Дракон и Единорог (гет)

— Кэсси? — за дверью раздался знакомый голос, высокий и взволнованный.

Сознание медленно возвращалось после беспробудного сна. Тело покрылось мурашками, будто кто-то сдёрнул со спящего пуховое одеяло февральской ночью.

— Кэс, ты спишь что ли? — теперь по комнате разносился стук о деревянную дверь спальни. Глухой «бух-бух-бух» — звук соприкосновения костяшек пальцев с лакированной доской.

В комнате было темно, хоть глаз выколи. За окнами стоял ранний зимний вечер, скрипели ветками туи. Ветер с шелестом трепал их разлапистые иглы. Поттер лениво разлепила веки, чтобы взглянуть на убранство комнаты, почти невидимое во тьме. Она была укрыта одеялом и раздета до футболки и джинс, спасибо Винки. У самой девушки сил на то, чтобы влезь в пижаму не нашлось.

— Гарри. — позвала Кэсси негромко и вздохнула со вселенской усталостью, — Всё нормально, отключилась просто.

Голос был хрипловат от криков и попавшего в горло мороза, горло дёрла сухость. Заслышавшая этот жалкий клёкот Гарри охнула, но ничего не сказала.

— Как хорошо, что ты в порядке! — вместо этого выпалила она искренне, — Я уже успела такого себе надумать… — хмыкнула, а после продолжила уже спокойнее, — Пойдёшь? Все уже съезжаются потихоньку.

Точно. Кэсси, кряхтя, села. За рёбрами узнаваемо тянуло и резало, но Кэсси не помнила никакого приступа на кануне. Зато рывком вспомнила другое, ужасающее и больное, и со стоном спрятала лицо в обтянутых одеялом коленях. После такого эмоционального и физического потрясения ничего удивительного проспать целых двенадцать часов, но выпасть из жизни так надолго оказалось неожиданным. Поттер вернулась домой в ужасном состоянии. И имела тому свидетеля: Люси, глядящую на неё с таким обезоруживающим сочувствием, что показалось необходимым спрятаться. Что она сказала остальным? А сказала ли?

Под веками ксилографией отпечатался образ тщедушного старика, павшего никчёмной смертью от её руки. Кэсси казалось, что преступление написано на её лице несмываемыми чернилами, и каждому под силу понять источник той вины, которую она ощущает. Это конечно было преувеличением, но та же Люси своим цепким взглядом заправкой сплетницы вполне могла распознать дух беды, исходящий от Кэсси Поттер.

Поттер встала на ноги, щёлкнула выключателем лампы и подползла к двери, чтобы наконец впустить подругу в спальню. Невежливо было держать человека на пороге. Гарри улыбнулась ей, но внимательные зрачки её беззастенчиво осматривали Кэсси на наличие повреждений. На шее зелень глаз ткнула острее и вцепилась в красный обруч ожога, оставшийся от цепочки.

— Это откуда? — напряжённо спросила она. Улыбка стала беспокойной, уголки губ задрожали.

Кэсси вцепилась в шею руками, тут же ойкнув, когда пальцы задели узкий участок сухой потрескавшейся кожи. Ожог был воспалён и из нечаянно задетых волдырей сочилась жидкость. Гарри не вмешивалась, лишь мрачнела с каждой секундой всё больше.

— Нужно обработать. В ванной должны быть мази.

Она просочилась мимо замершей Кэс и направилась на поиски аптечки. Зашуршала чем-то, заскрипела дверцами шкафов. А Поттер и придумать не могла, что сказать. Что ложь что правда звучали очень плохо, абсурдно. «Хэй, Гарри, не волнуйся, я сама виновата!», в том, что родилась на свет. «Гарри, я создала хоркрукс — лучше тебе не знать, что это такое — и мой чокер теперь его вместилище!», и я понятия не имею сколько лет дают за такое в Азкабане. «Гарри, Том Гонт — тёмный маг, который заставил меня носить опасный для здоровья артефакт!», и убивать людей, но это мы пожалуй оставим за скобками.

Это была правда, которую Кэсси хотела бы закопать и забросать камнями. Ошейник был с ней так долго, что почти перестал ощущаться на коже, а без него было как-то чудно́ теперь, будто без одежды вовсе. Он остался у Гонта. Осколок души остался у Гонта. Его вырвали и бессовестно спрятали. Кэсси могла физически ощущать пустоту на месте отсутствующей половины. Чувство пугало до истерики. Свобода, магия, тело, душа. Что ещё Гонту вздумается отобрать? И в обмен только боль и страх, и как бы девушка не старалась запихнуть неприязнь поглубже — Боже, она ему даже симпатизировала, твою мать — и принимать его поступки философски, но стоило Тому вновь раскрыть свою непредсказуемую сторону и красиво очерченный ядовитый рот, как тело Поттер пробирало дрожью негодования. А теперь они оба и вовсе рассорились. Неправой Кэсси себя, естественно, не считала, кроме, разве что части о собственном выборе. Том был до обидного прав: она сама убила того волшебника. По наводке Министра, но всё же. От себя тошнило до невозможности. Больше, чем когда-либо.

— Нашла! — провозгласила Портман, помахивая небольшой коробкой в руках. Кэсси обнаружилась на том же месте. Сбитая с толку Гарри спросила аккуратно, прощупывая почву: — Как так получилось?

Несмотря на спокойный тон, весь язык тела кричал, что аврорку переполняет гнев на сам факт, что её друг ранен. Поттер предпочла не ответить.

— Я сама. — Кэс выхватила из пальцев Гарри тюбик мази и тут же принялась втирать в отёкшую кожу, игнорируя болезненные сигналы к мозгу. Лекарство тут же окутало ранку приятным холодом.

— Над ключицей ещё. — терпеливо направляла Портман, — Так?..

Кэс вздохнула. Не отстанет.

— У меня случился приступ и ошей-. — она оборвала себя, чтобы подобрать слово поприятнее, — артефакт впитал слишком много магии за короткое время. Вот и нагрелся.

— До ожога? Это не нормально. — категорично заявила Гарри, — Почему Гонт не исцелил тебя?

Негодование всё же вырвалось наружу. Девушка хмурилась, будто видела перед внутренним взором врага в лице своего нанимателя, Министра Гонта. Кэсси поджала губы. Похоже в доме всё-таки знали, что они с Томом где-то пропадали этим утром вместе. Но делиться подробностями Поттер не собиралась.

— А почему он должен? — негромко уточнила она. И так не самое лучшее настроение скатилось куда-то под плинтус.

— Потому что именно он нацепил на тебя эту хрень! Подобными штуками в Аврорате преступников магии лишают. Не знаю, зачем она тебе и что конкретно с тобой происходит, но никто не имеет права так обращаться с тобой.

Кэсси кивнула согласно. Никто не имеет права. Но Гарри и понятия не имела, в чём на самом деле заключается суть их с Гонтом отношений. Том, конечно, был человеком сложным, но он был честен и очень-очень напуган. Подражателем, Проклятием, и злился на собственную слабость и одиночество. И Кэсси не могла винить его за жестокость, понимала его идею сейчас после многих часов целебного сна. Сердце и помыслы Министра были окутаны туманом, под покров которого он так хотел ещё кого-нибудь впустить. Это даже как-то льстило, что ли. Весь вчерашний день выстраивался в цепь открытий, которые Поттер требовалось записать.

— Боюсь, Гарри, что это касается только нас с ним.

Гарри воззрилась неверяще. Покачала головой.

— Ладно. — выдохнула она и поспешила перевести тему, памятуя, что прошлая её попытка влезть в эту канитель едва не закончилась ссорой, — Так ты… пойдёшь? На приём. Как договаривались.

Кэсси отвела взгляд. Это должно быть интересно, побывать на вечеринке самого Министра. Очень многие люди мечтали о таких статусных вещах как праздные вечера в окружении политиков и аристократии, но Кэсси не была уверена, что ей хватит сил изображать из себя что-то большее, чем больную девчонку в лохмотьях. Да и самого Министра она видеть ой как не хотела.

— Не уверена, что мне стоит появляться на публике с этим. — Поттер указала пальцем на свою изувеченную шею и грустно усмехнулась. Гарри погрустнела тоже.

— Мы можем замаскировать заклинаниями. — неуверенно протянула Гарри, но получила лишь отрицательный кивок в ответ.

— Я действительно не хочу. Извини.

— Тогда… — Гарри вздохнула и посмотрела ободряюще, — Может я с тобой посижу, что скажешь?

И получила твёрдый кивок в ответ:

— Давай. Чаю? Я голодная, как волк!

Гарри заулыбалась, наконец разглядев в своей несчастной подруге хоть какую-то жизнь. Пусть она и не знала, что там с той творится, да и не спешила спрашивать, это не важно. Главное, что Кэс продолжала говорить, шутить и смотреть на мир, как обычно. Поттер усадила Гарри рядом с собой на кровать и вызвала Винки, чтобы попросить еды и две чашки, с чаем и кофе. Та оглядела хозяйку с головы до ног, прежде, чем кивнуть и исчезнуть. Беспокойство эльфийки легко понять: Поттер выглядела такой же помятой, как и её постель, и задумчивой, будто не могла выкинуть какую-то тревожную мысль из головы.

— Думаю, ты ещё успеешь побывать на каком-нибудь сборище. Чиновники часто устраивают их по праздникам. — Гарри отвлекала её как могла.

— Думаю, да.

— Тем более, что кое-кто остаётся на ночёвку. Завтра познакомишься на завтраке.

Кэс пожала плечами. На тумбочке возник поднос с отбивными и пастой, и девушка набросилась на него, как оголодавший дракон на стадо бесхозных овец. Она ведь даже не успела позавтракать утром. Организм принял пищу тяжело, но Кэсси всё равно была рада. Гарри тем временем попивала свой Эрл Грей и молча строила теории о природе приступов. Ей так сильно хотелось спросить, что аж язык зачесался. Она уже было открыла рот, но оказалась перебита.

— Вы вроде говорили, что собираетесь уехать на Рождество? — внезапно спросила Кэс. В тревожной тишине и мысли крутились тревожные, которые так хотелось заглушить ничего не значащей беседой.

— Да, на недельку примерно взяли отгул. Если мы не понадобимся Мистеру Гонту, то может и на подольше. Мама будет рада.

Кэсси кивнула. Полумрак комнаты обнимал плечи уютом, горячий кофе приятно грел ладони и внутренности, сжатые от тошноты. За дверью раздавалась какая-то радостная суета и тонкие голоса. Это дети Кринглов вернулись на каникулы и готовились к праздничному вечеру в компании взрослых. А за окном начался снегопад, заметающий окна ледяными хлопьями и расписывающий стекло морозными цветами.

— Передавай ей привет.

— Обязательно! — похихикала аврорка.

По всему выходило, что Кэсси останется с Гонтом одна на почти две недели, начиная с завтра. Люси и Джек с детьми собирались уехать в Дублин к родственникам, а Брианна с Арнольдом и своими мелкими в Вену, на праздничные ярмарки. Эван увезёт детей к бабушке. Ларс говорил, что останется, но запрётся в своих комнатах ради работы над каким-то сложным артефактом для Министерства. Рождество он праздником не считал, как и любые полукровки, выращенные в гоблинской среде, так что не видел причин устраивать себе выходные. Да и Министр, вероятно, не будет отдыхать в связи с ситуацией в стране. Была надежда, что видеться с Кэсси он будет редко.

— Без вас будет скучно. — Поттер вздохнула. Гарри расхохоталась.

— О, у меня есть идеи для развлечений, когда мы приедем. Поверь, пара недель скуки стоят того!

Она ушла вскоре после того, как допила свой чай. Наверняка её искала Тэмм, и всякое такое. Из холла доносился шум болтовни, смех детей и музыка, явно записанная на пластинки. Всё же проигрыватель здесь есть, подумала Кэсси, подслушивая за дверью. Голос Тома, который она могла бы узнать даже в бреду, звучно разносился по большому холлу, отражаясь от стен и высоких потолков. Никто не додумался создать вокруг зала звуконепроницаемый купол. И даже не смотря на то, что Кэсси сама решила не идти, всё равно чувствовала себя плохо. Очень напоминало те праздники, что ей приходилось проводить, запертой в чулане, а после и в своей комнате на втором этаже, чтобы не мешать дяде с тётей развлекать гостей в доме номер четыре по Тисовой улице. Только вот в те грустные, одинокие часы ей нечем было заняться, кроме как плевать в потолок и пересчитывать на нём же трещинки, а сейчас у неё был дневник.

Уже больше половины страниц в тонкой тетрадке исписаны размышлениями о Гонте. Наверное это не совсем нормально, но ни Кэсси, ни Том нормальными и не были, да и осудить некому. Идеи повторялись со страницы на страницу, лишь дополняясь новыми деталями, выцепленными из диалогов. Утро, не смотря на то дерьмо, которое Кэс пришлось пережить, оказалось познавательным. Том, понимала Кэсси, делился горькими на вкус осколками своего прошлого, той правдой, которую не мог сдержать, почувствовав долгожданное единство хоть с кем-то. В том доме, особняке Риддлов, если судить по фамилиям на надгробиях, жил его отец, которого Том убил из-за обиды на то, что тот его не принял. Почему так произошло не рассказал, либо Поттер это прослушала в своём раздрае, и решить, был ли он прав оказалось невозможно. Но она предположила, что Том, возможно, рождён незаконно. Тома не признали своим в доме аристократа, его гнали. И из лачуги дед его гнал тоже. Обозвал словами, на которые Гонт отреагировал злостью. Он был так уязвлён. Он… Сердце Кэс неожиданно подскочило куда-то к горлу, к щекам прилил жар. Он отдал свою месть ей. Это было так не очевидно, но так логично. Гонт не выглядел человеком, сильно заинтересованным в том, чтобы чувствовать принадлежность к себе подобным. На самом деле он наоборот возвышал себя и над магглами и над волшебниками, но у него была семья, внимания которой он желал. Даже последнего своего родственника, такого же змееуста, как и он, оставил в живых. И отдал эту жизнь в жертву бессмертия своей… своей Поттер.

