Водоем и кости (гет)

Поездка в Такому была полна бессмысленных догадок и тревожных мыслей. Я позвонила туда заранее — чтобы убедиться, что нужная мне книга действительно есть. Всё моё отчаянное, почти безрассудное ожидание теперь сосредоточилось в одном-единственном предмете, который, по сути, мог оказаться просто выдумкой. Просто страницами, на которых кто-то, когда-то, слишком точно уловил моё состояние. Но у меня не было ничего лучше. Почти три недели в этом… мире — и ни одного ответа. Только эта книга хоть как-то выделялась на фоне хаоса. Даже если она окажется просто метафорой — я надеялась, что в ней найдётся вдохновение. Точка опоры. Толчок. Что-то, что поможет перестать плыть по течению и, наконец, сделать шаг.

Я была на грани.

Кажется, впервые за всё это время я так остро осознала, что попала в другое время, когда вошла в Барнс энд Ноубл. РадиоШэк, домашний телефон на кухне у Чарли, вельветовый кошмар в виде пиджака Лорен, лицо Джейми Линн на обложке журнала Севентин, которым размахивала Джессика — всё это были намёки. Мягкие удары по психике. Но книжный… книжный был настоящим ударом под дых. Я когда-то обожала это место. А теперь — всё казалось не таким. Раскладка, полки, оформление, даже книги — как будто их кто-то подменил. Кожа покрылась мурашками, и я заставила себя сделать шаг вперёд, когда мимо прошёл сотрудник и бросил на меня странный взгляд.

Я стала бродить между стеллажами, машинально листая книги и складывая на руки те, что вызывали хоть малейший интерес. Я не спешила искать ту самую. На деле — я просто трусила.

Но потом — я увидела её.

Абстрактное изображение уробороса на фоне серого шифера. Название «Чужими руками», простым белым курсивом у нижнего края.

Только она была не на полке. А в руках.

У незнакомца.

Высокий, широкоплечий, с кожей цвета самого густого, тёмного какао и растрёпанными кудрями, упавшими на лоб. Он поднял взгляд — и я отшатнулась, будто меня ударили.

Глаза. Цвет тёмного винограда, почти чёрного вина. Яркие. И совершенно нечеловеческие.

— Интересное чтиво, — произнёс он низким голосом, грубым и шероховатым, словно камень по асфальту.

Я остолбенела. Вцепившись в небольшую стопку книг, будто они могли защитить меня, и не в силах пошевелиться. Это не был страх, нет — скорее что-то инстинктивное. Древнее ощущение, как если бы тело само кричало: осторожно.

Неожиданно он медленно закрыл книгу — и протянул её мне. Я не двигалась. Тогда он заговорил снова:

— В ней нет ответов, которые ты ищешь. Но, возможно, ты всё равно найдёшь в ней утешение.

По венам будто разлился лёд.

— Ты… — прошептала я, не в силах закончить фразу. Но рука сама протянулась — и забрала книгу.

Он окинул меня внимательным взглядом.

— Ты справилась лучше, чем большинство. Но ты импульсивна. Позволь мне ответить на твои вопросы.

У меня помутилось в глазах.

— Это… ты? Из-за тебя всё это?..

— Нет, — тихо отозвался он. И повернулся ко мне спиной. — Идём.

Я двинулась за ним словно во сне. Без мыслей, без цели. Лишь ноги знали дорогу. Мы прошли через весь магазин, и он остановился у уединённого столика в дальнем углу. Кивком указал на стул напротив. Я положила книги на стол, спрятала руки между ног и съёжилась, будто от холода.

— Почему я здесь? — вырвалось у меня первым же вопросом.

И хотя я готовилась услышать что угодно, его прямой ответ ударил, как нож в грудь.

— Ты умерла.

Это было будто разрыв — пустота в груди, которая с каждым вдохом расползалась шире и глубже.

— Я… Я не помню…

— Так и было задумано. Чтобы уменьшить шок, — ответил он, глядя на меня с какой-то древней, отстранённой печалью. — Но я могу это изменить.

Я лишь кивнула. Не просила, не умоляла. Просто… я должна была знать.

— Но почему здесь? — прошептала я. — Почему… персонаж из книги?

Он развёл руками — жестом почти человеческой беспомощности.

