Драко Малфой и Нерассказанная История. Первый год обучения в Хогвартсе. (джен)

После той встречи на лестнице Драко призадумался. Сибилла с головой ушла в поиски способа справиться с трёхголовой псиной, что охраняла вход, поэтому часами пропадала в библиотеке с книжками. Беннедикт и Доминик особо не проявляли рвение, да и сам Драко больше хотел просто учиться и жить. Как и советовала мама. Когда была погашена злость Драко таким нехитрым способом через признание Поттера на лестнице, жить стало значительно проще.

Оказывается, если твой враг тебя уважает, сражаться с ним совсем не хочется. А хочется с ним подружиться. Как бы смешно это не выглядело, и как бы глупо не звучало.

Но это ощущение длилось недолго.

В один из дней, когда Гойл чистил свои ботиночки, насвистывая себе под нос что-то бодренькое, в их комнату вбежал раскрасневшийся Крэбб и прокричал:

— Эй, Ник. Скорей! Там Драко получил кричалку!

Гойл откинул свои ботиночки в сторону и поспешил следом за Крэббом в Общую гостиную Слизерин. Драко сидел на кожаном диване, а перед ним кружило грозное письмо тёмно-синего цвета и изрыгало львиные рыки, да такие грозные, что от каждого рыка волосы Драко разлетались в стороны. Он жмурился, пытался вдавливаться вглубь дивана и отворачивался от письма, пока оно рычало и плевалось ему в лицо бумажными обрывками. Филин Драко, при этом, упрятал виновато голову в крыло. Вероятно, Арго было ужасно стыдно, что он принёс это послание, но не вручить его филин не мог.

— И так уже минут пять, — сообщила прибывшим друзьям девочка-ведьма.

— И надо же, не где-то в комнате, а у всех на виду, — зажмурился Гойл, посматривая на других Слизеринцев, что выползали из своих спален на шум. — Проклятое правило кричалки.

— Да, — согласился Крэбб. — вручается немедленно.

— Интересно, а от кого она? И в чём он так ужасно провинился?

Драко тем временем перекатился через спинку дивана и на карачках уползал от кричалки подальше. Рычащее возмездие настигло мальчика у основной стены, и окончательно прижав его лопатками к твердыне камня, заставило стоять и слушать с виноватым видом, уставившись глазами в пол.

— Бедняга, — пожалела друга Снегг.

— Ему ещё повезло, что она синяя, а не красная, — нашелся Крэбб чем посочувствовать. — Когда кричит красная, все посторонние слышат её содержимое. Меня один раз застыдили так, что я не выходил на улицу месяц.

— Да-а, — выдохнул Гойл. — Видать Драко сильно кого-то разозлил. Наверное, мамочку.

— Эх, нет, — не согласилась Снегг. — Скорее всего, папочку.

Кричалка продолжала нападать, а Драко кивал и виновато соглашался с каждым обоснованным рыком. В конце концов, кричалка успокоилась и по традиции разорвалась на мелкие куски, ударившись о слушателя пафосной пощёчиной.

В общей гостиной Слизерин повисло напряженное молчание. Драко утёр лицо и убежал наверх. И в тот момент, когда профессор Флитвик на уроке Заклинаний наблюдал, как Гермиона Грейнджер на своём примере показывает непутёвому Рональду Уизли, как правильно следует произносить слова, чтобы поднять в воздух перо, Драко вбежал в комнату, направил палочку на стол и прокричал:

— ВИНГАРДИУМ ЛЕВИОССА!

Прокричал идеально.

Перо буквально вскочило и приготовилось писать.

— Пиши, перо! — приказал ему Драко и подошел к столу, упершись руками в твёрдую поверхность. — Отец! Я прекрасно расслышал. О том, что исключить из Хогвартса Г.П. не выйдет, я понял и сам. Так что твоя кричалка бес-по-ле-зна.

Он оторвался от стола и заходил по комнате туда-сюда, обдумывая следующую строчку.

— Так же…пиши, перо…Так же, я уже подготовил новый план, — говорил он специально колко, по аристократичному, как видимо учил отец. — Я отправил письмо директору от имени родителей одного из учеников, чтобы заставить исключить дружка Г.П. Рона Уизли, и оставить Г.П. без поддержки. Р.У. вылетит отсюда вместе со своей крысой раньше, чем ты получишь это письмо, и к тому времени я уже приручу Г.П., как ты и предлагаешь. Так что готовь праздничный торт. Я это заслужил, — тут он немного помедлил, а после произнёс. — Ниже подпись. Твой сын Драко. Точка.

