Экстремальная медицина (джен)

* * *

На дворе была глубокая ночь, а Жан и Стефан даже и не думали спать. Наступило первое полнолуние нового учебного года и у ребят наконец-то образовалась возможность как следует обсудить ситуацию. Точнее — решить, что с ней делать. Вариант «ничего», на котором настаивал Ромен, их категорически не устраивал. А когда Жан ляпнул: «А давай ты нас покусаешь, будем полнолуния вместе проводить!», Ромен его чуть на месте не прибил. И правильно! Идея была исключительно глупой. Во-первых, такое не скроешь ни при каких условиях. Во-вторых, оборотень не так уж хорошо себя контролирует. Может покусать, а может и насмерть загрызть. В-третьих, родителей жалко. А в-четвёртых, вообще бесполезно, это им сам Ромен объяснил, когда успокоился. Оборотни стаями не живут. Точнее, кое-где живут, но только в человеческом облике. Оборотень в полнолуние другого оборотня воспринимает исключительно как соперника — или удерёт, или в драку полезет. С обычными волками — да, бывает, бегают вместе. Пишут даже, что оборотни с волчицами… (тут Ромен покраснел и начал заикаться) ну… это… ну, вы поняли… А друг с другом — никогда, вот!

— А что они с волками делают? — спросил Жан, потирая затылок. Подзатыльник он схлопотал от Стефана, Ромен даже в такой ситуации руки не распускал, ограничившись руганью. — Охотятся?

— Оборотни не охотятся, — буркнул Ромен. — На людей только. А на зверей — нет. У меня в погребе мышка жила, так я её пальцем… то есть когтем не тронул. Наоборот, с ней веселее было.

— А потом?

— Пропала куда-то. Может, просто умерла, мыши же совсем мало живут. Или кот съел. А другие боялись, наверное.

Стефан вспомнил этот разговор и приподнялся на локте:

— Жан, спишь?

— Не-а.

— А давай Ромену мышку подарим? Пусть её с собой берёт. Или крысу. Помнишь, он про мышь рассказывал, которая у него в погребе жила?

— Тогда уж кота, — задумчиво протянул Жан. — Ну, или я не знаю… хомячка там… Хотя хомячки, кажется, тоже мало живут. А интересно, оборотни ни на каких зверей не охотятся? Ну, в смысле, мышь для волка — это же не добыча. А вот если олень? Или заяц?

— Ты что, зайца в школу же не притащишь! Оленя тем более.

— И не надо. — Жан надолго замолчал. Стефан терпеливо ждал, чувствуя — это явно не конец. — В общем, есть одна мысль. Только надо почитать сперва. И вообще.

— Ну, почитай, — вздохнул Стефан. Он уже знал, что пока Жан не выяснит, что хотел — или не убедится, что выяснить самому не удастся — пытаться из него что-то вытащить бесполезно. Если уж сразу идею не озвучил, то теперь слова не скажет, пока до конца всё не продумает. — Ладно, давай спать, а то если ещё и мы на уроках зевать начнём, так у кого Ромен списывать станет?

— Ага, — согласился Жан. Вообще-то, он готов был бежать в библиотеку прямо сейчас, да вот только ночью она закрыта, а известные им отпирающие заклинания не действуют, да ещё и сигналку включают — проверено. — Давай.

В конце концов, если его смутная идея справедлива, то несколько часов тут уж точно ничего не решали.

* * *

Из дневника Ромена Шасёра

Почти два месяца ребята делали вид, что ничего не произошло. Но я почему-то не верил, что они угомонились. То есть понятно почему: я их уже слишком хорошо узнал. Отступать эта парочка не умела категорически, если что решили, то своего добьются. А решили они мне помогать, хочу я того или нет. Вообще-то хотел. Кто бы не хотел на моём месте? Только не понимал, что тут можно сделать. И был уверен, что следующая идея будет такая же дурацкая, как и первая. Хорошо ещё, если не такая же самоубийственная.

Ну и конечно же я оказался прав.

Начали они, как и прошлый раз, с запирания двери, и я сразу почуял неладное. На этот раз первым заговорил Жан:

— Ромен, тут такое дело… Я тебе сейчас одну тайну скажу. Семейную.

Это было неожиданно. Я заинтересованно промолчал.

