Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Что там? — спросил Оннейв.
Он давно дожидался брата в их покоях, тех самых, где они всегда жили, когда приезжали в гости к державным своим родичам. Занимать бывшую опочивальню убитого князя Насиад не хотел — не из пустого суеверия, а из брезгливости: мол, негоже ему, законному наследнику, жить в обиталище худородного выскочки. Зато жене своей Аполе он не оставил выбора и поселил ее вместе с сыном в лучшей горнице женской половины, где властвовала недавно княгиня Бельга. Именно от жены он сейчас шел.
Едва скрипнула дверь, Оннейв бросился навстречу брату. Рука его лязгала кинжалом у пояса, а узкие полоски меха на рукавах были безжалостно ощипаны.
— А, бабья блажь, — отмахнулся Насиад и тяжело рухнул на крытую ковром лавку, вытянув ноги. — Призраки ей, видишь ли, мерещатся. Пусть радуется, дура, что сама призраком не стала и сына сберегла. Ничего, скоро пообвыкнет, делами займется и позабудет свои глупости. У нее там все покои завалены ларокскими тканями, шагу не ступить — вчера только привезли. Пусть лучше думает о нарядах к венчанию.
— Будем надеяться, оно состоится в срок, — заметил Оннейв и уселся напротив, продолжая ощипывать оторочку на рукавах. — И без всяких помех.
Насиад вновь помрачнел, стиснул руки так, что перстни врезались в кожу, — сдержанность он позволял себе лишь на советах.
— Если бы, — буркнул он. — Убитых давно похоронили, а о щенке и девке по-прежнему ни слуху ни духу. Хидегова пасть, еще раз эти длиннополые заведут свою песню, и я велю их всех искромсать на кусочки!
— Не поможет, брат, — вздохнул Оннейв, — не то я бы вперед тебя кинулся кромсать. И ты не совсем прав. Духу, может, и нет, а слухи есть…
— Так их же наши пускают!
— Нет, не те, не про самозванца. Еще до того, как ты пошел к Аполе, я говорил с Решем. Он рассказал, что лазутчики принесли кое-какие вести: ходят слухи, что княжич жив. И что в гибели княжеской семьи повинны мы с тобой…
— Это он! — Насиад вскочил с лавки, пол скрипнул под его вышитыми сапогами. — Кто же еще станет пакостить нам? Эх, знать бы, где он сейчас, я бы мигом отправил по его следам не меньше полусотни, а то и сотню! Пусть хоть сетью ловят, лишь бы приволокли живым! Теперь-то этот мерзавец нипочем не отмоется, свидетелей полно. После того, что он устроил у моста через Итху, он заслужил с десяток казней. Жаль, что казнить можно лишь раз, зато так, что это будет стоить десятка самых лютых смертей…
— Успеется, — кивнул Оннейв с улыбкой и оставил наконец рукава в покое. — Ты же знаешь нашего Безумца: чтобы он да сидел без дела? Нет, он непременно найдет, где проявить себя. Быть может, мы вскоре услышим о нем — и вот тогда сотня не помешает.
Насиад тяжко выдохнул, словно стыдясь недавней вспышки, и дернул вышитый ворот, будто ему сделалось трудно дышать. Скрипя сапогами, он прошел туда-сюда по горнице под звонкий треск изразцовой печки в углу.
— Реш говорил что-нибудь еще? Может быть, другие лазутчики…
— Да, кое-что есть, совсем позабыл — с этим проклятым Безумцем впору позабыть собственное имя. Мы с тобой рассудили верно насчет Пратама: девка с княжичем точно едут туда. Лазутчики подняли их след в двух деревнях, Кишеме и Пелико. Обе деревни — на востоке Нишани, их не миновать по дороге в Пратам.
— А если они едут не в Пратам, а напрямик к границе?
