ее ноги были согнуты в коленях, поддерживая руки, в которых медленно тлел дымящийся косяк. Голова была запрокинута назад, и она наблюдала, как клубы дыма лениво поднимались к потолку, растворяясь в воздухе. В комнате играла тихая джазовая мелодия — саксофон тянул меланхоличные ноты.

На работе всё, наконец, стабилизировалось — если не считать Кингсли. Министр Магии недавно издал распоряжение временно перевести её на бумажную работу, лишив права принимать какие-либо решения. И, если честно, Гермиона была этому только рада. Мысли её были слишком рассеянны, а трезвость суждений — под вопросом, особенно сейчас, когда она снова начала потихоньку скатываться в старую колею.

Она потянулась к телефону, лежащему рядом на полу. Экран ярко вспыхнул, осветив её лицо в полумраке комнаты. Увидев имя в списке контактов, она на мгновение заколебалась, но затем, слегка улыбнувшись, набрала номер.

— Слушаю, — голос в трубке ответил почти сразу, сухой и отрывистый.

На мгновение она потеряла дар речи. Сохранен ли у него ее номер?

— Привет, — наконец проговорила она, и её голос прозвучал тише, чем она ожидала.

— Неожиданно, — сухой голос на том конце провода был явно удивлен. — Что случилось?

— Почему обязательно должно что-то случиться, чтобы я позвонила? — она слегка нахмурилась, чувствуя, как в голосе проскальзывает раздражение.

— А ты разве можешь по-другому? — его интонация смягчилась, и в ней появилось что-то знакомое, почти тёплое.

Гермиона рассмеялась, вспомнив свои же слова в реабилитационном центре.

— Я поняла.

— Так что ты хотела? — усмехнулся он.

— Хочу отдать долг, — пауза затянулась, и воздух в комнате словно стал гуще. Она нервно провела пальцем по краю телефона. — Я должна тебе ужин, — продолжила она, стараясь говорить ровно. — Хотела узнать, где и во сколько мы можем встретиться.

Наступило очередное молчание. Ведьма невольно начала прикусывать нижнюю губу, ожидая ответа.

— Нет, Грейнджер, — голос стал холоднее. — Пока.

Щёлк.

Он положил трубку так резко, что в ушах щелкнуло от внезапной тишины. Гермиона замерла, телефон, всё ещё прижатый к уху, на лице застыло выражение растерянности. Музыка продолжала играть, но теперь саксофон звучал ещё более одиноко.

Всего несколько дней назад он стоял на этом самом ковре, и в его глазах читалось что-то, что она тогда не осмелилась назвать заботой. Да что уж там — даже сегодня, в этом коротком разговоре, его голос звучал почти тепло… до тех пор, пока она не заикнулась об ужине.

— Ой, да пошел ты к черту, Малфой, — прошипела она, сжимая телефон так, что экран чуть не треснул под её пальцами. Через несколько секунд она швырнула его на журнальный столик, где тот глухо стукнулся о дерево и перебралась на диван, укрываясь пледом.

В груди что-то защемило. Она отгоняла от себя мысли о нем, лишь бы снова не ощутить ту боль, которая совсем недавно притупилась в ее разуме. Но как бы она не бежала от этого, эти чувства ее все время догоняли. Пока они в одной стране, в одном городе и фактически на одной работе — ей никогда не удастся забыть его.

Первая слеза скатилась по щеке, оставив после себя горячий след. Затем вторая, третья… Глупая, наивная надежда, вспыхнувшая было в её груди, разбилась вдребезги, словно хрусталь упавший на мраморный пол. Ком в горле сдавил дыхание, превращаясь в невыплаканные рыдания.

Гермиона резко встала, плед соскользнул на пол, и босые ноги понесли её к шкафу, где стояла бутылка виски — та самая, что пылилась «на всякий случай». Пальцы дрожали, когда она откручивала крышку, игнорируя предупреждения Ханны о смешивании веществ. Первый глоток обжег горло, второй — душу.

Она уже подносила бутылку ко рту снова, когда чья-то рука резко выхватила её, а другая — вцепилась в её запястье, отбрасывая в сторону.

— Че ты творишь? — прозвучало прямо над ухом, и голос Драко звучал так зло, что она инстинктивно дёрнулась.

— Ай, мне больно! — взвизгнула она, но, встретив его холодные серые глаза, тут же сощурилась. — Стоп. А что ты здесь делаешь? И как ты вообще попал в квартиру?!

— Дверь нужно закрывать, — сквозь зубы процедил он, разжимая пальцы на её руке, но бутылку при этом забрал так решительно, будто это было оружие.

— Малфой, я закрывала дверь, — прошептала она, закусывая нижнюю губу и пытаясь вспомнить, действительно ли оставила входную дверь незапертой. В голове мелькали обрывки воспоминаний, она точно повернула ключ? Или просто захлопнула ее, утонув в своих мыслях?

— Грейнджер, — он тяжело вздохнул, и в его голосе звучало раздражение, смешанное с чем-то еще, — что я тебе говорил?

Их взгляды встретились. В его серых глазах, обычно таких холодных, сейчас плясали искры то ли от гнева, то ли от чего-то более сложного. Он поднес бутылку к губам, сделав несколько глотков, затем резко поставил ее на кухонную столешницу с глухим стуком.

Потом — шаг. Еще один. Он приближался к ней медленно, но неумолимо, пока не оказался вплотную. Прежде чем она успела что-то сказать, его руки обхватили ее талию, и в следующий момент она уже сидела на столе, а он стоял между ее расставленных ног, прижимаясь всем телом.

— Малфой, я… — ее голос дрогнул, а глаза, еще влажные от слез, блестели в полумраке кухни.

— Заткнись, Грейнджер, — он приложил указательный палец к ее губам, заставив ее замолчать. — Как же я ненавижу тебя, — прошипел он сквозь зубы, но в его словах не было злости, только какое-то безумное, неконтролируемое отчаяние.

Он изучал ее лицо — разгоряченные щеки, следы слез, которые оставили на коже соленые дорожки. Большой палец медленно скользнул по ее щеке, стирая влагу, и она невольно прижалась к его ладони.

— Я знаю… — выдохнула она, и ее дыхание смешалось с его.

Он не отрывал взгляда от ее карих глаз, таких теплых, таких знакомых — и медленно наклонился.

Их губы встретились.

Сначала — осторожно, почти неуверенно, будто проверяя границы. Но затем что-то внутри них обоих сорвалось с цепи. Его губы были мягкими, чтобы быть частью этой жесткой реальности. Она обхватила его шею руками, углубляя поцелуй, позволяя его языку проскользнуть в ее рот. Ее пальцы впились в его платиновые волосы, разрушая безупречную прическу, и он застонал в ответ, прижимая ее к себе еще сильнее.

Поцелуй становился все более жадным, страстным. Она запрокинула голову, открывая ему шею, и он тут же воспользовался этим, переключая внимание на нежную кожу под ее челюстью. Его губы оставляли горячие следы, а зубы слегка покусывали, заставляя ее вздрагивать.

— Драко… — прошептала она и ее голос звучал хрипло, почти неузнаваемо.

Он не ответил, просто резко подхватил ее, и она автоматически обвила его ногами, прижимаясь всем телом. Несколько шагов и они уже были в гостинной.

В этот момент не существовало ни прошлого, ни будущего — только здесь и сейчас, только они, только этот безумный, неконтролируемый порыв, который, казалось, наконец-то свел их с ума вместе.

Опустив ноги, Гермиона снова притянула его к себе, ее губы жадно искали его, словно боясь, что он исчезнет. Ее пальцы дрожали, когда она пыталась расстегнуть его пиджак, и в конце концов просто сбросила его на пол. Рубашка оказалась сложнее — пуговицы не поддавались из-за ее дрожащих рук. Она оторвалась от поцелуя, чтобы посмотреть на него — и замерла.

Он был слишком красив, словно ослеплял своей красотой. Он был словно в очертании мягкого света, словно ангел сошедший с небес.

Не в силах выдержать этот взгляд, она опустилась перед ним на колени. Ее пальцы дрожали, расстегивая ремень, но он помог, сбросив брюки одним движением. Она облизнула пересохшие губы, чувствуя, как ее сердце колотится где-то в горле. Его рука легла на ее голову, направляя, и она закрыла глаза, полностью отдаваясь этому моменту.

Ведьма открыла глаза и посмотрела на него. Он стоял запрокинув голову назад. Она слегка улыбнулась и прикрыла глаза, пытаясь уловить и подстроиться под его движения рукой. Воздуха не хватало.

Он резко дернул ее вверх, снова прижав к себе, и его поцелуй был теперь еще более жадным, требовательным. Одним движением он развернул ее, прижав к спинке дивана. Ее тело выгнулось навстречу ему, когда он вошел в нее.

Сначала — медленно, мучительно медленно, заставляя ее стонать от нетерпения. Она попыталась повернуться, но его пальцы впились в ее волосы, возвращая на место.

Когда давление стало более требовательное, а в легких было недостаточно воздуха, девушка отстранилась от него.