— Понимаешь, у нас в роду анимаги были. Ну, не в каждом поколении, отец вот нет. То есть предрасположенность у всех, а становятся не все, этому учиться надо. То есть научиться вроде бы любой может, то есть не любой, а у кого способности к трансфигурации, но у нас же есть, вот! Ну, ты понял?

— Ничего не понял, — честно признался я. — То есть понял, что у вас в роду анимаги были. И не регистрировались, правильно? Раз тайна.

— Погоди, дай я объясню! — вмешался Стефан. — Понимаешь, Ромен, ты когда про мышку свою рассказывал, помнишь? — вот тогда Жан и вспомнил. И мы всё проверили. Оборотни для анимага в анимаформе не опасны, вот. И мы понимаем, что учиться долго придётся. Год, наверное, а то и два. Зато потом сможем в полнолуния вместе быть.

Некоторое время я пытался осознать услышанное. Долго. Минуты две. Нетерпеливый Жан обозвал меня тупицей и принялся объяснять всё заново: как они хотели подарить мне котёнка, а потом он подумал, что самим гораздо интереснее, он-то точно сумеет научиться, потому что наследственность, а у Стефана талант, и они всё проверили, во всех трактатах пишут, что безопасно, и с примерами, там даже про одну козочку написано, ну, то есть про тётку, которая в козочку превращалась, у неё муж оборотнем был…

Тупица или нет, но понял я две вещи: отговорить их от этой затеи прямо сейчас точно не удастся, а времени на неё уйдёт много. Года два-три, раз уж даже самоуверенный Жан считает, что не меньше года. Может, за это время они образумятся? Ну не хотел я никого в свои проблемы впутывать! Хотя возможность не оставаться в полнолуния одному была всё же ужасно соблазнительной.

Как бы там ни было, а отговаривать их я тогда не стал. Даже не попытался.

* * *

Как Стефан и опасался, годом, и даже двумя, дело не ограничилось. Как выяснилось, анимагия — это вам не обычное заклинание или там хитроумный трюк на метле, который не с первого, так со сто первого раза получится. Если уж с физкультурой сравнивать, так это как штангу поднимать, пока мускулы не накачаешь — даже и думать нечего. Вот им и пришлось накачивать магические «мускулы», а это даже сложнее, чем обычные. Да ещё и разбираться во всех этих головоломных формулах, потому что просто вызубрить их было мало, требовалось очень хорошо понимать, как и что должно сработать, и рассчитать оптимальные условия, причём если с астрономией можно было обойтись справочниками и таблицами, то нумерологию пришлось изучать всерьёз и сильно впереди программы.

В общем, процесс затягивался.

Нетерпеливый Жан временами заявлял, что, если бы не эти гады — получалось бы быстрее. Справедливый Ромен возражал, что тогда они бы окончательно уткнулись в трансфигурацию и заваливали экзамены по остальным дисциплинам, да и лишние тренировки никогда не бывают лишними. Жан соглашался, но через некоторое время снова начинал ворчать.

«Этими» был, само собой, д’Аламьер с компанией, за прошедшие годы заметно выросшей за счёт таких же высокомерных придурков из других коллежей. Нет, к Стефану они по-прежнему первыми не цеплялись, во-всяком случае, в открытую. Впрочем, в открытую они ни к кому старались не цепляться, предпочитали действовать исподтишка, выбирая для своих пакостей тех, у кого не было влиятельных родственников в магическом мире — то есть в основном симплиторов и полукровок. И смотреть на это спокойно ребята не могли. А если бы и могли, то Николь не позволила бы.

Николь была из шармов и на курс младше, так что, если бы не д’Аламьеровская компания, ребята вряд ли вообще обратили на неё внимание. Дело было в сентябре и в рощу за теплицами троица отправилась с самыми мирными намереньями — насобирать каштанов, на которых было удобно отрабатывать трансфигурацию. Но, едва завернув за угол, обнаружили Франсуа в обществе аж пяти приспешников, окруживших мелкую растрёпанную девчонку. Компания развлекалась, не выпуская жертву из круга с помощью вспышек Reducimus, слабенького, но неприятного заклинания, которое визуально выглядело как электрический разряд, а при попадании в живое существо вызывало короткий, но очень болезненный спазм мышцы.

— Поможем? — шёпотом спросил Жан.

