Золотая Лилия и Тёмный Соблазн (гет)

Примечания:

Иллюстрация к главе https://vk.com/photo97211035_457249538

Походкой беспечнойПришла ниоткудаБыла я извечноИ вечно прибудуКакой меня видишьТакой к тебе выйдуПогибельной страстьюЛюбовью и жизнью(«Последнее Испытание» — Изида под покрывалом)

Они говорили почти до рассвета. Втроём. Быстро променяли устную речь на беззвучную, в которой Тёмный Соблазн могла принимать участие без ожидания. Она вернулась лишь отчасти полноправным владельцем тела. Лилит осталась у власти и уступала тело, имея возможность передумать или не пустить свою вторую половину. Но та даже при всём желании не могла долго держать контроль. После Орин и полученных травм она не могла находиться «на поверхности» больше шести часов. Это объясняло, почему у Лунных Башен она только полночи держала власть над телом.

Новая действительность перевернула прежний мир с ног на голову. Опять. Астарион с усмешкой сравнил прошедшие месяцы с катанием гнома на лопастях мельницы в Заброшенной деревне. И с каждым кругом всё быстрее.

Когда длинные лучи солнца отметили начало нового дня, он сжимал её в объятиях, сжимал их в объятиях, ощущая беспомощность от безумной круговерти. Всё, чего он желал — держать Лилит в своих руках, не отпускать ни на миг и… продержаться так хотя бы первую сотню лет, а потом уже думать, что делать дальше. Даже если она исполнит своё обещание. Смерть, испитая из её нежных рук, была бы сладкой. Слаще всего.

Они проснулись почти в полдень. Астарион и Лилит. Уставшая за ночь Тёмный Соблазн продолжала спать. Они лежали на кровати и неподвижно касались друг друга взглядами. Недоверчиво. Напряженно. Каждый стремился спрятать свои мысли. Свои тревоги. О прошедшей ночи. О дне, ей предшествующем. О бесконечном кошмаре, который, наконец, закончился. О неизвестности впереди. Громкие яростные угрозы стихли. Тихие обещания отправились вслед за ними в неопределённое «когда-нибудь». Но действительность требовала делать хоть что-то. И начать с пробуждения. Тишина угрожала простираться между ними часами, пока юная вампирша не разбила её очаровательно наивным вопросом:

— А как вампиры завтракают?

Дворец, погрузившийся во мрачную тишину после появления Куклы, оживал на удивление легко и стремительно. Возникшие во мраке ночи нерешаемые на первый взгляд вопросы к утру растворились вместе с темнотой. Стали всего лишь новым нюансом совместной жизни. После бурного возвращения Лилит жизнь во дворце напоминала кипящий котёл. Это касалось не только изменений, касающихся кухни и подачи яств хозяевам. Астарион загонял слуг с отродьями до кровавой пены, чтобы в кратчайшие сроки переоборудовать один из залов для приёмов в его запасной кабинет, и немедленно начинать ремонт в основном. Поначалу он бездумно приказал сделать так же, как было, но с каждым днём всё больше менял своё мнение.

Возвращать рабочее место к образу, который выбрал Касадор Зарр, после такого приятного разгрома не хотелось. Разрушать обитель бывшего хозяина в самом деле оказалось до дрожи восхитительно. Астарион поймал себя на удивлении, что раньше так не поступил. Не выпустил пар на никчёмной мебели, не разбил всё в хлам, чтобы дать немного свободы накопившемуся внутри напряжению. Впрочем, с характером Лилит, показавшей себя в ярости, разгром других помещений был вопросом времени. А последующий ремонт его совершенно не беспокоил.

Кроме одной гаденькой детали.

Перед вознесённым вампиром встала простая на первый взгляд задача — сделать свой кабинет таким, каким он сам хочет. Без привязки к прошлому. Сделать не точную копию, как у предыдущего владельца, не демонстративно иначе, а так… как ему нужно. Как ему искренне хочется. Вытягивать из-под сводов души именно то, что желанно ему. И это оказалось невероятно сложно.