— Драко… — ее голос звучал хрипло, почти умоляюще.

Но он лишь ускорился, его движения стали резче, властнее, как будто он пытался не просто обладать ею, а оставить след в самой ее душе. И ей было все равно. Главное — он здесь. Он пришел. Он нуждается в этом так же сильно, как и она.

Реальность расплывалась, как краска на мокром холсте. Она пыталась открыть глаза, убедиться, что это не сон, но веки были слишком тяжелыми.

Осталось только это — жар его тела, глухой стук сердца в ушах и ощущение, что они оба вот-вот сорвутся в пропасть. И когда волна наконец накрыла ее, она не знала — кричит ли она вслух, или это просто эхо в ее сознании.

Он прижал ее к себе, его дыхание было таким же прерывистым, как и ее.

— Грейнджер…

Голос прозвучал где-то совсем рядом, низкий и бархатистый, проникающий прямо в сознание.

— Ммм, — промычала она в ответ.

— Грейнджер. — На этот раз голос звучал четче, настойчивее.

Гермиона резко открыла глаза и приподнялась на локтях. Комната была пуста. Только тихая мелодия все еще лилась из динамиков, смешиваясь с тиканьем часов. Полоска лунного света пробивалась сквозь щель в шторах, освещая пылинки, медленно танцующие в воздухе. Она провела рукой по лицу, пытаясь стереть остатки сна. Телефон на журнальном столике вдруг зазвонил, заставив ее вздрогнуть.

— Алло? — ее голос звучал хрипло от недавнего сна. Она непроизвольно зевнула, прикрывая рот ладонью.

— Разбудил?

— Малфой? — она протерла глаза, не веря своим ушам.

— Завтра. Я заеду завтра в семь.

— Что? — она прикусила нижнюю губу, пытаясь понять, о чем идет речь.

— Ужин, Грейнджер, — он тяжело вздохнул, словно объяснял что-то очевидное, и положил трубку, даже не дожидаясь ответа.

Гермиона сидела, сжимая телефон в руках, не в силах пошевелиться. «Он мне что, приснился?»

Сон был настолько реальным — его прикосновения, его запах, даже звук его голоса… Она до сих пор чувствовала на своих губах вкус его поцелуя. «Не может быть такого… Сон… был такой реальный».

Опустив босые ноги на прохладный паркет, она оперлась руками о диван, оглядывая комнату. Никаких следов чужого присутствия — ни брошенного пиджака, ни забытой вещи. Только она одна и тишина, нарушаемая тихой музыкой. Она встала и медленно прошла на кухню.

Холодная вода из-под крана освежила лицо, но не смогла смыть странное ощущение — будто граница между сном и реальностью стала слишком тонкой.

Покачав головой, она налила стакан воды. Обернувшись в сторону проема, она сделала несколько глотков воды, вспоминая свой сон. Он был слишком мягким и теплым, чтобы это была правда. Тяжело вздохнув, она вернулась обратно на диван.

* * *

Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь занавески, разбудили Гермиону раньше обычного. Она потянулась в постели, чувствуя необычную бодрость во всем теле. То ли это был действительно хороший сон, то ли предвкушение вечера придавало ей энергии — она и сама не могла понять.

После завтрака с ароматным кофе и тостами с джемом, она с неожиданным рвением взялась за уборку. Книги аккуратно встали на полки, пыль исчезла с поверхностей. Ближе к вечеру настал черед самого сложного — выбора наряда.

Завернутая в мягкое банное полотенце, Гермиона стояла перед шкафом, задумчиво выпуская клубы дыма в воздух. Ее взгляд скользил по вешалкам: несколько повседневных платьев, пара джинсов, парадные мантии… Но ничего подходящего для ужина в хорошем ресторане. Все либо слишком блестящее, либо слишком официальное. Ей хотелось чего-то элегантного, но не кричащего — чтобы чувствовать себя собой, но при этом соответствовать обстановке. Размышления прервал резкий звонок в дверь.

Подойдя к входной двери, она осторожно заглянула в глазок. В поле зрения была только большая коробка, перевязанная шелковой лентой. «Курьер?» — мелькнуло в голове.

— Безопасность тебя мало волнует, правильно? — произнес аристократ с характерной ухмылкой, едва дверь распахнулась.

— Малфой? — удивилась она.

— Можно? — он кивнул в сторону квартиры, держа коробку в руках.

— Да, да, — быстро моргнув, она отступила, пропуская его внутрь.

Гермиона поспешила в гостиную, чтобы затушить догорающую в пепельнице сигарету.