После чего он подошел к столу, свернул письмо, упрятал в конверт, запечатал и выбежал из комнаты.

— Где эта предательская птица!?

Арго, что всё это время сидел над камином, грея пёрышки, быстро развернул голову к стене и сделал вид, что его нет.

— Ах, вот ты где! Держи!

Драко всунул ему в клюв ответ отцу и Арго тут же выпорхнул в окно, что распахнулось перед ним само и тут же затворилось, как только птица из него пулей вылетела.

— Сибилла, что там с претензией? — спросил разгорячённый Драко, подходя к подруге.

— С чем? — не поняла его девочка-ведьма.

— Ну, то письмо. От родителей Гойла.

Произнося «от родителей Гойла», Драко заключил их в воображаемые кавычки. И девочка сразу же всё поняла.

— Ах, то письмо!

— Да.

— Конечно. Оно уже давно готово.

— Тогда отправляйте, — обратился всесильный Драко Малфой ко всем своим союзникам одновременно.

Ребята кивнули и тут же испарились.

«А я пока подумаю, как понарошку подружиться с Поттером», — подумал Драко, — «Желательно тайно».

* * *

Все следующие дни Драко Малфой пребывал в великолепном расположении духа. Он глубоко вдыхал полной грудью, наслаждаясь осенью, которая спешила показать ему все свои лучшие черты: яркое солнышко в полуденные, после учебные часы, свежесть раннего ветерка, шелест багряно-желтых листьев на деревьях, что опадают медленно, стелясь ковром, ступать по которому одно удовольствие…

Учителя практически не пререкались, больше готовясь к празднику в честь Хеллоуина, чем к будущим контрольным. Даже лесничий Хагрид радовал, вырастив самые крупные тыквы, размером с профессора Флитвика, и демонстрируя их всем желающим возле своей хижины целыми днями.

На общих уроках с другими факультетами, так же было спокойно. Пуффиндуйцы не казались такими глупыми, а коктевранцы не такими заносчивыми, даже у гриффиндорцев улучшились все показатели и слизеринцев это не особо беспокоило.

Драко часто засматривался вдаль, стоя у окон библиотеки либо же в комнате отдыха. Он стал любить заглядывать в Трофейную, рассматривая там награды игроков, которые поблёскивали в солнечных лучах и радовали глаз. Он медленно читал фамилии и имена, и представлял себе, как получает собственный блестящий кубок квидичча. А позже Драко представлял не состоявшуюся дуэль, рисуя в собственном воображении, как повергает Поттера в пучину унижения и проигрыша. И вот, когда он представлял, как Поттер на коленях умоляет Драко перестать стрелять в него озёрными пиявками, его окликнул Спиггери:

— Эй, Малфой! К тебе посетитель!

— Что? — удивился мальчик, но не стал ничего выведывать.

Драко молча последовал за старостой по коридорам и лестницам Хогвартса, пока армейский шаг Кеввина Спиггери окончательно не привёл его к месту. Войдя в комнату для посетителей, он побледнел. А после с ног до головы покрылся ледяной испариной. Перед окном стоял его отец, задумчиво смотрящий вдаль. Услышав звук открывшейся двери, отец ещё несколько долгих секунд не поворачивал своей надменной головы, будто давая сыну время уложить все мысли по порядку, а после резко развернулся и зашагал вперёд. Плащ Люциуса Малфоя расплылся в воздухе, как чёрные вороньи крылья, его белые волосы вмиг заструились змеями, готовые вот-вот ужалить, а серые глаза светились сталью тысячи острых клинков. Драко сделал пару шагов назад. Отец взмахнул над ним своей тростью, словно мечом, и Драко тут же весь свернулся и зажмурился, непроизвольно выставив руку вперёд, пытаясь защититься.

— Как давно ты отправил ту кляузу?

— Ч-что? — не понял Драко, разжимая всего один глаз.

— Письмо. Письмо к директору о крысе Уизли. Как давно оно у директора? Отвечай быстро.

— Неделю назад, — еле дыша, ответил испуганный мальчик. — Я отправил его неделю назад.

Старший Малфой отпрянул от сына, спуская трость и стукнув ей о мрамор пола, а Драко в сотый раз вжал шею в плечи и всё ещё непроизвольно жмурился.

— Отлично. Значит, он не успел прочесть. Тебе повезло. Крыса Рональда Уизли наш верный союзник, и она не должна покинуть Хогвартс.

Люциус Малфой отошел от сына и присел на лавочку, что мирно стояла напротив окна и будто приглашала отдохнуть, перевести дыхание. В то время, пока его сын лихорадочно соображал, что ещё за союзники из крыс и крысы из союзников, его отец похлопал по сидению рядом с собой и пригласил сына присесть. Драко сглотнул и тихо пристроился рядышком.

