Дороже всего на свете (гет)

Примечания:

Мы ждали. Вы ждали. Последняя глава.

Спасибо, что были с нами на протяжении всей этой истории.

— И как поживает наша отважная гриффиндорка последние годы? — Блейз с нескрываемым интересом посмотрел на девушку, что сидела напротив. Она действительно похорошела, и если бы не его безнадёжный друг, то точно попытал удачу.

— Тебе это интересно? — она сделала очередной глоток виски с колой. Пить в аэропорту никогда не привлекало девушку, но сейчас это казалось жизненно необходимым.

— Конечно, мы же бывшие однокурсники, — Забини одарил её ещё одной классической усмешкой.

— Я приехала… отдохнуть. Но, как видишь, не так удачно, как мне бы хотелось, — ещё один глоток. Внезапно Гермиона сообразила, что в её желудке был лишь один круассан, который они с Драко съели с утра.

— Да, то, с каким рвением ты пыталась от меня убежать, подтверждает твои слова.

— Я… Честно, я просто не хотела сейчас никого видеть, — она горько усмехнулась сама себе.

— Ох, я знаю это усмешку. Один мой близкий друг делает её идентично.

— Ты знал?

— Конечно. Если Драко и смог обмануть змееголового, то со мной это никогда не прокатывало. Он светился…

— Не нужно, — возможно, сказано это было слишком резко, но алкоголь всегда придавал ей слишком много уверенности в себе. Развязывал язык, даже когда она не хотела этого. — Мы оба знаем, что я не подхожу ему. Это было достаточно глупо с нашей стороны. Он... Он достоин другого.

— Знаешь... Я всегда думал, что ваш львиный факультет слишком переоценён стариком. И убеждаюсь в этом до сих пор. Вы храбрые, самоотверженные и бла-бла-бла, но вы просто до невозможности тупые.

— Прости? — В его словах не было агрессии, однако Гермиону можно было назвать как угодно, но явно не тупой.

— Драко любит тебя.

— Нет, ты ошибаешься… Это не более чем…

— Любовь.

Блейз с уверенностью посмотрел на Гермиону, стараясь донести свои слова так чётко, чтобы она точно поняла, что он не врёт. Это было той правдой, которую, возможно, не осознавал даже Драко.

— Он любит тебя, наверное, с курса третьего. После того удара в нос. Возможно, он сам никогда не признался бы в этом, но я, будучи экспертом в таких делах. — Гермиона невольно усмехнулась. — Знаю, о чём говорю. Всю школьную жизнь я только и слышал от него, какая ты всезнайка. Если бы он мог дёргать тебя за косички, то непременно это бы сделал. А на четвёртом курсе? Ох, его взгляд всегда блуждал по залу в поисках прелестной девушки в голубом платье, чем очень сильно раздражал Пэнси. Но даже ей было всё слишком очевидно, — он сделал глоток своего напитка и перевёл взгляд в окно, где ещё один самолёт собирался садиться на посадку. — Потом ты знаешь, что было. Бесконечные терзания, угрозы смерти, а потом такие же бесконечные суды. Но я был уверен, что он тебя не забыл. Я видел, как его глаза задерживаются на статьях, где упоминалась ты, даже если это была вырезка с твоим именем. Потом была ваша свадьба с тем недоразумением, и если Драко не признавался сам себе, я видел, как сильно это ранило его сердце.

— Блейз… Но что мне делать? — она чувствовала, как невыплаканные слёзы всё ещё подходят к горлу. — Всё, что ты мне сейчас говоришь, кажется нереальностью. Я и Драко… Это так неправильно.

— Кто это сказал? Найди хоть одного человека в своём окружении, который скажет, что вы не подходите друг другу. Я лично разберусь с ним, — он подарил ей тёплую улыбку, отчего на душе Гермионы так же потеплело.

— Блейз, я не могу иметь детей, — обжигающая правда вырвалась быстрее, чем девушка смогла о ней подумать. — Это и есть причина нашего расставания с Роном. Он… Он не смог принять это. А Драко… Мне кажется, я люблю его ещё сильнее и боюсь, что даже если он узнает об этом и примет всё как есть, то в один день просто пожалеет о своём решении и тогда… Я не выдержу этого во второй раз.

— Прости, что говорю это, но я всегда считал Уизелла умственно отсталым. Серьёзно, даже Поттер с его вечным тупым геройством не настолько отвратителен, как этот рыжий. — Гермиона не могла поверить своим глазам, но она чётко видела, как это разозлило Забини. Его эмоции были такими натуральными, как если бы они всю жизнь дружили, и он действительно переживал о своей подруге.

— Рон… В общем, это давняя история, о которой я бы не хотела вспоминать. Он счастлив, наверное, так и должно было случиться.

— А ты? Ты счастлива?

— Была. С Драко.

— Ну и что мы тогда тут сидим? — он резко поднялся со своего места, чем привлёк вниманием людей, сидящих за соседними столиками. — Погнали!

— Что? Куда?