У Лилит в связи с его непростой задачей появилось хобби. Она появлялась в самый неподходящий момент и задавала несколько неприятных вопросов голосом манерного критика: «Ты не шутишь? Ты действительно хочешь, чтобы кабинет выглядел так? В этом цвете? С такой мебелью?». А потом с хохотом убегала, зная, что после он вновь начнёт мучиться выбором. Разумеется, после того как догонит её, отшлёпает и затащит в ближайший незаметный угол для чуть более интимного «воспитательного процесса».

Изменения не могли не затронуть их отношения. Самым первым стало слово, которое Лилит желала больше никогда не слышать от Астариона. Питомец. После относительного перемирия, один раз он неосторожно так её назвал. Без злого умысла. Совершенно случайно. Чуть позже долго провожал грустным взглядом осколки разбитого зеркала. Крик «я тебе не питомец», сопровождающийся громовой волной, ударил в стену рядом с ним, оставив несколько трещин и жирное напоминание, что за словами стоит следить. Впрочем, после всего произошедшего это слово действительно ей более не подходило. Смертная при бессмертном вампире слишком уж походила на диковинную зверушку, заведённого питомца, но в нынешней ипостаси было лишь одно — супруга.

Хаотичная, словно пикси, но чаще мягкая и покорная его слову Лилит обрела зубы и могла хорошенько его укусить. Во всех смыслах. И это не говоря о Тёмном Соблазне, которая вступалась за свою невинную половину с боевым рвением. Раньше подобное поведение вызвало бы в нём ярость и желание ломать супругу до тех пор, пока не станет послушной и кроткой. Но он успел вдоволь «насладиться» послушанием и кротостью Куклы. Настолько, что встречал яркие пики настроения Лилит с радостью. Всё лучше Куклы. Пусть злится. Пусть крушит всё на своём пути. Тем более, что его терпение вознаграждалось приятным бонусом. Вдоволь побушевав, супруга с виноватым видом начинала ластиться, немедленно обнимала его, напоминая шкодливого котёнка. Стоит ли говорить, как запросто она утихомиривала любое его недовольство.

Астарион с лёгкой досадой был вынужден признать, что его вернувшаяся женщина запросто теперь вила из него верёвки. Существовало всего одно ограничение. Одна незаживающая рана. Одно требование. А кроме него абсолютная свобода. Любой её каприз, любое желание, любая шалость — всё будет исполнено. Впрочем, Лилит с Тёмным Соблазном не торопились злоупотреблять его чувствами. Он так и не смог отпустить из памяти длинную полосу мучительных дней с Куклой. Особенно страшно становилось именно ночью, когда он едва мог себя контролировать и донимал Лилит глупыми вопросами, чтобы получить ещё более глупые ответы и успокоиться. Она вернулась. Она не исчезнет.

Чувства к ней обострились до едва выносимого предела. Умирая от жажды в пыльной могиле, в которой он пробыл год, Астарион не желал крови так, как её. Её тело, её разум, её душу и её эмоции. Они не просто прокатывались через их обоюдную связь, они переполняли его и подчиняли. Её счастье и благополучие встали на первое место на всех уровнях его мироздания. Лилит должна быть счастлива и только тогда будет счастлив он. Нечеловечески, одуряюще счастлив. Хватая за горло собственнические звериные порывы, он учился дарить ей больше трепета и нежности.

Астарион запоздало порадовался, что их стало двое. Его жажды её общества стало так много, что с лихвой хватало на обеих, и всё равно в минуты расставания продолжал снедать голод. Лилит, даже научившись хорошенько злиться и бурно показывать свой характер, оставалась солнечным лучиком, наполняющим его светом и теплом. Приняв свою бессмертную ипостась, она не перестала быть всё той же жаждущей жизни девчонкой, сияющей всеми переливами вдохновения. Слова её стали куда более острыми, а язвительная насмешка порой ощутимо ранила. Но затем она мучилась совестью, стараясь отогреть его своим теплом. Его буйная пикси имела полное право бесноваться от обиды. Астарион знал, что его маленькая любовь со временем перестанет обижаться совсем, не в пример своей мрачной половине.