— Ты знаешь о тайном проходе в кабинет директора? — проговорил Малфой старший уже спокойным голосом.

— Д-да, — кивнул Драко.

— Через час у меня встреча с Дамблдором. Я назначил её в оранжереях, поэтому у тебя будет время, чтобы проникнуть в его кабинет и выкрасть то злополучное письмо. Обычно он хранит письма от родителей в огромной корзине у стола. Читает он их редко, но мы не можем рисковать.

— Но…Но там нельзя пройти, — нашел в себе силы Драко возразить. — Через проход. Он плотно запечатан.

Малфой старший взял свою трость обеими руками и вынул ручку вместе с волшебной палочкой. Указав её кончиком себе же на ладонь, отец Драко наколдовал нечто вроде светящегося шарика и протянул его сыну.

— Это поможет ненадолго снять заклинание с прохода. У тебя будет минут пятнадцать, не больше. Потом ты должен будешь убраться оттуда. Ты понял?

Всё то время пока отец говорил, его сын беспокойно кивал. Он был согласен выполнить любое поручение, лишь бы исчезло это ощущение непозволительной оплошности.

— Хорошо, отец. Я всё сделаю.

— Ты точно всё понял? — переспросил отец, вставая на ноги.

— Да, — кивнул Драко и оставил голову внизу.

— Очень надеюсь, — произнёс отец холодно и зашагал, постукивая тростью по полу.

Как только он вышел, Драко бегом пронёсся через добрую половину замка, блуждая между коридорами в поисках тупика, того, где должен был висеть тот самый гобелен. Изрядно заплутав, он испытал нечто похожее на волны панической агонии. Холод и жар напали на него, сковав по рукам и ногам. И если бы не мягкий хвост, что будто бы лизнул его случайно по ноге, Драко всенепременно бы струхнул.

— Чертовка! Ты как раз вовремя! Где тот проход? Ты можешь показать?

Чертовка мяукнула и ринулась вперед. Драко скорее поспешил следом за ней.

Дойдя до тупика и выцветшего гобелена, он впопыхах вновь обратился к кошке:

— Спасибо, Чертовка, дальше я сам.

— Мяу, — не согласилась кошка.

— Послушай, это дела семейные, здесь лишние уши не нужны.

— Мяу.

— Иди отсюда!

Чертовка заурчала низким голосом и злобно на него уставилась.

— А, ладно, чёрт с тобой. Но, ты мне честно обещай, что никому не расскажешь. Обещаешь? Хотя да, как ты расскажешь? — хмыкнул Малфой и юркнул в проход под гобелен, вместе с Чертовкой.

Дойдя до упора, он посмотрел в отверстие, оценивая обстановку. Комнату наполнял теплый осенний свет. Казалось, что кабинет директора был пуст и потому Драко достал из кармана светящийся шарик и приложил его к окаменелости. Шарик быстро проник вглубь полотна скованных нитей и пробудил их, сделав очень приятными на ощупь, а полотно мягким и поддающимся, каким и должен быть самый обычный гобелен.

Драко чуть сдвинул полотно и прыгнул внутрь комнаты.

Оказалось, что кабинет директора внутри был в несколько раз больше, чем Драко ранее себе предполагал. Потолок уходил куда-то в высоту, а всё пространство было с головой заставлено странными штуками, предназначение которых Драко не знал. Он ринулся к столу, как к более понятному предмету, но искомой корзины с письмами там не было. Тогда он повернулся в сторону огромной полки с книгами. Длинная череда полных от фолиантов стеллажей и никаких корзин. Огромные песочные часы медленно крутанулись вниз, меняя новый час, и будто намекая Драко, что нужно бы ускориться. Корзины с письмами по-прежнему не было ни здесь, ни там, ни где-либо ещё. Драко схватился за голову, новые приступы паники хлынули на него волной, а тут ещё послышались шаги и громкие голоса людей. Драко уже хотел шмыгнуть в проход и убежать, так и не выполнив задания отца, но времени на это не осталось вовсе, так как дверь распахнулась, и в кабинет ворвались двое людей.

— Что вы хотите от меня!? Чтобы я школу перекроил по вашему подобию!? — громко гремел профессор Дамблдор, шагая в центр комнаты.

— Ну, заменить картины с пастухами и сбродом вроде крестьян не помешало бы, — ответил Малфой старший и огляделся, заходя по следу.