— Я не могу сказать. Но многие оказываются там, где их душа чувствует себя в безопасности. Это может быть эпоха, культура… или даже вымышленная история.

— И мне не дано выбирать? — я не злилась. Нет. Просто… не могла осознать, что это реальность. Или что от меня здесь вообще что-то зависит.

— Никому не дано, — спокойно ответил он.

Я, наконец, встретилась с ним взглядом.

— А ты кто? Как тебя зовут?

— Азмон.

— Что ты… такое?

— Меня зовут по-разному. Но всё это неважно. Моя задача — завершить процесс твоей адаптации.

— Адаптации? — повторила я глухо. А потом — сорвалось: — Что со мной произошло?

И тогда… тогда дыхание перехватило совсем.

Свет над головой вспыхнул — и рухнул, а стул подо мной разлетелся, взорвавшись фонтаном ледяной воды. Она обрушилась на меня, заполнив нос, обжегла глаза. Всё вокруг стремительно темнело и холодело, и тяжесть давила на грудь. Я задержала дыхание, но вскоре больше не могла сдерживаться — и начала захлёбываться. Горло и лёгкие будто полыхали. Я металась, отчаянно пытаясь найти поверхность, но воздуха не было. Я не могла дышать. Я била воду руками, лихорадочно гребла ногами, крутилась в водовороте, от которого звенело в ушах — но не могла дышать.

Мне нужен был воздух. Только воздух. Но вода с яростью сжимала грудную клетку, врывалась в рот, заливала лёгкие. Я тонула. Всё моё тело кричало, выло в безмолвии подводного ада. Я пыталась снова. И снова. Но не знала, где верх, где низ. Всё смешалось.

Я не могла дышать.

Я немогладышать.

Янемогладышать.

Холодные, как лёд, руки схватили меня за плечи, встряхнули — и я, задыхаясь, закашлялась. Лёгкие судорожно сжались, а затем наполнились сладким, спасительным воздухом. Жжение прошло, горло больше не чувствовалось наждаком. Но каждый глоток воздуха отдавался дрожью по всему телу.

— Изабелла?! — голос дрожал от ужаса.

Я распахнула глаза — и встретилась взглядом с парой испуганных золотых глаз.

— Э-Эдвард?.. — прошептала я сквозь всхлипы, не веря в облегчение.

Я вцепилась в него, уткнувшись лбом в его грудь, продолжая хватать воздух короткими, прерывистыми вдохами.

— Тише… дыши медленно, — прошептал он мне в ухо, его голос был тихим, успокаивающим.

Я кивнула, издав высокий, жалобный звук, и зарыдала. Меня трясло от рыданий, веки сжались так сильно, что болела голова. Я цеплялась за него, дышала, плакала… и снова дышала. Но сколько бы воздуха я ни вдыхала, чувство — как будто я всё ещё захлёбываюсь, всё ещё кричу под водой — не отпускало. Меня било от одного лишь воспоминания.

Когда всё, наконец, утихло, мои глаза опухли и покраснели, а щёки стали липкими от слёз.

Эдвард немного отстранился, чтобы взять моё лицо в ладони. Его холодные пальцы оказались удивительно приятными на фоне моей раскалённой кожи и пульсирующей головной боли. Я прижалась к ним, как к якорю. Краем глаза заметила — стул, на котором я сидела раньше, теперь валялся в нескольких метрах от нас, опрокинутый набок.

— …забелла?

Лишь спустя секунду я поняла, что он зовёт меня. Горло саднило, голова гудела. Но я всё же заставила себя поднять взгляд. Встретилась с его глазами — вяло, без сил.

Время расплывалось. Только что я лежала на полу, а в следующую секунду — Эдвард уже помогал мне идти, ведя дрожащими шагами через лабиринт книжных стеллажей. Потом — я оказалась в его машине, с пульсирующим черепом, прижатым к прохладной кожаной обивке.

Тишина в салоне нарушалась только моими дрожащими вдохами, пока, наконец, я не повернула голову и не встретила его прожигающий взгляд.

— Кто это с тобой сделал? — процедил он сквозь зубы, срываясь на гнев.

Его вопрос заставил меня резко податься вперёд, я в панике оглядела парковку и вход в магазин:

— Азмон… — сорвалось с губ хриплым, надтреснутым шёпотом. — Ты его видел?! Он был здесь?!