Колкая и едкая тёмная супруга, цинично лишённая всего восторженного, удивительно тонко понимала, сколько мерзости накопилось в его душе. Когда Лилит засыпала, они часами говорили о самом тёмном и неприятном. Вскрывали самые гнойные раны своих покалеченных душ. Это был их единственный секрет от Дитя — снятые маски в темноте ночи и сравнение двух осколков уродливого зеркала. Не нужно ей этого знать. Никогда. Раны прошлого от этого не спешили заживать, но постепенно очищались от гноя.

Перемены хорошенько встряхнули слуг и вампирских отродий, для которых Тёмный Соблазн стала кошмаром наяву. Для всех обитателей дворца, не знающих особенности хозяйки, его женщина стала Светом и Тьмой одновременно. Светом, разумеется, оставалась погружённая в себя и своё творческое начало Лилит. А Тьма в лице Тёмного Соблазна безжалостно доказывала, что хозяйка может быть страшнее и требовательнее хозяина. Неожиданно для него она решила сразу выстроить иерархию тирании в замке. Кто-то из особенно смелых вампирских отродий однажды попытался пожаловаться хозяину.

Не все его отродья были созданиями изящными и пленительно красивыми. Да, большая часть предназначалась не столько для грубой силы, сколько для правильного распределения их среди политически важных фигур. Компаньоны, советники, придворные служащие, что будут нашептывать его волю мягко и настойчиво. Но среди них были исключения. Те, кого он внедрял в тени гильдий и кланов. Один из таких — хитрый человечек среднего возраста, ранее показывающий достаточно ума, чтобы исполнять приказы и помалкивать, решил оговорить хозяйку при хозяине.

Астарион сразу пообещал себе, что отродье, посмевшее прийти к нему и жаловаться на проделки Лилит, будет ждать наказание. Но ради справедливости стоило спросить её о неожиданном интересе к его детям. И определить тяжесть наказания. Едва сбивчивые слова, произнесённые с раболепием, утихли в стенах нового кабинета, вампир в беззвучной беседе позвал свою ненаглядную. Доносчик крысой вжался в самый тёмный угол, лелея надежду, что лорд вампир приструнит злую бессмертную выскочку. Она вошла в кабинет с книгой в руках и следами чернил на рукавах. Снова что-то писала для своего либретто.

— Душа моя, — мягко проговорил он вслух, — до меня дошли капризы отродий о твоей излишней суровости к ним. Ничего не хочешь мне рассказать?

«И лучше начать с того, которая из вас решила устроить тиранию среди моих детей?» — куда более строго спросил он без слов, сверля её глазами под робким восторженным взглядом отродья.

Доносчик был не слишком ценной фигурой в его партии. По правде говоря, на фоне Лилит все его отродья не имели никакой ценности. Но если остальных пришлось бы вновь скрупулёзно набирать по полезности, то этот тёмненький коротышка, похожий на жука, даже среди остальных пешек сильно проигрывал в важности. Первое время он в среде преступных шаек был бесспорно полезен, но его время прошло…

— Да, я была к ним сурова. Но не излишне, — равнодушно пожала она плечами, медленно сокращая между ними расстояние.

«Солнце моё, это была я, — сразу откликнулась в их бессловесном диалоге Тёмный Соблазн. — После выкрутасов твоего первенца им всем нужен короткий поводок! А лучше строгая цепь с намордниками.»

Астарион непонимающе посмотрел на неё.

«Он пытался нас изнасиловать, — пояснила Лилит, вставая подле него. — Ну… не совсем нас. Он пытался изнасиловать Куклу, за что поплатился жизнью»

Ярость, послушно сидящая под его контролем, всколыхнулась так, что вздрогнули все. Слуги за дверью, его дети, притаившиеся недалеко, и отродье в кабинете. Даже дворец. Только Лилит продолжила спокойно на него смотреть, стоя рядом. Его ладони с лихорадочной дрожью легли на её плечи, а внутри плескалось что-то новое. Что-то сложное и душащее. Злость на себя, что подобное допустил, родительский гнев на отродий, негодование в сторону слуг и высасывающий всё ужас по отношению к ней. Один из его детей. Под его носом. Посмел. Дотронуться. До. Его. Женщины?!