Она закрыла себе рот руками, чтобы не вскрикнуть в голос. Если бы не все эти исписанные кривым почерком страницы заметок, она бы и не поняла это тонкое признание. И непонятно было, в какой момент он начал чувствовать к ней… чем бы оно ни было, обсессивной привязанностью или сентиментальным собственничеством. Кэсси предпочла думать, что во всём виноват ритуал и внезапно возникшая связь двух магических ядер. Сила Гонта была устрашающей и непредсказуемой, как шторм в океане, своевольной. И если сила Кэсси была такой же, то ничего удивительно, что оба магических потенциала тянуло друг к другу как два огромных небесных тела. Она ведь тоже испытывала неясную симпатию к его голосу, пускающему по загривку мурашки, и к его рукам, нежным, но жестоким, как у палача.

Вопросы лишь множились. Гонт, уставший и от того размякший, пробалтывался о вещах невозможных, и эти расхождения с реальностью невозможно списать на безумие. Том был адекватен настолько, насколько может быть адекватен психопат, скованный социальными рамками. Но история его, которую писали в газетах во время предвыборной кампании не вязалась с тем, о чём говорил он сам. «Кто же ты такой?», вопрошала Кэсси, прислушиваясь к классической музыке, доносящейся из холла. Кто ты такой, Том Марволо Гонт? Или Том Марволо Риддл? Она написала полное имя Министра в одной строке, а сразу под ним то же, но с другой фамилией, принадлежащей его предкам. Ничего из этого не даст ей ответ, буковки — баловство, но она продолжала и продолжала вглядываться в собственные неровные закорючки уставшими от тусклого света глазами.

Нагайна упоминала о ещё одном парне, владевшем парселтангом, которого знала. Могло ли быть так, что она досталась Тому по наследству от этого человека? Он не был Тому отцом, очевидно. Возможно был дедушкой. Мог ли это быть старик из лачуги? И от него же Тому и досталась фамилия? Между бровями Поттер залегла складка. Сложно. Был смысл поспрашивать, что остальные в доме знают о Гонте. Но пока она лишь развивала теорию, что мать Министра тоже носила фамилию Гонт и приходилась дочерью тому мужчине, о котором говорила Нагайна. Как же она назвала его? «Загадка». Как… Как «Риддл». И тут Кэсси зашла в тупик, из которого не знала, как выбраться. Возможно это лишь совпадение, мало ли каким самомнением обладал этот человек, но мысль беспокоила её, проедала мозг подобно термиту.

Такой знакомый набор букв. Кэсси точно видела его, но где? Не слово, но словосочетание. «Т», три «о», две «м». Две «Р», две «д», как в «Риддл», две «л». «В». «Волдеморт». «Лорд Волдеморт». За исключением пары букв, будто бы лишних, все остальные чётко вставали в эти пугающие два слова. Как в анаграмме. Кэсси фыркнула. Бред какой-то. Тома Гонта не могли звать так же как и Волдеморта, в этом не было никакого смысла. Уже хотела было вырвать бесполезную страницу, но остановила себя.

Джек сказал, что у Волдеморта мог остаться родственник, Подражатель. Сын? И Тёмный Лорд вполне мог назвать ребёнка в свою честь. И дать фамилию жены, чтобы отвести подозрения в случае, если его личность раскроют. Но ведь Волдеморт исчез двадцать четыре года назад, а Тому тогда должно было быть всего около четырёх лет. Тот не мог его убить. Разве что сделал это позже… Тогда почему дом выглядит давно заброшенным? Сырость, плесень, крысы, погрызшие пол и мебель. Да там не менее пятидесяти лет должно было пройти! Да и как могло получится так, что Волдеморт просто мирно ушёл в тень, оставив своих Псов бесчинствовать? Да и бабушка с дедушкой в эту историю не вписывались совершенно, будто были часть совсем другой жизни.

А с другой стороны, сила Гонта с магией Подражателя походили одна на другую, как две капли воды. Только вот заклинателем ни тот, ни другой не могли быть никоим образом. Но им мог быть Волдеморт… Голова пухла от мыслей и Кэсси решила просто, банально, спросить. Гонт что-то скрывает? Хорошо, но раз он и так посвящает Поттер в своё прошлое, то вполне возможно, что и тут решит не лукавить. Любопытство билось внутри, но Кэсси проигнорировала его. Направилась в ванную, чтобы отмокнуть в воде с недочитанной книжкой в руках, намазать шею новым слоем мази из силфия, и сформулировать разрозненные мысли в чёткие вопросы, на которые ожидала получить такой же внятный ответ. А если он надумает лгать, то Кэсси надумает узнать всё своими силами. Был у неё один вариант на примете…

А ещё, она наконец придумала, что толкового написать Альбусу Дамблдору, известному противнику Тёмного Лорда, в письме.

* * *

Музыка и звуки нескольких десятков голосов гостей продолжали наполнять холл, ныне выполняющий функцию бального зала, какофонией и монотонным гулом. Гости смешивались друг с другом, попивая игристое вино и пунш, и перекусывая тарталетками, полностью погружаясь в весёлые беседы и наслаждаясь праздничной атмосферой.

Эльфы постарались на славу: помещение блестело чистотой и переливалось украшениями. Красный ковёр на полу, огромные венки из остролиста и пуансеттии — растения, складывающего свои алые листья в звезду -, и красно-зелёно-белые ленты под потолком, тянущиеся от стен к центру: верхушке пятиметровой ели, увешанной игрушками и звёздочками. Зал наполнял золотистый свет, яркий, как днём, и чарующий. Нарядному холлу нарядные люди в разноцветных мантиях, отороченных мехом и пайетками, в шляпах и колпаках, и с высокими причёсками, такими любимыми аристократками. Здесь собралась почти вся верхушка Министерства, с пару-тройку Лордов и несколько просто уважаемых волшебников. Далеко не все люди, которых Министру предполагалось пригласить, но всем остальным он доверял недостаточно. Здесь были лишь надёжные, чьи клятвы ему уже удалось получить к этому времени. Мимо столиков и диванов курсировали его авроры, общаясь с бывшими одноклассниками и знакомыми, и время от времени оглядывали пространство в поисках угрозы.

Том стоял чуть в стороне от общей толпы и выслушивал рассказ от Лорда Кирдроя о его путешествии в Норвегию, абсолютно, на взгляд Тома, не интересном. Леди Кирдрой поддакивала трёпу своего мужа, и ещё несколько человек, среди которых обнаружились такие же восторженные представители знати, умудрялись вставлять в монотонный рассказ свои вопросы. Гонт абсолютно не желал находится в этом праздном обществе, слишком занятый мыслями об отказавших в сотрудничестве с Министерством великанах, Рабастане Лейстрейндже, умудрившимся связаться с пропавшим без вести Абрахамом Крэббом, а ещё о Медальоне Слизерина, который Тому так и не удалось достать из родового гнезда Блэков. И, говоря о хоркруксах, о своей занозе он думал тоже.

Он казался спокойным и собранным в своём тёмно-зелёном костюме-тройке, внимательным, на лице сияла вежливая улыбка. Но сознанием он был далеко. Его взгляд время от времени скользил в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Спит ли Кэсси? Как она себя чувствует? Связь подсказывала, что сейчас девушка находится в состоянии покоя, а для того, чтобы ощутить больше Тому нужно сосредоточиться, что невозможно в такой толпе. Поттер проспала весь день, и с одной стороны это было удобно, ведь Том успел и перебеситься после ссоры и поработать, и даже потратить время и силы на то, чтобы значительно расширить пространство внутри дома для десятка гостевых спален, а с другой — тревога сжимала сердце когтями. Он в свой первый раз после создания хоркрукса тоже отключился, но ровно до будильника и после чувствовал себя нормально настолько, чтобы спокойно выполнять свои обязанности в качестве старосты школы. А Кэсси, он ощущал, испытывала боль некоторое время. Том ещё и ошейник снял, себе на беду. Стоило только подумать о вещице, как цепочка, спрятанная в нагрудном кармане, будто нагрелась вновь и зазвенела испуганной тонкой песней чужой души. Том мог ощутить биение сердца напротив своего собственного и это было единственным, что умиротворяло его этим вечером.

Том несколько раз порывался пойти и проверить, увидеть своими глазами её, не важно, спящую или бодрствующую, но замирал, припоминая, что они, вообще-то в ссоре. В дурацкой бессмысленной ссоре. Кэсси была не права, виня его, а он неправ в том, что повёл себя грубо. Почему-то каждый раз, когда он пытался быть лучше себя самого, каждый раз, когда подпускал девчонку ближе, это оборачивалось катастрофой. Неблагодарная дрянь, с тусклой злобой думал Гонт, смешная со всеми своими моральными установками, упрямая проблема. Вредный гремлин под личиной рыжей девушки! Сколько будет длиться это вымораживающее недопонимание он предсказать не мог. Несмотря на раздражение, от которого старался отмахнуться, в глубине души чувствовал смутный укол вины. Мысль о том, что она лежит одна в тёмной комнате, в то время как все остальные проводят время внизу, тяготила его.

— Мистер Гонт, милый, вы похоже отвлечены чем-то! — визгливо укорила его Леди Кирдрой. Тот совсем запамятовал о своих никчёмных собеседниках. Даже забыл улыбку на лице держать.

Дама смотрела на него с широко раскрытыми глазами, как и её тучный муж. Том натянул заготовленную заранее маску смущения, потупился и улыбнулся застенчиво. Леди тут же оттаяла, даже раньше, чем Гонт успел принести извинения.

— Прошу прощения. Всё не могу перестать думать о работе.

Женщина охнула, чиновники заугукали в ответ, будто знали, что такое тяжёлый изматывающий труд. Лицемеры, шипел червяк презрения внутри.

— Конечно, это несомненно важно, но вам бы побольше отдыхать. — забубнил в усы сэр Макинтош где-то сбоку.

— Да-да! — запричитала Киркрой, — Дорогой наш, вы выглядите уставшим.

Том хмыкнул вежливо-согласно. Всё это не сочувствие, а простая формальность: он знал, что выглядит безупречно, ведь разглядывал себя в зеркале на предмет изъянов добрых двадцать минут перед тем, как спуститься к гостям.

— Да, согласен! — вдруг за спиной Тома возник ещё один человек, аккуратно уложивший свою ладонь, украшенную перстнями, Министру на плечо. Джеймс Фра́нко, в нарядном бордовом костюме, поспешил увести мужчину к более интересной компании, — Пожалуй, я его у вас украду, пока он совсем не скис от скуки.

Вежливости в его тоне не было ни на гран, но Том мало заботился о мнении Киркроев и им подобных по этому поводу. Он с радостью пошёл за соратником, не оглядываясь и даже не попрощавшись. Хватит с них внимания. Но и при беседе с Гампом, Скримджером и Фра́нко он то и дело отвлекался. Даже потеющий от страха Люциус Малфой и тот не забавлял его.

Кстати, о птичках. Тогда, почти месяц назад, когда Том и Барти Крауч-младший решили почтить Лорда Малфоя своим присутствием на завтраке, выяснилась правда тревожащая, но совсем не удивительная. Волдеморт возродился. Крауч-младший застыл мрачно, как загипнотизированный Василиском паук, а сам Том не почувствовал в себе и капли изумления. Он и так это знал, и получше остальных. Но ладошки всё равно вспотели. Сейчас-то он уже был относительно спокоен, ведь угроза точно имела лицо, знакомое ему. Это не исключало неожиданностей, но давало ему, такому же Тёмному Лорду, представление об образе мышления своего двойника.

Малфой доказал факт воскрешения меткой на предплечье, ярко-чёрной и движущейся, как и тогда, когда Лорд Волдеморт ещё держал своих Пожирателей под контролем. Боец из Люциуса уже был никакой, обрюзгший и слабый, изнеженный за два десятилетия, но он всё ещё оставался полезным активом, непосредственно близким к нынешнему Министру. И у Люциуса было, что терять, так что отказаться от того, чтобы вновь присягнуть Волдеморту на верность он не мог. Только он, один, в обмен на безопасность всей своей семьи. Мнимую безопасность, естественно, но ему об этом знать было не обязательно.

Том слушал его сухое признание с безразличием, а вот Крауч сжимал зубы и палочку в руке. Не ему, такому же перебежчику, судить, конечно, но Барти считал, что Малфой мог хотя бы поставить Министра в известность, а не молча делать то, что Волдеморт ему прикажет. Очевидно, что говорить Люциусу никто не запрещал, раз тот жив и не корчится от боли из-за нарушения клятвы. Тот, размышлял Крауч-младший про себя, точно не давал никаких клятв. В общем-то, как и все остальные в его семье, так же напряжённо застывшие в столовой застигнутыми врасплох фазанами. Но в тот день никто не остался без Непреложного Обета и установки, что Волдеморт должен об этом узнать. Том играл с огнём и знал это, но удержаться не мог, как кот, который не может удержаться от расцарапывания обоев.