— Даже если к границе, заставу они не минуют. А даже если минуют, их заметят и нагонят. Их выследили верные лазутчики из числа тех, кто не выдаст ничего даже под пыткой. Правда, вестей пока нет, но, думаю, скоро будут.
— Скоро… — проворчал Насиад и вновь уселся, расправив полы кафтана. — У нас сейчас каждый день на счету. Дайте мне труп мальчишки и живого Безумца в цепях — и тогда я усну спокойно.
Снаружи тяжело простучали сапоги, кто-то отрывисто бросил несколько слов. В горницу вошел Реш, едва не заставив Насиада и Оннейва с бранью вскочить с лавок. Они знали своего верного слугу не первый год, но такого лица у него еще не видели: странно перекошенное, оно то бледнело, то вспыхивало красными пятнами, усы стояли торчком, будто от ярости. В руках Реш яростно комкал шапку.
— Государь, — выдохнул он, когда подошел ближе и поклонился. — Есть вести из Пратама.
— Что стряслось? — в один голос воскликнули братья и тотчас скривились: — Фу, чем от тебя несет?
— Конским потом и гарью, — ответил Реш. — Со мною поделились те, кто принес мне вести. Я уж не стал тащить их сюда, иначе распугал бы и слуг, и стражу — и заодно дал бы немало пищи для ненужного любопытства. Кто знает, не пришлось бы потом опять убирать кого…
— Чего разболтался, как баба? — Насиад все же вскочил, топнул ногой. — Рассказывай! Твои вестники… привезли? — Он умолк, не договорив, что именно привезли, хотя Реш сам знал, что.
— Нет, государь. — Реш поклонился, вновь стиснув шапку так, словно хотел выжать из нее воду. — Только не гневайся и не перебивай. Из всех посланных в Пратам воротились четверо — двое наших и двое наемников. Сперва у них все прошло гладко: пробрались хитростью на заставу, перерезали там всех, выслали лазутчиков и принялись дожидаться наших беглецов. Правда, несколько разведчиков не вернулись, но я уже говорил господину Оннейву, что это люди верные и надежные, их не так просто сломать. Беглецы шли в западню, точно глупые овцы, — и угодили бы, когда бы не Безумец…
— Что — опять? — Насиад потряс кулаками. — Как он успел? От Итхи до Пратама…
— Мне думается, вполне успел бы, — заметил Оннейв. — Он же удрал вплавь по Итхе, я сам видел. Течение там быстрое, а потом… Он — мерзавец сметливый, увел где-нибудь коня и…
— Неважно. — Насиад тяжело выдохнул и уселся — вернее, рухнул на лавку. — Продолжай, Реш.
— Слушаюсь, государь. Значит, этот Хидегов сын как-то пробрался в Пратам, убил Угита, который был там за начальника, и устроил поджог, да такой, что заставу теперь впору строить заново. В суматохе стражники удрали вместе с девкой и мальчишкой. Людей погибло — не счесть, коней тоже, а уж добра сколько погорело…
— Это и так ясно. — Братья мрачно переглянулись. — И где щенок теперь, никто не знает?
Реш развел руками и заткнул измятую шапку за пояс.
— Нет, государь. Но по дороге сюда мои вестники повстречали знакомых лазутчиков, один переодет торговцем-бродягой, другой — странником. Они, как ты приказывал, обходят все окрестные деревни и даже города. Явных следов пока нет, хотя слухи о княжиче крепнут — я говорил о них господину Оннейву нынче поутру…
— О том, что княжич жив, а мы повинны во всем? — уточнил Оннейв. Реш поклонился.
— Да, господин. Я тех четверых придержал, пригодятся. Не тревожьтесь, никто не видел. Да и они сами — не дураки, понимают, куда забрались.
Насиад не ответил, просто кивнул, но отпускать Реша не спешил. Сам же он продолжал сидеть, хмурясь и кусая губы.