«Мы очнулись до того, как он успел… и преподали ему урок. Правда, он умер раньше, чем усвоил его», — цинично добавила тёмная сторона Лилит, немного успокаивая его.

«Я не знал…» — он мягко коснулся губами её лба, желая сжать в объятиях и закрыть.

Заслонить от всего мира и ото всех, кто мог бы ей навредить. Разорвать на части каждого, кто косо на неё посмотрит… нет, даже подумает в её сторону ненадлежаще! Но от мысли, что угроза могла подстерегать так близко, ему хотелось выпустить кровь всем отродьям. Он крепко обнял её, целуя в висок.

— Тогда продолжай по всей суровости. И никакой жалости к ним, — прошептал он, приводя в ужас доносчика, не понимающего, где прошла основная суть разговора.

Последовавшая экзекуция наглядно продемонстрировала остальным обитателям дворца, что власть хозяина и хозяйки равна. И что хозяин в любом конфликте выберет хозяйку без лишних раздумий. Никто, разумеется, не догадывался, что после этого у Астариона и Тёмного Соблазна состоялся необузданно интимный разговор наедине. В его кабинете. Пока он мрачной фигурой возвышался над ней, она смотрела на него с вызовом, сидя на его столе. Обнажённая и связанная.

Разговор затянулся до рассвета.

Лилит, вернувшись к жизни, активно навёрстывала упущенное. Либретто было полностью закончено. Во дворец она пригласила тех самых драконорождённых музыкантов, что подыгрывали её импровизации на балу. Музыкальная часть закипела полным ходом. Копия свитка с текстом была немедленно отправлена в театр. Не без нескольких намёков со стороны политических союзников Астариона, вокруг мюзикла завертелась бурная деятельность, съедающая почти всё время Лилит. Настолько, что у Тёмного Соблазна почти не оставалось времени муштровать слуг с отродьями. Только гонять тех, кто попадался на нерасторопности.

Астарион принял с воодушевлением её неудержимое желание поставить мюзикл как можно скорее. С его негромкого, но однозначного приказа слуги и отродья надрывались ночь, но к утру переоборудовали несколько комнат около библиотеки, чтобы Лилит могла репетировать с музыкантами и актёрами. Разумеется, у этого акта щедрости был подтекст держать её поближе к себе, но она была слишком взволнована идеей постановки своего первого мюзикла, чтобы обращать на его хитрости внимание. Сначала они мирно договорились, что во дворце Лилит с музыкантами отшлифуют и поставят все четверостишия в песни. Но всё быстро дошло до того, что и все встречи и репетиции с актёрами проходили в выделенных комнатах. Вампир, глядя на то, как его возлюбленная одержимо пестует своё творческое дитя, проявил ангельское терпение ко всем нежеланным гостям.

Лишь бы она была счастлива.

Наградой ему стали не только сияющие глаза и переполняющий её восторг от каждого дня суеты по мюзиклу, но и по-настоящему пламенные ночи. Тёмный Соблазн, вошедшая во вкус от его особенно возмутительных игр, в это время отступала в тень. А Лилит пылко атаковала его из темноты, увлекая в игру, в которой всякий раз он одерживал победу, оставляя ей всю порочную слабость поражения. После, когда прочие дела больше не имели никакого значения, она кружила вокруг него, как маленькая неугомонная пикси и с воодушевлением рассказывала, как прошёл её день. Для него она оставляла только самые интересные и забавные моменты, нетерпеливо подпрыгивая на месте от приближения дня, когда её детище увидят жители города. Она сияла ярче пролетающих на небосводе комет, заряжая всех вокруг себя на невероятные свершения. Вспыхнувшая в первый день ревность быстро затихла от внезапного открытия, что счастливая Лилит излучает столько вдохновения, что хватает всем.