— К Малфою конечно! Или ты думала, я оставлю двоих идеально подходящих людей в таком состоянии? Ох, я почти уверен, что Драко уже выпивает не первую бутылку. Где вы остановились?

— Блейз, я… Я не уверена, что это действительно правильное решение.

— Значит, ты не настолько умная, как о тебе говорят, — он протянул ей ладонь, показывая, что готов поддержать её сейчас. — Гермиона, он любит тебя, а ты любишь его.

— Неужели этого достаточно?

— В вашем случае? Более чем. Пойдём. Вам давно надо поговорить.

Гермиона ещё раз осмотрелась вокруг и обнаружила, что её действительно тут ничего не держит. Она должна рискнуть, рассказать правду, которая, возможно, разобьёт ей сердце. Забини был прав, если чувства Драко так же сильны, как и её, то она обязана была попробовать всё исправить.

* * *

Драко смотрел на свой полупустой стакан с дорогим алкоголем, который так и не помог ему. Последние её слова всё так же навязчиво крутились в его голове и не замолкали ни на секунду. Он чувствовал, как умирает часть чего-то светлого, того, что дарило ему мотивацию просыпаться по утрам. Теперь этого не было. Не было её.

Он вновь сделал большой глоток и откинулся в кресле. Темнота помещения позволяла абстрагироваться от окружающего мира, принося хоть немного свободы. Хотелось кричать, вырвать бесполезный кусок мышцы, который всё ещё продолжал биться.

Когда это началось? Когда она успела пробраться в его вены, под самую кожу, где ей не было места? Она как наркотик, который теперь струится вместе с его кровью, без возможности отделить одно от другого.

Он устал притворяться. Каждый гребаный день он смотрел на эти кудри, которые никогда ему и не принадлежали. Её слова подтверждали все его опасения. Гермиона была той, кто просто сказал правду, горькую и обжигающую. Она никогда не была ему ровней. Он был недостоин даже смотреть на неё, а хотел прикасаться. Касания. Когда она коснулась его в последний раз? Когда подарила теплоту своего тела, не требуя ничего взамен?

Стук в дверь. Он никого не ждал. Сейчас только абсолютный самоубийца мог хотеть войти в его номер. Ещё один стук, тихий, как если бы человек за дверью всё ещё сомневался в правильности своих действий.

— Драко…

Он услышал её голос, но возможно, это уже была галлюцинация от алкоголя, что тёк по венам, помогая забыться. Это не могла быть она. Гермиона ушла, оставив его.

— Драко… Открой.

Нет, это точно её голос. Сейчас он слышал это более отчётливо и, открыв глаза, устремил свой взгляд на дверь, за которой, возможно, она действительно сейчас стояла.

Открывать её было страшно по двум причинам. Если она там стояла, то это разбило бы его на мельчайшие кусочки, ведь видеть её волшебные глаза сейчас было бы настоящей пыткой. Но если это плод его воображения, то это так же повредило бы его рассудок, ведь жить с мыслью, что такие вещи могут ещё ни раз повториться, заставили бы его сойти с ума.

Дверь со скрипом отворилась, и он застыл на месте, так и смотря на девушку, которой не должно было быть здесь.

— Мы… Мы можем поговорить? — её красивые глаза были такими же опухшими, как и его. Но она стояла тут, перед ним, и Драко всё ещё надеялся на галлюцинацию.

— Зачем ты пришла? — сухой голос как нельзя лучше отражал его состояние изнутри. Скрывать, что ему плохо, было глупо.

— Я хочу поговорить с тобой.

— Разве ты не сказала всё, что хотела? Мы… Как ты сказала? Ошибка? Случайность?

— Драко… Прошу, позволь мне войти.

Он сделал шаг назад и прошёл вглубь своего номера, оставляя дверь открытой. Драко не хотел смотреть туда, где только что послышался щелчок замка.

— Драко… — он слышал, как она сделала шаг к нему.

— Зачем ты так со мной?

— Прости… — Он слышал, как её голос сводит комом.

— За что простить? За что ты извиняешься? — Драко впервые посмотрел на неё и увидел, как её тело содрогается от слёз, которые они оба не могли себе позволить.

— Я… Ты должен знать, почему я так поступила… Мы с Роном…

— Так в нём всё дело? Ты… Ты до сих пор его любишь?

— Что? Нет. Драко, я больше не люблю его. Причина, по которой мы расстались с ним… — Гермиона сделала ещё один шаг и теперь была слишком близко к нему. — Драко, я не могу иметь детей.

Вот так просто. Как если бы она сказала, что завтра будет хорошая погода. Гермиона видела, как эмоции на лице её самого близкого человека сменяются одна за другой. Ей было больно, но она должна была сказать правду, ведь он всегда был с ней честен. Хотя бы за это, но она должна была ему отплатить.

— Знаешь, нам, наверное, стоит вернуться на каток.

— Что?

— Ну, на каток, это рыжее недоразумение наверняка ещё там. Я должен ему кое-что сказать.

— Рону?