Лицо Эдварда исказила ярость.

— Нет, — прошипел он низко.

— Ты врёшь! — выкрикнула я.

Он протянул руку и аккуратно развернул моё лицо к себе, мягко проговорив:

— Когда я тебя нашёл… ты была одна.

На этот раз — в его голосе не было лжи. Я почти наверняка знала: если он меня нашёл — значит, Элис что-то увидела. Но что именно? И имеет ли это значение?

Я бессильно осела в кресле с разочарованным выдохом. Чёрт. Я всё испортила. У меня было слишком много вопросов и ни одного ответа. А руки всё ещё дрожали. И я даже не знала, с чего начать.

Я просто… хотела домой.

— Кто он такой? — спросил Эдвард.

Я моргнула, возвращаясь в реальность. Вопрос дошёл не сразу. Я пожала плечами.

— Думаю… — с усилием сглотнула, — думаю, он хотел мне помочь.

В самой извращённой форме помощи, какую только можно представить. Я судорожно вдохнула.

— Помочь тебе? — повторил он с явным скепсисом.

Я не ответила. Я и сама не хотела в это верить… но воспоминания были слишком яркими, слишком настоящими. Интересно, Эдвард помнит свою смерть так же ясно?

Я прикрыла рот ладонями, борясь с новой волной слёз.

Я мертва.

Как такое возможно? Как я могу быть мертва?

— Изабелла, прошу, — голос Эдварда стал тише, почти умоляющим. — Что происходит у тебя в голове?

Я вдохнула поглубже, пальцы сжались на коленях.

— Он показал мне… истину, — прошептала я.

— Истину?

Я съёжилась.

— Это… как тогда, когда я впервые увидела тебя. Я сразу увидела твою правду. И поняла: ты хотел меня убить.

Эдвард застыл рядом со мной, как статуя.

И всё же, несмотря на груз усталости, я продолжила:

— Я… я прощаю тебя. Ты боролся с собой. Не хотел подвести отца. Не хотел разочаровать себя. Это не делает всё… правильным. Но ты меня не убил. А человек может умереть дважды?

Моё сердце болело от этой мысли.

Его голос дрогнул:

— Прости меня…

— Я знаю, что тебе жаль, — выдохнула я и склонилась вперёд, прижимая ладони ко лбу. — Азмон показал мне правду обо мне самой. Это всё, что я могу сказать.

Мне было немного стыдно, что я так… вывернула душу Эдварду. Но по-другому я объяснить не могла. Эта истина — слишком личная. Слишком телесная. Я… просто не могла её озвучить.

Когда я выпрямилась и потянулась к ручке двери, Эдвард резко протянул руку и мягко сжал мою.

— Куда ты собралась?

Я вытерла лицо рукавом.

— Мои книги, — тихо объяснила я, всхлипывая. — Я ведь всё ещё должна их купить.

Эдвард шумно выдохнул.

— Подожди здесь, — сказал он и исчез из машины.

В другой момент, возможно, его тон вызвал бы у меня раздражение. Но я была слишком вымотана — и физически, и эмоционально.

Я опустилась обратно на кожаное сиденье и глубоко вдохнула, убеждая себя, что лёгкие всё ещё пусты, что в них нет воды. Я положила руку на грудь — сердце билось, крепко и ритмично. Я умерла. Но я всё ещё жива. Надо помнить об этом.

Когда Эдвард вернулся, он протянул мне большой пластиковый пакет, тяжёлый от книг.

— Спасибо, — промямлила я. Блекло, но это было лучшее, на что я сейчас была способна.

Эдвард лишь кивнул, постукивая пальцами по рулю.

— Надеюсь, ты не против, — сказал он неуверенно. — Я попросил Элис отогнать твою машину обратно в Форкс.

— Что?.. — нахмурилась я, но тут же пожала плечами. — Ладно.

Его взгляд стал тяжёлым и неотвратимым.

Мне было всё равно. Я просто смотрела на панель, сквозь неё.

Голова плыла. Я не сразу поняла, что снова плачу — пока очертания приборной панели не поплыли.

— Пожалуйста… не плачь, — Эдвард провёл холодными пальцами по моему лицу, ловя слёзы.