Скучающая по свободе и резне Тёмный Соблазн настаивала, что довольно они засиделись в стенах города. Пора и мир посмотреть, проложив себе путь к новым открытиям кровавой дорожкой. Разумеется, невинных жертв не будет. Лилит была категорически против, не забыв ни на день о мёртвой Альфире. Но мир полон мерзавцев всех мастей, и в пути встретить таких не составит труда. Особенно если они решат, что изнеженная эльфийская чета станет лёгкой добычей для грабежа.

Астарион справедливо оставил этот вопрос решать между двумя женщинами, пообещав, что примет и поддержит любое решение. Врата Балдура и бесконечная паутина власти могут подождать. Особенно если его любимая жаждет увидеть мир. Лилит не протестовала. Напротив, она всей душой желала посмотреть вместе с ним города Побережья Мечей, а затем отправиться на север. Вновь окунуться в романтику ночей под открытым небом, тесных объятий в палатке, запаха костра на одежде и не всегда равномерно приготовленной пищи, но отчего-то более вкусной, чем деликатесы мастеров Балдура. Но после того, как она поставит свой мюзикл.

С этим решением согласились все.

В канун их полугода вместе вновь наступила очередь торжества. Поскольку предыдущий маскарад был омрачён открытиями о сущности Куклы и стал точкой отсчёта личного ада для Астариона, было решено позволить гостям вновь скрыть лица под масками. Чтобы подвести жирную черту и не позволять неприятному прошлому омрачать настоящее с мыслями о грядущем. Запомнить их балы как нечто восхитительное, к чему они потом пожелают вернуться, когда наскучит гулять по миру, открывая новые горизонты. И дать не просто бал, а грандиозный бал-маскарад в обустроенном заново бальном зале.

Будучи смертной, Лилит относилась ко всем мероприятиям Астариона с равнодушием. Они были частью его политических игр и не несли для неё ничего интересного. Но в этот раз она тайком от него вложила немало трудов и фантазии в свой образ. Талантливая портная понимающе кивала и молчала, как шпион, обо всех пожеланиях супруги лорда. Немало набросков было сделано, чтобы всё в вышивке и её маске напоминало Госпожу Хаоса Таксизис. Платье и маска изготавливались в абсолютной тайне. В присутствии Астариона Лилит старалась не думать о том, каким будет сюрприз с её стороны. Именно этим она и выдала себя с головой.

Астарион только посмеивался, когда она невольно высказала все свои секреты, не удержав мысли. Он не стал сообщать ей, что она призналась ему во всём, мысленно выкрикнув секрет. Вместо этого он приготовил сюрприз к её сюрпризу. В ночь торжества он нашёл её в башне, одно из оконцев которой позволяло незаметно наблюдать за гостями.

— Прячешься, красавица?

Он обратился туманом и незаметно возник у неё за спиной, вызвав девичий короткий визг и последующий смех. Правда, пришлось несколько раз увернуться от её веера, которым она замахивалась на него, как грозным оружием. В качестве возмездия он вероломно обнял её так, чтобы она не могла ни рукой, ни головой шевельнуть. За что немедленно получил укус, быстро перешедший в игривый поцелуй.

— Всего лишь морально готовлюсь, — наконец ответила она, когда он мысленно согласился отложить продолжение такого многообещающего финала. — Я знаю, что справлюсь с ролью хозяйки бала, но… мне нужно ещё немного времени.

Лилит прикрыла глаза, мысленно уходя куда-то вглубь себя. Это было заметно по её лицу. Тревога растворилась и сменилась безмятежной улыбкой.

«И о чём ты думаешь сейчас?» — заинтересовался он.

«О постановке своей, о чём же ещё?!» — немедленно выдала её секреты Тёмный Соблазн.

«Вчера была репетиция перед шишками из театра. Все выкладывались так, что аж искры летели», — пояснила Лилит, шумно выдыхая с широкой улыбкой.

Их взаимная связь зазвенела от яркого тона восторга. Астарион заметил, как её чувства скакали днём ранее. Казалось, что она проходит через все возможные жизненные испытания. Вампир сам не мог поверить, что отпустил её в театр. Разумеется, не одну — они шли всей командой, включающей музыкантов, актёров и танцоров. Но шли без него.

И сделать этот шаг оказалось невероятно сложно. Не потому что он ей не доверял. Он не доверял всему миру. Каждому камешку. Каждой пылинке, что не мог взять под контроль. И, разумеется, держался он очень недолго. Через пятнадцать минут после того, как она покинула дворец, он отменил все встречи, обратился незримым туманом и отправился следом за ней. Он был в театре, но старался держать большую дистанцию, чтобы не быть замеченным.

«Она плакала!» — вновь не постеснялась сообщить Тёмный Соблазн, вызвав у Астариона улыбку. Он видел эти слёзы, но то были слёзы счастья.

«Немного прослезилась, — поправила её Лилит и пояснила: — Команда играла как в последний раз. Выкладывались на полную, особенно актёр главной роли. Он в финале покорил всех!»

«И?..» — он знал, чем всё закончилось, но предпочёл играть в нетерпеливое неведение.

Вампир пообещал себе, что обязательно скажет ей во всех красках, каким сильным получился мюзикл и какая она молодец, но не станет себя выдавать и дождётся премьеры. Лилит обязательно поведёт его в театр. Разве можно пропустить ночь, в которую она будет сиять от счастья ярче звёзд? И только для него…

— Мы им понравились! — воскликнула она подпрыгнув на месте, вновь окутывая его бурей ликования, от которой он едва не пошатнулся. Её эмоции были во много раз сильнее его. Особенно счастливые. Они захватывали его настолько, что он просто не мог оставаться собой, не разделяя её счастья. — Кое-что надо будет немного подправить. Дату ещё обговаривают, но мюзикл поставят в этом сезоне. Надо будет подумать над плакатами и заказать статью в Балдурский Вестник…

С горящими глазами она едва не забыла про бал, немедля желая вновь погрузиться в жизнь своего детища.

— Лилит! — окликнул он её, играючи поймав её ладонь, и указал на платье в напоминании, где они и что происходит.

— Оу! Прости. Я… — она смущённо захихикала.

Астарион широко улыбался, кружа её, как в танце. Купался в лучах её счастья, переполнявшего его до искреннего смеха, которому он вскоре поддался. На несколько мгновений весь мир притих и канул в тень. Остались только они трое. И этого было достаточно. Жажда власти, его планы на захват Побережья Мечей и контроль остались там, в тени. Перед его взором открылось озарение — для счастья ему нужна только его женщина. Обе его женщины.

Нехотя он позволил себе вспомнить, что гости ждут. Но прежде чем они наденут свои маски и сыграют роли, он позволил себе ещё одни минуту безмятежности, обняв её.

— Я понимаю. Отрадно видеть тебя такой. Ты сияешь, — прошептал он, мягко касаясь губами её виска и напевно продолжил: — Моя тёмная госпожа!

Лилит зарделась от того, как метко он разгадал её образ, в очередной раз опровергая поверье, что вампиры не могут краснеть.

«А что это он принёс в коробке?» — заинтересовалась Тёмный Соблазн, когда в их поле зрения действительно попала большая чёрная коробка с красным бантом.

«Это? Ничего. Новые запонки!» — наигранно отмахнулся Астарион, внутренне улыбаясь от интереса сразу обеих женщин к его подарку. Лилит, хоть и старалась держать лицо, была заинтригована ещё больше.

«Это запонки для дракона? — с сомнением протянула её тёмная сторона. — Дитя, он нас дурит, никакие это не запонки!»

Лилит сорвалась и побежала к коробке едва заметным вампирским рывком, но Астарион со смехом её перехватил, пожалев платье, которому от её испытаний новоприобретённой силы стало бы плохо.

«Это сюрприз! Для вас обеих…» — уточнил он, дьявольски улыбаясь.

Он жестом фокусника поиграл с коробкой, несколько раз мнимо передавая её в руки Лилит, но в последний раз отбирая себе, пока она не надула губы. И только тогда со смехом и фальшивым покаянием передал ей коробку. Развязанный бант упал на пол. Глазам поражённой до глубины души Лилит предстала…

Диадема.

Единственная в своём роде. Лучшие ювелиры Балдура стирали руки в кровь, чтобы создать произведение искусства из чернёного золота трёх видов. Диадема Такхизис. Драконья диадема, идеально подходящая к её платью и маске. Подчёркивающая двойственность Лилит и Тёмного Соблазна за счёт перелива цветов. Приводящая её образ к совершенству.

— Оу, это… восхитительно. Это лучше, чем восхитительно… — поражённо прошептала она и с подозрением покосилась на него, не переставая улыбаться: — Как ты узнал? Кто из слуг проболтался?!

— Никто. Тебя выдали твои громкие мысли.

Чувствуя, как его окутывает волна рвущегося наружу восторга, он медленно короновал её. Лилит бросала на него до того пылкие взгляды, что становилось почти стыдно за следующий подарок. Момент искрился восхищением и нежностью. Хорошо, что они не спешили спускаться к гостям…

«Это… то что я думаю?» — зло хмыкнула Тёмный Соблазн, когда заметила небольшую нишу со вторым подарком.

«А я говорил, что с ошейником ты будешь гораздо милее, любовь моя!» — не упустил он случая почти беззлобно уколоть её.

На алом бархате лежал ошейник. Заказанный у лучшего из кожевников, разумеется. Кожаный ошейник с золотым колокольчиком и такой же золотой цепью неопределённой длины. Достаточной, чтобы игра вышла интересной.

— Я так полагаю, что ошейник не для меня, а для неё, — пробормотала Лилит, не зная, что чувствовать. Тёмный Соблазн, не в пример ей, ничуть не смутилась и зло потирала свои руки, формируя пока желания, а не слова.

— Верно…

«Солнце моё, ты нарываешься! Не боишься сам оказаться в ошейнике?» — не осталась она в долгу. Её тон стал таким же дразнящим с едва проглядывающей между строк угрозой.

«Хм, звучит почти как вызов!»

«Готовь комнату, от которой останутся только щепки!»

«Уже готова. Сегодня. После бала… постарайся не утомиться»

«Тебе я желаю того же, а то весь в делах, а потом придётся искать оправдания…»

В их беззвучном диалоге летали такие жаркие искры, что Лилит чуть обиженно поджала губы, даруя своё недовольство Астариону.

— Опять затрах… заиграетесь настолько, что когда я вернусь к управлению телом, сил будет ровно столько, чтобы спать? — фыркнула она, явно намекая, чтобы не жадничали.

Две женщины в одном теле. И обе желанные. Разные настолько, что порой голова кружилась от безумия их нынешних отношений. Лилит, даже бросая ему вызов, в конце концов сдавалась ему. Не поддавалась ни капли, но в конце лежала под ним завоёванной, поглядывая на него затуманенными удовольствием глазами. Побеждая её снова и снова, он тешил своё самолюбие и удовлетворённо позволял ей брать реванш нежностью, уже будучи покорённой. Он знал, что ей нравится принадлежать ему. Что сквозь возмущение и попытки бунта в ней расцветает вожделение. Успокоить совесть честными попытками быть на равных, а после позволить себе получать удовольствие от его власти над ней.

Зато мрачную половину Лилит он ещё не смог покорить ни единого раза. И тем сильнее разгорался азарт. Даже будучи связанной, она оставалась верна себе. Каждая близость с ней становилась испытанием на выносливость, в котором оба игрока непримиримо желали взять верх.

— Обещаю, что в этот раз будет лучше, чем в прошлый, моя маленькая любовь, — чувствуя укол совести, пообещал он. В прошлый раз они действительно так увлеклись с Тёмным Соблазном, что Лилит досталось вымотанное тело и полное нежелание что-либо делать. — Меня хватит на вас двоих.