Действительно полезной оказалась только Нарцисса. Она негромко сообщила, что наконец, спустя хренову тучу лет, смогла достучаться до своего нерадивого кузена, Сириуса Блэка, который, как оказалось, больше на Гриммо не живёт. Он в бегах, прячется от Новых Пожирателей Смерти, и вновь вступил в ряды Ордена Феникса. Том благодарно кивнул в ответ. Эта женщина никогда его не разочаровывала, чёрт возьми. Теперь Том ждал от Альбуса Дамблдора ответа, где находится Блэк, и хочет ли он говорить. Если всё получится, и Сириус поделится адресом дома, ныне стёртым из истории и памяти чарами Фиделиуса, которые Блэк сам же и создал, то Аврорат сможет провести там обыск. А Том — найти свой Медальон, к этому времени, он был уверен, уже не несущий в себе осколок души.

Праздник закончился далеко за полночь. Некоторые гости решили остаться на ночлег, чтобы не будить своих детей, которые уже давно сопели в гостевых спальнях, да и самим не покидать дом Министра среди ночи. Не всем им удалось урвать его персону на пару слов даже за весь вечер, так что самые заинтересованные в личной беседе остались до утра, которое обещало быть очень шумным. Том уже морально готовился игнорировать раздражение от стольких людей в своём, довольно широком вообще-то, личном пространстве. Впрочем, сейчас его ничего не раздражало, кроме уже привычной головной боли. Но это от усталости.

Том запер дверь своей спальни и, не зажигая света, пополз в ванную, где включил всего один настенный абажур. Хватит с него яркого освещения, глаза резало даже такое тусклое сияние. Он ослабил галстук, удавкой обхвативший шею и снял. С наслаждением стянул пиджак, жилет и рубашку, плотно облегающую плечи накрахмаленным хлопком. Вместе с брюками аккуратно сложил и оставил на полу. Упрятал цепь-артефакт под подушку вместе со своей волшебной палочкой. Выдохнул, когда в плечи и макушку ударилась первая волна тёплой воды из душевой лейки. Напряжение, духи с приевшимся за вечер запахом цитруса, и гель для волос смывались и исчезали в сливе, а пар расслаблял тело. Чистый и свободный от условностей своего образа, Том вышел из наполненной влагой комнаты, оставляя отпечатки голых стоп на кафеле. Как же это было приятно побыть никем, кроме самого себя в этот момент.

На кровати обнаружилась Нагайна, лениво осматривающая хозяина на предмет каких-нибудь изменений. Нет, всё в порядке, всё тот же. Залез под одеяло голышом, оставляя на простынях влажные пятна и завернулся, как в кокон, будто набитый пухом пододеяльник был не просто парой слоёв ткани, а бронёй от монстров из темноты.

— Нашумелись? — прошелестела Нагайна и переместилась так, чтобы скрыть весь бок Тома своими кольцами. Тот бестолково угукнул, прикрыв глаза. Наверное, сегодня проблем с засыпанием не будет, думал он, слишком уж насыщенным выдался день. — Столько вкусных малышей… — протянула Нагайна совсем тихо.

— Нельзя. — привычно обрубил Гонт и змея, посмеиваясь, уложила голову на подушку прямо над кудрявой макушкой Хозяина.

И Том заснул сладко, но не надолго. Знакомый сон, кошмар, обхватил сознание своими смертоносными лапами. Вновь белый туман, вновь он совершенно один и преследуем чёрным силуэтом в капюшоне. Том уже давно не придавал этим одинаковым повторяющимся снам значения, но в этот раз что-то изменилось. Он, на самом деле, оказался не единственным человеком в этой мгле. Впервые в пространстве своего Дворца Памяти он почуял чужака. Силуэт в капюшоне, Дементор, приближался, но Тома уже выкинуло из сюжета сна. Он навострил всё своё сознание, вздыбился, напрягся, как зверь, принюхиваясь и выискивая след вторженца. И чужак это понял. До этого он, кем бы ни был, действовал аккуратно, но сегодня от чего-то стал небрежен, будто внезапно осознал какую-то истину, и попался.

Дементор, воплощение Проклятия, хотел было накинуться на свою «жертву», как обычно бывало в их отработанной игре, но тоже замер совсем рядом, слепыми глазами шаря по полотну белого тумана. Именно он указал в сторону чужака своим слепым взглядом и поплыл к нему, увлечённый знакомой энергией. От существа веяло ледяным ужасом и безысходностью, но Том, следующий за чудовищем во мглу, был слишком сосредоточен на том, чтобы поймать незваного гостя, явно взбешённого тем фактом, что его заметили, чтобы чувствовать реальный страх быть пойманным чёрными тонкими руками. Внезапно туман рассеялся и исчез вместе с существом-проклятием, явив слизеринскую гостиную с тысячей дверей со всех сторон. Том знал, что вторженец в одной из них. И он, Цирцея забери, знал, кто это такой. Но в погоню пуститься не успел, вдруг почувствовав сильную боль в висках, заставившую его проснуться. Злым и застигнутым врасплох.

И испуганным, как школьник перед первым в жизни экзаменом.

* * *

Кэсси проснулась задолго до рассвета, и это было совсем не удивительно, ведь после почти суток сна её организм уже не видел смысла в отдыхе. Тишина ранних утренних часов всё ещё окутывала Поместье, и все спали после долгой ночи празднований. За окнами пел ветер и переговаривались неперелётные птицы, перемещаясь с ветки на ветку и стряхивая с иголок свежий снег. На холмы Гилдфорда опустился густой молочный туман.

Последствия разлуки фрагмента души не прошли бесследно, за ночь стало лишь хуже: стоило Кэсси пошевелить телом, как такая боль пронзила её грудь, что она даже вскрикнула от неожиданности. Она в одно мгновение покрылась липким холодным потом. А ведь ей ещё предстояло встать и умыться. Со стоном девушка села, а затем и встала, стараясь не наклоняться слишком сильно. Как будто у неё была тяжёлая рана в солнечном сплетении. Хотя, по сути, так ведь оно и есть. Только рана была незаметна, как и надколотое магическое ядро, упрятанное в клетку рёбер.

Зеркало встретило Кэсси таким же безразличным молчанием, как и обычно. Девушка даже не была уверена, что оно волшебное. Зная Министра, она могла предположить, что ему в принципе не нравится всякая подобная ерунда, которой остальные маги развлекают себя в мире, который мало чем может их удивить.

Ожог на шее уже побледнел до едва заметного шрама и почти зажил. Если прикрыть волосами, то и не видно. Хотелось знать, куда Гонт дел ошейник и будет ли применять его снова. Кэсси носить такое не хотела, пусть вещица и смотрелась симпатично. Голая кожа ей нравилась больше. Как и абсолютная свобода, кстати. А с другой стороны ей нравилось отсутствие страданий, которые цепь-артефакт мог гарантировать. Да и кроме того, Кэсси ещё до конца не осознала, но могла предположить, что эта боль в душе станет меньше, если вторая её часть окажется к Кэсси как можно ближе. Девушка безотчётно скучала по своему осколку, подёргивалась от желания пойти его искать.

Кэсси просидела в ванной почти до завтрака и на скорую руку оделась с надеждой, что её стандартный прикид из джинс и толстовки сильно разглядывать не будут. Горячая вода согревала деревянное после сна тело и притупляла боль, но та всё ещё зудела тревогой около сердца. Так же тревожно было и идти в столовую, ведь там будет Гонт со своими нестабильными эмоциями и тёмными глазами, будоражащими сознание и посылающими по телу мурашки. Кэсси гадала, злится ли он всё ещё, или уже отпустил? Захочет ли поговорить? Кэсси хотела. Получить ответы на некоторые из своих размышлений, и убедиться, по словам и жестам, что Том действительно чувствует к ней… что-то. Завтрак определённо обещал быть напряжённым.

На секунду, уже стоя перед дверью в столовую, Кэсси подумала, что ей нужно всё-таки убраться подальше, но стерпела, зная, насколько жалко будет выглядеть её стремление избегать и Гонта и людей, в гости к нему приехавших. В столовой стоял тихий гул: Том — и Кэсси вновь безошибочно узнавала его голос — без особого интереса вёл беседу с чиновниками. Их жены обсуждали прошедший вечер, а дети в соседней столовой хохотали и громко играли в «Города», что слышно было аж из коридора. Кэсси предпочла бы присоединиться к ним, а не к толпе взрослых, которых она не знала. Не хотелось вновь испытывать то же игнорирование и препарирующий интерес, что и в первую неделю в Поместье Гонта. Но бежать уже некуда. Вдох. Выдох. Открыть дверь, потянув за фигурную ручку.

На секунду у неё перехватило дыхание от украшенных к празднику стен и потолка. Ещё позавчера здесь не было ничего, только холл час от часу менялся, наполняясь листьями, ветками, мишурой и шариками. А сейчас украшения были везде, разве что кроме коридоров, и выглядели они великолепно. Кэсси почувствовала сумасшедший восторг, как и в своё первое Рождество в школе. Даже убранство потолка было вдохновлено Большим залом, ведь прямо из наколдованных облаков хлопьями сыпался снег и кружился в пируэтах, как пепел, раздуваемый ветром.

Девушка и не заметила, как застыла на месте, радостными широко раскрытыми глазами наблюдая за снежинками, до тех пор, пока разговоры за столом не стихли, потревоженные её появлением. Полный стол людей с вежливым интересом наблюдал за ней, и Кэсси покраснела до самой шеи, заметив на себе такое пристальное внимание. И услышала хохот Гарри Портман, поддерживаемый смешками Дэнниса Криви.

— Что, впечатляет? — прыснула Гарри. Она, как и все мракоборцы в доме выглядела просто потрясающе в новенькой праздничной мантии серого цвета. — Вчера в холле было ещё круче!

Поттер пожала плечами смущённо, а потом заметила взгляд Гонта, одетого в официальную мантию с тем же галстуком, что был на нём и вчера. Дрожь пробрала девушку до самых костей: он жадно осматривал её, будто не видел годами, и ощущалось это так жарко, что щёки Кэс загорелись ярче. О гневе и речи быть не могло, Том испытывал облегчение при виде своей девчонки и оно просачивалось в карие радужки плавленым золотом. Гонт дёрнул уголками губ на мгновение, а после, будто осознав, как необдуманно ведёт себя, вернул лицу безразличие, но Поттер было уже не обмануть. Она прошагала к своему месту, единственному свободному за удлинённым, полным людей столом.

Казалось, что все затаили дыхание, ведь рядом с Министром кто-то сидел. Во главе стола, подобно ему. Конечно им было интересно, кто это. А Кэсси больше всего на свете желала спрятаться под стол: с таким количеством внимания её мозг угрожал не справится. Том хмыкнул в ответ на её малодушие, и усмехнулся уже открыто. Прочистил горло.

— Хотел бы представить вам мою ассистентку в научных исследованиях. — начал он просто, и все навострили уши. Ну ладно, не все, но заинтересованных в помещении явно было больше половины. А сама Поттер подпрыгнула, как будто её ущипнули, — Кассиа Лили Поттер.

Гости закивали. Некоторые поспешили представиться тоже, а остальные просто вежливо склоняли головы, признав в ней человека, которого уже когда-то в своей жизни видели. Знакомых лиц за столом оказалось много: кроме жителей дома обнаружились несколько министерских служащих, чьи фотографии часто мелькали в газетах, и несколько бывших одноклассников Кэсси. Были даже их родители, точно так же непосредственно причастные к правительству.

Сидели они группами, со своими. Рядом с Люциусом Малфоем были Нарцисса, его жена, и сын Драко с женой Асторией. Драко смотрел на Поттер с подозрением, потому что не ожидал увидеть эту толстую хаффлпафку, постоянно защищавшую Невилла Лонгботтома, по левую руку от Министра. Астория наоборот вообще не проявляла к Кэсси никакого интереса, как и в школьные годы. Впрочем и сама Кэсси плохо помнила эту девушку. Та казалась равнодушной почти ко всем, кроме своей свекрови, с которой вела негромкую беседу. Кроме них были и ещё несколько слизеринцев, что совсем не удивительно, ведь те были детьми знатных семей или, по крайней мере, успешных, и заняли места своих отцов и матерей при новом Министре. Вот Блейз Забини, сильно повзрослевший через шесть лет после выпуска, вот Крэбб и Гойл, бывшие школьные хулиганы, сидящие с гордо задёртыми подбородками, тоньше и от того уже не такие впечатляющие. А вот известная всей школе спутница Драко Малфоя Пенси Паркинсон, всё такая же высокомерная и противная на вид, будто совсем не выросла из образа задиры, за то обзавелась статусом жены одного из молоденьких лордов. Кроме них обнаружились и представители других факультетов, с которыми Кэсси делила уроки. Падма Патил сидела между четой Уизли и каким-то пожилым лордом, одетым в дорогую мантию иностранного покроя. С другой стороны от этого индийского богатея нашлась и Парвати, близняшка Падмы. А вот распознав среди собравшихся Эрни Макмиллана, Кэсси очень удивилась, ведь не слышала о нём ничего с выпускного. Да и ребят с этого факультета среди гостей больше не было. Но то, что Эрни занял какое-то высокое положение на самом деле вполне ожидаемо. Он хорошо учился и стал старостой на пятом курсе, из-за чего и раньше часто задирал нос. Он приветливо кивнул Кэсси и получил от неё вежливый кивок в ответ. Также не было ничего удивительного в том, что здесь нашлась и Гермиона Грейнджер, известная школьная всезнайка, в строгой мантии и со сложной прической из каштановых кудрей на голове. Она была очень похожа на МакГонагалл, особенно когда бросила строго-обеспокоенный взгляд в сторону детской столовой: там — увидела Кэсси мельком, проходя мимо — прямо рядом с беловолосым мальчиком, который был точной копией маленького Драко Малфоя, сидела девочка лет пяти с такими же каштановыми кудрями, как у Гермионы, и лицом, полным веснушек, так похожим на лицо Джинни Уизли. Отец, как поняла Кэсси, Рон Уизли сидел рядом с женой в особой парадной аврорской форме и со значком с двухголовым волчьим силуэтом, приколотым к лацкану.

