Часть твоей души (гет)

Джинни проснулась посреди ночи от очередного кошмара, тяжело дыша. Во сне она снова видела Седрика, который умолял ее предупредить Дамблдора о Кубке, а затем за его спиной появилось отвратительное существо со страниц темного фолианта. Оно разинуло свою пасть и откусило голову Седрику, после чего посмотрело горящими глазами прямо на нее.

“Это мое наказание, — обреченно подумала Джинни, спускаясь на кухню за молоком, — до конца жизни думать, что Седрика можно было спасти”.

— У тебя просто богатое воображение, — успокоил ее Том. — Что тебе смерть того мальчишки? Ты его даже не знала.

— Как ты не понимаешь? Я виновата в том, что он умер! И в том, что Гарри это видел. И в том…

— Что Волдеморт вернулся? — закончил за нее Том. — Ты слишком много на себя берешь. Он бы вернулся в любом случае, и его бы точно не остановила тринадцатилетняя девчонка.

— Знаю, — рассерженно бросила Джинни, — но я не могу просто перестать чувствовать!

Том хотел что-то ответить ей, но резко передумал.

На кухне Джинни застала Билла и близнецов. Те синхронно обернулись к ней с удивлением на лицах.

— Тоже не спится, сестренка? — спросил Билл, выдавливая из себя вымученную улыбку.

Она кивнула, доставая из зачарованного шкафа бутылку молока. Пусть лучше думают, что она тоже переживает из-за ссоры Перси с родителями. Им ни к чему знать о ее кошмарах.

— Как мама? — спросила Джинни, садясь за стол. Переключиться на насущную проблему было легче, чем вновь и вновь думать о неисправимом.

— Только недавно легла спать, — доложил Фред. — Уж не знаю, как папа уговорил ее выпить успокаивающую настойку, не иначе как наложил Импе…

Брат ойкнул, получив затрещину от Билла.

— В общем, нелегко нам придется в ближайшие дни, — подытожил Джордж, — мало нам Перси с его выходками, так еще и этот переезд к Блэку навалился.

Новость о том, что им придется жить в одном доме с Сириусом Блэком, невольно внушала ужас. У Джинни подкосились ноги, когда она услышала об этом впервые, и даже заверения родителей, что Блэк был несправедливо осужден, не приносили должного облегчения.

— Знаешь, тебе и правда нужно перестать чувствовать, — поддел ее Том, — иначе ты свихнешься еще до того, как успеешь закончить Хогвартс.

— Какая трогательная забота, — ядовито подумала Джинни

Она допила молоко и вопросительно посмотрела на братьев.

— Вы и правда верите, что Блэк не причинит нам вреда?

Те нахмуренно переглянулись.

— Кто его знает? — пожал плечами Джордж. — Я думаю, за двенадцать лет в Азкабане любой слетит с катушек.

— За него поручился сам Дамблдор, — напомнил ему Билл.

— Это не слишком-то утешает, — отшутился Фред, — Дамблдор и сам давным-давно слетел с катушек.

* * *

Дом на площади Гриммо не понравился Джинни сразу.

Темные коридоры пугали не меньше, чем понурый владелец дома. Хоть Блэк больше не был похож на того живого мертвеца с плакатов о розыске, его безумные глаза заставляли поежиться. Каждый раз Джинни забегала в случайную комнату, чтобы не столкнуться с ним в проходе, но комнаты заставляли ее чувствовать себя еще неуютнее. Величественная мебель, покрытая толстым слоем пыли и поеденная молью, была неживой картинкой без истории. Джинни не могла представить, кто мог по-настоящему жить среди этого безликого убранства. Это был прилизанный кукольный домик, где требовалось ходить по струнке, чтобы не задеть какую-нибудь уродливую вазу.

— Тебя сковывают скудные представления об этой жизни, — фыркал Том. — Поверь, я тоже не понимаю, как можно жить в тесной развалюхе, где день и ночь царит нескончаемый шум.