Заметив маленький кусочек мантии сына, что спрятался за пышной кадкой раскидистого фикуса, Малфой старший так же заметил и крупную корзину с письмами, стоящую в углу. Вздохнув, он постучал по ней кончиком трости, и произнёс:

— Взгляните сколько писем. И все от нас, разгневанных родителей, которым невдомёк, зачем вы сделали из некогда прекрасной школы, что выпускала лучших из лучших, подобие пристанища изгоев в настоящем. Я требую лишь то, что требуют и прочие родители, обеспокоенные тем безумием, что вы устроили здесь по СВОЕМУ ПОДОБИЮ! Смотрите, сколько их! Не меньше сотни, если не больше! — выдал тираду Люциус и пнул корзину тростью, да так ловко, что письма рассыпались и в аккурат за пышной кадкой с фикусом, где прятался Драко. — Сотни родителей, — высокопарно изливался Малфой старший. — Чьи чада подвергаются нападкам неблагополучных элементов из невоспитанной, враждебной им среды! Мы требуем лишь вновь вернуть нашим детям комфорт и безопасность, для их благотворного обучения в школе!

Драко нашел из кучи писем нужное и полный радости взглянул на гобелен, который потихонечку, стремительно, необратимо блекнул, вновь превращаясь в камень.

— Хотите сделать Хогвартс для исключительных и избранных!? — возмутился Дамблдор.

— А что в этом ужасного!? — вторил ему Люциус, переместившись ближе к гобелену и разметавшись так, что его плащ перекрыл пол стены.

Мысленно восхвалив отца за хитрость, Драко прополз на четвереньках за его плащом и аккуратно юркнул в безопасность, где тут же встретился с Чертовкой. Там он спокойно выдохнул и собирался уползти, но что-то мысленно его остановило.

— Проблема в вырождении, Люциус! — продолжил Дамблдор. — Вы не сможете вырастить хороших и сильных волшебников, если будете растить их в условиях теплицы! Словно цветы в оранжерее! Такие отпрыски не смогут удержать мир в безопасности! Они слишком слабы! Лиши такой цветочек стен, и он умрет в то же мгновение от неумения сопротивляться!

— Если мир будет четко разделен по ролям, то выходить за стены необходимости не будет. — вторил ему отец, щупая гобелен и убеждаясь, что полотно достаточно окаменело.

— Четко разбит по ролям? — неимоверно удивился Дамблдор. — А что делать тем, чьи роли им не совсем подходят?

— О, мне наплевать на них, — посмеялся отец. — Это всего лишь пустословы.

— Да? — не уступал старик, — Неподходящей ролью может оказаться и корона. А ты уверен, друг мой, что твой сын подходит на ту роль, что ты ему так тщательно готовишь?

Люциус обомлел.

— Не сомневаюсь ни секунды, — твердо ответил он.

— А я вот сомневаюсь, Люциус, — спокойно выдал Дамблдор. — Ведь он совсем другой.

Люциус Малфой несколько секунд стоял в оцепенении не в силах выдать из себя ни слова, но после всё же одолел себя и нервно произнёс:

— Наш разговор окончен, Дамблдор. Я убедился, что вы упрямитесь и не спешите исполнять рекомендации из Министерства. На этом я откланяюсь.

Гость развернулся и с шумом вышел прочь, постукивая по полу своей идеально сконструированной тростью, а Драко слушал этот стук и только всё сильнее и сильнее поглаживал кошку.

— Я не оговорился, — продолжил говорить Дамблдор в пустоту. — Я действительно так думаю.

Драко нахмурился и встал, оставив кошку на полу. С кем разговаривает Дамблдор? Драко прильнул к отверстию, но что он там увидел, его свалило с ног. Профессор Дамблдор смотрел прямо на гобелен.

— Ты можешь большее, чем твой отец, — лились слова из Дамблдора. — Ты можешь вырасти совсем в другого человека, Драко.

Мальчик резко отпрянул от стены и выбежал из тайного прохода в светлые коридоры Хогвартса стрелой. Он ещё долго бежал, пока не достиг своей кровати и не укрылся под подушкой. А там он ещё долго соображал, пытаясь осознать, что с ним произошло, пока в отчаянии окончательно не провалился в сон.

* * *

Нарцисса Малфой стояла у окна квартиры в Ковент-Гардене и смотрела в окно на затянутый ночной мглой засыпающий город. Она не любила эту квартиру, считая её слишком магловской. Хоть и располагалась она на крыше, на несуществующем для маглов этаже и выглядела совершенно необычно, больше напоминая обсерваторию, но вместо того, чтобы наблюдать ночное небо в их имении, усыпанное звездами, она заглядывала вверх и не видела ничего. Освещение Лондона сжирало всю романтику. Всё волшебство.