Он выглядел таким гордым и… зрелым? Они все выросли. И Кэсси, очевидно, тоже изменилась, но не осознавала до этого самого момента. Её сверстники уже давно повзрослели, получили хорошую работу и, что самое пугающее, состряпали детей. Они жили так, будто знали, как это делается. Будто их всех научили, а Кэсси всё-всё прослушала. Она невольно представила своего друга Невилла, аврора Невилла, на месте Рона Уизли, или рядом с ним. Они учились в одной группе новобранцев, практиковались вместе, они могли бы до сих пор работать в одной команде. Вилл тоже сидел бы здесь, застенчиво улыбаясь и поддерживая диалог окрепшим голосом, избавленным от заиканий. Возможно, по правую руку от него сидела бы какая-нибудь милая девушка, бойкая и понимающая, его жена. А рядом с ними — Луна с Рольфом, два главных магозоолога Министерства Магии. На приёме у своего непосредственного начальника, Министра, на который многим так мечталось попасть. Кэсси даже не думала пририсовывать к этой картине себя, совсем нет. Вряд ли ей удалось бы достичь тех же высот, что и её блистательным, обаятельным, невероятно мудрым друзьям. Она и не стремилась. Наоборот, если в школе она защищала их собой от всякого, кто считал себя лучше «Трусливого Гриффиндорца» и «Полоумной Лавгуд», то, повзрослев, вполне комфортно чувствовала бы себя в их тени. Она, Господи, она так хотела увидеть, какими они стали бы к этому моменту! И какими бы стали десятком лет позже. Каких прекрасных детей, своих маленьких копий, смешных и курносых, принесли бы в мир. Но она не сможет этого увидеть, ведь все они давно мертвы, её друзья. И Кэсси, казалось, была мертва вместе с ними. Замёрзла, как жук в янтаре, и не могла двигаться дальше своими озябшими слабыми лапками.

За столом продолжался завтрак. Рядом с Кэсси не было никого, кто мог с ней поговорить, отвлечь, да и с Министром ей поговорить не удавалось, ведь его то и дело отвлекали соседи, не дающие девушке возможности и слова впихнуть. А сейчас привлекать его внимание и вовсе расхотелось. У девушки стоял ком в горле, было тяжело даже дышать, не говоря уже о том, чтобы что-то съесть. Воспоминания о друзьях умножились на образ старика в лачуге, на страх, неуверенность и боль, кислотой разъедающую грудь. Что-то не так. Она чувствовала приближающийся приступ, но не знала, как его остановить. Да и Том ведь обещал, что больше их не будет. Получается, солгал? Или сам не до конца понял? Тошнота поднялась по пищеводу и Кэсси поспешила выйти из столовой раньше, чем её вырвет у всех на глазах.

С каждой секундой, пока она шагала от своего места до двери тело дрожало все больше, лицо позеленело от испуга и спазма под рёбрами, а взгляд заволокло солёной пеленой. Со второго раза она отыскала на двери ручку и выскочила прочь под заинтересованные взгляды и неуверенные вопросы гостей. Её захлестнула паника.

Она и не слышала, как Гонт следует прямо за ней след в след, не отставая.

Не объяснив ничего остальным за столом, Том быстро извинился и встал со своего места, чувствуя как подскочил пульс. Узы подсказывали направление: белая гостиная, с драконом. С порога он почувствовал запах озона в воздухе и тихое потрескивание магии на грани слуха. Кэсси сжалась за креслом, задыхаясь от слез и постанывая. После нескольких месяцев затишья боль резала неожиданно и безжалостно и была эквивалентна трём ударам ядерной боеголовки одновременно. Мужчина застыл в дверях, пытаясь придумать, как позвать девушку не напугав. У него по ладоням блуждало острое электричество, такое же нервное, как и он сам в этот миг.

Прежде чем он успел открыть рот, что-то хлопнуло неподалёку, и появилась Винки, держа в руках несколько успокаивающих зелий. Эльфийка застыла от удивления, увидев его, но не произнесла ни слова приветствия: Том приложил палец к губам, убеждая её не выдавать, что он в комнате. Эльфийка исполнила молчаливый приказ, даже если не понимала, для чего он нужен, и направилась к девушке.

— Мисс Поттер. Вот, выпейте! — Винки ворковала рядом со своей подругой, но Кэсси, казалось, игнорировала её. Или она просто не могла ответить, ведь дыхание перехватило, и рыдания уступили место резкому болезненному вздоху: через связь Тома пронзала боль в конечностях и ядре, колющая, будто грудь ковыряли ножом.

Снова. Это происходит снова, хотя Том был уверен, что Проклятие больше не коснётся её тела, ведь оно стало сосудом для главного фрагмента души и было практически неразрушимо. Но он просчитался, потому что поздно осознал, что бессмертие не означает отсутствие страданий. Всплески магии всё ещё вызывали приступы. Значит, всё напрасно, бесполезно, бессмысленно. Кэсси тряслась, скрючившись, сидя на коленях и упираясь лбом в ковёр, а Винки что-то в панике пищала, сначала ей, а потом и Тому, который просто молча наблюдал. Он сам будто оцепенел, расстроенный ещё с ночи, получивший буквально добивающую последнюю каплю за сегодня. Казалось, что минуты этой ужасной сцены тянулись, но на самом деле не прошло и пяти секунд, как шестеренки в мозгу мужчины пришли в движение. Он подошел к Кэсси, сокращая натяжение связи между ними, взял часть повреждений на себя, и применил ту же технику, что и тогда, ещё в самом начале. Сжал магией со всех сторон дрожащее, задыхающееся тело, а после пустил по проводу уз волну горячей энергии, пресекая любые попытки Проклятия подпитаться за счёт жертвы. Он так искренне хотел помочь, размахивая палочкой, зажатой в пальцах до побелевших костяшек, что на миг почувствовал себя героем, которого всё это время пытался изображать. Восстанавливал магические токи в конечностях, исцелял кровеносные сосуды, которые лопнули от напряжения, и даже не морщился от усилий. Лишь хмурился, мрачнея с каждым мгновением.

«Ну, спаситель», — подумала Кэсси и рассмеялась клокочуще и рвано. Она прекрасно осознавала, что происходит, и просто… расхохоталась, как будто это была самая умопомрачительная шутка на свете.

— Почему ты смеёшься? — Том пробормотал сквозь зубы.

— Потому что… — она снова хихикнула, — Ты облажался. Ты был неправ, ты мне совсем не помог. А я тебе поверила…

«Она издевается надо мной», — подумал Том. Гнев рос в его теле. Всего полчаса назад он чувствовал от неё дружелюбие, принятие, а теперь она не просто далека от него, Тома, а ещё и смеет над ним потешаться. Раздражение и разочарование нарастали, но Гонт старался держать себя в руках. Он подавил желание схватить девчонку за плечи и встряхнуть, а вместо этого просто сжал кулаки. Насмешливая улыбка ощущалась как удар под дых. Смех Кэсси звенел в ушах оскорблением, ещё больше разжигая его разочарование и теребя уязвлённое эго. Том сжал челюсти, глаза сощурились презрительно.

— Ты должна быть благодарна, — выдавил он из себя жёстким и напряженным голосом. — Я отнял часть твоей боли, а ты смеешь смеяться надо мной? Разве ты не понимаешь, что будет, если я позволю тебе страдать в одиночку?

Вопрос был явно риторический, потому что Том, без перехода, просто оборвал связь со своей стороны, вернув всю мощь агонии резко и неотвратимо. Смех девушки оборвался резким вскриком и превратился в тихое хныканье. И впервые в жизни чужая боль не принесла Гонту никакого удовольствия. Отчаяние и страх развлекали его, подогревали любопытство, но сейчас, против обыкновения, он просто злился и чувствовал себя последним гадом, наблюдая страдание на этом лице.

— Старик умер зря… Я убила его зря. Я поверила тебе! — прохрипела Кэсси, зажмурив глаза и свернувшись в клубок у его ног.

И Том замер в смятении. Он медленно опустился на колени рядом с девушкой без намёка на сострадание на лице или в поведении, но говорил он мягче, чем когда-либо, сам себе удивляясь:

— Твоя вина и жалость не вернут его. — коротко выдохнул Том. — Тебе нужно перестать зацикливаться на прошлом. Что сделано, то сделано. Я не могу этого изменить, — добавил он тоном, граничащим с нетерпением. Намёк на разочарование мелькнул в глазах, когда он продолжил. — Ты можешь либо погрязнуть в этом, либо сосредоточиться на настоящем и взять под контроль свою жизнь.

Поттер в ответ хныкнула жалостливо. И Том расхотел её мучить. Сжал в тисках магии в последний раз, вытесняя холод Проклятия. Приступ стихал. Болели суставы и мышцы под кожей, словно кто-то разрезал их изнутри колючей проволкой, вены чесались, и Том слышал отголоски этого зуда, как свои собственные. Тело девчонки перестало трястись, она замерла, услышав последнюю фразу. И скривилась. Это звучало как тонкая насмешка: возьми жизнь в свои руки, но сначала отбери её из моих.

— Я не могу… Я не могу полагаться на себя, — тихо прошептал её голос, слишком слабый. Сознание стремительно угасало. Мозг, уставший от событий немедленно уплыл в темноту.

Том молча поднял её и отнёс к ближайшему дивану. И только сейчас вспомнил о Винки, которая была молчаливым свидетелем всей этой сцены: эльфийка, сгорбившись, застыла возле кресла, не выпуская из рук успокоительные зелья. От страха и шока её огромные влажные глаза казались ещё больше. Без дальнейших указаний она подошла к девчонке и влила несколько порций ей в рот.

— Винки. — тихо позвал Том, заставив домовушку подпрыгнуть. — Спасибо за зелья. Останься тут.

Винки послушно кивнула. Она продолжала смотреть на Кэсси с беспокойством, пока дыхание девочки замедлялось.

— Я позабочусь о ней. — так же тихо сказала Винки, пристально глядя Тому в глаза.

— Отлично.

Том, не оглядываясь, направился к выходу. Ему нужно было проводить гостей, просмотреть последние отчёты и, наконец, отдохнуть. После Рождества большинство сотрудников Министерства уйдут в двухнедельный отпуск, и даже охранники в доме Министра. Дом будет совершенно пустым: останутся только Том, Кэсси, Ларс, занятый своим особым заданием, и эльфы. И путы Проклятия, нависшие над двумя волшебниками лезвием гильотины.

* * *

Хогсмид горел. Цепочка ужасов возобновилась вновь и умножилась стократ: приступ, существо в капюшоне, горящая деревня. Дурная традиция. Ещё и на кануне Рождества.

Том прибыл на место поздно, хотя узнал о сбежавшем из тела Поттер существе раньше остальных. Даже всех прошедших с момента боя в самом центре посёлка часов не хватило аврорам и местным жителям, чтобы унять Адское Пламя, изрядно пожравшее деревянные домики. Повезло, что здесь не оказалось школьников, ведь днём ранее все они уехали прочь на блестящем алом Хогвартс-экспрессе. Ему, Тому Гонту, со всей его мощью было достаточно пары взмахов волшебной палочкой, чтобы выдуть огонь прочь в затянутое тучами небо. Небо, пространство которого пересекала предупреждением Метка Волдеморта — череп со змеёй.

Люди в мантиях со значками, изображающими волка, сновали между обгоревших зданий и опрашивали свидетелей. Несколько из них осматривали тела погибших. Шестнадцать человек. Ни в какое сравнение с числом убитых магглов эта мизерная цифра не шла, но в соотношении с числом волшебников в принципе — кошмарный счёт. Периметр оцепили, над поселением возвели антиаппарационный купол, но поздно, ведь преступники успели исчезнуть, бросив на протоптанном снегу пару мёртвых товарищей. Эта предосторожность скорее против жителей, чтобы никто не посмел убежать и рассказать об увиденном своим знакомым за пределами Хогсмида раньше, чем с ними проведут беседу по этому поводу.

Том знал, что скрыть такое будет невозможно, а стирать память местным просто незаконно, да и мало что даст, кроме новых волнений. Он готовился к хаосу, к вопросам и бессонным ночам. Именно на это и рассчитывал Волдеморт, Гонт был уверен. Вывести Тома из игры, настроить против него жителей Магической Британии. «Из заключения сбежал Дементор», так напишут в иностранных газетах, на которые Том не мог повлиять. «Министерство Магии допустило убийство шестнадцати магов на территории Шотландии!», так будут говорить в пабах и на улочках. Он знал, что болтунов не заткнуть, слухи не пресечь. И размышлял, как преподнести всё это в выгодном свете, чтобы его не сожрали живьём.

Это уже не горстка магглов. Это страх, паника и тёмные времена, от которых волшебники успели отвыкнуть за двадцать с лишним лет. И все они, служащие Министерства, авроры и сам Министр были беспомощны и слепы, как котята. Даже патруль в Хогсмиде не помог, ведь патрульных просто убили среди бела дня спустя полчаса после пересменки. Колдуны, расслабленные в преддверии рождественского ужина, банально проворонили чужаков. Том и сам на чеку не был, хотя стоило.