Он, в отличие от Джинни, пришел от дома Блэка в восторг. Том требовал изучать каждую комнату, и ей приходилось соглашаться — не столько ради его удовольствия, сколько от скуки. Помимо уборки, которую затеяла ее мама, здесь было совершенно нечем заняться. Особенно Тому понравилась комната с фамильным гобеленом Блэков: он уже трижды заставлял Джинни приходить туда.

Через три дня после их переезда на площадь Гриммо прибыла Гермиона в сопровождении Грюма. Джинни несказанно обрадовалась этому: им снова предстояло делить одну комнату.

— У тебя много вещей, — невзначай сказала Джинни перед сном. — Ты будешь с нами до конца лета?

Гермиона со вздохом отодвинула от себя книгу.

— Да, — кивнула она. — Профессор Грюм… то есть, Грюм сказал моим родителям, что так будет безопаснее. Я все же подруга Гарри, и Сама-знаешь-кто может решить добраться до него через меня.

Джинни вздрогнула. Родители объяснили их переезд делами Ордена Феникса, и она ни на секунду не задумалась о том, что настоящая причина была такой же, как и у Гермионы.

— Наверное, это немного грустно, — сказала она, — тебе даже не дали провести время с семьей.

Закусив губу, Гермиона уставилась в темноту за окном.

— На самом деле, я почувствовала облегчение, когда узнала, что мне нужно уезжать, — призналась она. — Как бы я ни любила родителей, мне все труднее рассказывать им о мире магии. Что-то они просто не поймут, а что-то лучше умолчать, чтобы их не тревожить. В итоге я рассказываю им про заклинания, которые выучила, но не могу даже показать их на деле, а они рассказывают про успехи моих школьных знакомых, чьи лица я с трудом вспоминаю. Я чувствую, что между нами растет пропасть, и я уже не уверена, что есть смысл ее преодолевать.

— Она и впрямь умна, — бросил Том.

Джинни ощущала, как изменилось его отношение к Гермионе. Он больше не оскорблял ее, и даже был близок к тому, чтобы начать считать ее равной волшебникам.

— По крайней мере, у тебя есть мы, — утешила Джинни подругу. — Родителей мы вряд ли заменим, но зато тебе всегда есть, куда возвращаться из Хогвартса. Моя семья будет счастлива принять тебя в любое время.

Она заметила, как на щеках Гермионы выступает румянец.

— Спасибо. Я даже не знаю, как отплатить вам за вашу доброту.

— Об этом не переживай, — сонно отмахнулась Джинни, заворачиваясь в одеяло. — Смысл любви в том, чтобы ничего не просить взамен, а мы все тебя любим.

Засыпая она видела, как Гермиона улыбается, уткнувшись в книгу.

* * *

Ночь прошла без кошмаров, так что к уборке после завтрака Джинни приступила в хорошем настроении. Сегодня они отмывали столовую, и ей достался старый буфет. Выгребая из него помутневший сервиз, Джинни как всегда развлекала себя беседой с Томом.

— В “Пророке” до сих пор ни намека на возрождение Волдеморта, — подумала она. — Как считаешь, долго они смогут это замалчивать?

— Достаточно долго, чтобы дать ему время набраться сил, — хмыкнул Том.

— Думаешь, Фадж с ним заодно?

— Сомневаюсь. Фадж боится народного возмущения куда сильнее, чем Волдеморта, но тем самым невольно помогает ему.

— Но это же глупость! — возмутилась Джинни. — Как мы можем противостоять ему, если мы ничего не знаем о его планах?

— Ты пока противостоишь лишь пыли в старых шкафах, — усмехнулся Том, — но я рад, что ты осознаешь масштаб проблемы. Больше всего меня поражает, что ты боишься древней мебели и чудовищ из “Тайн наитемнейшего искусства”, а не самого Волдеморта.

— Потому что со мной ты, — не задумываясь выпалила Джинни, и тут же поспешила объясниться, — а тебе невыгодно, чтобы я умирала.

Она подняла глаза и вздрогнула. Чашка, которую она протирала от пыли, выскользнула из ее рук и со звоном разбилась о мраморный пол.

В отражении зеркальной стенки буфета она увидела двух человек. За ее спиной стоял Том и довольно ухмылялся. Стоило им встретиться взглядами, как он встревоженно нахмурился.