Послышался звук открывшейся двери, и характерные шаги с мерным постукиванием трости по полу. Нарцисса даже не обернулась, только сильнее прислушалась. Совсем недавно, буквально несколько часов назад, пока солнце ещё не опустилось за крыши, она почувствовала острую боль где-то в груди. Что-то грызлось внутри и мучило её, не позволяя выдохнуть. Такое редко происходило с Нарциссой, но если и случалось, то она точно знала из-за чего. Её мальчик страдал. В эту самую минуту, когда она ощущала это скребущее чувство, её бесценный мальчик плакал. Поэтому, когда Луциус зашел в гостиную, она не улыбнулась ему, и даже не обернулась, а только очень тяжко выдохнула.

— Ты не расчесал мои волосы, Люциус.

Люциус на несколько секунд замялся, будто не понимая намёка, а после одумался, чуть улыбнувшись и медленно ответив:

— Прости дорогая, у меня были неотложные дела.

Произнеся эти слова, он очень медленно убрал свою трость, оперев её на кресло, что стояло у входа. Нарцисса обернула голову, чего-то ожидая от мужа. И следующее, что сделал Люциус, это очень медленно и очень осторожно опустился на колени.

— Ты обещал, Люциус, — не меняясь в лице и интонации, произнесла Нарцисса.

Люциус виновато опустил голову, а после и руки, касаясь ими пола.

— Ближе, — произнесла Нарцисса.

Луциус, что уже стоял на четвереньках медленно и очень напряженно пополз к жене.

— Ещё немного ближе, дорогой.

Люциус подползал, каждый раз всё тяжелее и тяжелее передвигая руками, скользя коленями по гладкому паркету и ощущая, как его вспотевшие ладони амортизируют тело. Почти достигнув жены, он нерешительно остановился, не поднимая глаз и виновато вдавливая позвоночник в плечи. Локти его вздрагивали, колени тщательно сопротивлялись неуместному скольжению по полу и он сильнее цеплялся ладонями в паркет, стараясь не шевелиться вовсе.

— Какую руку ты предпочитаешь сегодня, муж?

Люциус молчал. Чуть дрогнув пальцами, он вытянул правую руку вперед, ближе к жене, чтобы коснуться кончиками пальцев её бархатных туфель. Но Нарцисса отстранилась, делая маленький шаг назад.

— Что нужно сказать? — спросила Нарцисса.

Её муж сглотнул и произнёс дрожащим голосом.

— Я обещаю, что расчешу твои волосы завтра, люби…

Он не успел договорить. Его жена шагнула вперёд и сильно надавила ему на руку каблуком своей туфли. Люциус беззвучно взвыл, жмуря глаза.

Нарцисса с силой давила ему на кисть руки будто пыталась раздавить мерзкого таракана, и выражение её лица изображало не меньшее. Люциус продолжал беззвучно корчиться, трясясь всем телом и рукой.

— Что нужно сказать? — произнесла она, чуть повышая тон.

— Я виноват, — просипел Люциус, еле удерживая стон. — Я виноват.

Нарцисса медленно ослабила нажим и убрала туфлю.

Её муж тут же схватился за кисть. С выдохом он прижал пострадавшую руку к груди и полностью упал на пол, постанывая и хрипя. Нарцисса не спеша прошла мимо него, как неприступная, бездушная статуя. Люциус тут же перекатился на спину, чуть приподнялся на локтях, резко убрал с лица упавшие на щёки волосы и обнажил широкую, счастливую улыбку.

Играющую.

Нарцисса зашла в спальню и села у зеркала. Следом за ней вошёл и Люциус, неслышно подходя к жене и нежно касаясь пальцами её лица всё ещё красной от нажима острого каблука руки.

За тем он нежно прикоснулся пальцами к бледно-молочной коже её шеи. На столике лежала щетка для волос, и Люциус взял её в руку.

Продолжая еле касаться Нарциссы, Люциус распустил жене её прекрасные светло-пепельные волосы и начал аккуратно расчесывать их, поглаживая локоны.

— У Драко всё хорошо, любимая. Он в безопасности.

Нарцисса медленно закрыла глаза и наконец, улыбнулась.

* * *

Спустившись к завтраку на следующий же день и сев к друзьям за стол, Драко проткнул ложкой кашу и твёрдо произнёс:

— Мы больше не будем ничего делать. Мы не будем пытаться обойти монстра и не станем ничего предпринимать.

— С чего бы это? — удивилась Сибилла.