— Кто ж знал! — с досадой бросил он. — Вольно нам было позабыть, что Таглам кого попало в стражу не брал. Хотя нет, сами они бы нипочем не справились, когда бы не Безумец! И ему выгода: он же озлобленный, орудий для мести не выбирает. Почему бы не воспользоваться и княжичем, и глупой девкой, и стражниками заодно? Хотя я бы на их месте не спешил ему верить.
— Так никто же не говорит, что он с ними, — заметил Оннейв. — Но может. Наболтает им с три короба, они и развесят уши. Да незачем без толку гадать, брат. Подождем известий от лазутчиков — если они вправду так хороши, как говорит Реш.
Тот поклонился, но не сдержал ухмылки, будто говорил безмолвно: «А как же иначе?» Насиад же оперся подбородком на сцепленные руки и долго хмурился, сжимая пальцы и теребя бороду.
— Будьте наготове, оба, — сказал он, когда выпрямился. — И пусть воины тоже будут — понял, Реш? Как только лазутчики принесут хоть тень вести, сразу мчитесь по следу.
— Все исполним, государь, — ответил Реш. — Не тревожься, лазутчики не подведут. За награду, которую я им обещал твоим именем, они не то что щенка рыжего — всех Хидеговых прихвостней из-под земли достанут.
— Они-то мне зачем? — Насиад хохотнул, Оннейв и Реш присоединились. — Пусть остаются, где есть. А мне подай труп щенка.
Пока он говорил и смеялся, в голове мелькнуло: «Тем, кого я посылал в Пратам, тоже была обещана награда не меньше». А следом пришло, вызвав очередную улыбку: «Чем меньше вас уцелеет, тем больше серебра сберегу. Лишь бы дело свое сладили».
* * *
— Нашел, где и о чем болтать, дурень, — сказал Тейгот, глядя на молодого товарища. — Откуда тебе знать, кто мог до нас заявиться в эту деревню — и кто потом расспросит хозяев… Да под ноги смотри, не то разобьешь!
— Не разобью. — Ридам половчее перехватил крынку с молоком, затянутую сверху куском холстины. — Да и не я первый начал. Бабы завсегда горазды почесать языки, как и мужики — в этакой-то глуши! Им каждая крупица новостей, тем более, таких — что камень самоцветный. И вспомни: Безумец этот, Адевар, еще прежде нас пускал слухи о том, что княжич жив, сам сознался. Может, это от него сюда прилетело?
— Как бы оно не улетело, куда не следует, — буркнул Тейгот и оглянулся.
Деревня — маленькая, не больше десяти дворов — давно скрылась позади в долине очередной речушки, каких полно в Нишани. За кусок медного оберега воины выменяли там каравай свежего хлеба и крынку молока, которую так заботливо нес сейчас Ридам. Об этом их попросила госпожа Нирея: уж больно измаялся княжич от походной пищи — трудно ему есть кашу без молока да хлебать воду из случайных ручьев. А Панарет наказал смотреть и слушать, но самим лишнего не болтать. Послал он их вдвоем: Овандим еще страдал от раны в ноге, а Грасу десятник сказал с усмешкой: «Тебя пошлешь, так сюда за тобой следом притащатся все окрестные девки да молодки». Сам же Панарет остался нести стражу на стоянке — и заодно приглядывать за новым товарищем. Что бы тот ни говорил и ни делал, подозрений это не умалило.
Даже сейчас, в дороге, эти подозрения не оставляли воинов.
— Как думаешь, мы не пожалеем, что доверились ему? — тихо спросил Ридам, словно их могли подслушать. — Десятник-то, похоже, до сих пор не доверяет — недаром ставит в дозор и шлет на разведку только нас, своих. — Он тяжко вздохнул, вновь перехватил увесистую пузатую крынку. — Вот придем, и вместо отдыха — опять нести стражу.