«Когда я закончу, ты будешь сверху, Дитя!» — пообещала её пристыженная тёмная половина.

«Ты очаровательна, когда предаёшься несбыточным надеждам!» — не сдержал он снисходительной улыбки.

— Мне вас наедине оставить?!

* * *

Лилит ожидаемо стала всеми обожаемой хозяйкой бала и сияла солнцем всю ночь. Чем больше она вдохновляла других, тем больше вдохновлялась сама. Несколько разговоров о грядущей премьере её мюзикла, несколько пламенных просьб рассказать ещё что-нибудь, пара коротких импровизаций, и она стала центром всего. Астариону порой приходилось буквально проталкиваться сквозь гостей, чтобы добраться до неё и украсть своё сокровище обратно.

Музыка с вином лились рекой. Восторг и желание веселиться быстро расползлись даже среди самых чопорных гостей. Множество фальшивых личин дали себе одну ночь, чтобы стать кем-то другим и просто получать удовольствие от момента, не играя привычные роли. Скрепя сердце Астарион даже позволил Лилит потанцевать с двумя гостями, провожая каждое движение хищным взглядом. Бокал с вином едва выдержал это испытание, оставшись целым, но под финал второго танца, когда гость почти спустил свою руку с целомудренной области, по нему прошла сеть трещин. Но всё обошлось лишь мысленным обещанием открутить наглецу голову за такую вольность.

Пока что только обещанием.

Всё же кое-что неожиданное случилось. Астарион знал всех, кого пригласил лично, и был прекрасно осведомлён о приобретённых масках. Каждый из гостей был или сам инструментом достижения власти, или ниточкой, что вела к этим инструментам. Среди тщательно прореженной толпы известных лиц он быстро почувствовал чужака. Тот почти ничем себя не выдавал. Юный эльф в изящном камзоле и простой маске в форме черепа. Только его маска была выполнены из слоновой кости в том стиле, что считался утраченным уже несколько тысяч лет. Он прошёл как нож сквозь масло через всех поклонников и протянул Лилит конверт. Та, наивная душа, без лишних вопросов приняла подарок, вскрыла его и тотчас дала на что-то своё согласие. Вампир стоял перед ней уже через мгновение, но чужака уже не было в его дворце.

— Стоит мне отвернуться, а влюблённые поклонники уже пишут тебе письма? — усмехнулся он сквозь маску, скрывая затаившуюся внутри тревогу.

— Не сказала бы, что автор мой поклонник, даже после всего, что нас связало, — задумчиво отозвалась она с таинственной улыбкой. — И… это приглашение.

Она продемонстрировала содержимое конверта.

— Интригуешь, моя маленькая любовь. И кто же отправитель, раз ты так легко дала своё согласие за нас троих?

— Тот, кому не отказывают, — он взял из её рук конверт и всё понял, когда увидел знакомый символ. Тот символ они видели в забытом разрушенном храме, в котором поклонялись лорду Конца Всего — Джергалу.

Приглашение он встретил стоически. Ему совершенно не по нраву была встреча с Иссохшим. Астарион не питал к нему никаких особенных чувств, пока их связывала общая цель, но знал соль их мира — лучше не иметь дел с богами. Статус Избранного по отношению к какому-либо богу имел в незримом контракте немало строк мелким шрифтом. И даже вся поддержка их группы со стороны Джергала горчила вопросом — а что он пожелает получить взамен? До сих пор Астарион отвечал себе на этот вопрос, что они решили проблему с троицей мёртвых богов и это было достойной компенсацией. Но думал ли так сам Джергал? Лилит не чувствовала возможной угрозы от этого приглашения, но была однозначно права в одном — таким приглашениям не отказывают.

Примечания:

На самом деле эта глава была второй половиной предыдущей. Та нагнетала, эта расслабляет. А потом по плану должен был грянуть эпилог. Но всё пошло не по плану. Большую главу я разрубила на две)