— Да. Знаешь, я всегда считал, что он недостоин тебя. Ну знаешь, та детская ревность, когда полному кретину достаётся самый лучший подарок в его жизни, а он разменивает его на пустышку. — Драко сделал ещё пару шагов к ней. — Я хочу подойти к нему и засмеяться прямо в лицо, потому что этому кретину не хватило ума, чтобы понять, кого он потерял.

— Драко, но… Ты должен подумать.

— Зачем? В этом нет никакой необходимости, — он взял её за руку, вновь переплетая пальцы, как несколькими часами ранее. — Гермиона, ты самая восхитительная женщина, которую я встречал в своей жизни. Ты волшебная, удивительная! Ты лучшее, что случалось в моей жизни. До встречи с тобой я существовал, а не жил. Ты моё всё. Я не представляю жизни без тебя. И если это единственное, из-за чего ты хотела со мной порвать, то я не вижу причин оставлять тебя.

— Но Драко… — она не могла говорить, слёзы мешали потоку тех слов, которые она не успела ему сказать.

— Нет, послушай. Ты… Ты для меня дороже всего на свете. Твои глаза, улыбка, непослушные волосы… Я всё это люблю, — он прижался своим лбом к её не в силах больше держать свои чувства под контролем. — Я тебя люблю.

— Я тоже… Я тоже тебя люблю.

* * *

Три года спустя.

— Ореон! Ты куда дел мои письма? — Драко высунул свою голову из кабинета в надежде увидеть своего сына. Ему было всего четыре года, но этот несносный мальчишка был слишком развит для своего возраста.

Когда они с Гермионой в первый раз посетили дом для сирот, их сердце сжалось от количества детей, которые находились в одной комнате. Конечно, забрать хотелось всех, но рациональная часть мозга всё же понимала, что они не смогут дать любви им всем, хотя глаза Гермионы говорили об обратном. И тогда было принято решение созвониться с Нарциссой, которая организовала фонд для финансовой поддержки этого дома. Они возвращались туда не один раз, привозя то продукты, то необходимые вещи для детей, но сердце так и не откликалось, отчего его жена с каждым днём становилась всё грустнее.

Но в один из таких дней, когда Гермиона решила поехать туда одна, она вернулась со слезами на глазах. И тогда Драко понял, что их малыш нашёлся. Это был мальчик двух лет, который выжил в жуткой аварии, где, к сожалению, погибли все его близкие. Гермиона не переставала плакать, говоря о том, что это он, а Драко продолжал утешать свою жену, зная, что завтра они поедут туда за ним.

Так и случилось. Ореон был светловолосым мальчиком с небольшими кудряшками, а его серые глаза были слишком идентичны глазам Драко. За те два года, которые он провёл в кругу любящей семьи, он скопировал поведение обоих родителей, и теперь Драко не сомневался, что именно сын куда-то переложил его письма, как это любила делать Гермиона.

— Папа! — белокурый мальчик выбежал из-за угла, размахивая теми самыми письмами.

— Ореон, я просил тебя не брать мои письма, — он подхватил мальчика на руки и прижал к себе.

— Но папа, они лежали не в том месте. А ты же знаешь маму, она будет злиться, — его хмурые бровки явно говорили о том, что он знает, о чём говорит.

— Кстати, а где мама?

— Она в ванной комнате.

— Давно?

— Нууууу… да.

Драко прошёл с сыном дальше по коридору и остановился у ванной, где предположительно могла быть его любимая.

— Дорогая, всё хорошо?

— Я… Да… Да…

— По голосу что-то непохоже. Я могу войти? — он знал все оттенки эмоций его жены, поэтому не сомневался, что она была чем-то расстроена.

— Да… Наверное.

Драко открыл дверь одной рукой, потому что его сын явно хотел быть вовлечённым в тот же процесс, что и взрослые. Он увидел свою жену, стоящую возле раковины, а её глаза были опухшими, отчего сердце мгновенно сжалось.

— Дорогая, что случилось? — он подошёл к жене и увидел в её руках какой-то предмет, который был скорее похож на ручку.

— Драко… Я… Я, по-моему, беременна.

Если бы не сильная хватка сына, то он был уверен, что выронил бы своего ребёнка в то же мгновение.

— Что?

— Я беременна. Я не знаю, как это произошло… Врачи… Они говорили, что никогда…

Он поставил своего сына на пол и сразу же заключил в объятия жену, которая в растерянных чувствах слишком быстро тараторила. Волна счастья накрыла молодую семью с головой, и они оба продолжили стоять, обнимаясь так крепко, что Ореон на мгновение подумал, что папа точно раздавит маму. Недолго думая, мальчик подошёл к своим родителям, и они все дружно сели на пол ванной комнаты, обнимая друг друга.

— Мы… У нас всё будет хорошо? — Гермиона не верила в происходящее, но симптомы давно были на лицо.

— Конечно, — Драко поцеловал свою жену, будто подтверждая свои слова. — Если… Если это мальчик, то я знаю его имя.

— Какое?

— Скорпиус.