Джинни обернулась, и ожидаемо встретила лишь обеспокоенные взгляды своей семьи и Гермионы. Том все еще был лишь в ее голове, но теперь она почему-то видела его наяву.

— Что-то мне нехорошо, — пробормотала она в свое оправдание, — кажется, я надышалась пылью.

Поспешив скрыться от любопытных глаз, Джинни выскочила в коридор. Сердце громко стучало в ее грудной клетке.

— Есть хоть какие-то идеи насчет произошедшего? — спросила она. Том был столь же озадачен, и она ясно это ощущала.

— Пока что — никаких, — медленно произнес он. — До того, что произошло с нами, я даже не слышал о связи душ двух волшебников.

— Тогда как ты понял, что они связаны?

Ему не дал ответить шум за поворотом. Блэк громко ругался, и Джинни навострила уши.

— Клянусь, еще раз увижу, как ты тащишь в свою нору всякий хлам, и твоя голова будет висеть над лестницей вместе с остальными!

В ответ послышались скрипучие причитания Кричера — домовика семейства Блэков. Хозяин дома повернул из-за угла, и Джинни поспешила скрыться на кухне. Блэк подошел к куче мусора у двери в столовую, бросил в нее какие-то вещи и спешно удалился. Джинни осторожно высунулась и уставилась на выброшенные предметы.

Один из них особенно привлек ее внимание. Это был старинный на вид медальон с буквой “S”, выложенной камнями. Что-то в нем притягивало Джинни, и она шагнула вперед с затуманенным разумом.

— Стой! — окликнул ее Том.

Наваждение спало, и Джинни недоуменно захлопала глазами. Несколько секунд ей потребовалось для того, чтобы понять: медальон звал не ее, а Тома. Нехорошее предчувствие собралось в тугой ком где-то внизу живота.

Джинни присела на корточки и протянула к медальону руку, не касаясь его. Чем ближе он был к ее коже, тем острее она чувствовала в нем что-то родственное.

— Это ведь то, о чем я думаю, Том?

— Да, — еле слышно отозвался он, — скорее всего, это крестраж. Не трогай его руками, на нем могут быть защитные чары!

— Но Блэк спокойно трогал его перед тем, как выбросить, — пожала плечами Джинни.

Тем не менее, опасениям Тома она предпочитала доверять — особенно после встречи со лже-Грюмом в лабиринте. Джинни вновь поймала себя на мысли, что может безоговорочно полагаться лишь на него. Это все еще пугало, а на фоне его появления в зеркале и вовсе казалось безумием.

Оставлять крестраж в горе мусора было нельзя. Джинни осторожно подцепила цепочку кончиком палочки и переместила медальон в свой карман, где он не мог коснуться кожи. Оглянувшись, чтобы убедиться, что никто ее не видел, она побежала вверх по лестнице мимо отрубленных голов домовых эльфов.

Медальон Джинни спрятала в свою шкатулку с волшебным замком, подаренную ей когда-то тетушкой Мюриэль. Она не тешила себя иллюзиями, что взрослый волшебник не сможет вскрыть шкатулку простым заклинанием, но пока никто, кроме нее, не знал о крестраже, он был в относительной безопасности.

— И что мы будем с ним делать? — спросила Джинни, убрав шкатулку на дно своего чемодана. — Уничтожим?

— Это не так просто, как ты думаешь, — хмыкнул Том. — Уничтожить крестраж можно лишь с помощью крайне разрушительной силы, вроде того же яда василиска или Адского пламени.

Клыки василиска почти наверняка до сих пор хранились в Тайной комнате, но Джинни бы скорее умерла, чем спустилась туда вновь.

— Значит, используем Адское пламя, — вздохнула она. — Волдеморт ведь умрет, если мы избавимся от крестража?

— С этим все еще сложнее, — ответил Том. — Видишь ли, его физическая оболочка продолжит существование, даже если все крестражи — а далеко не факт, что их было всего два — будут разрушены. Нужно, чтобы кто-то убил его. Но если не избавиться от крестражей…

— То он сможет воскреснуть вновь, — мрачно кивнула Джинни. — Что же, тогда вернемся в Хогвартс, и…

— Джинни, ты с ума сошла? — воскликнул Том. — Ты собралась тащить в Хогвартс крестраж, и более того — использовать в стенах школы Адское пламя?