Он отправил подмогу в Хогсмид едва ли не в ту же секунду, как напуганная до безумия Винки возникла перед ним, провожающим гостей за дверь. Она воскликнула: «Хозяин, там мисс Поттер.!», но договорить не успела, ведь Том мгновенно сорвался на бег. Всего десять метров от холла до гостиной, и он увидел бледное тело, исходящее чёрным замогильно-холодным дымом. Артефакт-обнаружитель на потусторонних существ, маленький камушек, упрятанный в значок аврора завопил на груди Рона Уизли, примчавшегося следом, а после в дом ворвался Патронус-рысь от Кингсли Шеклболта с сообщением о пожаре в Хогсмиде. Уизли был тут же отправлен туда, а Том, как мог, старался задержать существо в теле Кэсси Поттер на глазах у изумлённой публики. Он поздно понял, что стоит запереть к чертям собачьим дверь.

Ему удавалось тянуть силу Поттер на себя долгих десять минут. Магия ревела, рвалась, замораживала пространство, покрывая мебель и стёкла колкой ледяной коркой, но в конце концов ни сила воли, ни сеть невыразимских заклинаний не смогли удержать чёрный дым в теле. Туча высвободилась и обрела черты существа в капюшоне, а после устремилась прочь, прямо сквозь Тома, застывшего от страха и шока. Твари не понадобилась его душа, лишь свобода. Чары под потолком комнаты с лязгом лопнули, как своды стеклянного шарика и чудовище просто скрылось. Воля заклинателя оказалась сильнее. Том присел на столик прямо напротив своей мертвенно-бледной занозы, отчаянно склонив голову.

— Сэр! — Гарри, нахмуренная, стучала в дверь, угрожая вынести её нахрен.

— Что происходит? — громко требовала ответа Гермиона Уизли, насупив брови и с палочкой наизготове. Этот вопрос волновал и остальных шокированных жутким зрелищем гостей. А ведь они ещё не видели произошедшего полностью.

Когда Том наконец распахнул дверь гостиной, оказался просвечен дюжиной тревожных взглядов. Повезло, что их не было больше, ведь все остальные успели убраться отсюда раньше. В противном случае Гонта бы просто испепелило жаром этих нервных зрачков. Гарри протиснулась мимо мужчины в комнату, чтобы осмотреть свою подругу. Тамара застыла чуть в стороне, внимательно оглядывая Министра и отмечая какую-то обречённость на его обычно безупречно-безразличном лице. Гермиона прижимала к себе дочь, Роуз, но менее угрожающей от этого не становилась, а даже наоборот, выглядела как львица, способная вытащить правду из кого-угодно своими когтями.

— Что происходит, Мистер Гонт? — выронила она напряжённо.

— Нападение на Хогсмид. — он пожал плечами.

— Нет. Что происходит в этом доме? Что за чёрный дым? Он связан с атаками?

Люси и леди Кирдрой громко охнули. Малфои, оставшиеся у двери всей семьёй, лишь разглядывали сцену с молчаливым любопытством. Догадаться до связи было не трудно, совпадение слишком очевидное, да и кому как не жене аврора, занятого в поисках следов существа, нападающего на деревни, знать, что означает сигнал из значка. Это могло стать проблемой, досадовал Том молча. Он поджал губы, не в силах придумать подходящее ситуации выражение лица, чтобы всех успокоить.

— Нет. — односложно ответил он на последний вопрос, посчитав его самым важным. Ложь чистая и неприкрытая. Не сработает, знал он, — Я попрошу вас забыть о том, что вы видели и отправиться по домам. — весомо закончил он. Отвёл взгляд, но не перестал чувствовать себя под прицелом.

— Сэр, не могли бы вы объяснить? — настаивала Гермиона, но оказалась прервана четой Кирдрой, попятившейся к двери.

— Знаете, Господин Министр, мы пожалуй пойдём. Спасибо за прекрасный завтрак!

Они смылись даже раньше, чем Том наскрёб в себе достаточно вежливости для ответа. За ними молча последовали и Малфои, лишь кивнув на прощание. Это был не их секрет. Последний визит Министра в Малфой-менор чётко дал понять, что лучше не переходить Гонту дорогу и не лезть на амбразуру лишний раз. Никто не хотел давать Лорду ещё один Обет, связывающий их семью по рукам и ногам клятвой ничего никому не говорить.

Остались лишь его домочадцы и чёртова Грейнджер-Уизли, ждущая ответа. И ком нервного возбуждения, который Том чувствовал внутри, тяжёлый и рождающий тошноту. Мужчина отрицательно покачал головой.

— Пока нет. И я вынужден требовать с вас клятву, что об увиденном никто больше не узнает.

Взгляд девушки посуровел, но она незамедлительно ответила согласием. После, когда спустя долгие минуты объяснений Миссис Уизли покинула его дом, он распорядился, чтобы Арнольд Смит переговорил с Кирдроями, возможно с применением силы в случае, если они откажутся пообещать молчание. То же следовало сделать и с Малфоями, но этим Том должен заняться лично. Времени медлить больше не было.

Он не стал заворачивать в Министерство, ведь его и так там ждут, а сразу бросился в Хогсмид. К тому моменту здесь уже было спокойно, ведь аврорам удалось отпугнуть часть нападавших, а у Невыразимцев получилось собрать больше информации о существе, в основном визуальной. В этом и беда: дементора все видели и, что самое компрометирующее, чувствовали. Жуткая энергия загущала воздух в кисель. Это чудовище в поселении видели все без исключений. Как оно вопило, носилось от дома к дому, ведомое желаниями Заклинателя и высасывало из подвернувшихся под руку магов душу. Видели и могущественного мага в чёрной мантии и в страшной маске, напоминающей змеиную морду, который наколдовал неуничтожаемое Адское Пламя и создал чёрную метку на небе. Только Том знал, что маской это лицо не было, и покрывался липким потом.

Чудовище исчезло вместе с Хозяином в момент, когда сюда прибыла подмога от аврората. Значки волшебников пищали, указывая в сторону Дементора тонкими белёсыми лучами, но никому так и не удалось поймать существо. В компании своего Хозяина оно, казалось, и Патронуса не боялось, и об этом странном факте свидетели рассказывали тоже. А Том думал не о мёртвых волшебниках, не о панике, которой теперь точно не избежать. Он думал лишь о том, как его крайне впечатлительная девчонка наверняка страдает сейчас по этим погибшим людям.

В Министерство Гонт прибыл в компании невыразимца и двух трупов в керамических масках Пожирателей Смерти. Тех он отправил в морг на вскрытие и посмертное потрошение мозгов. Вряд ли получится найти в их ещё хранящих воспоминания головах и скудном обмундировании хоть каплю информации, но всё же. Оставалось лишь уповать на удачу. А сам Министр двинулся в кабинет Джеймса Фра́нко, который как раз собирался в заслуженный отпуск, и который ему теперь придётся отложить до лучших времён.

— Том, что там? — подскочил он, заметив хмурое выражение на лице Гонта, — Я слышал, заварушка в Хогсмиде.

— Да. Я вынужден просить тебя отложить отдых.

— Нужно скрыть что-то? — протянул тот, готовый к действиям.

Том задумался. Совсем не писать не вариант, ведь в таком случае их всех на вилы поднимут, да и на международной арене умалчивание выставит их политику в не самом лучшем свете. Ничего не приходило в голову, но он знал, что Джеймс придумает, не впервой. В верности этого мужчины Гонт не сомневался ни на секунду.

— Преподнести помягче. Можешь врать, но так, чтобы никто не сомневался, что у нас всё под контролем. — мягко распорядился Министр и покусал губу с явным намерением пустить себе кровь, чтобы взбодриться.

— Тебе придётся выступить. — кивнул Фра́нко, сцепив пальцы в замок. Том кивнул. Да, придётся и ему лучше поторопиться с придумыванием успокаивающей речи для народа.

Остаток дня был полон волнений, попыток уложить рассказы свидетелей в одну слитную историю, которую можно будет поудачнее переделать, и письмами от Альбуса Дамблдора, который предлагал принять помощь Ордена. Для отказа была всего одна причина: они могли откопать ту часть правды, которой в их умах делать нечего, но Том и так был в дерьме, а поддержка Директора могла прикрыть тылы и стать хорошим заголовком в статьях на первых полосах газет. В последнем письме Гонт просил о личной встрече в Косом Переулке на днях. Ему нужно было убедиться, что Медальон исчез или и вовсе пуст, хотя бы для себя. Объявлять миру о том, что Волдеморт действительно воскрес пока было рано, но лишь вопрос времени, когда люди срастят слухи и придут к выводу самостоятельно. В конце концов авроры во главе с Шеклболтом уже терроризируют его с требованием объявить в стране военное положение и снять ограничение на применение Непростительных чар.

А Том медлил уже добрый месяц как, отправляя их на задания во все возможные места, которые могли вывести на след Новых Псов и непосредственно Волдеморта. Он не мог не признать, что тот отлично прятался, ведь последние несколько поколений авроров были злющими тренированными ищейками, от которых и по сей день не скрылся ни один преступник. Пособников Новых Пожирателей и их самих ловили стабильно раз в неделю, и какое-то количество террористических атак удалось избежать ещё на старте. Среди пойманных оказалось как много иностранцев-наёмников, так и Британских волшебников, которым просто не терпелось выпустить на волю свою жажду крови по средством свержения правительства. Патрули, допросы, суды, о которых активно писали в Ежедневном Пророке, чтобы дать обществу понять, что Министерство не сидит сложа руки. Но Том не обманывал себя, знал, что это лишь пыль в глаза. Волдеморт позволял им это, как бы играл в салочки, то притормаживая, то ускоряясь. Или устраивая настоящее пожарище в гневе из-за того, что его заметили в чужой голове. Да и ещё как: его собственное творение, существо-проклятие, указало хозяину этой самой головы верное направление к чужаку. Том тоже никогда не любил быть пойманным на горячем. А теперь Волдеморт знает, что его заклинаемое существо подчиняется кому-то ещё, и он будет активно искать носителя, чтобы получить безраздельный контроль, а этого Том не мог допустить.

Домой вернулся только к ночи, испытавший столько чувств, что к концу дня уже полностью пустой. С порога понял: не спит. Кэсси находилась всё в той же гостиной, в гордом одиночестве пила ромашковый чай. Никакущая от вины, уголки губ были скорбно опущены, но ни единого следа слёз или шока, лишь усталое принятие. Комнату прогревал камин, за танцем огня в котором она наблюдала, ноги грел плед, а руки — всё та же розовая чашка, полная кипятка.

— Как там дела? — Поттер подала голос, почуяв присутствие человека за спинкой дивана. Она думала так много и громко, что почти оглушала этой лавиной.

Это уже даже не смешно: постоянно терять сознание, корчиться от боли и ссориться с Томом Гонтом. Это было похоже на цикл бесконечно повторяющихся действий, который только сбивал с толку и приносил всё больше неприятностей. Истинное безумие. «Если Бог существует, то он жесток», — подумала Кэсси. Наверное, он смеётся там, на Небесах, наблюдая, как её крыша отращивает колёса и удаляется. А как тут не сходить с ума? В этот раз сон был чётким, как никогда. Кэсси почти физически ощущала, куда летит её дух и чем он увлечён. Так страшно. Она ненавидела себя в этот момент, и чувствовала беспомощной и размякшей, как бумажка в миске с водой. Но Том выглядел совсем не лучше.

— Дурно. — бесцветно выдохнул он.

— Всё настолько плохо? — девушка наконец взглянула на него полноценно, а не краем глаза. По лицу Тома можно было сказать лишь то, что оно было уставшим, но внутри, о, Боги, она чувствовала, какую бурю мужчина пытается унять. Гонт достал из кармана чёрных брюк знакомую пачку и вытащил пару сигарет, после чего протянул Поттер одну и подкурил, а после поджёг и свою. Растёкся в кресле, будто лишился костей.

— Ты даже не можешь себе представить, насколько.

Кэс хмыкнула. Она сделала несколько коротких глубоких затяжек, пропуская дым в лёгкие. Голова тут же закружилась, но совсем не очистилась. За то слегка расслабились зажатые тревогой плечи. Пепел рухнул на плед и Кэсси небрежно стряхнула его на пол.

— Мне жаль. Я пыталась её удержать.

— Ты пыталась? — мужчина фыркнул почти обиженно. Даже усилиями двух волшебников оказалось невозможным контролировать эту тварь, это просто смешно! — Это я пытался!

Девчонка внезапно заулыбалась, чем заставила собеседника нахмуриться. Она снова над ним смеялась, бессовестная дрянь. Гонт медленно подавил взметнувшееся раздражение. Нет, не над ним, а в целом. И правда, ситуация воняла иронией, как уличная собака воняет потной шерстью.

— Выходит, мы оба неудачники?

В ответ Министр закатил глаза и отвернулся в поисках пепельницы. В отражениях круглых боков небольшой плошки с пеплом, и в чашке Кэсси можно было заметить раскрытую оскаленную пасть дракона с потолка. Том вдруг поймал себя на мысли, что в эту пасть залез бы с большей радостью, чем продолжал решать проблемы здесь. Он тяжело вздохнул, потирая лицо ладонями. Хотел хотя бы раз за долгое время провести тихий, спокойный вечер. И знал, что это будет невозможным ещё долгое время. Кэсси была постоянным источником неприятностей, от которых он не мог избавиться, не избавившись от неё в принципе, а это совсем не то, чего он желал.