— Мы можем наколоть лишних дров.

— Но, это ты так думаешь, — вновь возразила девочка.

— Это слишком серьёзное дело, а мы просто дети. Глупые и неумелые. Дамблдор сильнее, чем кажется, профессор Снегг не совсем на нашей стороне, а псина возможно охраняет то, что находить не следует. Поэтому отбой.

Сибилла набрала воздуха в грудь, но Малфой откинул ложку и встал из-за стола, прервав какие-либо возражения.

Возможно, девочка-ведьма чуть погодя и согласилась бы с желанием Драко больше не вляпываться в неприятности, но в тот же день на общем с гриффиндорцами занятии по Зелеварению, когда дети молча толкли в маленьких ступах бедровые кости полевых мышей, профессор Снегг взглянул на девочку и произнёс:

— Мисс Снегг, — девочка резко подскочила на ноги. — Перечислите мне свойства порошковых.

Сибилла побледнела, но произнесла решительно:

— Сыпучесть и летучесть.

Профессор вздёрнул бровь.

— А куда вы подевали растворимость в жидкостях?

— Ах, да, — отозвалась его племянница. — Ещё и растворимость в жидкостях. Я забыла.

— Вы забыли, — эхом отозвался профессор Снегг презрительно. — Тогда может, вы перечислите мне свойства вещества, что вы так неумело измельчаете сейчас в своей ступе?

— Бедровые кости полевых мышей, — сразу же заговорила девочка. — Их извлекают из слоя почвы умерших от старости или болезней полёвок…

— Я не прошу вас описывать мне их судьбу, — перебил её профессор. — Перечислите свойства предмета. Свойства, данные ему природой.

Сибилла ещё сильнее побледнела и напрягла извилины:

— Их используют в качестве дополнения при приготовлении зелий и снадобий, предназначенных…

— И снова неверно, мисс Снегг, — вновь перебил её профессор, буровя девочку чёрно-ядовитым взглядом. — Не нужно мне описывать использование. Я попросил вас перечислить свойства. Быть может мисс Грейнджер поможет нам?

Пока Сибилла Снегг медленно опускалась на место, Гермиона Грейнджер встала и быстро произнесла:

— Пористость, хрупкость. Из твёрдого тела легко переходит в состояние порошка. Растворимость в жидкостях. Летучесть. Сыпучесть.

— Второстепенное?

— Второстепенное, — повторила Грейнджер и тут же излила ответ. — Усиливает действие отравляющих и вредоносных зелий.

— Проще говоря, ядов. Спасибо, мисс Грейнджер. Садитесь, — подытожил Снегг.

Грейнджер села на место, а Сибилла досадливо поджала нижнюю губу и вся что ни на есть ушла в негодование.

Выйдя из аудитории после урока, она резко произнесла:

— Наш собственный декан единственный, кто не желает признавать нашего превосходства над гриффиндорцами. Даже МакГонаггал не принижает нас. Нам нужно как-то к нему подлизаться.

— Добыть информацию о псе? — предложил тихонько Гойл.

— Да, это было бы самое действенное…

Но Драко хмыкнул и дал понять ребятам, что не собирается менять своего решения. К собаке они не должны подходить даже на милю. Всем ясно?

Поэтому с тех пор Сибилла Снегг решила мстить Драко Малфою, за, как сама девочка посчитала, малодушие. Она долго и упорно смотрела на него, когда тот читал книжку или делал домашнее задание. Она ходила за Малфоем буквально по пятам и время от времени шептала: «Опасность, опасность». Однажды на уроке профессора Квирелла, когда тот, заикаясь и всё ещё попахивая чесноком, рассказывал им об очередном болотном монстре, Сибилла кинула в Драко запиской, на которой был намалёван рисунок, где Драко прячется от болотного монстра за деревом, а над его изображением дрожат слова: «Я Драко Малфой, маленький трусишка!»

На уроке Истории Магии, отвечая на вопрос профессора Бингса, она произнесла:

— Биггери Боумс был магом из Шотландии. Он прославился множеством великих подвигов и часто говорил друзьям, что настоящие герои никогда не боятся опасностей.

Учитель-призрак удивился:

— Боумс так говорил? Да? Что-то я такого не припоминаю, — прокашлял профессор.

Но Снегг не собиралась исправлять себя. Тот, кому она свои слова направляла, её прекрасно расслышал.

На уроке по полётам на мётлах Сибилла крикнула:

— Ой, смотрите! Я только что видела там маленького зайчика! Такой трусливенький, совсем, как Драко.