— Прости, — выдохнула я, моргая, стряхивая слёзы с ресниц и вытирая глаза. — Мы едем домой?

Он замешкался.

— Сначала нужно накормить тебя, — сказал он и провернул ключ в замке зажигания.

Я не ответила. Сил спорить не было. Аппетита — тоже. Я просто смотрела в окно, мысленно пустая. Рано или поздно мне придётся осознать последствия собственной смерти. Но не сейчас. Сейчас я просто слушала, как тихо играет инструментальная музыка, и позволяла ей убаюкивать мой хаос.

— Хочешь подождать здесь? — предложил Эдвард, когда мы припарковались.

— Да.

Он кивнул — и исчез. Я моргнула, приходя в себя. Мы стояли напротив маленького кафе. Видимо, даже вампир не может испортить заказ с выпечкой. Мысль была настолько нелепой, что я чуть не улыбнулась.

Пока я ждала, пыталась собраться. Неохотно приподнялась, откинула вниз козырёк с зеркалом — и поморщилась. Поправила волосы, прилипшие к высохшим от слёз щекам, вытерла лицо рукавом свитера. Глаза всё равно оставались опухшими. Я вернула козырёк на место — как раз вовремя: Эдвард возвращался.

Он протянул мне черничный маффин и стакан с горячим шоколадом. Точно такой же, как тогда, на заправке. Это почему-то тронуло.

— Спасибо, — прохрипела я.

Вкус был гораздо лучше — но тошнота не отпускала. Соль, жгущая горло, будто до сих пор жила внутри меня.

Эдвард смотрел на меня задумчиво.

— Зачем ты поехала сюда одна?

В его взгляде читалась обеспокоенность. Обоснованная. Я чувствовала укол стыда.

— Я просто хотела купить книги, — пробормотала я, едва слышно. — И… побыть одна.

Он нахмурился.

— Тогда тот мужчина, с которым ты встретилась…

— Это не было запланировано, — покачала я головой и закрыла глаза. Сделала глоток. Почти расплакалась от того, как тепло и приятно разлилось по горлу.

— Понятно, — пробормотал он. — А твоя… способность… как она работает?

И снова — к нашему регулярному сеансу лжи. Я медленно жевала маффин, подбирая ответ. Наконец проглотила и сказала:

— То, что я знаю, — ограничено. И у этого есть срок годности.

— Что?.. — он выглядел сбитым с толку. И неудивительно: он думал, что моя «способность» работает как чтение мыслей или видения Элис. Но Белла имела ментальный щит, а я просто читала книги в подростковом возрасте. Это… не одно и то же. Хотя, конечно, это давало мне преимущество.

Когда я не продолжила, он тихо добавил:

— Просто… то, что ты сказала Розали. Я удивился. Но потом… Розали… ты оказалась права.

Я проигнорировала запинку в его голосе. Наверное, он снова ходит вокруг да около своей телепатии. Потому что, если кто и мог подтвердить мои слова о Розали — так это он. Её мысли не были от него скрыты.

— А что в этом странного?

— Потому что, — раздражённо вздохнул он, — ты знала, о чём думаю я. В самый первый день. Но мысли Розали ты не читала. Зависть тогда была последним, что было у неё в голове.

Если бы у меня было хоть немного сил, я бы, наверное, рассмеялась.

— Я не читаю мысли, — мягко сказала я. — Я просто знаю вещи. Какие-то — случайные, какие-то — бесполезные, а какие-то… такие, о которых людям хотелось бы молчать. Как, например, зависть Розали.

Я специально добавила это вслух, чтобы он не решил, будто речь о чём-то более мрачном.

Он задумчиво посмотрел на стерео.

— Поэтому ты знала, что я люблю классику.

Это даже не был вопрос.

После паузы он спросил:

— Когда истекает срок?

Я покопалась в памяти и нашла примерную дату:

— Хм… январь 2007 года, вроде бы.

По выражению его лица я поняла, что ему это совсем не понравилось, и неловко поёжилась.

— Что?

— Ты… ты можешь видеть будущее?

Я моргнула. Его вывод был одновременно совершенно неверным — и пугающе близким к истине.

— Ты задаёшь слишком много вопросов, — вздохнула я.