— А разве у нас есть другие варианты? Я не могу колдовать на каникулах, а просить о таком старших братьев значит выдать себя!

Том тяжело вздохнул.

— Мы в доме, скрытом Фиделиусом, защищенном тысячей фамильных чар, полном темных артефактов, а еще с кучей взрослых волшебников вокруг. Чары Надзора не сработают, даже если ты применишь здесь Непростительные заклятия.

— Но родители говорили…

— Ты такая доверчивая, что я даже не удивлен тому, как легко было взять тебя под контроль три года назад, — в голосе Тома ей почудилась ухмылка. — Родители врут вам, чтобы вы с братьями не уничтожили дом бесконтрольным волшебством. Надзор работает лишь в местах, где волшебники тесно соседствуют с маглами.

— Хочешь сказать, что ты жил с маглами? — поинтересовалась Джинни, вспомнив о полученном Томом письме.

Вопрос застал его врасплох. Вряд ли он забыл о том, что Джинни видела обрывки его воспоминаний, но все же…

Том стал ошибаться — совсем как обычный человек.

— Сейчас это не имеет значения, — раздраженно ушел от ответа он, — важно лишь то, что мы можем уничтожить крестраж уже сегодня.

— Нет, — твердо возразила Джинни. — Если меня поймают, то у взрослых возникнет слишком много вопросов. Надо все тщательно спланировать.

Втайне она надеялась, что у них просто не получится найти подходящей возможности разобраться с крестражем в доме Блэка, и придется отложить его уничтожение до поездки в Хогвартс. Применять темное заклятие в замке было рискованно, но куда рискованнее было применять его за пределами школы, как бы ни уверял ее Том в безопасности.

— Резонно, — неожиданно согласился Том, — потому что нам все равно понадобится какое-то время на подготовку.

— Что ты имеешь в виду? — с опасением уточнила Джинни.

— Я должен научиться держать над твоим телом контроль, достаточный для того, чтобы Адское пламя не убило нас в процессе.

От мысли об этом по телу побежали мурашки, и Джинни не была уверена, что они были вызваны только страхом.

* * *

Дни в доме на площади Гриммо почти не отличались друг от друга. Каждое утро начиналось с уборки очередной спальни, а после ужина Молли отправляла детей по комнатам — писать летние эссе. Гермиона зарылась во всевозможной литературе, ссылаясь на подготовку к СОВ, и отвлекалась лишь когда у них получалось подслушать собрание Ордена. Джинни старалась уловить каждую крупицу: после возрождения Волдеморта она больше не видела снов его глазами, и от этого чувство надвигающейся угрозы лишь усиливалось. В редкие свободные минуты она исследовала дом, подыскивая место для уничтожения медальона.

А по ночам, когда Гермиона засыпала с очередной книгой на лице, Джинни тренировалась передавать Тому контроль. Концентрации все еще хватало ненадолго, и малейший шорох мог вернуть ее в нормальное состояние. Но с каждым днем становилось все легче и легче: совсем скоро Том спокойно левитировал по комнате книги Гермионы.

— Думаешь, мы справимся? — спросила Джинни после очередной тренировки. На этот раз Том сумел управлять ее телом добрых пятнадцать минут, и он опробовал за это время несколько сложных заклинаний.

— У нас нет другого выхода, — не слишком обнадеживающе бросил Том. — Еще немного, и твоя подружка сойдет с ума от близости крестража.

С Гермионой и впрямь творилось что-то неладное. Она жаловалась, что почти не высыпается, и ее настроение к концу дня всегда было подавленным. Молли усиленно уговаривала ее больше есть и меньше сидеть за книгами, и даже освободила ее от послеобеденной уборки, чтобы она отдыхала. Джинни встревоженно провожала подругу глазами: она знала, что в комнате с крестражем ей точно не станет лучше.

— В этом доме слишком много зеленого, — рассуждала Гермиона, держась за виски, — не удивлюсь, если для него использовалась зелень Шееле. Если я права, то каждый день мы вдыхаем пары мышьяка.