А на уроке Травологии, когда профессор Стебель обучала их срывать листочки с Мандрагоры, Сибилла придвинула свой горшок прямо к носу светловолосого мальчика и грозно прорычала:

— Смотри на меня, какой я страшный и опасный куст. Бойся меня. Бойся.

— Чего ты к нему цепляешься? — шептал ей Крэбб, но взбунтовавшуюся девочку-ведьму было уже не остановить.

Она кидала в Драко записочки, она подсовывала ему картиночки с героями легенд, грозно сражающихся с трёхголовыми змеями, она подтрунивала и подкалывала его разными словечками, лишь бы он вышел из себя и наконец, поддался.

— Хочешь узнать, что охраняет пёс? — однажды не выдержал Драко.

— Хочу, — ответила Сибилла, идя рядом с ним по коридору деловито в компании Крэбба и Гойла, своих новых защитников.

— Тогда нам стоит прямо сейчас отправиться к Снеггу и всё ему выложить, — отозвался Малфой, буквально клеясь на ухо к девочке, как самый банальный советник, а вовсе не лидер их славной компашки. — Заслужим уважение, прощение и всё чего ты так желаешь, Снегг. Хочешь командовать? Ну так давай, — руководи.

Сибилла замерла. Её двое прекрасных спутников так же непонимающе моргали глазками.

— Но мы ведь ничего не выяснили, — не согласилась Снегг. — Ты же хотел заполучить от Снегга больше привилегий.

— Какая разница, чего я там хотел. Теперь ты наш вожак. Веди нас. — и Драко улыбнулся.

Сиббила решительно выдохнула и повела свою стаю в тёмные подземелья Хогвартса в аудиторию профессора Снегга.

— Ну и? — произнёс профессор, сидя за столом и уставившись в глаза племянницы и трёх её великолепных спутников.

Повис вопрос.

— Вы что-то мне хотите сообщить? — настаивал профессор.

Сибилла побледневшая и вся окаменевшая от страха смотрела на профессора и без конца моргала бусинами глаз, а Драко и Крэбб косились на неё с боков. Драко чуть подтолкнул девочку в спину, но это не сработало.

— В запретной части замка Дамблдор прячет чудовище, — выпалил Драко, спасая ситуацию.

— Очень большое чудовище, — тут же вставил и Крэбб.

— И страшное, — поддакнул Гойл, вещая откуда-то сзади.

Профессор Снегг перескакивал глазами то с одного лица, то на другое, то в поисках Гойла, который спрятался за спинами товарищей, а сам начал уверенно прокачивать вздымающейся грудью воздух.

— И мы предполагаем, сэр, — продолжил Малфой, переходя на первый план. — Что это чудище там что-то охраняет. Что-то невероятно важное, раз Дамблдор не побоялся разместить его в замке с детьми. И если бы нам обнаружить, что это…

— Отставить, — чуть слышно произнёс профессор Снегг, откинувшись на спинку кресла и устало потирая собственные виски, которые, по-видимому, резко разболелись. — Я впечатлён, — Продолжил он. — Мало того, что вы нарушили сразу с десяток правил, проникнув в запретную часть замка, так вы ещё и дальше собираетесь их нарушать.

— Но, сэр, — отозвались по очереди дети.

— Я не желаю больше слышать, — продолжил Снегг, не отвлекаясь от растирания висков. — Что вы, четвёрка оболтусов, невероятно упрямых и наглых, пытаетесь что-то вынюхивать за спинами преподавателей, включая меня. Если бы мне, понадобилась помощь учеников, то я бы воспользовался более опытными и умелыми, а уж никак не первокурсниками с навыками кенгуру. Поэтому отныне, вы будете вести себя, как мышки, как самые добропорядочные дети Хогвартса, чётко по школьному регламенту, не нарушая правила и никому не грубя. Так же вы снова наказаны. Теперь вы будете перебирать склянки и чистить котелки даже после уроков и в выходные дни всю следующую неделю, и если я узнаю, что вы снова ходили в запретную зону, то вы все четверо вылетите из Хогвартса на следующий же день. Вам ясно?

Куда ж ясней?

Раздавленные и понурые они вышли из кабинета профессора Зелеварения с мрачными выражениями на удручённых лицах.

— Ты знал, что так будет, Малфой. — огрызнулась Сибилла и устремилась вперёд. — Ты нас специально подставил.

Драко ей не ответил, а лишь устало наблюдал, как разлетаются его сторонники по разным сторонам. Четвёрки славных слизеринцев больше нет. Дружба окончена, а может быть, её и никогда и не было.