— Ты куришь? — спокойно произнес он, проходя за ней в гостинную.

— Бывает, — ответила она, одновременно незаметно прикрывая дверцы шкафа, за которыми скрывался небольшой хаос.

— Значит пойдешь в этом? — Драко облокотился о стену, все еще держа подарочную коробку. Его взгляд скользнул по ее фигуре, задержавшись на мгновение на полотенце, которое едва прикрывало ее ягодицы.

— Эмм… — только сейчас ведьма осознала, что стоит перед ним в одном полотенце.

— Я подумал, что это пригодится, — протянул он коробку, и в его глазах мелькнула искорка азарта.

Гермиона осторожно взяла подарок, чувствуя, как легкий румянец разливается по щекам. Шелковая лента скользнула между ее пальцами, когда она начала развязывать узел…

— Я не хотел тебя обидеть, — его пальцы мягко коснулись её подбородка, осторожно приподнимая её лицо, чтобы их взгляды встретились. Серые глаза казались глубже обычного, в них читалась неподдельная искренность. — Просто подумал, вдруг пригодится.

— Это же… — её голос дрогнул, когда она сняла крышку коробки.

На шелковой подкладке лежало нежно-голубое платье — воздушное, почти невесомое. Но это было не просто похожее платье. Это было то самое платье.

— Да, — подтвердил он спокойно, наблюдая за её реакцией. Затем, с лёгкой ехидной ухмылкой, добавил. — Принесешь стакан воды?

— Да, — автоматически ответила она, несколько раз моргнув, но тут же вспомнила инцидент и быстро поправилась. — Знаешь что… возьми сам. Кухня там.

В этот момент раздался звонок в дверь. Драко ухмыльнулся ещё шире и, не дав ей опомниться, развернулся и направился к входной двери. Ведьма даже не успела ничего сказать или сделать. Она сделала пару шагов к дивану, поставила коробку и обернулась, как раз в тот момент, когда он закрывал дверь. В его руках красовался пышный букет розовых пионов.

— Было неудобно нести цветы вместе с коробкой, — пояснил он просто, как будто это было самым естественным объяснением в мире.

— Спасибо, — её губы растянулись в искренней улыбке, хотя видеть его в своей квартире с букетом цветов было, мягко говоря, сюрреалистично. Контраст между её ночным сном и реальностью витал в воздухе, создавая лёгкое головокружение.

Она взяла букет и поднесла к лицу, вдыхая сладкий, чуть пряный аромат пионов. Затем наколдовала хрустальную вазу, поставила цветы на стол и направилась на кухню. Вернувшись, она остановилась у дивана. Плавным движением руки полотенце соскользнуло на пол.

Теперь перед ним она стояла в бежевом кружевном белье, которое подчёркивало каждый изгиб её тела. Малфой слегка наклонил голову, разглядывая её с ног до головы. Его взгляд был медленным, оценивающим, и в глубине серых глаз загорелся тот самый азартный блеск, который она уже успела узнать. Несколько её шагов — и расстояние между ними сократилось.

— Что ты делаешь? — усмехнулся он, явно держа себя в руках, но в его голосе проскользнула лёгкая хрипотца.

— Накаляю обстановку, — промурлыкала она, чувствуя, как учащается её пульс.

— Зачем? — он оттолкнулся от стены и начал медленно приближаться, как хищник, выслеживающий добычу.

— Не знаю, — её ответ был всего лишь шёпотом, затерявшимся в пространстве между ними.

Их дыхание смешалось, тёплое и прерывистое. Напряжение в воздухе стало почти осязаемым, как статическое электричество перед грозой.

— Я буду ждать внизу, — неожиданно прервал игру он, разворачиваясь к двери.

Малфой вышел, оставив её стоять посреди комнаты с разыгравшимся воображением и учащённым сердцебиением. Гермиона глубоко вздохнула, пытаясь успокоить дрожь в коленях.

Машина скользила по вечерним улицам Лондона, оставляя за собой след из золотистых отблесков фонарей на мокром асфальте. В салоне царила тишина — ни слова, ни взгляда, только тихий гул двигателя и едва уловимый аромат кожи сидений. Гермиона сидела, сжимая сумочку на коленях, пальцы нервно теребили шелковую ткань платья. Она даже не спросила, куда они едут — не потому, что не хотела знать, а потому, что боялась, что голос выдаст её волнение. Молчание казалось единственной защитой от нахлынувших эмоций.

Машина плавно остановилась перед величественным особняком, и ведьма невольно замерла, разглядывая его очертания.

Здание, освещенное мягким светом уличных фонарей, выглядело, как ожившая иллюстрация из старинной книги. Высокие колонны, обрамляющие вход, уходили вверх, словно поддерживая само небо. Витражные окна, подсвеченные изнутри, переливались всеми оттенками синего и золотого, создавая причудливые узоры на каменных стенах. Резные детали фасада — гирлянды из листьев, мифические существа, замершие в камне. Вечерняя подсветка добавляла всему антуражу нотку таинственности, будто здание хранило секреты, которые готово было раскрыть только избранным.

Дверь со стороны Гермионы открылась, прервав её размышления. Малфой стоял рядом, протягивая руку. Его пальцы были теплыми и уверенными, когда она приняла его помощь. Лёгкий ветерок, пропитанный ароматом ночного города, коснулся её волос, играя с непослушными локонами. Она едва сдержала улыбку, чувствуя, как трепещет сердце.

— Готова? — его голос был тихим, почти интимным.

Она кивнула, и они направились ко входу, её рука лежала на его согнутой в локте руке, пальцы слегка сжимали ткань его пиджака.

Пройдя внутрь, они оказались в просторном холле с мраморными полами и высокими потолками, где висит хрустальная люстра, рассыпая свет по стенам, украшенным палитрой теплых тонов. На стенах через каждые несколько метров висят большие, элегантно оформленные рамки с фотографиями, привлекающими внимание своим разнообразием.

Выставка представляла собой смелую коллекцию работ знаменитых волшебных фотографов, посвященных искушающей теме любви и страсти. Черно-белые снимки в левой части зала завораживали игрой света и тени: на одном пара танцевала в лунном свете, их силуэты сливались в единое целое; на другом — женская рука нежно касалась мужской груди, каждый мускул, каждая складка кожи были запечатлены с почти болезненной точностью.

В центральной части галереи более смелые работы. Здесь волшебные пары застыли в игривых, но изысканных позах: одна пара, одетая лишь в вуаль из магических искр, замерла в страстном поцелуе; другая — в роскошных кружевных масках и с блестящими украшениями — изображала сцену соблазнения. Особое внимание привлекал портрет, где струйки магического дыма обвивали обнаженные тела, создавая причудливые узоры.

В правом крыле выставки царила атмосфера интимной магии. На одном снимке влюбленные парили в воздухе, окруженные мерцающими огоньками; на другом — их тела постепенно превращались в воду, сливаясь в единый поток. Самый необычный экспонат изображал момент, когда страсть двух волшебников материализовалась в виде золотых нитей, опутывающих их тела.

Среди гостей, собравшихся в этом месте, можно увидеть множество аристократов и представителей высшего света магического общества. Статные мужчины в мантиях из драконьей кожи с золотым шитьем важно обсуждали работы, попивая фужеры с искрящимся зельем. Их сопровождали изысканные волшебницы в платьях, сотканных из нежных цветов и украшенных живыми драгоценностями. Они жадно обсуждали увиденное, их разговоры переплетались с легкой музыкой, доносившейся из залов, создавая особую атмосферу. Группа молодых чиновников из Министерства, одетых в строгие, но дорогие костюмы, с интересом рассматривала особенно откровенный снимок, перешептываясь и скрывая улыбки за бокалами вина.

Гермиона замедлила шаг перед портретом «Связь через века», её глаза скользили по переплетённым телам, где границы между мужчиной и женщиной растворялись в изящном танце теней.

— Не знала, что ты интересуешься… чем-то подобным, — произнесла она, ощущая, как её голос звучит чуть хриплее обычного.

На фоне старинных книжных полок, где древние гримуары светились едва заметным синим свечением, их тела казались живым пергаментом — строки заклинаний перетекали по коже, то исчезая в изгибах мышц, то проявляясь вновь на нежных участках.

— Здесь вкусно кормят, — ответил он, посмотрев на нее, пытаясь понять ее настроение от увиденного.

Гермиона невольно прикусила нижнюю губу, чувствуя, как жар разливается по щекам.

— Перестань так делать, — он наклонился ближе, и его дыхание коснулось её уха, тёплое и обжигающее.

Только тогда она повернулась к нему, всё ещё зажав губу между зубами. В его глазах она прочитала смесь азарта и чего-то ещё — чего-то, что заставило её сердце биться чаще. Когда они перешли в следующий зал, её взгляд сразу же притянул портрет «Искушение нимфы»

Молодая волшебница застыла в момент превращения — её ноги уже сливались в серебристый хвост, чешуйки сверкали в лунном свете. Вода озера, прозрачная и мерцающая, обнимала её тело, оставляя лишь намёки на изгибы под поверхностью. Волосы, тёмные и живые, словно самостоятельные существа, обвивали её грудь, подчёркивая, а не скрывая. В глазах — пылал огонь страсти.