Джинни не понимала, о чем она говорит, но чувствовала, что пора избавляться от медальона. К ее счастью, вскоре подвернулся удачный шанс сделать это: за ужином до них дошли новости о том, что на Гарри напали дементоры, и теперь его хотят исключить за применение магии на каникулах. Джинни, братья и Гермиона собрались в комнате Рона, чтобы обсудить это.

— А я вам говорила, что Министерство сделает все, чтобы испортить ему жизнь, — зло процедила Гермиона, скрестив руки на груди, — нарушение Статута — всего лишь удобный повод.

Джинни отвела глаза: еще вчера ночью Том трансфигурировал ее подушку в огромную змею.

— Брось, Дамблдор не даст ему пропасть, — утешил Гермиону Джордж. — Может, он и утратил часть своего авторитета, но ему точно хватит сил, чтобы отбить Гарри у министерских псов.

— А мы даже не можем написать ему об этом, — хмуро проворчал Рон, — представляете, как он с ума сейчас сходит? Может, плюнем на указания Дамблдора?

— Нет, нельзя! — покачала головой Гермиона. — Если Пожиратели перехватят наши письма…

— Да знаю я, знаю! — со злостью взъерошил волосы Рон. — Если бы мы только могли отправить ему хотя бы говорящего Патронуса, как члены Ордена…

— Не дрейфь, Ронни, — пихнул его в бок Фред, — папа сказал, что его со дня на день доставят сюда, и тогда мы сможем рассказать ему обо всем лично.

— В день, когда сюда прибудет Гарри, вокруг него соберутся все обитатели дома, — мысленно рассудила Джинни, — и тогда можно будет уничтожить медальон в подземелье.

— Мне нравится, что ты начинаешь видеть вокруг себя возможности, — сказал в ответ Том.

Джинни было сложно поверить в это, но она ощущала от него что-то вроде гордости.

Вечер прибытия Гарри выдался столь шумным, что Джинни ненадолго почувствовала, как зловещий дом ожил. После ужина состоялось внеочередное собрание, остаться на котором не позволили лишь ей. С трудом скрывая радость, Джинни убежала с кухни, демонстративно разыгрывая возмущение. Громко топая по лестнице, она разбудила портрет Вальбурги, и вопли старухи дали ей возможность незаметно сбежать в подземелье. Она закрыла за собой дверь и наложила на нее заглушающие чары.

Джинни давно приметила угол со старыми бочками, заросшими паутиной. Невольно подумалось о том, что если что-то пойдет не так, то ее обугленные останки здесь даже не найдут. Тряхнув головой, Джинни выудила из кармана медальон и швырнула на пол. Настал черед Тома.

— Я боюсь, что придется его открыть, — сказал он Джинни, пока она сосредоточилась на передаче контроля, — если все защитные заклинания внутри, то возможно я повожусь с ним дольше, чем планировалось. Ни в коем случае не паникуй. Ты ведь веришь мне?

— Да, — прошелестела она пересохшими от волнения губами, — я тебе верю.

Секунду спустя ее глаза открылись: ими теперь смотрел Том.

— Откройся, — прошипел он, и Джинни не сразу поняла, что он говорил на парселтанге.

Медальон задрожал, и его створки широко распахнулись, выпуская черное облако. Из облака шагнул призрак, как две капли воды похожий на Тома, и Джинни поежилась. Призрак отличался от того человека, которого она видела во снах. На его лице не было ни одной эмоции, а глаза отливали красным.

— Какое жалкое зрелище, — бросил призрак, презрительно глядя на Тома. — Ты хоть сам осознаешь, в кого ты превратился? В кого она тебя превратила?

Том сузил глаза, крепче сжимая палочку. Он пытался сконцентрироваться, но слова призрака возмутили что-то в его душе.

— Ты отрекся от своего имени, и ради чего? — продолжал призрак. — Чтобы убедить ее, что ты больше не монстр? А ее ли ты хочешь убедить, Том Марволо Реддл?

Шумно выдохнув, Том вскинул палочку.

— Финдфайр!