На следующий же день, когда он опечаленный вошел в коморку Снегга отработать наказание, из бывшей их четвёрки там была одна лишь девочка-ведьма, сидящая всё так же на стремяночке и протирающая склянки. Он тихо выдохнул, скинул сумку с плеча и приступил к работе, молча переставляя пузырьки по темам и названиям.

— Ах, замечательно, — выдохнул профессор Снегг из недр кабинета, любуясь тем, как Крэбб и Гойл начищают парты по разным сторонам аудитории. — Так и должна проходить отработка. В тяжком труде и в тишине, — после чего вновь погрузился в изучение проверочных работ.

Когда их отработка в этот день была закончена, ребята так же молча вышли из кабинета и собирались вновь разлететься по сторонам, но в этот раз Сибилла последовала за Драко. Он чувствовал её спиной, пока шёл в одиночестве по коридору вверх, и даже когда заворачивал за угол по направлению к мальчишеским туалетам. Туда-то девочка-ведьма точно не решиться сунуться? Ага. Не тут-то было. Сибилла в наглую зашла следом за Драко, хлопнула дверью и тут же уставила кончик своей волшебной палочки мальчику прямо на грудь, тихо шепнув:

— Что ты задумал, чародей?

Голос Сибиллы Снегг был очень низким и строгим. Её глаза сейчас казались ещё более бездонными, а бледная кожа светилась будто изнутри.

— Ч-что? — изобразил испуг Драко Малфой.

— Не изображай невинность, Малфой, меня не проведёшь, — шипела девочка-ведьма, ещё сильнее упирая палочку в грудь своего соперника, вставая очень близко и прижимая мальчика к двери одной из кабинок. — Рассказывай.

— Что именно ты хочешь знать? — уже открыто заявил Малфой, показывая истинные чувства ярой усталости и раздражения.

— Уизли и его крыса всё ещё в Хогвартсе, чего не может быть в принципе. Я написала идеальное письмо, что вышло у меня на несколько страниц. Директор бы не смог его проигнорировать.

— Исправила моё письмо?

— Пришлось. Ты же совсем неумёха. Я повторяю свой вопрос. Что ты задумал, мерзкий чародей?

— Ничего! — ответил Драко уже взбесясь. — Я просто понял, что в Хогвартсе зреет заговор. И нам туда лучше не лезть!

— Чей заговор?

— Взрослых!

— Каких ещё взрослых?

— Не знаю, их много…Возможно…Я больше ничего не знаю. Честно!

— Врёшь! — прошипела ведьма. — Почему письмо против Уизли не сработало?

— Сдалась тебе эта крыса! — всё ещё не сдавался мальчик.

— Уизли должен быть исключен. Как и зубрила Грейнджер. И тогда Поттер останется один! А когда Поттер останется один, ему станет так грустно и одиноко, что его легче будет приручить, чтобы тихонько и безопасно выведать все его тайны, неужели сразу не ясно!?

Драко весь обомлел. Девочка-ведьма продумала точно такой же план, как и сам Драко месяц назад! Точь-в-точь такой же! А эта ведьма хороша, подумал он, но даже не подумал ей признаться. Хоть ведьма и была неимоверно хороша, но ведьма не знает другой, более тонкий и изящный план, которым Драко не намеревался с ней делиться.

— Послушай, Снегг, — изобразил Драко почтительность. — Ты действительно очень умная, я это признаю, и не хочу вражды с тобой. Я так же признаю в тебе руководителя. Но мой отец мне сообщил, что крыса Уизли, это его союзник. А раз так, то я трогать Уизли не стану. Да и тебе не советую. С моим отцом шутки плохи, он из Министерства Магии, а за ним и все сторонники Единого Мира. И я полагаю, что если мы хотим понять, что происходит здесь, то нам следует действовать сообща, но очень, очень, очень осторожно, — проговорил он шепотом и медленно убрал кончик волшебной палочки девочки подальше от себя, давая ей понять, что не собирается с ней мериться силами. — Ну что? Союзники?

Девочка-ведьма пристально сузила глаза, хмыкнула и удовлетворительно кивнула головой, давая Малфою понять, что тоже не намеревается сражаться с ним, если он сам на это не напросится. После чего спокойно вышла из туалета вон с видом хозяйки положения, ошарашив тем самым входящего туда Мика Броумса, — четвёртого мальчика из комнаты Драко.

— "Какая смелость, надо же", — подумал Драко про себя. — "Любой бы гриффиндорец позавидовал".

И глубоко вдохнул. Мог ли он снова утверждать, что у него имеются друзья? Скорее всего нет, но почему-то именно сейчас, ему очень хотелось, чтобы четвёрка славных слизеринцев снова возродилась.