Грейнджер чуть сильнее прижалась к нему, пытаясь сдерживать свои эмоции, что было крайне сложно сделать на фоне такой эротики. Ее завораживали фотографии вокруг. Каждый со своей изюминкой, со своим стилем и историей. «Танец с вуалью».

Аристократка из древнего рода, застывшая в движении, её тело едва прикрыто прозрачной тканью, которая, кажется, вот-вот сорвётся под порывом магического ветра.

Переступив порог следующего зала, они погрузились в полумрак, где единственным освещением были мягкие лучи волшебных фонарей, направленные точно на экспонаты. Этот свет, теплый и мерцающий, скользил по стенам, выхватывая из темноты фрагменты обнаженных тел, создавая атмосферу интимной тайны. Воздух здесь был гуще, насыщен ароматом жасмина и чего-то более пряного, возбуждающего.

Гермиона остановилась, разглядывая экспозицию в рамке «Узы магии».

Вместо обычных верёвок или цепей тело модели опутано живыми, пульсирующими щупальцами магического растения. Они обвивают её бёдра, грудь и шею, слегка сжимаясь в такт дыханию. Кожа под их прикосновением светилась едва заметным голубоватым свечением, будто реагируя на магический контакт. Лицо модели скрыто полупрозрачной маской, но по её приоткрытым губам видно, что граница между болью и наслаждением здесь очень тонка. В правом углу кадра виднелась рука другого участника — изящные пальцы сжимали хлыст из гиппогрифового пера, каждый его кончик светился магической энергией, готовый в любой момент коснуться кожи…

Из уст Гермионы вырвался едва слышный вздох, больше похожий на стон. Ее зрачки расширились, впитывая каждую деталь, а между ног появилось знакомое тепло. Малфой наблюдал за ней с хитрой улыбкой. Ему нравилось видеть, как ее обычно ясный взгляд затуманивается желанием, как глаза темнеют от возбуждения.

— Мне нужно отойти, — прошептал он, наклонившись так близко, что его губы почти касались ее уха. Теплое дыхание заставило ее вздрогнуть. — Просто иди вперед. — Его пальцы скользнули по ее плечу, оставляя после себя мурашки, прежде чем он растворился в полумраке зала.

Гермиона осталась стоять перед фотографией, чувствуя, как ее собственное тело откликается на изображение. Она медленно провела языком по пересохшим губам, осознавая, что никогда раньше не испытывала ничего подобного — эта смесь стыда, возбуждения и любопытства была почти опьяняющей.

Ведьма сделала глубокий вдох, пытаясь успокоить бешеный ритм сердца, и двинулась вперед по галерее. С каждым шагом тепло внизу живота разгоралось сильнее, превращаясь в навязчивую пульсацию, заставляющую мышцы бедер непроизвольно сжиматься. Ее ладони слегка вспотели, а шелковая ткань платья вдруг стала казаться невыносимо грубой на перевозбужденной коже. Она остановилась почти у выхода, не желая отрывать свой взгляд от картины «Железная роза».

Дама в корсете из зачарованного металла замерла в горделивой позе. Блестящая сталь, повторяла каждый изгиб ее тела, сжимаясь при малейшем движении и оставляя на бледной коже розоватые отпечатки — нежные, но отчетливые. Ее руки, закованные в ажурные наручи, были соединены тонкой цепью с изящным ошейником, подчеркивающим хрупкость шеи. В пальцах она сжимала букет черных роз, чьи шипы впивались в кожу, оставляя алые капли на лепестках.

Но больше всего Гермиону поразило выражение лица модели — холодный, почти ледяной взгляд контрастировал с едва уловимой улыбкой в уголках губ. Эта женщина знала, что одним словом может освободиться, но… не хотела.

Мягкие руки ощутились на ее животе. Горячее дыхание обожгло кожу шеи. Ее маленькие коготки впились в руки обнимающего парня. Мягкие губы ощутились на шеи. Ее тело моментально напряглось от переизбытка эмоций.

— Расслабься, — его шепот, низкий и бархатистый, словно проник под кожу, заставив ее содрогнуться.

Его пальцы скользили по ее бедрам, легкие, но уверенные прикосновения сквозь тонкую ткань платья заставляли ее тело выгибаться в ответ. Атлас скользил по коже, усиливая каждое движение, превращая простое касание в пытку и наслаждение одновременно.

— Малфой… — ее голос звучал хрипло, почти умоляюще.