Медальон вспыхнул, и на весь подвал прозвучал истошный вой. Джинни чувствовала, как от напряжения дрожит все ее тело, и дело было вовсе не в эмоциях: Адское пламя медленно разрасталось, и Том делал все, чтобы обуздать его.

— Не отпускай… концентрацию… — прошептал он губами Джинни.

Она понимала, что его страх еще сильнее, чем ее собственный, поэтому задвинула все свои чувства куда-то на задворки сознания.

Вдох. Выдох. Не паниковать. Сосредоточиться на чем-то умиротворенном. Джинни думала о реке, текущей в долине вечного заката. О том, какое спокойствие приносит ей голос Тома, когда он учит ее очередному заклинанию. О том, как много ей еще предстоит увидеть и узнать, и поэтому ей нельзя, никак нельзя умирать в подвале дома Блэка!

Свет пламени погас, оставив на полу лишь черное пятно. В ту же секунду Джинни рухнула на колени, как марионетка, у которой перерезали веревки.

— Получилось, — прошептала она, глядя на обгоревшие останки крестража, — у нас получилось…

Джинни не помнила, как добралась до своей комнаты и рухнула в кровать. Едва ее голова коснулась подушки, она провалилась в сон.

Открыв глаза, Джинни увидела над собой синеющее небо с застывшими алыми облаками.

— У нас и правда получилось, — ухмыльнулся Том прямо над ее лицом, и она поняла, что ее голова лежит у него на коленях.

— Что ты со мной сделал? — возмутилась Джинни. Том лишь пожал плечами.

— Это твой сон, так что это ты делаешь тут то, что тебе заблагорассудится, — ответил он, глядя куда-то перед собой.

Джинни вздохнула, но не стала подниматься. Она чувствовала себя спокойно и уютно, а после уничтожения крестража она больше всего на свете нуждалась в спокойствии и уюте.

— Что теперь будет? — спросила Джинни. — Этот крестраж не прицепится ко мне, как…

Она осеклась, и Том издал тихий смешок.

— Как я? Нет, со мной все иначе. Ты начала связывать свою душу с моей задолго до того, как Поттер уничтожил дневник. Благодаря тебе я обрел силу и самосознание, а после того, как мое прежнее вместилище было разрушено, я смог спастись от смерти в твоем теле.

— Яд василиска разрушает крестраж, — задумчиво пробормотала Джинни, — значит, ты больше им не являешься?

— Вполне вероятно.

— Тогда как ты связан с Волдемортом?

— Я все еще был рожден из части его души, — Том замолчал, едва заметно поморщившись, — но я чувствую, что наша связь слабеет.

— Может, попробуешь залезть к нему в голову? — предложила Джинни. — Если мы можем наблюдать за ним во снах, то наверняка можно сделать это и наяву.

— Нет, — решительно ответил Том. — Это слишком большой риск. Чем дольше он останется в неведении касательно моего существования, тем лучше для нас.

Они замолчали. Джинни пыталась забыть обо всем, что произошло в подземелье, но одна мысль упорно не покидала ее разум.

— О чем говорил тот призрак, Том? — спросила она, поднимая глаза на его лицо. — В кого я тебя превратила?

На голову Джинни ласково опустилась ладонь, и она вздрогнула от неожиданности.

— Это была всего лишь иллюзия, которая пыталась вывести меня из равновесия.

Том как всегда не дал внятного ответа, но Джинни не собиралась сдаваться.

— Но у нее ведь почти получилось. Что она имела в виду?

Она нахмуренно посмотрела на Тома, и тот лишь улыбнулся. В груди кольнуло что-то странное, одновременно обжигающе горячее и леденяще холодное.

А секунду спустя Джинни поморщилась от яркого света, ударившего в глаза.

— Просыпайтесь, скоро завтрак! — сказала мама, отходя от штор. Гермиона широко зевнула и села в кровати.

— Кажется, я выспалась, — пробормотала она. — Вы точно не подливали мне никаких настоек за ужином?

“Ну ничего, — подумала Джинни, свешивая ноги с кровати, — когда-нибудь у Тома не получится уйти от разговора”.

В ответ на ее мысли он тихо рассмеялся.