Сначала, когда Том впервые увидел Кэсси на том мосту, он был так взволнован, заинтригован. Наверное, он даже обрадовался, ведь практически невозможно найти человека, чья магия была бы так похожа на его собственную. И тут начался какой-то хаос: она принесла этот хаос одним своим существованием. Образ жизни Тома был расписан по секундам, равномерно раскачан, как корабль в море, упорядочен, как книги в библиотеке: по цвету и по буквам. Поэтому любое вмешательство, трудности и ошибки, к которым он не был готов, очень злили его. Том хотел мира хотя бы в своём доме. И не смог этого добиться. Том чувствовал себя опустошённым. Наблюдая постоянное состояние жалости к себе и тревоги со стороны Кэсси, он утомлялся. Бесконечный цикл её болевых приступов, попыток это исправить и последующих ссор изматывал даже такого энергетического вампира, как Гонт, потому что впервые в жизни он действительно интересовался кем-то, кроме себя самого, во всех смыслах.

Он отвернулся к окнам, глядя на закат. Небо было окрашено в красный и оранжевый, облака с оттенком золота прорезали синий бархат неба. Красота вечера не принесла ему никакой радости. Он был слишком расстроен всей этой ситуацией и слишком устал, чтобы оценить. Чужой взгляд блуждал по коже, зудя и покалывая. И Том позволял изучать себя, и изучал в ответ весь мыслительный процесс своей собеседницы.

Там царили смущающие глупости вперемешку с тоской по давно утраченному спокойствию. «Какие красивые скулы», «Чёрт, ядро ещё болит», «Поверить не могу, что кому-то может так идти обычная рубашка», «Я отвратительный человек», «Кому он продал душу за такие хорошенькие коленки?», «Я не хочу так жить». Том не решился копать глубже, ведь сегодня ему было не до того, но сделал себе пометку научить девчонку закрывать разум, иначе рисковал сойти с ума в этом болоте.

— В библиотеке есть самоучитель по окклюменции. Я буду рад, если ты попрактикуешься сама, пока я не найду время. — Том взглянул на Поттер, улыбнулся еле-еле и так гаденько, что Кэсси мгновенно покраснела. Но кивнула, почёсывая кончик носа.

— Ладно. — выдохнула она.

— Ладно. — подтвердил Том. Сигарета дотлела до фильтра и Министр потушил её о дно пепельницы.

— И-и… — потянула девушка слегка неуверенно, будто внутри неё всё ещё боролись жажда свободы и ненависть к собственным страданиям, — Верни мне чокер. — она взглянула на Тома быстро и просительно, — Пожалуйста.

* * *

Они встретились за завтраком, но не в большой столовой, как обычно, а в маленькой, детской. Им не нужен был огромный стол, так как волшебники остались только вдвоём. Все сбежали прочь из Поместья ещё вчера вечером, до того, как Гонт вернулся домой и задолго до того, как слухи о чудовище, пожирающем души в Хогсмиде, успели распространиться. Если бы они знали, то остались бы наверняка, чтобы расспросить и Гонта, и Кэсси на этот счёт. Но так даже лучше. В доме было удивительно тихо пусто, и Том был крайне счастлив. Конечно, не надолго, ведь всего через пару часов ему предстоит выйти с речью к журналистам и с мотивационной агитацией к аврорам. Те наверняка и без того были в ярости на Пожирателей за павших товарищей, но не лишним будет добавить перца сверху.

Кэсси же наоборот чувствовала себя одинокой. Она знала, что Гарри со скрипом уезжала и даже оставила подруге записку о том, что не понимает, что происходит и ждёт ответа в письме. Теперь Кэсси действительно хотела смыться вместе с ней к их с Тэмм приёмным родителям, но бросать Гонта одного со всем этим кошмаром ощущалось неправильным. Она сама и её магия нужны ему хотя бы для успокоения, потому что, со смешком думала Кэсси, у этого агрессивного парня от волнений просто лопнет сердце, как у хомячка.

Том сегодня выглядел свободнее, почти домашне. То ли потому, что ему не хватало немного уюта, то ли просто потому, что нет смысла соблюдать строгий образ, когда вся Магическая Британия находится в состоянии горя. Вместо классических рубашки, брюк и мантии, больше похожей на пиджак, были свободная водолазка, красиво подчёркивающая длинную шею, и мягкие шерстяные штаны в клетку. Принципиально изменилась цветовая гамма из чёрно-белой с редкими цветными акцентами в бежево-коричневую, и это выглядело таким… интересным? Волосы тоже не были уложены волосок к волоску, а лишь аккуратно причёсаны. Да и морщинка между бровей и темноватые круги под глазами не маскировались чарами. Кэсси казалось, он тоже чувствовал некоторую скорбь, как и она, укутанная в юбку и серый свитер с горлом, скрывающий под собой золотую цепь ошейника, приятно объявшую шею. Поттер до сих пор не могла нарадоваться своему хоркруксу: она чувствовала как артефакт поёт ей, разговаривает и зовёт лёгким мелодичным звоном. Он стучал вторым сердцем у горла, точно повторяя паттерн, по которому текла магия внутри тела, будто и не был отделён. Кэсси не представляла, как прожила без этого осколка несколько дней, не сойдя с ума, ведь теперь то время казалось самым неправильным и болезненным за всю её жизнь. Сейчас Кэсси наконец-то вновь была цельной.

Волшебники с вежливым интересом посмотрели друг на друга с противоположных концов небольшого стола. Как будто видели впервые, а может и правда воспринимали другого иначе теперь. Между ними было прилично общего, и каждый достаточно знал о другом, чтобы иметь какие-либо рычаги давления. Их общие секреты висели на волоске, ведь слишком много народу уже знало о приживале в доме Министра и её странностях. Им придётся держаться ближе, говорить честно, чтобы остаться на плаву. Судьба целого мира, как бы пафосно это ни звучало, стояла на кону. Том наблюдал за Поттер со своего места во главе стола с забавным, едва заметным, удивлением. Вид её спокойного образа, такого непохожего на обычный небрежный стиль нищего бунтующего подростка, на мгновение сбил его с толку. Но Гонт быстро восстановил своё обычное спокойствие, лёгкая ухмылка заиграла в уголках его губ.

— Интересный выбор, — прокомментировал он с оттенком насмешки в голосе, когда сделал глоток чая.

— То же самое могу сказать и о тебе. — усмехнулась Кэсси. Они ели молча целых десять минут, пока Том не подал голос снова.

— Я… должен извиниться за ту ссору. — негромко сказал Том, и звучало это как великое одолжение. Кэсси внимательно посмотрела на него и улыбнулась, не обманутая притворной вредностью.

— Только за ту ссору? — сощурилась она. Гонт тоже прищурил глаза, заставив сердце Кэсси затанцевать от азарта. Она будто гладила тигра против шерсти. Мужчина наверняка редко находил нужным перед кем-то извиниться, и потому каждый раз, когда ему приходилось к этому прибегать, ощущался ударом по самолюбию.

— За каждый раз, когда я был груб, — вкрадчиво ответил Том. Он не собирался признавать свою неправоту, но чтобы что-то изменить, пришлось наступить себе на горло. Он сколько угодно мог быть горд и высокомерен, но Кэсси этого не ценила в любом случае.

— Я принимаю извинения. — она ответила просто. Отвела взгляд, прежде чем произнести: — Я бы тоже хотела извиниться. Мне не стоило на тебя кричать.

Том выглядел застигнутым врасплох, и на мгновение его обычная маска безразличия треснула, обнажив неприличное даже ликование.

— Отлично. — Том ответил с намёком на удовлетворение в тоне. Он взял чашку и сделал медленный глоток, чтобы скрыть хитрую ухмылку, не сводя с Поттер глаз. — У тебя сегодня довольно хорошее настроение, — заметил он, возвращая чашку на стол с мягким звоном.

Он откинулся на спинку стула и положил руки на подлокотники стула. Кэсси удивлённо посмотрела на него, а затем слабо улыбнулась. Она знала, что Том тот ещё болтун, когда ему хочется, но почему-то думала, что для праздных разговоров он слишком занят. Оказалось, что нет, ведь ему наоборот нужно было на что-нибудь отвлечься. Как и Кэсси, в общем-то, чтобы не думать о мёртвых волшебниках, чьи жизни она забрала.

— И ты сегодня удивительно разговорчив. — ответила Кэсси, приподняв брови.

— Не привыкай к этому, — мягко ответил Том. — Мне любопытно, почему ты так спокойна.

Девушка пожала плечами.

— Я искренне устала нервничать и бояться.

Том фыркнул, в его тоне прозвучала смесь веселья и снисходительности. Он наклонил голову набок изучающе.

— Как удобно. Как будто это просто выбор. — скепсис на его лице был виден так же отчётливо, как луна на ночном небе. Он продолжил тише и глубже, — Или, может быть, ты думаешь, что Подражатель просто какой-то монстр под кроватью, на которого можно не обращать внимания.

Поттер ответила сухо:

— Не думаю, что он может напугать меня больше, чем ты, например.

Том фыркнул в ответ, будто Кэсси сморозила несусветную глупость:

— Я даже не пытался напугать тебя, если хочешь знать. Ты отлично справляешься с этим и без моей помощи.

Том вызывающе смотрел на неё. Не то чтобы он не осознавал, насколько травматичными были его действия и события вокруг Поттер. В конце концов, у Тома было базовое понимание хорошего и плохого, но он не считал это настолько важным, чтобы плакать и трястись от страха и отвращения.

— Моя реакция на тебя и твои действия оправдана. Ты должен научиться быть мягче и милосерднее. — воскликнула она в ответ. Брови вновь приобрели этот тревожный излом, создающий на переносице некрасивую складку. Глаза Тома сузились, раздражение росло от дерзости заявления, но Гонт сдерживал собравшийся на языке яд, чтобы не ссориться снова.

— Я не святой. И мне не нужны твои советы, — холодно возразил он, — Я достиг того, что у меня есть, благодаря чужому страху, и моему контролю.

— Я не прошу тебя усыновлять сирот и спасать бездомных котят. — Кэсси поставила свою чашку с громким звоном фарфора о блюдце и наклонилась к мужчине. Её брови были сдвинуты к переносице почти умоляюще: — Но ты мог бы быть мягче со мной.

Поттер стоило многих трудов переступить через себя и попросить такую, казалось бы, банальную вещь, как доброта. Внутри всё ещё коробило, и сводило зубы от того, какой жалкой она себя чувствовала. Как и каждый раз, когда приходилось что-то у кого-нибудь просить. Она постоянно задавала один и тот же вопрос Дурслям, своим тёте и дяде, последним родным людям на Земле. За что ругали, пинали и таскали за волосы? Почему страх и ненависть казались им лучшей альтернативой искреннему уважению? А почему Том Гонт заставляет её ненавидеть его и чувствовать боль? Может быть, он просто не умел по-другому? И презирал остальных за способность сочувствовать. И её, Кэс, презирал больше всех, потому что она была рядом, и постоянно доставляла неприятности, чем привлекала его внимание. Но не её вина, что Том решил спасти. Это было его собственное решение, и раз ей придётся отвечать за свой выбор, то ему — тем более. И Кэсси была намерена дать понять, что иногда и такие умные мальчики бывают неправы. Обрывки её мысли скользили по краю сознания Гонта, рождая проблеск осознания. Лицо его потемнело, будто затянутое тучами небо. Том ненавидел, когда люди пытались его воспитывать.

— Милосердие — это роскошь, которую я не могу себе позволить, — резко ответил Том. По какой-то причине слова Кэсси беспокоили его больше, чем он хотел признать. — Твоё желание, чтобы я был другим человеком, ничего не решит, — сказал он, голос понизился до опасного шёпота. Он подался вперёд на стуле, взгляд был сосредоточен на глазах Поттер, загипнотизирован. — Возможно это тебе стоит стать жёстче.

Кэсси вгляделась в его строго поджатые губы и дрожащие от гнева зрачки, и вдруг поняла нечто, что даже немного пугало. Он прав. Мир никогда не был местом для добряков и святош, и Кэсси Поттер, на самом деле, знала это лучше остальных. Но она хотела, чтобы мир был приметлив, пусть добиться этого в одиночку и не представлялось возможным. Но можно создать иллюзию. Все в доме добры к Кэсси, кроме одного человека, имя которому Том Гонт, и его грубость рушила ту сказку, в которую девушка иногда погружалась. Кэсси хотела его доброты, потому что, несмотря на весь свой кошмарный характер и загадочное прошлое, Том ей нравился. В следствии ритуала или нет, неважно, но он ей нравился. И Поттер хотела, чтобы этот человек её любил. Ну, или хотя бы оставался милым и терпеливым.

— Возможно. — Девушка покачала головой и иронично улыбнулась про себя. Недоеденная порция еды теперь вызывала отвращение. Кусок в горло не лез, поэтому Поттер поспешила исчезнуть. — Я пойду. Хорошего дня.

— Сидеть, — скомандовал Том. Его низкий голос звучал властно и раздражённо, ведь он ещё не закончил. Кэсси на секунду замерла и рухнула обратно на своё место. Насупилась. Том полез в карман брюк и вытащил… Остролистовую палочку и протянул её к Кэсси через стол. — Я думал, это может тебе понадобиться.

Широко раскрытые глаза Кэсси остановились на палочке, блестящей круглым бирюзовым камнем у основания. Поттер схватила палочку и прижала к груди, как самое ценное на свете сокровище. Она молча и недоверчиво уставилась на Тома. Тот тонко усмехнулся:

— И вот ещё что, — продолжил мужчина и внушительно махнул рукой, материализуя список на столе перед Кэсси.