— Пойдем.

Он резко отстранился, и невольный стон вырвался из ее груди — протест против внезапной потери контакта. Но прежде чем она успела что-то сказать, его пальцы уже обхватили ее запястье, возвращая руку на свое место под его локтем, продолжая намеченный путь в ресторан, который находился в конце выставки. Слегка разочарованная волшебница поплелась за ним. Последняя картина — «Клятва на крови».

Мрачная, но эстетически безупречная композиция: двое волшебников, мужчина и женщина, связаны друг с другом алыми лентами, на которых вышиты рунические заклятия. Он держит её за волосы, оттягивая голову назад, обнажая горло, где уже проступают следы от укусов. В её глазах — вызов, но поза говорит о добровольности происходящего. На заднем плане — зеркало, в котором отражается не их реальное отражение, а тени, сплетающиеся в ещё более откровенном танце.

Переступив порог, они оказались в ярко освещенном ресторане. Гермиона зажмурилась, ослепленная внезапным светом хрустальных люстр после полумрака выставки. Легкая гримаса разочарования мелькнула на ее лице — переход от запретных образов к чопорной обстановке ресторана был слишком резким. Их встретил элегантный официант в безупречно сидящем фраке

— Месье Малфой, — почтительно поклонился он. — ваш столик готов.

Он провел их к уединенному столику у высокого витражного окна, где уже стояла охлажденная бутылка редкого эльфийского белого вина. Драко с привычной галантностью помог Гермионе сесть в кресло с высокой бархатной спинкой, его пальцы на мгновение задержались на ее плече — легкое, едва уловимое прикосновение, от которого по спине пробежали мурашки.

Молодой официант с изящными манерами налил вино в хрустальные бокалы, оставив их в ореоле мягкого света и тихой музыки.

— Вау, — выдохнула Гермиона, озирая роскошный зал. Ее возбуждение от увиденного на выставке постепенно трансформировалось в приятное томление. Она сделала глоток вина, ощущая, как прохладная жидкость с фруктовыми нотками растекается по горлу. — Как часто ты здесь ужинаешь?

— Был несколько раз, — ответил он, не отрывая изучающего взгляда от ее лица.

Гермиона нервно провела пальцем по краю бокала, оставляя след на хрустале.

— А скольких ты уже приводил сюда? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал легкомысленно, хотя внутри все сжалось от ожидания ответа.

Уголки губ Драко дрогнули в едва заметной улыбке.

— Ты первая, — спокойно произнес он, продолжая наблюдать за ее реакцией.

Гермиона резко закашлялась, едва не выплеснув вино на скатерть. Поставив бокал с громким стуком, она отвернулась, прикрывая лицо ладонями, сквозь пальцы которых пробивался яркий румянец.

— Обычно я прохожу мимо подобного… искусства, — Малфой лениво покрутил бокал между длинными пальцами, наблюдая, как вино оставляет следы на хрустале. — Но сегодня… Скажем так, мне внезапно стало интересно.

Их глаза встретились, в обоих радужках можно увидеть азартный огонек. Их взгляд прервался подошедшим официантом, приносящим ужин на их столик.

— Ты следишь за мной, Малфой? — спросила ведьма, когда официант поставил на стол последнюю тарелку и, поклонившись, удалился от их столика.

— Ты правда думаешь, что мне это нужно? — протянул он, разрезая идеальный кусок стейка с кровью.

— Тогда откуда…

— Грейнджер, — он закатил глаза так театрально, будто играл в плохой пьесе, — мне не нужно за тобой шпионить, чтобы знать твои вкусы. Пока что моя память, к счастью, не подводит.

— Хочешь сказать ты помнишь? — фыркнула ведьма, отпивая из бокала.

Нож в его руке замер на мгновение.

— Когда в бешенстве — пьешь сладкий чай, чтобы хоть как-то не придушить окружающих, — начал он, будто зачитывал список. — Когда радуешься — апельсиновый сок, потому что цитрусовый вкус напоминает о лимонах, которые неизбежно последуют за радостью. — Он отложил нож и пристально посмотрел на нее. — Когда корпишь над книгами — грызешь кончик пера. Когда злишься — надуваешь губы, как обиженная сова. А когда грустишь… — его голос внезапно стал тише, — обнимаешь себя за плечи, будто больше некому это сделать.

Гермиона застыла с вилкой, занесенной над салатом. Это было настолько клишированно, что казалось сценой из дешевого романа — и оттого еще более нереальным.

— Я люблю кофе, — вдруг выпалила она, пытаясь сбить его с толку.