Если бы я не знала о нём столько, наверное, уже бы взбесилась. Я не хотела, чтобы кто-то понял, что я самозванка… но и позволять делать ложные выводы — тоже было рискованно.

— Я знаю одно будущее. Единственное.

— Как это работает?

Я нахмурилась.

— Это значит, что меня ждёт много дерьма. И я просто стараюсь этого избежать.

Он отшатнулся. И, прежде чем он успел задать очередной десяток вопросов, я подняла ладонь:

— Всё в порядке, Эдвард. Хватит вопросов.

Он провёл рукой по волосам с раздражённым видом и проворчал:

— Теперь ты решила замолчать?

— С чего бы? Ты же сам никогда на вопросы не отвечаешь, — буркнула я в ответ.

Он метнул в меня удивлённый взгляд:

— Так ты их и не задаёшь.

Я моргнула. Ах. Это Белла всегда спрашивала. Чёрт, ну и бестолковая же я.

— А если бы спросила — ты бы ответил?

— Ну… нет, — ухмыльнулся он дерзко.

Я тоже невольно улыбнулась — едва заметно, слабо, но всё же искренне.

— Логично, — пробормотала я и снова откусила от маффина.

Мы замолчали. Тишина была на удивление комфортной. Пока я доедала, не могла не почувствовать благодарность — нехотя, но всё же. Если бы не Элис… если бы Эдвард не приехал за мной — я вряд ли бы собралась так быстро. А моя машина и без того была ходячей аварией. За руль в том состоянии — и всё могло бы закончиться куда хуже.

Когда я допила горячий шоколад, Эдвард молча взял у меня упаковку и стакан, опустил окно и метким движением выбросил всё в мусорный бак, стоящий рядом.

— Готова? — спросил он с лёгкой, кривоватой улыбкой.

Я слабо улыбнулась в ответ:

— Да. И… спасибо. Что приехал, я имею в виду.

Он на секунду замер, разглядывая меня с каким-то смущением, даже не глядя на дорогу, когда выезжал с парковки.

— Ты правда не задаёшь никаких вопросов, — заметил он, и потом — тише: — Потому что тебе они не нужны.

Я кивнула, тихо. И задумалась, сколько, по его мнению, я действительно знала. Я не была готова к такому разговору. Ещё меньше — к принятию своей роли в этой истории. Если верить Азмону, это теперь моя реальность. Это не значило, что я обязана повторить ошибки Беллы. Но чем дольше я была рядом с Эдвардом… тем труднее было не чувствовать. Но одно я знала точно: я не хочу становиться вампиром.

Я повертела на коленях пластиковый пакет с книгами, задумчиво вспоминая ту, ради которой вообще поехала сюда. Заир Уайт — имя автора. Откуда-то это придавало спокойствия. Я была не единственной.

— О чём ты так напряжённо думаешь? — спросил Эдвард, уставившись на меня так, будто дорога была последним, что его волновало.

— Просто… радуюсь книгам, — натянуто улыбнулась я. Заглянула в пакет — с облегчением увидела все те, что выбрала. — Где чек?

— Я не позволю тебе платить, — покачал он головой и отвернулся к дороге, будто тем самым пресёк любые возражения.

Я пожала плечами — не то чтобы у меня были силы спорить.

— Ну… спасибо тогда.

Плечи его чуть расслабились:

— Не за что. Как голова?

— Лучше, — ответила я, осторожно коснувшись виска, чтобы убедиться. — Больше болело из-за слёз. Сейчас вроде прошло.

— А ты? Сама справишься?

На его лице отразилась такая искренняя тревога, что я не смогла больше смотреть в его сторону.

— Нет, — просто сказала я, сжав пальцы в кулаки на коленях. Я умерла.

Мама, папа… простите.

Холодная ладонь коснулась моей щеки, возвращая меня к реальности.

— Поговори со мной, — тихо попросил Эдвард.

В какой-то миг мне почти захотелось. Хотелось спросить, как он пережил свою смерть. Я сжала руку на груди, дыхание стало рваным:

— Не могу… — выдохнула я.

Он кивнул. Молча. Понимающе.

Затем аккуратно переплёл свои холодные пальцы с моими.

Он больше не произнёс ни слова. Просто держал меня за руку всю дорогу.

На сейчас — этого было достаточно.