Она бросила взгляд на названия зелий и их количество напротив каждой позиции. Ещё несколько листов прятались под списком: с лицензией на приготовление, результатами тестов, которые она сдавала комиссии, и одобрением от этой самой комиссии Министерства Образования на получение диплома Мастера Зельеварения. Кэсси перебирала страницы с открытым ртом. Вот тебе и подарок на Рождество, Поттер. Лучше пока никто не дарил! Она не могла поверить своим глазам.

— Ты просила меня о работе. Ставка будет обычной для зельевара Министерства. — Том говорил деловым тоном, как будто между ними только что не произошёл напряженного диалога. Кэсси тоже переключилась на другую тему, как по команде. Наверное, было бы даже забавно со стороны наблюдать, как эти двое игнорируют проблему. В конце концов никто из них не был заинтересован в ссоре.

— Почему бы тебе не снабжать Министерство из своих аптек? Неужели зельевары не могут приготовить всё это в огромных количествах в лабораториях? — с любопытством спросила она.

— Нет. Аптечные зелья предназначены для бытового использования, а министерские — для быстрых и эффективных результатов; Они имеют разную концентрацию веществ. — ответил Том. Кэсси проследила пальцами рецепты, и да, они действительно отличались. Зелья для Министерства имели другой состав, в который входили более дорогие ингредиенты. Достать их в больших количествах невозможно, поэтому простые жители обходились составами попроще. Кэсси понимающе кивнула. — Кроме того, Министерство традиционно монолитная структура, зацикленная на себе. Мои аптеки это частный и тяжело проверяемый источник, которому служащие не могут доверять.

Девушка покивала согласно ещё пару раз, слушая на самом деле в пол уха. Одна только мысль о любимом деле затуманила ей разум полностью. Правда последний раз, когда Кэс находилась совершенно одна в зельеварной, закончился плохо, но это только потому что эликсир против симптомов проклятия был всего лишь шестым из образцов, сваренных ею тогда. Теперь у неё есть время попробовать ещё, и пытаться до тех пор, пока Проклятие не исчезнет. Конечно существовал и вариант проще: отыскать Заклинателя и вынудить снять Проклятие. И Кэсси даже знала, кто может ей в этом помочь. И казалось бы уже пора уходить, но Поттер внезапно решилась наконец спросить то, что уже два дня как её мучил. Она осмотрела Гонта и тот едва заметно напрягся под этим пылающим благодарностью взглядом.

— Том, — сказала Поттер и закусила губу, ожидая вспышки гнева из-за имени. Сердце от волнения подскочило куда-то к горлу. Том же в ответ лишь сощурился, стерпел, — Ты как-то связан с Подражателем?

— Нет. — отрезал Том, и Кэсси не поверила ему ни на секунду. По лицу и языку тела она ничего не могла прочесть, но сквозь связь чуяла, что мужчина бессовестно лжёт. Девушка кивнула задумчиво.

— А с Волд… — её прервал громкий хлопок ладонью по столу, и Кэсси вздрогнула от неожиданности. Взгляд Гонта стал пугающе холодным, зрачки задрожали от тщательно скрываемого испуга.

— Нет. — процедил он сквозь зубы, — И не смей произносить это имя, если не хочешь, чтобы Пожиратели Смерти явились в этот дом прямо сейчас.

И он ушёл, сбежал, как встревоженный выстрелом охотника олень, не дав девчонке вставить ни слова больше. Не смог заставить себя сказать правду. Просто подтвердить её догадку. Он понятия не имел, что будет тогда и чем ему аукнется её знание, и решил не искушать судьбу. Он не мог потерять этот хрупкий мир, которого они вместе добивались кровью и потом. А Кэсси осталась растерянно смотреть ему вслед, чувствуя как любопытство становится сильнее с каждым мгновением.

В тишине опустевшей столовой Кэсси изучила список зелий и изо всех сил пыталась заставить себя сосредоточиться на нём, вместо того, чтобы думать о Томе и его вранье. Она упрямо дёрнула головой, как собака, в попытке вытряхнуть мысли из головы. Но параллель с Заклинателем-Подражателем никуда не девалась, сколько бы Поттер не старалась её притушить. Она обречённо думала, что заняться окклюменцией всё же стоит, хотя бы для того, чтобы не отвлекаться от работы.

Так, сегодня можно успеть сварить партию укрепляющего, выделенную в списке первым пунктом. Рецепт далёк от звания сложного и лишь немного отличался от тех видов этого зелья, которые Кэсси варила в школе на уроках или в лавке «Оушен Поушен». Тем не менее для приготовления требовалось целых шесть этапов, и это нехитрое дело должно занять Кэс на весь день. Девушка кивнула про себя и поспешила в лабораторию почти в припрыжку от предвкушения.

Время, казалось, растекалось, когда девушка погружалась в своё любимое дело. Она была поглощена процессом, тщательно перемешивая ингредиенты длинным золотым черпаком в двух котлах одновременно и следя за температурой на погружном градуснике. Зельеварение было для неё почти терапевтическим, позволило разуму на мгновение сосредоточиться на чем-то другом, а не на противоречивых эмоциях, которые Поттер испытывала. Часы летели незаметно, и она быстро потеряла им счёт. Точные и отработанные годами движения погружали сознание в приятный транс.

Наконец, Кэсси отступила назад и посмотрела на кучу свежесваренных зелий, в рядочек выставленных на столе в колбах с плоским дном. На каждую Кэс прикрепила бумажку с названием, концентрацией действующего вещества и количеством порций в миллилитрах по шаблону, которому учила её мадам Оушен. Она размеренно выдохнула, чувствуя знакомое удовлетворение, которое приходит после выполнения задачи. Её разум был блаженно ясен и спокоен, тревожные мысли отодвинуты в дальние уголки. На мгновение она ощутила умиротворение, которого так долго ждала.

На Поместье уже опускалась ночь, хотя было только около семи вечера. С неба, затянутого свинцовыми тучами, накрапывал дождь вместо снега. К ночи он превратиться в противный гололёд, но Кэсси морозить задницу на улице и не собиралась, так что эта привычная неприятность их туманного Альбиона ей не грозила. Кэсси зевнула, темнота всегда вызывала у неё сонливость.

Чтобы не маяться от скуки до самой ночи, Кэсси спустилась к эльфам на кухню. Вот уж кто не даст загрустить даже в самые мрачные дни и тёмные ночи. Кэсси нарезала овощи на ужин под весёлое, хаотичное щебетание домовиков. Их высокие мелодичные голоса стрёкотом разрезали тишину пустого дома, и одиночество не ощущалось таким острым. Винки тоже была там, но всё, чем она занималась это расслаблялась на своём стуле и наблюдала за младшими и Поттер, помогающей с ужином. Винки на сегодня своё отработала: убрала все украшения и привела в порядок комнаты домочадцев. Кэсси было жаль так быстро расставаться с праздником, но, судя по всему, сам Гонт его не очень любил, так что простительно. Если отсутствие мишуры и лишних фонариков его успокаивает, пускай.

— Когда у вас день рождения, мисс Поттер? — домовушка начала разговор ненавязчиво, но было в её тоне что-то тонкое, что заставило Кэсси оторваться от нарезки капусты и взглянуть на старенькую эльфийку. За огромными глазами её скрывался умысел. В голове Винки уже давненько начала укореняться идея о сближении двух душ. Возможно, если она будет достаточно тонкой, то получится свести их, двух её хозяев, вместе. Однако, она не понаслышке знала, насколько они оба упрямы и сложны. И всё же… Стоило попробовать, не так ли?

— В июле. Тридцать первого. — ответила Кэсси, даже не подозревая, что это не просто вопрос, а коварный способ повернуть её мышление в нужное русло.

— О, летом! Как замечательно. Я приготовлю для вас огромный букет летних цветов! — пообещала Винки, а затем небрежно поделилась: — А у мистера Гонта тридцать первого декабря, прямо в Новый Год.

Кэсси кивнула растерянно, поняв, что он совсем скоро. Она и представить не могла, что Том родился зимой. Хотя… красивая дата и холод тёмного времени года идеально накладывались на его образ. Ему стоило благодарить свою маму за такое интересное совпадение. Кэсси, например, обожала свою дату рождения, и обожала её даже больше с тех пор, как в её жизни появился Невилл.

— Но он его не празднует. — сказала Винки с притворной грустью. Она терпеливо ждала реакции Кэсси, внимательно наблюдая за волшебницей.

— Почему он не празднует? — спросила Кэсси, и в её голосе звучало искреннее любопытство. Конечно, ведь это была ещё одна крупица информации об этом мужчине, которую Поттер собирала со скурпулёзностью антрополога. Винки сделала совсем опечаленный вид, её плечи слегка опустились.

— Мы не знаем. Но когда я однажды попыталась его поздравить, он очень разозлился и сказал мне забыть об этой дате. Но, может быть, он будет рад подарку от вас? — сказала она с намёком. Кэсси тут же сообразила, к чему домовушка клонит и иронически фыркнула в ответ на это бредовое предложение.

— Это маловероятно. Кажется, я его немного раздражаю.

Винки кивнула с явным пониманием, не сводя глаз с лица Кэсси. Она видела недоверие в ответе девушки, но решила продолжать настаивать в надежде, что ей удастся убедить ту попробовать.

— Но, может быть, он передумает, если получит подарок? — ответила эльфийка с оптимизмом в голосе. — Вы отличаетесь от всех, кого он знает, — добавила она, прощупывая почву.

В ответ на это Кэсси тихо рассмеялась. Винки попала в точку. Поттер даже удивилась тому, насколько проницательной и наблюдательной была эльфийка. О, да, Кэсси отличалась! Отличалась глупостью и желанием действовать Гонту на нервы. А ещё она была единственным человеком, с кем Министр мог разделить магию, но Винки вряд ли имела ввиду это.

— Возможно. — улыбнулась Кэсси. Воцарилось молчание, прерываемое лишь негромким спором между Марвином, Морбином и Гарреном. «Заслуживал ли он подарка вообще?», раздумывала Кэсси. Том был вредным человеком, высокомерным и манипулятивным, но, на самом деле, не был таким уж ужасным. Поттер поняла, что в этом она заблуждалась: Том Гонт отнюдь не добряк, но и злом во плоти его не назовёшь. Возможно в начале своего пути он таковым был, но к тридцати успокоился и даже позволял себе слабости. Том порадовал её сегодня, в Рождество, и кажется, что и сам был этим обстоятельством доволен. Почему не ответить тем же? В общем, идея казалась девушке не плохой. — Но я понятия не имею, что может ему понадобиться.

— Это не обязательно должно быть что-то экстравагантное. Дело ведь в самом жесте. — тут же подхватила Винки. Её спокойный голос скрывал радость от того, что Мисс Поттер прислушалась к её идее.

— Я вообще ничего не могу придумать… — Кэсси покачала головой. Винки усмехнулась и махнула в сторону выхода рукой.

— Вам стоит отдохнуть, и тогда идея придёт сама собой. Вы выглядите так, будто сейчас заснёте стоя! — с явно заботой запричитала эльфийка.

Кэсси усмехнулась и оставила недорезанные овощи подскочившему к её столу Нэкету.

— Да… Спокойной ночи, ребята.

Тихие, усталые эльфы желали ей сладких снов и Кэсси расслабленно выползла из кухни, подавляя зевоту. Подарок, да? Винки была хитра. Но по доброму и без злого умысла, она просто хотела помочь. Поттер прошла в свою комнату через тускло освещённые коридоры, переоделась в пижаму и залезла под одеяло. По мере того, как ночь окутывала Поместье, тишина становилась всё тяжелее. Снаружи из свинцовых облаков падал дождь, покрывая всё вокруг холодной влагой и барабаня каплями по крышам и трубам. А внутри, наоборот, всё было так спокойно, что это казалось даже подозрительным. Единственными звуками, нарушающими тишину, был приглушенный скрип полов под ногами возвратившегося из Министерства Тома, бормотание Ларса в его «гоблинском логове», и тихие перешёптывания эльфов на кухне, которым только-только предстояло наконец поесть и отправиться ко сну.

* * *

Первые лучи бледного зимнего рассвета медленно пронзали небо, заливая Поместье мягким серебристым светом. Снаружи пронизывающий мелкий дождь сменился острыми льдинками слипшегося между собой снега, и каждая вносила свой вклад в картину мокрого английского утра. Дом возвращался к жизни: эльфы передвигались, выполняя свои обязанности, Винки напевала песенку под нос, развешивая по креплениям фиолетово-голубую лаванду, а на чердаке тихонько подвывал спрятавшийся под крышей от ветра боггарт.

Для Кэсси утро было хорошим, спокойным и тихим, как во время зимних каникул в Хогвартсе, когда она оставалась одна в своей комнате в общежитии и могла делать всё, что ей заблагорассудится. Несмотря на тревогу, лживые интервью людей в газетах и собственные дурные воспоминания о погибающих людях, она мирно напевала одну из рок-баллад, и медленно одевалась, попутно перебирая всю немногочисленную одежду в своём шкафу. Отвлекалась как могла, заталкивая мысли поглубже на задворки сознания. В конце концов, она выбрала что-то совсем старенькое и не слишком дорогое сердцу, чтобы не жалко было запачкать травяным соком, когда она начнёт следующую партию зелий. Уже по дороге в лабораторию Кэсси притормозила и выругалась: забыла музыку. Плеер уже никуда не годился, но в холле она видела патефон, старенький и забытый там после праздника. Штука оказалась слишком тяжёлой, чтобы тащить в руках, так что Кэсси сделала взмах своей палочкой и повела левитируюший предмет за собой прямо в зельеварную. Ох, как же приятно снова колдовать! Кэсси не могла нарадоваться. После из кармана на крышке своего чемодана она достала две пластинки с альбомами Guns n' Roses и Judas Priest, доставшиеся ей от отца. Её любимыми, впрочем, были музыканты со всякими задорными вещами, вроде песен от Korn и SOAD, потому что под них было приятнее всего работать, но кассетного магнитофона, зачарованного на работу в магическом Поместье, не нашлось бы точно. Да и под сборники Снэйпа работалось тоже вполне неплохо. С гитарными риффами и барабанными битами ты чувствуешь себя непобедимым, как герой одного из тех боевиков, которые так любил Дадли.

Кэсси поставила проигрыватель на пол между стеллажом с ингредиентами и горкой котлов разных конфигураций, сложенных друг на друга. Теперь всё было готово. Девушка приступила к работе. Ровный лязг лезвия ножа по металлической доске и мягкое шипение зелий в котлах смешиваясь с резкими звуками пищащей гитары из проигрывателя на заднем плане. С каждой песней звучание росло, превращаясь из неспешной мелодии в настоящий саундтрек к фильму о гонках на огромных железных машино-монстрах. Она хотела бы принять участие в таком приключении: рассекать красные пески пустыни на бронированном автомобиле, грабить караваны кочевников и пить алкоголь в таких количествах, как будто это была последняя жидкость на планете.

Пальцы Кэсси двигались с натренированной точностью, когда она добавляла каждый новый ингредиент в бурлящую смесь, полностью сосредоточившись на своей задаче. Она улыбалась. Музыка продолжала наполнять комнату энергичной и страстной атмосферой. Ритмичный гул соответствовал размеренному темпу движений Кэс и превращал её труд в своего рода танец. Она чувствовала тепло жидкости, когда та пузырилась и пенилась, поднимаясь и опускаясь, как волны на пляже. В этом процессе было что-то глубоко удовлетворяющее, ощущение порядка среди хаоса, гармонии, создаваемой из стольких вещей, друг с другом не связанных, но сплетаемых в жидкость в пространстве котла.

Со смешком Кэсси подумала, что Гонт — тоже зелье. Противоречивый, вспыльчивый, как кипящий раствор — всего секунда промедления и пена побежит через верх. Но в своих привычках, словах и действиях он был гармоничен, как алхимическая формула. В нём было что-то такое, что кипятило кровь, вызывало смесь раздражения и восхищения, от которой Кэсси никак не могла избавиться. Она почти представляла себе выражение его лица — презрение и отчуждённость смешивались с намёком на что-то непостижимо-мягкое, как внутренности жука под крепким хитиновым панцирем. Он был головоломкой, похожей на рецепт с недостающими ингредиентами и зашифрованный азбукой Морзе. Она представляла себе его ухмылку, когда Том увидит подарок. В его глазах мелькнула бы интрига, прежде чем превратиться в беззаботность? Или, может быть, в выражении его лица расцвели бы злость и недоверие? Может быть, он ждал бы подвоха? Нашёл бы повод высмеять её старания? Кэсси выдержала бы насмешку, но вряд ли ей удастся спрятать обиду. И всё же, она хотела попробовать, найти что-то, что заинтересует его. Что-то, что порадует в эти тёмные времена. Какая-то безделушка, просто на память. Может быть, стоит подойти к решению более логично, взвесив все «за» и «против». Нет, раздумывала Кэсси, это был неправильный подход. Том находился за пределами логики. Ключ к разгадке заключался в том, чтобы понять его, заглянуть сквозь трещины его человеческой маски, чтобы осознать, что действительно им движет.

Зелье, тем временем, продолжало медленно кипеть, походя на такое же бурлящее внутреннее смятение своей создательницы. Его ровное бульканье эхом отзывалось в черепной коробке рядом с бегущими мыслями. И вдруг, словно ведомая незримой рукой, в голове промелькнула идея, слабая и неуловимая, как шёпот. Кэсси на мгновение перестала помешивать зелье. Она крепко зажмурилась в попытке загнать мысль в капкан, прежде чем та успеет ускользнуть.

Кэсси медленно открыла глаза. Легкая улыбка расплылась в уголках её губ, молчаливый знак того, что решение найдено. Она знала идеальный подарок для Тома — что-то, что не только привлечёт его внимание, но и отразит его истинное «я». Кэсси продолжила помешивать зелье в котле, её движения теперь были полны решимости.

К вечеру была готова партия эликсиров, снимающих последствия сглаза. Авроры могли спать спокойно, зная, что их аптечки снабжены самым необходимым. И Кэсси только сейчас заметила, как сильно голодна. Работа поглотила её полностью, из-за чего девушка даже забыла про обед. Она виновато посмотрела на поднос с едой, давно остывшей, на столике у двери.

Поттер стянула фартук через голову, вымыла руки в раковине за шкафом с пробирками и поползла в столовую на ужин. Пальцы приятно болели от усталости. Как же она соскучилась по зельям! Каждый час в лаборатории был похож на приём у психотерапевта. Единственное, что Кэсси, вероятно, любила больше, чем зелья, это готовить. Это проще и безопаснее, а в конце можно было попробовать своё блюдо сразу, а не при необходимости. И оно было великолепно на вкус, в отличие от большинства зелий, то горьких, то солёных в зависимости от ингредиентов.

Том уже сидел в столовой и задумчиво потягивал свой чай. На столе лежал свеженьких выпуск «Придиры». Кэсси посмотрела на эту картинку с удивлением: она как никто знала, что журнал считался большинством волшебников легкомысленным изданием, поэтому было странно видеть, как его читает сам Министр. Журнал был больше известен своими причудливыми статьями и диковинными теориями заговора, чем серьёзными новостными сводками или политическими комментариями. И все же Гонт сидел там, ожидая свой ужин и листая страницы одной рукой. Взгляд его был сосредоточенным, с оттенком беспокойства. И Кэсси понимала почему, ведь на обложке журнала большими буквами сразу под названием красовались три слова, способные повергнуть в шок любого волшебника без исключения: «Тёмный Лорд — жив.»

— Вы читаете «Придиру»… — протянула Поттер, чтобы заполнить неудобную тишину.

— Не удивляйся. В данный момент я нахожу это издание более занимательным, чем большинство других. — «Потому что остальные я контролирую, в отличие от писанины полу-безумного Лавгуда, на которого не действуют угрозы» осталось за скобками, но Кэсси уточнений и не требовалось. Она пожала плечами и села за стол. В тот же момент перед людьми материализовались две тарелки с едой и Кэсси тут же схватила вилку, принявшись ковыряться в стейке из форели острыми зубчиками инструмента.

— Я не так уж шокирована этим. Отец моей лучшей подруги издаёт его, поэтому всегда странно думать, что кому-то нравится.

Ксенофилиус Лавгуд был необычным человеком, чутким и честным, но причудливым, как и его дочь. Всё, что он писал в журнале — искренне. Его мнения и мысли об изобретениях, людях, о мире в целом. Пусть иногда вещи о которых он говорил, и которым учил Луну, были откровенно смешными, Кэсси всегда с удовольствием читала каждую статью, а Луна в свою очередь лишь загадочно улыбалась на все отзывы. Она всегда передавала каждое слово Кэсси или Невилла своему отцу, а он взамен отправлял им забавные открытки с благодарностью. Поттер до сих пор хранит их на самом дне своего бездонного чемодана рядом с письмами из Хогвартса со списками оборудования для учёбы и записками от друзей и знакомых. Их было не очень много, но они были очень важными. Некоторые выпуски «Придиры» также были в этой очень ценной стопке бумаг.

Взгляд Тома на мгновение задержался на лице собеседницы, прежде чем вернуться к журналу.

— Итак, как проходят твои дни в лаборатории? — небрежно спросил он.

— Всё хорошо. Я успею сварить зелья из списка до конца февраля. — Кэсси ответила вежливо. Как будто у них не было проблем и ссор в прошлом. Как будто они на самом деле были просто соседями по дому или, не дай бог, родственными душами, которые связали свои жизни друг с другом с помощью магии. Как будто Том никогда не обижал Кэсси, и Кэсси никогда не пыталась ему насолить. Притворство, но они предпочитали в него играть, пока зависели друг от друга.

— Отлично. Я не ожидаю от тебя меньшего, — ответил довольно.

Молчание повисло в воздухе, пока они ужинали, погруженные в свои собственные размышления. Кэсси прикидывала, как ей ненавязчиво отпроситься из Поместья в Косой Переулок и пыталась скрыть эти помыслы. А Том с прищуром наблюдал за этими потугами в одну из окклюментных техник, чтобы отвлечься от предстоящей встречи с Дамблдором и Сириусом Блэком во всё том же Косом Переулке. Поттер хотела выйти, что ж, Том мог предложить ей и такой вариант, при котором он выглядел великодушным добродетелем. Но для начала…

— Ты ведь в последнее время много работаешь, не так ли? — сухо начал Том, из-за чего пульс девчонки тут же подскочил в предчувствии очередных эмоциональных Американских Горок. Взгляд Кэсси взметнулся вверх. Она проглотила кусочек рыбы, и заставила себя сохранять спокойствие.

— Да, сэр, — ответила она ровным голосом, несмотря на узел тревоги, образовавшийся в животе. — Рабочая нагрузка довольно большая.

— Ты проводишь много времени в лаборатории, работаешь сверхурочно и даже пропускаешь приёмы пищи. — заметил он, его тон граничил с обвинением. Кэсси почувствовала, как в её груди поднимается возмущение.

— Я так давно не занималась этим, что просто увлекаюсь в моменте. — пояснила она, — Что плохого в том, что я выполню план раньше? Тем более ты сам такой же!

Мужчина задумчиво рассматривал ложку, которая то исчезала, то выглядывала из-под поверхности чая. Его, казалось, не заботили эти подробности, хотя он сам начал этот разговор. Вариантов того, куда он вёл, было не так много: осуждение, выговор или предложение. Мог бы он предложить отдохнуть, расслабиться? Знал ли этот человек вообще, что такое отдых? Винки утверждала, что Том не расслабляется даже во сне, и ни о каком тривиальном отдыхе речи не шло.

— Так и есть. — Он посмотрел прямо на Кэсси, выражение его лица было нечитаемым. — Но в этом и суть. Я хочу чтобы ты лучше заботилась о себе, — твёрдо сказал он.

Глаза Кэсси расширились от изумления. Он сказал! В слух сказал! Поттер почувствовала аккуратный такой восторг.

— Я… Я в порядке, — запинаясь, пробормотала она, застигнутая врасплох его неожиданным замечанием.

— От твоего самочувствия зависит мощь Проклятия. — добавил Том, но Кэсси уже не интересовали его оправдания. Гонт неприкрыто беспокоился и это всё, о чём Поттер могла думать в этот самый момент.

Том раздражённо поджал губы и закатил глаза, в глубине души чувствуя даже какое-то неясное веселье, выраженное в подёргивании уголков губ, будто ему не терпелось улыбнуться. Всё же радовать эту женщину ему нравилось.

— Может быть, ты не прочь прогуляться? — прохладно предложил Том. Брови Кэсси взметнулись удивлении, любопытство разгорелось, как оставленное без присмотра пламя. Гонт удивлял её с каждым мгновением всё больше.

— Прогуляться? — повторила она нетерпеливым тоном. Всё складывалось просто идеально, чёрт возьми! Кэсси заскочит к гоблинам в банк за остатками маминых сбережений и за тем, чтобы договориться о встрече с Лордом Принцем на счёт Заклинателя, а после купить этому несносному Тому Гонту подарок. Да и мысль подышать свежим воздухом была привлекательной. Тем более, что праздничные украшения наверняка ещё не успели снять. Министр кивнул и Поттер заулыбалась, — Полагаю, прогулка не повредит. Когда?

— Я думаю, послезавтра. Мне нужно в Косой Переулок, — сказал он, и улыбка таки проскользнула по губам. Ему нравилось, как она выглядела сейчас: как взволнованный ребёнок, которому только что пообещали сладкое. Том встал со своего места, его движения были плавными и грациозными. Закрыл «Придиру» и оставил на столе, чтобы Кэсси, при желании, прочла тоже.

— Отдохни сегодня, — сказал он более тёплым голосом, — Мы отправимся утром.

В его глазах мелькнуло что-то, что Поттер не могла точно определить — возможно, нежность, а может быть, что-то совсем другое. С этими словами мужчина повернулся и вышел из столовой, шаги мягким эхом отдавались от деревянных полов. Кэсси осталась, её разум метался в волнении и нервозности.

Полночи она провела, ворочалась из стороны в сторону, несмотря на то, что очень устала. Она никогда не чувствовала себя такой открылённой и тревожной одновременно, будто в желудке её поселился рой ос. Те же существа будто шарили и под кожей в придачу с того самого момента, как Гонт, такой величественный и милый покинул столовую с этой очаровательной улыбкой на лице, образующей ямочку на левой щеке. Кэсси чувствовала себя Лавандой Браун, сумасшедшей и непредсказуемой в своей влюблённости в Рона Уизли. В последний раз подобный трепет Поттер ощущала лишь в присутствии Седрика Диггори.

Кэсси пофырчала на саму себя, как насупленный ёж и хорошенько растёрла лицо, от чего то, и так уже красное от смущения, покраснело ещё больше. Невыносимо. Она надеялась, что Гонт, засранец, чувствует себя так же. И стоило только представить его беспокойное лицо со сдвинутыми к переносице бровями и с губой, закушенной нервно, как осы взбеленились и начали кусать низ живота больнее. Кэсси страдальчески вздохнула. И запустила ладонь под резинку нижнего белья.