— Ты пьешь кофе, — поправил он, снова принимаясь за стейк, — потому что горечь не дает забыть о реальности. А любишь ты… — его губы дрогнули в усмешке, — тыквенный сок. Прямо как в школьные годы.

— Это… жутко, — прошептала она.

— Нет, — он наконец отложил нож и посмотрел ей прямо в глаза, — это просто наблюдательность. И если бы ты хоть раз включила голову со мной, ты бы заметила, что я…

Официант снова появился у их стола с десертным меню, прервав момент. Малфой откинулся на спинку стула, его лицо снова стало невозмутимым.

— …что я терпеть не могу тирамису, — закончил он уже совсем другим тоном, явно собираясь сказать что-то другое. — Закажи себе один, если хочешь.

Гермиона медленно убрала со лба непослушный локон, чувствуя, как почва уходит из-под ног.

— Ты… — она искала нужные слова, — невыносим.

— Спасибо, — он улыбнулся той самой улыбкой, от которой у нее перехватывало дыхание. — Я стараюсь.

— Хватит… — её голос дрогнул, а пальцы непроизвольно сжали край скатерти. От такой откровенности по спине пробежали мурашки, оставляя после себя неприятное, липкое ощущение.

— Ты как открытая книга, Грейнджер, — медленно прожевывая кусок стейка, произнес он, — которая вечно лежит на самом видном месте. — В его глазах читалось явное удовольствие от её реакции. Он знал, что задевает её за живое, и наслаждался этим.

Гермиона отодвинула тарелку. Аппетит пропал напрочь. Эти слова — слишком точные, слишком личные вызвали в ней тревогу, граничащую с паникой. Никто не должен знать её так хорошо. Никто. Особенно он.

— Ты же понимаешь, что сейчас ведёшь себя, как герой дешевого романа? — язвительно бросила она, пытаясь вернуть контроль над ситуацией.

— На это и расчёт, — его губы растянулись в самодовольной ухмылке.

— Зачем тебе это? — её голос, несмотря на все усилия, предательски дрогнул.

— Чтобы ты влюбилась, — он спокойно отрезал ещё кусок мяса, будто обсуждал погоду.

— Малфой… — она закатила глаза, но внутри всё сжалось.

Он отложил нож и вилку, скрестив пальцы, внимательно смотря на нее. Гермиона закусила губу до боли. Всё это было слишком просто. Слишком… неестественно. И учитывая их историю, граничило с абсурдом.

— Это все очень мило, но я пожалуй пас, — резко поднялась она, отодвигая стул с неприятным скрипом.

— Ты попалась, Грейнджер, — усмехнулся он. — Тебе от этого уже никуда не деться.

Она лишь нервно улыбнулась в ответ и почти выбежала на улицу. Холодный ночной воздух ударил в лицо, заставив её вздрогнуть.

Да что он себе вообще позволяет?!

Рёв двигателя прервал её мысли. Рядом плавно остановилась чёрная роскошная машина. Она обернулась и увидела выходящего из здания аристократа. Дверь открыл водитель.

— Это все… — начала было она, но, резко остановив свои мысли, пожала плечами. — Не знаю…

— А что ты тогда знаешь? — задумчиво спросил он, — может ты тогда тупая, а не больная?

— А ты весьма тактичен, — съязвила ведьма.

— Ты права, что-то я не добрый. Мне пора.

— А я?

— Что?

— Как я доберусь до дома? — удивленно произнесла она.

— Здесь почти недалеко. Прогуляйся.

Ведьма фыркнула и развернулась, уходя от него прочь. Она понимала, что здесь неподалеку должно быть место для трансгрессии. Отойдя от него на короткое расстояние, она споткнулась.

— Да что ж ты вечно падаешь? — подхватил ее Драко, приобнимая. — Совсем не смотришь под ноги?

— Я думала, ты ушел, — она стояла к нему слишком близко.

— Да.. почти ушел.

Они продолжали смотреть друг другу в глаза. Через несколько секунд, не выпуская ее из своих объятий Малфой, махнул рукой, и черная машина подъехала к ним. Они сделали шаг в сторону, и когда машина остановилась возле них, он открыл заднюю дверь.

— Садись, — тон аристократа не оставлял места для возражений.

Гермиона закатила глаза так сильно, что на секунду увидела собственный мозг, но… села. Машина тронулась, оставляя позади ресторан, выставку и её последние попытки сохранить хоть каплю самообладания. А он сидел рядом, с тем же довольным выражением лица, будто только что выиграл партию в шахматы.

И самое ужасное — он кажется действительно выиграл.