— Лучше уж лишний раз постеречь, чем лишиться головы по своей глупости, — отозвался Тейгот. — Да тяжко это, когда нет согласия и доверия. Куда ни кинь, всюду клин: доверишься — а ну нарвешься на злодея; станешь подозревать — а вдруг он окажется честным? Одни боги ведают, где тут правда, только нам не скажут.
— Тяжко это, — кивнул Ридам. — Вопросов да загадок — десять возов, а ответа ни единого. С Пратамом мы промахнулись, так куда теперь? Может, впрямь к соседям?
— До соседей еще добраться надо, — вздохнул Тейгот, — да еще как они примут. Если вообще примут. И если к ним уже не послали наши враги.
— Ну, ты скажешь… — Ридам содрогнулся так, что едва не выпустил крынку. — Коли так, что ж тогда с княжичем будет? Ему без того тяжко… хотя он молодец. Мой вот самый меньшой братишка, сверстник ему, давно бы уже ревел, не затыкаясь, пока не спятил бы.
— Так он же княжич, а не просто дите неразумное. Видно, чей сын. Да и госпожа юная — настоящая дочь воина. Другая на ее месте тоже ревела бы в три ручья да норов показывала. Панарет верно говорил: без нее княжичу было бы совсем худо, и нам всем тоже. И хоть бы раз пожаловалась!
За беседой воины сами не заметили, как подошли к стоянке — заброшенному хутору с полуразвалившимися сараями и остовами сгоревших домов. Тейгот подал условный знак — дважды протяжно крикнул по-птичьи. Из-за ближайшей развалюхи послышался троекратный ответ, а потом появился Грас.
— Все спокойно? — спросил он.
— Вроде да, — ответил Тейгот. — Никого подозрительного не встретили, хвост не привели. Слухи только слышали, да они давно не новые.
Заслышав голоса, подошел Панарет — он стоял по другую сторону развалин, откуда просматривались и разбитый лагерь, и дорога, и тянущиеся во все стороны побуревшие степи. При виде крынки в руках Ридама он кивнул и позвал госпожу Нирею: она хлопотала у костра, который почти не давал дыма. Шагах в пяти от нее сидел, вытянув раненую ногу, Овандим с луком в руках и хмуро глядел на Адевара. А тот стоял спиной к ним всем, теребил полы грубого суконного кафтана и будто видел что-то в унылой буро-серой дали.
— Спасибо вам, — улыбнулась Нирея и бережно взяла тяжелую крынку. — Вот Лейтар обрадуется…
Тейгот, Ридам и Панарет поискали глазами княжича — лишь сейчас заметили, что он не с нянюшкой-сестрицей. Как тут было не удивиться: все минувшие дни он не слезал у нее с рук, даже спал порой так. А если и слезал, то держался за ее подол, будто утопающий — за брошенную ему веревку. Нирея, видимо, тоже удивилась, да так, что едва устояла на ногах.
Княжич Лейтар закутался по уши в чей-то плащ и подошел вплотную к Адевару.
![]() |
Аполлина Рияавтор
|
Денис Куницын
Благодарю от всей души за такой развернутый отзыв. Да, имена - моя беда, но без них, на мой взгляд, еще хуже. Даже третьестепенный или эпизодический персонаж кажется живее с именем. Мне приятно, что вам понравилось. Не знаю, понравится ли дальше. Истории у меня своеобразные, далекие от современных трендов. Еще раз благодарю за отклик. |
![]() |
|
Аполлина Рия
>>Благодарю от всей души за такой развернутый отзыв. Спасибо на добром слове >>>Не знаю, понравится ли дальше. Истории у меня своеобразные, далекие от современных трендов. Я сыт трендами по горло, сам не в тренде. Конечно, по уму мне стоило бы начать чтение с уже законченной истории, но тут меня зацепило в описании, что Лейтар мелкий. Мне интересна была бы как история взросления, так и история борьбы с участием ребенка. Вот почему. Надоели крутые супергерои, морда кирпичом - все нипочем ) Посмотрим, как будут справляться ваши княжичи. 1 |
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |