Дитя войны | Child of War (гет)

Было утро, и лёгкий ветерок с холмов заставил её пальцы замерзнуть, словно невидимые иголочки прокалывали их. Она вздрогнула, думая, как было бы приятно одеться в тёплый кардиган. Гермиона сидела на уютной веранде старинного коттеджа, окружённого зеленью и покоем. Её животик немного округлился, и, хотя она старалась расслабиться с книгой на коленях, дискомфорт от беременности не оставлял её в покое. Лёгкое покалывание в спине и тянущая боль в пояснице сделали её размышления о том, как хорошо было бы теперь уютно завернуться в тёплый плед, ещё более настойчивыми. Она пыталась сосредоточиться на страницах книги, но окружающая природа, свежий воздух и её состояние не способствовали этому.

В саду Малфой выполнял очередной набор подтягиваний. Его чёрная футболка была снята и отброшена в сторону, придавая его фигуре ещё большее выражение силы и грации. Пот скапливался на его лбу и струился по мускулистым рукам, подчеркивая напряжение и ритмичность его упражнений. Время от времени его движения останавливались, и он оставался висеть на турнике, словно в ожидании чего-то важного.

Тем временем Гермиона сидела неподалёку, её взгляд был устремлён вдаль, сквозь легкий туман утреннего воздуха. Она не обращала внимания на мускулы и пот Малфоя; её мысли были поглощены пейзажем перед ней. Тополя, растущие вдоль холма, мягко колыхались от лёгкого ветерка, создавая почти магическое ощущение спокойствия и стабильности. Гермиона ощущала, как ветерок ласкает её лицо, и в этом контексте её собственные мысли и чувства казались ей такими же лёгкими и неопределёнными, как и движения деревьев. Её внутренний мир был занят размышлениями о будущем и текущих заботах, но этот спокойный вид на природу помогал ей находить утешение и собираться с мыслями.

Внезапный всплеск активности вывел Гермиону из раздумий. Она увидела, как Малфой резко оторвался от турника, быстро схватил свою чёрную футболку и вытер пот с задней части шеи. Его мышцы были напряжены, и каждая капля пота сверкала на его загорелой коже. Затем он направился к столу для хранения оборудования, где начинал подготовку к следующему набору упражнений.

Гермиона снова погрузилась в свои мысли, размышляя о том, что Гарри не заходил уже несколько дней. Она предположила, что, возможно, он был занят каким-то важным заданием, или же у него могла быть новая информация. Мысль о том, что он может скоро уехать, заставила её сердце забиться быстрее, но рассуждения были прерваны.

Малфой вновь появился в её поле зрения, но теперь его сопровождала симпатичная ведьма с волнистыми блондинистыми волосами, которые переливались как золотистая вуаль под солнечными лучами. Она левитировала две сумки с припасами Ордена, и её взгляды были полны любопытства и явного интереса, когда она наблюдала за голым телом Малфоя. Её взгляд скользил по его мускулам, и каждое движение, каждое изменение в его позе казались ей завораживающими. В то время как Малфой, не замечая её внимания, сосредоточился на своих вещах, Гермиона почувствовала, как её собственное настроение смущённо изменилось, а мысли о Гарри снова отодвинулись на второй план.

Они подошли к коттеджу бок о бок, тихо разговаривая друг с другом, их голоса были едва слышны на фоне шуршания листвы и щебетания птиц. Ни Малфой, ни симпатичная ведьма даже не обратили взгляда на Гермиону, которая сидела на веранде, её сердце слегка сжалось от чувства одиночества.

Вдруг ведьма произнесла что-то, что заставило Малфоя остановиться. Она положила руку ему на запястье, и её пальцы скользнули по тому самому злобному синяку, который Гермиона оставила на нём, когда ударила его деревянным ножом во время тренировки накануне. Этот момент, казалось, висел в воздухе, словно напряжённая пауза перед бурей.

На верхней части руки ведьмы был белый бандаж, который выдавала её принадлежность к Ордену. Она достала свою палочку, и мышцы груди Малфоя напряглись в ожидании, но он остался неподвижным, позволяя ей проводить диагностику. Его лицо было сосредоточенным, но в глазах можно было прочитать легкое недовольство, когда она касалась его кожи.

Гермиона приподняла книгу, пряча своё лицо на страницах, чтобы не видеть, как разворачивается этот скучный флирт. Она пыталась не раздражаться, хотя в глубине души её чувства были противоречивыми. Не то чтобы она имела на него какую-то претензию; быть под присмотром меди-ведьмы было вполне нормально, и, в конце концов, она сама ударила его.

Внезапно её мысли прервал голос Малфоя:

— Ты выглядишь словно замерзла.

Он подошёл к ней, и в его тоне слышалась искренняя забота, хотя она не могла отделаться от ощущения, что это было лишь обычное вежливое замечание. Его близость вызывала в ней непривычное волнение, и она оторвала взгляд от книги, чтобы встретиться с его глазами, полными неоднозначности и ожидания.

Гермиона резко опустила книгу, и её взгляд встретился с Малфоем, стоящим перед её стулом. Его глаза, цвета дождя, внимательно изучали её лицо, и только тогда она заметила, что он держал мягкий серый кашемировый свитер, который снял в начале тренировки.

Пока Гермиона собиралась спросить, куда подевалась симпатичная блондинистая медиковедьма, Малфой, не произнося ни слова, развернул свитер и натянул его ей на голову. Она послушно просунула руки в рукава, а он, с лёгким прикосновением, потянул за тканью вниз, прикрывая её живот. Затем, осторожно собирая её волосы у воротника, он аккуратно расправил её локоны, как будто стараясь добавить ей комфорта и тепла.

В его глазах было нечто мягкое, когда она взглянула на него. Он всё ещё не надевал футболку, и на его коже уже высохли капли пота от тренировки, сверкая как маленькие жемчужины под солнечными лучами.

После того как он удовлетворённо осмотрел её, Малфой опустился в присед, так что их лица оказались почти на одном уровне. Его глаза были чуть выше её собственных, и она заметила белые пряди волос, выбившиеся из его пучка. Эти пряди придавали ему небрежный, но привлекательный вид. Гермионе захотелось протянуть руку, чтобы убрать их с его лица, но она застыла в нерешительности.

Малфой опёрся локтями на колени и, без всякого предупреждения, наклонился вперёд и поцеловал её округлый живот. Его губы касались её кожи с неожиданной мягкостью, и это прикосновение вызвало в ней трепет. Сердце Гермионы забилось в бешеном ритме, и она ощутила, как её лицо покраснело, когда волна эмоций захлестнула её.

Медленная улыбка появилась на губах Малфоя, изгибая их, и его глаза засветились, как два маленьких солнца. Его палец легонько скользнул по мягкому кашемиру, натянутому на её живот, при этом он продолжал сидеть перед ней в приседе. Это прикосновение было таким мягким и интимным, что Гермиона почувствовала, как её сердце забилось ещё быстрее.

— Я заставляю тебя нервничать? — спросил Малфой в её разуме, его голос был пронизан ноткой озорства.

Гермиона вздрогнула. Она не осознавала, что опустила свои защитные барьеры перед ним.

— Конечно, нет, — резко ответила она, пытаясь вернуть себе уверенность.

В её голове Малфой развеселился, его смех был тёплым и искренним.

— Ты забыла о жизненной связи, Грейнджер? Я точно знаю, как твоё сердце бешено стучит.

Гермиона, стараясь восстановить своё спокойствие, отвела взгляд от Малфоя и осмотрела сад. Она заметила две сумки с припасами, лежащие у двери. Меди-ведьмы нигде не было. Она поняла, что Малфой, вероятно, отправил её прочь, даже не пригласив на чашечку чая.

Малфой заметил её взгляд и встал, схватив сумки.

— Они хоть прислали шоколад на этот раз? — пробормотал он, заглядывая внутрь с выражением легкого разочарования.

Гермиона засмеялась, с трудом поднимаясь на ноги.

— Ты понимаешь, что шоколад в наши дни строго ограничен? — сказала она, подходя к двери. Малфой опустил сумки, позволяя ей посмотреть содержимое.

Гермиона скривила нос.

— Консервированные сардины?

— Мм, тут записка. Люпин считает, что они полезны для ребёнка. Сказал, что кофеин вреден, так что больше никакого кофе для тебя, только чай.

— Что? — Гермиона выхватила бумагу из рук Малфоя, её лицо вспыхнуло гневом, пока она читала записку. — Что ж. Люпин может пойти к черту. Это полная чушь. Вполне безопасно пить две или три чашки чая в день! На чём он основывает эти рекомендации? Как бы он отнёсся к тому, чтобы кто-то диктовал ему, что можно есть?

Гермиона порылась в сумках, надеясь найти что-то хоть немного вредное, но худшее, что она обнаружила, была банка варенья.

Она насупила лицо, затем открыла банку, изо всех сил стараясь снять крышку, пока она наконец не открылась с характерным хрустом. Вытянув два пальца, она сосала большую, враждебную каплю клубничного варенья, чувствуя, как сладкий вкус медленно растекается по её языку. Этот маленький акт мятежа, несмотря на его простоту, приносил ей неожиданное облегчение, напоминая о том, что даже в самых строгих правилах и ограничениях всегда можно найти что-то для себя.

Брови Малфоя подскочили, его лицо явно выражало весёлость, когда он увидел, как Гермиона держит банку варенья. Его улыбка была полна насмешки, и он кивнул на банку в её руке.

— Моя очередь, — произнёс он с тоном, который оставил мало сомнений в его намерениях.

— Моя очередь для чего? — спросила Гермиона, с подозрением приподнимая брови.

— Попробовать, — ответил он, его глаза сверкали от нескрываемого интереса.

Его улыбка была яркой и насмешливой, и Гермиона, несмотря на своё раздражение, чувствовала, как её пульс учащается под его пристальным взглядом. Она свернула глаза, но знала, что Малфой ощущает её волнение.

Медленно и тщательно она сосала варенье с двух пальцев, осознавая, как его глаза темнеют и как его язык скользит по передней части его зубов. Малфой наблюдал за ней с явным интересом, его взгляд был сосредоточен и неотрывно следил за каждым её движением.

Сделав это с выражением задорного равнодушия, она вытащила пальцы изо рта с характерным щелчком.

— Подожди, — сказала она невинно. — Дай мне ложку.

Когда она вернулась на кухню, рыща по ящику с посудой, он был там, словно выжидал её появления. Рука Малфоя обвила её округлый живот, его дыхание горячо касалось её уха, когда он прошептал:

— Соблазнительница.

Гермиона, чувствуя, как её тело реагирует на его прикосновение, засмеялась и повернулась к нему, держа в руке маленькую серебряную ложку.

— Открой рот, Малфой, — приказала она, её голос был полон игривого вызова.

Он отпустил её и сел в кухонный стул, расставив ноги так, чтобы она могла подойти ближе. Его улыбка не исчезла, она только стала шире, когда он ожидал, что она сделает следующее.

Гермиона подошла ближе, её лицо было едва ли в нескольких дюймах от его, когда она заметила, что его внимание сосредоточено только на ней. Он не касался её, не прикасался к ней ни одним пальцем, но его взгляд был полон насмешливого вызова, его рот был открыт в ожидании.

И когда Гермиона аккуратно внесла ложку с вареньем к его губам, она ощутила нелепое, но нестерпимое желание слизнуть каплю варенья с угла его губ. Это было интимное и почти запретное желание, но оно было её собственным, и никто, кроме неё, не знал об этом.

* * *

Три дня спустя Деннис принёс письмо от Ремуса, в котором сообщалось, что руководители Военного совета приняли решение: пробный период Малфоя была условно снят.

— Значит, ты теперь не несёшь ответственность за меня, — произнёс Малфой, читая письмо после того, как Деннис ушёл. Его голос был ровным и невозмутимым, но в нём слышалась ирония, как будто он ожидал именно такого исхода.

Гермиона заметила, как его лицо осталось нейтральным, и не могла разгадать, что он чувствует. Её беспокойство усиливалось, и она взглянула на него с лёгким трепетом.

— Я этого ожидала, — ответила она, стараясь сохранить спокойствие, несмотря на внутренние волнения.

— Хм. — Малфой перевернул страницу, дочитал письмо и сложил его, передав обратно ей. — Тут говорится, что если я буду с тобой на заданиях, то не должен помещать себя в ситуации, требующие атакующей магии. Никаких более сложных заклинаний, кроме Ступефая. Они будут проверять мою палочку, чтобы убедиться.

Гермиона посмотрела в окно кухни, её челюсти были сжаты, и её взгляд был устремлён на дождливый пейзаж за стеклом. Слова Ремуса напоминали ей о тяжести тех времен, когда они были вынуждены следить за каждым шагом Малфоя. Совету не доверяли ему, и никакие доводы, которые она приводила, не могли изменить их мнение. Она помнила, как они смотрели на её округлый живот, как будто её выбор стал чем-то предосудительным.

— Я пыталась убедить их разрешить больше атакующей магии, но они не согласились. Даже Ремус не смог ничего сделать, — сказала она, её голос был полон смятения и усталости. Гермиона закрутила пальцы в рукавах своего свитера, который был на ней сейчас. Это был свитер Малфоя. Он часто одевал её в свои вещи, и это было так приятно и… почти грешно быть так заботливо окружённой. Каждый раз, когда она носила его свитера, ей казалось, что она слабеет, как будто предаёт себя, оставляя следы его присутствия на своём теле.

Её взгляд снова вернулся к Малфою, и она заметила, как его глаза остановились на её руках, сжимающих его свитер. В его взгляде было что-то, что нельзя было легко прочитать, и это только усиливало её чувство неопределённости. Кажется, его нейтральное выражение скрывало глубокие эмоции, которые он не хотел показывать.

Стук привлек её внимание, и она посмотрела вниз, обнаружив, что Малфой барабанит пальцами по деревянной столешнице, словно играет на невидимом пианино. Его ритм был неожиданно мелодичным, и Гермиона узнала в нем пятый симфонии Бетховена. Она наблюдала, как его пальцы танцуют по столу, и задумалась, что может скрываться за этим неторопливым и сосредоточенным жестом.

— Они что-то говорили о ножах? — прервал тишину его голос.

Она вспомнила, как создала для него набор тренировочных ножей, и увидела, как Малфой начал тренироваться усердно с того же дня. Его движения были точными и уверенными. Каждый раз, когда он обращался с ножом, было видно, что он стремится к совершенству. Его ловкость и быстрая реакция завораживали. Гермиона показывала ему техники, и он, сосредоточенный и настойчивый, упорно практиковался, развивая мышцы и реакцию, необходимые для боя. Каждое его движение было аккуратным и изящным, словно он танцевал с опасным партнером.

— Как ты научилась? — спросил он на пятый день, когда они сидели на веранде. Малфой обвязывал руки полосками ткани, чтобы защититься от дальнейших мозолей. Ветер играл с его белыми волосами, и солнечные лучи пробивались сквозь листву, создавая игры теней на его лице.

— Сириус меня научил. Это и сблизило нас. Он проводит занятия в Ордене по рукопашному бою и ножевому бою. Большинство из нас знает основы, как защищаться в случае, если нас загоняют в место с подавленной магией, но для тех, кто выходит на задания, он тратит больше времени. У меня был небольшой талант, и я хорошо умею скрываться, что и привело меня к роли шпиона. — Гермиона прикоснулась к его руке, где она заметила следы от бинтов, как будто невольно делая её воспоминания более живыми.

— Что и привело тебя в Министерство Магии. — Малфой закончил обматывать руки и начал их сгибать, чтобы проверить, как они держатся. Его глаза были сосредоточены и глубокие, отражая внутреннюю борьбу и стремление быть лучше.

— Мой счастливый день.

Гермиона фыркнула, и её губы скривились в усмешке, несмотря на её глубокие мысли.

— Ты ведь не веришь в это.

Малфой наклонился вперед, смотря на свои руки, но в момент, когда она заговорила, его глаза встретились с её взглядом из-под лобья. Его выражение было неожиданно серьёзным.

— Верю.

— Я просто имела в виду, что если бы всё было одинаково с кем-то еще, ты бы не выбрал это, — она показала на свой живот, — со мной.

Её слова повисли в воздухе, создавая напряжённую паузу. Малфой посмотрел на неё, и её тонкие пальцы, указывающие на её округлый живот, казались не просто жестом, а чем-то большим, чем просто физическим фактом. Это было признание, которое изменило их взаимное восприятие, и она почувствовала, как её сердце бьётся быстрее, когда он молча признал её слова.

Малфой сжал губы и взял нож, который она ему одолжила, начав плавно переворачивать его между прямым и обратным хватом. Лезвие сверкало в тусклом свете комнаты, отражая его сосредоточенное выражение лица. Его движения были плавными и уверенными, каждое из них напоминало о тренированных рефлексах и силе, которые он стремился развить.

— Так что, ты думаешь, если бы у меня был маховик времени, я бы предупредил себя не заниматься с тобой тем днём?

Она посмотрела на него с пониманием, её глаза наполнились тёплым светом.

— Или хотя бы наложил контрацептивное заклинание.

Уголок его рта приподнялся в едва заметной усмешке, и его взгляд скользнул к её животу, который был снова покрыт одним из его любимых кашемировых свитеров. В уютном свете вечернего освещения кашемир казался особенно мягким и теплым.

— Нет, — сказал он с тихим уверенным тоном. — Не думаю, что стал бы.

Тем вечером, сидя на веранде, она перекусывала ломтиками сыра, намазанными клубничным джемом. Её ноги были вытянуты на коленях Малфоя, который мягко массировал её икры. Солнечные лучи затихали, оставляя только лёгкий свет, который касался их лиц, придавая сцене почти волшебное качество.

— Мне нужен кто-то, с кем можно потренироваться, — сказал он, его голос был полон лёгкого отчаяния, но также и теплоты, как будто он искал утешение в её компании.

— Ты можешь тренироваться со мной. — Гермиона засунула кусочек сыра в рот и смущённо улыбнулась. — Я очень хороша, знаешь ли.

— Ты также очень беременна. — Малфой протянул руку и похлопал её по животу, его прикосновение было нежным и заботливым. — А что насчёт Блэка?

Гермиона на мгновение замерла, сосредоточив внимание на том, чтобы вылизать джем с следующего ломтика сыра. Тепло и уют в комнате казались почти обманчивыми в контексте её размышлений.

— Ты бы тренировался с Сириусом?

— Не могу сказать, что это мой выбор, но ты говорила, что он лучший. — Он сжал её икру, и его пальцы, нежно вдавленные в её кожу, были полны решимости. — Я сказал тебе, что сделаю всё, чтобы сохранить вас обоих в безопасности.

Несмотря на то, что он говорил это с кажущейся небрежностью, Гермиона чувствовала, как её сердце наполняется благодарностью и теплом. В его словах и действиях было нечто большее, чем просто обещание; это была настоящая жертва, готовность отложить своё достоинство ради того, чтобы помочь ей и её ребёнку. Она была тронутой его искренностью и готовностью идти на риск.

Гермиона укусила губу, её глаза быстро наполнились слезами. Она быстро моргнула, чтобы остановить их, и тихо, с дрожащим голосом спросила:

— Можешь подойти сюда?

Малфой, почувствовав её эмоции, посмотрел на её лицо, полное нежности и скрытых волнений. Он потянул свободные подушки с спинки дивана и бросил их на пол, создавая пространство, в котором он мог удобно лечь. Это движение было простым, но полным заботы.

— Ложись на бок, — пробормотал он, его голос был мягким и успокаивающим. — Я обниму тебя сзади.

Гермиона повернулась, чтобы её живот был обращён к краю дивана. Малфой аккуратно обнял её, плотно прижав к своему грудному дню. Его объятия были полны тепла и заботы, и Гермиона почувствовала, как её тревоги и страхи начинают рассеиваться. В его объятиях она нашла утешение и поддержку, ощущая, как её тело расслабляется под его заботливым прикосновением. В тишине и уюте их взаимодействия был ощущаемый покой, который согревал её душу.

Малфой снова прижался к ней, его руки обвили её живот, создавая ощущение защищенности и тепла. Он аккуратно провёл пальцами по её коже, наблюдая, как её живот под его прикосновениями слегка двигается. Тепло его рук, проникнувшее сквозь ткань свитера, казалось, проникает в самое сердце Гермионы, согревая её внутренне.

Она почувствовала, как его дыхание стало более частым, когда их дочь дала ещё один пинок. Малфой замер, как будто время остановилось, и Гермиона ощутила, как его эмоциональная реакция передалась ей через их связь. Его пальцы, сжимая её живот, были полны нежности и восхищения.

— Она узнает своего отца, — тихо сказала она, её голос был полон чувства. Эти слова были не просто утешением, но и подтверждением той связи, которая между ними образовалась.

Малфой, чувствуя, как его сердце бьется в унисон с её, ответил, его голос был мягким и проникновенным.

— Я надеюсь, что она будет гордиться своим отцом.

Он осторожно приподнял её свитер, чтобы прикоснуться к её натянутой коже. В этот момент его взгляд стал более сосредоточенным, а его прикосновения стали более внимательными, как будто он хотел сохранить этот момент навечно. Тепло его рук ощущалось особенно сильно, когда он прикоснулся к животу, и его сердце начало биться быстрее, реагируя на каждое движение их дочери.

Гермиона прикоснулась к его руке, её пальцы ласково скользнули по его ладони, придавая ощущение спокойствия и гармонии. Их соединение было не только физическим, но и глубоким эмоциональным, и она знала, что это ощущение поддерживает их обоих.

В этой тёплой и интимной обстановке, наполненной трепетом и ожиданием, они оба почувствовали, как их сердца становятся одним целым, и в этом единстве находят утешение и любовь.

Малфой, погружённый в нежные эмоции, прикоснулся подбородком к её плечу, глядя на их переплетённые руки. Его голос, низкий и грубый, наполнялся мягкой, трепетной нежностью. Каждое слово было пронизано глубокой привязанностью и заботой, вызывая у Гермионы слёзы, которые, как горячие капли, начали катиться по её щекам.

— Здравствуй, моя маленькая принцесса, — прошептал он, и в его голосе были слышны нотки нежности, которые заполнили пространство между ними теплом и умиротворением.

Гермиона, чувствуя его близость, увидела, как его глаза, обычного дождливого серого оттенка, смягчились до нежного, почти нежного цвета. Запах имбирного и мятного чая, смешиваясь с его теплом, окутал её, создавая ощущение безопасности и уюта. Щетина на его подбородке касалась её кожи, вызывая лёгкий трепет.

— Хочешь, я расскажу тебе сказку, дорогая? — его слова, полные нежности, прозвучали как обещание, а в его голосе звучала игра.

— Ты знаешь сказки о принцессах? — Гермиона повернула голову к нему, в её голосе звучала искренняя радость и удивление. Легкий смех, как тёплый весенний дождь, наполнил её слова.

— Признаюсь, изначально это была сказка о смелом принце. Я адаптирую, — ответил Малфой с улыбкой, его лицо казалось ещё более мягким и выразительным в этом моменте интимности.

Гермиона заметила, как его взгляд скользнул вниз, останавливаясь на её губах. В его глазах было что-то трогательное и ласковое, словно он видел в ней не только свою возлюбленную, но и их будущее вместе.

Головокружительное чувство легкости и радости сделало её ещё более открытой и игривой.

— Значит, это история о искуплении для дракона? — осведомилась она, её голос был полон мягкой иронии.

Малфой коротко опустил веки, его дыхание замерло в предвкушении.

— Конечно. Это всегда были мои любимые, — произнёс он, и в его голосе была слышна искренность.

На следующий день Гермиона воспользовалась порохом для переноса в Штаб, чтобы встретиться с Сириусом. Когда она появилась, он встретил её с широкой улыбкой, его глаза сверкающие от веселья.

— Я с радостью научу своего маленького кузена убивать ножом, — сказал Сириус, его голос был полон игривого задора. — Правда, только если она скажет «пожалуйста».

Гермиона закатила глаза и повернулась к Ремусу, её лицо выражало смесь усталости и раздражения.

— Можешь поговорить со своим парнем? — произнесла она, стараясь удержать раздражение в голосе. — Я уже ращу одного ребенка, мне не хочется иметь дело с другим.

Гермиона, свернувшись в уютном плетеном кресле под веранду, наблюдала за тренировкой Сириуса и Малфоя, её мысли запутались в наблюдаемом зрелище. Они оба были в поту: светлые волосы Малфоя и черные волосы Сириуса выбивались из узлов и прилипали к лицам, создавая эффект жгучего напряжения. Черная футболка Малфоя прилипала к его торсу, подчеркивая напряженные и четкие линии мускулов, что придавало его движениям особую грацию и силу. В то время как руки Сириуса были покрыты татуировками, руки Малфоя были в синяках от деревянного тренировочного ножа, что свидетельствовало о напряженной и бескомпромиссной борьбе.

Гермиона поежилась при мысли о том, что могло скрываться под футболкой Малфоя. Сириус явно не щадил его, и это зрелище было одновременно и захватывающим, и немного беспокоящим. В каждой их движении ощущалась напряженность и неукротимость, словно их тренировка была не просто физическим испытанием, но и испытанием на прочность их отношений и выдержки.

— Черт возьми, — вскрикнул Сириус, когда Малфой провернул и прорезал его защиту. В одно мгновение деревянный нож Малфоя глухо упал на траву, а Сириус схватил его за руку. Отрывистая потасовка оставила Гермиону в восторге и тревоге одновременно.

— Ты бы уже был мертв, — пробурчал Малфой, вынужденный согнуться вперед. Его лицо скривилось от боли, но в голосе ощущалась нотка вызова. Он быстро сдвинулся, и его свободный кулак внезапно ударил Сириуса по голове. Его движения были резкими и уверенными, а каждый удар звучал как громкий вызов.

Сириус отпустил руку Малфоя, чтобы блокировать удар, и Малфой сразу же развернулся, его глаза сверкали решимостью, а в воздухе ощущалась напряженность и волнующая энергия.

— Маленькая сволочь, — сказал Сириус, но в его голосе была заметна улыбка, и он звучал почти… с привязанностью. Он наклонился, чтобы взять оба ножа, и бросил один Малфою. — Еще раз?

Малфой ловко поймал нож левой рукой, затем перевернул его в обратный хват.

— Еще один раз, потом мне нужно приготовить Гермионе ужин.

— Я приготовлю ужин, — крикнула Гермиона, поднимаясь с кресла. Её голос был твердым, но в то же время теплым и ободряющим. Она собиралась встать, когда Малфой подбежал и протянул руку, его прикосновение было тёплым и заботливым.

— Ты уверена? — спросил он, помогая ей встать. Его голос был полон заботы и мягкости, и в его глазах читалась искренняя нежность.

— Да, продолжай, — ответила она, стараясь скрыть смущение. — Мне нравится видеть, как мои парни ладят.

— Я один из твоих парней, да? — его голос стал игривым, и Гермиона почувствовала, как её щеки вспыхнули от смущения. Его слова напоминали о том, как сложно скрывать свои чувства.

Он оказался в её мыслях прежде, чем она осознала, что её защитные стены ослабли. Эти дни стали сложнее для контроля, и она винила в этом гормоны беременности. Его присутствие и тепло становились всё более важными для неё, несмотря на её попытки держать всё под контролем.

— Это фигуральное выражение, — быстро подумала она, надеясь, что он не заметит её стеснительности.

— Вы двое когда-нибудь прекратите флиртовать? — крикнул Сириус с усмешкой. — А то я умираю от голода и скуки.

— Ты ребенок, — ответила Гермиона, стараясь не смеяться, её глаза сияли от веселья и нежности. Затем, прежде чем Малфой успел сказать хоть слово, она развернулась и стремглав вбежала в дом, её сердце колотилось от эмоций и смущения. Тёплый вечерний воздух, проникающий через открытые окна, не мог затушить волнения, которые она несла с собой в дом.

* * *

В последние несколько недель, когда они делили коттедж, она привыкла к комфорту и близости. Она привыкла к утренним разговорам, к тому, как он массировал её икры и рассказывал адаптированные истории. Эти моменты стали её утешением, но теперь они также стали источником глубокого внутреннего конфликта.

Она пыталась напоминать себе, что это не может длиться вечно. Война была рядом, и, как только она снова вспомнит о том, что жизнь будет нестабильной, она почувствует, как её собственное счастье разрушится, как хрупкое стекло.

Гермиона лежала в постели и хотела закричать. Её клитор пульсировал, но сколько бы она ни старалась, оргазм всё ускользал. Не помогало и то, что Малфой — этот дурацкий, чёртов идиот — только что удовлетворил себя в душе.

Она почувствовала это. Внезапный взрыв удовольствия в жизненной связи был настолько сильным, что вырвал её из сна и оставил в мучительной боли. Снова.

Малфой говорил, что хочет её. Он прямо сказал ей: «Я хочу тебя и не собираюсь прекращать преследовать».

Разве это не означало сексуально? Или всё-таки нет? Или, возможно, означало, но больше не означает. Прошло уже почти три недели с тех пор, как он нашёл её на лугу и сказал, что она красивая, и с тех пор её живот стал ещё большим неудобством.

Когда дверь Малфоя открылась, Гермиона, всё ещё скользя по коридору, повернулась к нему. В её взгляде читалась неуверенность и ожидание.

Он был в серых спортивных штанах и чёрной футболке. Спасибо Мерлину, что её сердце уже бешено колотилось, иначе он бы заметил, как он на неё действует. Ткань обтягивала мышцы его груди, когда он сложил руки на груди и облокотился на косяк двери, с интересом наблюдая за ней.

— Что-то нужно, Гермиона? — с насмешкой спросил он, прислонившись к дверному косяку.

Она сглотнула и постаралась не смотреть вниз, прекрасно зная, что она увидит, очерченный в его штанах. Как-то это особенно мучительно, будучи беременной. Те яркие сны, что ей снились… как она переживала тот день в Министерстве магии снова и снова…

— Я просто… — запнулась она. Теперь, когда она столкнулась с реальностью своего визита, она не могла вымолвить то, что ей нужно. — Я голодна, — быстро сказала она. — И подумала, я хотела узнать…

Она замерла, почувствовав, как Малфой наклонил голову и с привычным вниманием окинул её взглядом, проверяя, всё ли с ней в порядке. Она могла бы поклясться, что он задержался на её груди, но это могло быть только её воображение.

Наконец он вернулся к её лицу.

— И ты подумала, что я мог бы приготовить тебе что-то, если ты придёшь сюда и будешь смотреть на меня таким взглядом? — его голос был полон иронии.

— Нет, я— то есть, да. — Она скрутила пальцы в манжеты свитера, который на ней был — его свитер, между прочим. — Какой взгляд?

— Тот, что у тебя сейчас, — пояснил он, отстраняясь от дверного косяка и шагнув ближе. — Большие тёмные глаза. Надутые губы.

Она скривила рот.

— Я не делаю губы бантиком.

— Нет? — Малфой усмехнулся. — Может, мне просто нравится представлять это. Ну что, что тебе нужно? Что-то жареное? У нас ещё есть немного курицы. Или тот проклятый джем, что ты начала есть с огурцами?

— Сладкое и кислое — классическое сочетание, — нахмурилась Гермиона и направилась к лестнице. — Не будь варваром.

Прошло слишком много времени, и они так хорошо проводили время вместе последние несколько недель. Вот в чём проблема. Она слишком привыкла к их маленькому пузырю, к их разговорам за утренним чаем и послеобеденным часам, проведённым в её кресле у окна, просматривая документы Ордена и наблюдая, как Малфой тренируется.

Она привыкла к долгим прогулкам с ним по холмам, наблюдая закат, чувствуя крепкую силу его рук, когда он помогал ей взбираться на заборы и переходить через ручей на лугу. Их прогулки стали частью её жизни, и теперь она начала ожидать этого, жаждать тех моментов, когда они были вместе.

«Это слишком комфортно, — думала она про себя. — И теперь я жду, когда он снова меня поддержит.»

Она предвкушала, как он будет усмехаться, когда поймает её взгляд. Как он будет входить в её мысли и заставлять её дрожать от шёпота своего голоса.

Она жаждала тех вечеров, когда она брала книгу, а он садился за пианино. Как он тянул её ноги себе на колени и массировал её икры, рассказывая истории, которые знал в детстве — изменённые, как он говорил, для более разборчивой аудитории. Принцы становились принцессами, а домовики, по его заверениям, были вполне свободными.

Они были посреди войны, а она становилась самодовольной. Она хотела, чтобы дракон искупил себя. Она хотела того, что было слишком опасно, чтобы допускать. И так она напоминала себе, что это не может длиться вечно. Что счастливый конец — это вымысел. Они в перерыве, и пьеса скоро возобновится. Война найдёт их. Жизнь разорвет всё. И чем дольше она позволяла себе быть поглощённой этой фантазией о домашнем счастье, тем больнее будет в конце.

* * *

Зал совещаний был полон. Круглый стол с большой картой был переполнен членами Ордена, участвующими в текущей миссии. Ремус Люпин говорил, помахивая палочкой, чтобы указать на фигурку Амбридж на карте. Сириус Блэк был рядом с ним, и, когда он поймал взгляд Драко, подмигнул. Его взгляд был озорным и немного поддразнивающим.

На другой стороне от Люпина сидел Гарри Поттер, сосредоточенно слушая, а затем Рон Уизли, который только что вернулся из месячной миссии на юге. Рон выглядел немного уставшим, но его лицо выражало облегчение от возвращения.

Пока что слухи о родительстве ребенка не распространились, и к раздражению Драко, Гермиона была полна решимости держать это в секрете как можно дольше. Она сидела рядом с Роном, его рука опиралась на спинку ее стула в поддержке. Сидя прямо напротив Драко и записывая что-то, прикусив один пухлый губ, она выглядела сосредоточенной. Ее кудри были пышными, ее грудь почти вываливалась из верхней части блузки, натянутой на ее живот. На двадцать пятой неделе беременности она сводила его с ума.

Драко заметил оценивающие взгляды нескольких мужчин за столом. Как их глаза задерживались на открывающейся грудной клетке Гермионы, будто она была предназначена именно для них. Рон обнял ее, когда пришел, и Гермиона прижалась к нему, сжимая свой живот между их телами так, что это кричало о прошлой интимности.

Без сомнения, это взбудоражит слухи Ордена. Под столом рука Драко сжалась в кулак. Уизли, Блэк, Люпин. Даже, черт возьми, Поттер. Они приписали бы родительство кому угодно, только не ему.

— Сколько времени прошло с тех пор, как кто-то касался тебя? — Драко проник в ее разум и почувствовал удовлетворение, когда она вздрогнула.

Гермиона подняла взгляд от своих заметок и бросила на него осуждающий взгляд, покачав головой, словно предупреждая его.

— Не делай так больше, — прошептала она, её голос был полон решимости.

Люпин продолжал свое изложение, но Драко уже знал содержание из отчетов, которые писала Гермиона, так что вместо того чтобы слушать, он протянул свои заклинания, чтобы прикоснуться к ее запястью.

Это была сложная магия, манипулировать разумом настолько тонко, чтобы получатель испытывал ощущение прикосновения. Насколько знал Драко, только природные легилимены могли это делать, и даже тогда это требовало, чтобы получатель был открыт к такому опыту, так как деликатность требуемая была несовместима с грубой силой.

Поэтому Драко испытал волну удовольствия, когда, несмотря на ее осуждающий взгляд, Гермиона позволила тонким нитям его магии обвиться вокруг нее и погладить тонкую кожу на внутренней стороне ее запястья.

Она вздохнула от ощущения, звук вышел резким и громким. Это могло быть лишь призрачное прикосновение, но Драко знал, что это ощущалось реально. Или, в ее случае, лучше чем реально.

Вокруг них комната замерла. Все головы повернулись к Гермионе, сидящей с немного отодвинутым стулом, чтобы поместить свой беременный живот. Люпин остановился в середине предложения, чтобы внимательно взглянуть на нее через свои очки.

— Все в порядке, Гермиона? — спросил он, его голос был полон беспокойства.

— Нет — да! Все хорошо! — ответила она, румянец залил ее щеки приятным розовым оттенком. Драко откинулся на спинку стула, наблюдая за ее реакцией через полуприкрытые глаза.

Гермиона уставилась на Люпина, явно не желая, чтобы он настаивал. После короткой паузы он поправил свои очки и продолжил отчет.

Гермиона повернулась к Драко с нахмуренным взглядом.

— Не делай так больше, — повторила она.

Улыбка потянула уголок его рта. Он наслаждался тем, как ее разум сосредоточился на нем.

— Что? Это? — он позволил своей магии погладить ее, и она задрожала на своем месте, затрепетав.

— Малфой. Прекрати, — её голос был полон тревоги, но в нем также слышалась нотка вины.

Его улыбка только расширилась, когда он почувствовал, как её разум продолжает сосредоточиваться на нем.

Мысль была обвинительной. На грани злости. Но он чувствовал напряжение в их связи, которое не было привычным для неё стрессом. Он видел, как её щеки заполнились румянцем, как её разум тянулся к нему, даже когда она говорила «нет».

— Моя, — часть его хотела зарычать. Это было совершенно дикое чувство. Возможно, это происходило из-за жадных взглядов других мужчин или из-за того, как Уизли обнял её, будто она принадлежала ему. Но он не мог отрицать, что его собственнический инстинкт вспыхнул, когда дело касалось Гермионы.

Он провёл призрачным прикосновением по её шее, ощущая, как её дыхание становится более прерывистым.

— Я остановлюсь, если ты скажешь, как давно тебя касались, — его голос был почти незаметным, но полным уверенности.

— Я часто касаюсь людей, не знаю, о чём ты говоришь, — ответила она, её голос был напрягающим шёпотом.

— Не об этом типе прикосновений. — Драко нежно погладил её щёки, скользнул по линии носа и задел мягкие изгибы её губ. Он заметил, как её глаза закрылись от удовольствия, когда её губы немного распались для него, а её пальцы запутались в сиреневом бантике, который он сплёл в её косу этим вечером.

— Я не вижу, как это имеет отношение к тебе, — её голос был полон напряжения, как будто она боролась с собственными чувствами.

— Другими словами, давно.

Её глаза распахнулись от возмущения, но прежде чем она успела что-либо сказать, он продолжил:

— Я упоминаю это, потому что, когда я касаюсь тебя через легилименцию, ты, кажется, реагируешь…

Он приподнял бровь, подчеркивая свои последние слова. В ответ её ноздри расширились, а её дыхание стало ещё более прерывистым.

— Это потому, что это было неожиданно. Ты не можешь просто так касаться людей без их согласия, — её голос был почти нервным.

— Ты не упала в обморок, когда я коснулся твоей щеки за ужином. Я вполне думаю, что это было неожиданно.

— Я не падаю в обморок, Малфой, — её слова звучали с ноткой раздражения.

Драко слегка углубился в её разум, его прикосновение становилось всё более преднамеренным. Он почувствовал, как её дыхание сбивается, а глаза закрываются под его ласками.

— Хочешь узнать секрет, Гермиона? — его голос был мягким и игривым. — Это малоизвестный факт, но отсутствие интимных прикосновений может увеличить интенсивность легилименции.

Через жизненную связь он почувствовал, как её пульс учащается, а её дыхание становится более горячим от его нежного касания. Он скользнул рукой по её шее, касаясь её затылка так, как знал, что ей нравится, перебирая маленькие выбившиеся кудри.

Когда он плёл её волосы, она стала мягкой и расслабленной, как лужа под его прикосновениями. Ему это нравилось почти так же, как массировать её ноги.

На противоположной стороне стола она дышала быстро, её стресс, который ранее пульсировал в связи, превратился в другой вид напряжения.

Драко продолжал свои ласки, обвивая её шею, поглаживая углубление в горле, скользя по обоим ключицам — затем с самым тонким нажимом послал порыв прохладного воздуха по её соскам.

Одежда не была преградой для разума. Для Гермионы это казалось, как будто его дыхание проносилось прямо по её чувствительной коже. Сквозь ресницы он наблюдал, как её спина слегка выгибается, как её рот открывается, а щеки наполняются желанием. Только для него.

Когда он убрал свою руку, её разум на мгновение потянулся, пытаясь поймать его.

Он сделал ей последнее успокаивающее прикосновение.

— Дорогая, — произнёс он в её уме, его тон был наполнен весельем и нежностью. — Я почти уверен, что это считается обмороком.

Он сводил её с ума. Гермиона не могла вынести ещё одного дня в его обществе. Не могла.

Как только встреча закончилась, все направились в гостиную, чтобы пообщаться и выпить бокал-другой. Гермиона дождалась, пока они уйдут, и подошла к столу, где Ремус собирал документы.

— Позволь мне присоединиться к команде, — сказала она, занимая пустое место рядом с ним.

Ремус взглянул на неё, затем поправил очки и потёр переносицу.

— Не думаю, что тебе следует выходить в поле, Гермиона, — произнёс он с сомнением в голосе.

Сколько раз ей нужно было обсуждать это? Гермиона хотела закричать.

— Ты не даёшь мне ничего, кроме бумажной работы, уже несколько недель. Я не могу сидеть в стороне, ничего не делая. Это война, Ремус. Я не собираюсь сидеть в своём доме и позволять всем рисковать своими жизнями, — её голос был полон решимости.

— Но ты делаешь что-то. Знаешь, как ты полезна, чтобы просматривать кучи информации и составлять из неё сжатые отчёты? — Ремус попытался её успокоить.

— Это просто занятость, — прошипела она. — Ты пытаешься меня отвлечь. Локет — мой проект. Я его разгадала. Я заслуживаю быть частью команды.

Ремус посмотрел на её решительное выражение лица и, казалось, ослабел. Гермиона высоко подняла подбородок. Она знала, что сможет его переубедить, если будет достаточно настойчива.

— Позволь мне выходить на задание, пока я могу, — настаивала она. — Я не отступлю.

Он вздохнул и посмотрел через стол. Гермиона последовала за его взглядом и увидела, как Малфой стоит у стола. Его скулы были чётко очерчены, а волосы собраны назад, с дразнящими прядями, касающимися его резкого подбородка. В отличие от неё, он был нарядно одет для вечера. Чистая рубашка с расстёгнутым воротником. Брюки. Ремень. Этот момент был особенно раздражающим.

И ещё то, как он приятно беседовал с блондинистой меди-ведьмой, которая привозила припасы в коттедж.

Гермиона скривила губы, когда ведьма прикоснулась к предплечью Малфоя. Женщина не имела понятия о личном пространстве.

— Тебе не нужно смотреть на Малфоя, — раздражённо сказала Гермиона, возвращаясь к Ремусу. — Он не мой надсмотрщик, если ты помнишь. Скорее наоборот.

— Ты не думаешь, что у него будет мнение по этому вопросу?

— О, я думаю, у него будет множество мнений. Но они не имеют значения.

— Сириус говорит, что вы с ним сближаетесь.

— Сириусу следует заняться своими делами.

— Знаешь, — сказал Ремус, — Сириусу он нравится. Говорит, что он чертовски умный.

— Ну, раз они родственники, то это почти как будто он хвалит себя.

Ремус фыркнул.

— Может быть, ты и права. Сириус также говорит, что он внимательный. Более заботливый, чем он ожидал.

Тепло окутало её. Малфой действительно заботился. Хотя трудно было сказать, заботился ли он о ней или о ребёнке. Гермиона подозревала, что его внимание сместится, как только она родится, но, вероятно, это будет лучше.

— Он будет хорошим отцом, — сказала Гермиона.

Ремус кивнул.

— Признаюсь, я был обеспокоен, но теперь думаю, что ты права. Это значит, что ты позволишь ему участвовать?

— Конечно. Я не монстр, — ответила она, взглянув на Ремуса с упрёком. — А теперь, ты позволишь мне участвовать?

Ремус тихо рассмеялся.

— Разведка. Это моё компромиссное предложение. Ты можешь присоединиться к команде, отслеживающей передвижения Амбридж.

— Но я...

— Нет. — Намёк на командный тон Ремуса заставил Гермиону замолчать. — Ты не будешь участвовать в боевых операциях. Это слишком опасно.

— Хорошо, — сдалась она. Лишь бы вырваться из коттеджа. — Могу я начать завтра?

* * *

— У меня есть задание, — сообщила Гермиона Малфою поздним вечером. В комнате пахло свежесваренным кофе и чесночным хлебом. Гермиона сидела за кухонным столом, накрытым для ужина, и её глаза искрились от волнения, несмотря на усталость.

Он поднял взгляд от плиты, где готовил для неё сырные яичницы, и обернулся к ней. Тёплое свечение от газовой плиты отбрасывало свет на его бледное лицо.

— Я как раз думал, о чём ты говорила с Люпином. Когда мы уходим?

— Ты уверен, что хочешь пойти? — Не могла не подумать она о той блондинистой меди-ведьме, которая сегодня заходила в штаб. Может, ему было бы лучше остаться в штабе, пока я буду отсутствовать. — Это только разведка, я справлюсь сама.

Малфой выключил газ, его лицо затенилось, когда он повернулся, опираясь о стол, и скрестил руки на груди. Его белые волосы блестели в свете лампы, а взгляд был полон решимости.

— Я сказал, когда мы уходим?

Гермиона закатила глаза от намека на вызов в его голосе. Солнечный свет через окно наполнял комнату мягким светом.

— Завтра утром. Я не буду сбегать от тебя, обещаю.

— Хорошо. — Малфой подошёл к ящику, вытащил тарелку и аккуратно выложил на неё яичницу. Он добавил щепотку морской соли, придавая блюду изысканный вид.

—Омлет с сыром, как просили. — Он поставил блюдо перед ней, расставил столовые приборы и положил руку на спинку её стула. Прежде чем она успела осознать, он проник в её мысли, проводя призрачным прикосновением по её шее. Лёгкий мороз пробежал по её коже от его невидимого касания.

Гермиона не была уверена, было ли это прикосновение предназначено для успокоения или демонстрации собственничества, но, как обычно, от прикосновения его Легилименции по её телу распространилось тепло удовольствия. Она чувствовала, как её щеки слегка порозовели.

— Мы будем идти по Диагон-аллее под прикрытием, — продолжала она, пытаясь сосредоточиться на задаче. Её пальцы нервно скользили по ножу, она старалась скрыть волнение. — Задание — следить за Амбридж и отслеживать её повседневные действия, чтобы Орден мог выяснить лучший способ заполучить ее местоположение.

— Великолепно. — Малфой взял вилку и наколол кусочек яиц, который поднёс к её губам. Его глаза блестели от удовлетворения.

— Теперь открывай рот, — произнёс он с лёгкой усмешкой, добавляя интимности в их взаимодействие.

---

Примечания:

На данный момент это последняя вышедшая глава, ждем чуда, возможно автор вернется. Если у вас есть другие ссылки на оригинал данной работы где больше глав уже вышло, то прошу поделится. Хорошего всем денечка.