— А чего она сама-то… — начал Стефан. Он хотел спросить, почему жертва не пытается отбиваться, но более внимательный Ромен молча указал на валяющуюся в стороне явно девчоночью сумку. Всё понятно — палочка была там. Стефан вздохнул и первым вышел из-за деревьев. Бить в спину, даже в такой ситуации, у них было не принято.

— А ну отпустите девчонку! — крикнул Жан, выскакивая следом.

Увлёкшаяся своим жестоким развлечением компания только сейчас обнаружила, что они тут не одни. Франсуа обернулся на окрик, остальные тоже отвлеклись — и пленница не упустила момента. Трезво оценив, что добежать до сумки и достать палочку она не успеет, девочка не стала и пытаться, а просто наклонилась и с разбегу врезалась головой в поясницу д’Аламьеру. Сонье попытался остановить её всё тем же заклинанием, но впопыхах промахнулся, и попал в ногу собственному предводителю, добавив тому «удовольствия». Его сосед ударил в Жана оглушающим заклинанием, тоже не попал, и сам был сбит с ног Incidunto[1] — Стефан оказался более метким. Ромен угостил тем же заклинанием Сонье, и едва успел увернуться сразу от двух Frigiditus[2]. Жан пару раз промахнулся, но потом удачно обезоружил увлёкшегося атакой де ла Фера с помощью Damihiro[3], Стефан оказал ту же «услугу» попытавшемуся подняться Сонье. Их маленькая союзница тоже не теряла времени даром — подскочила к пятому противнику и ловко врезала ему сбоку каблуком под коленку, а когда тот присел от боли, вцепилась в волосы, ткнув носом в землю.

Тем временем обезоруженный де ла Фер скрылся за деревьями, и его последний оставшийся невредимым союзник поспешил последовать разумному примеру. Победители тоже не стали задерживаться — Стефан ухватил девчонку, Ромен — её сумку и вся компания резво двинулась в противоположном сбежавшим противникам направлении.

Оказавшись на безопасном расстоянии от места поединка, они вручили «спасённой принцессе» сумку, велев быстренько приводить себя в порядок, а пока она этим занималась, разъяснили, почему требовалось поскорее убраться. Во-первых, сбитые с ног противники уже почти очухались, добивать лежащих некрасиво, а дожидаться, пока они снова нападут глупо. А во-вторых (и главных!), сбежавшие могли привести кого-то из преподавателей, и поди потом докажи, кто первый начал!

Девочка признала, что старшим товарищам виднее, после чего предложила, наконец, познакомиться. Звали её Николетта Лёбиш и была она «магичкой второго поколения» — дочерью двух симплиторов. Про «банду высокородных» кое-что слышала, но сама с ними прежде не сталкивалась, а в рощу пошла потому, что ещё в прошлом году полюбила сидеть тут на стене и любоваться видом. Стена была широкая, изнутри забраться несложно, а пятиметровый обрыв под ногами деву явно не смущал, что сразу добавило ей очков в глазах парней. К тому же она сразу признала, что глупо носить палочку в сумке. И, состроив умильную мордашку, спросила, не помогут ли старшие и опытные бойцы скромной второкласснице выучить пару-тройку заклинаний, как выяснилось, совершенно необходимых в повседневной жизни? Ну вот хотя бы тех, что они сейчас применяли?

Старшие и опытные, само собой, согласились.

Из дневника Ромена Шасёра

Если я и понадеялся, что общение с Николь отвлечёт ребят от их безумной идеи с анимагией, то очень быстро понял, что этой надежде не суждено сбыться. Этих двоих хватало на всё, а когда не хватало времени, его всегда можно было оторвать у сна, а потом выспаться на переменах (а то и на уроках). Так что мне оставалось только помогать им по мере сил и напоминать о технике безопасности, в основном в формате «если с вами что-то случится, я себе не прощу». Это на них хотя бы действовало.

Николь мы про занятия анимагией рассказали, а про их причину — нет. Не потому, что не доверяли, а просто — зачем человеку лишнее навешивать? К тому же, я обещал хранить секрет и сознательно нарушать обещание не собирался. Вот если сама догадается — тогда другое дело. Но училась она не с нами, так что про регулярность моих отлучек не знала.

Тренироваться в анимагии она, конечно же, тоже захотела, хотя ясно было, что догнать парней не сможет. Знаниями-то мы были не против поделиться, но опыт тут был важнее. Впрочем, это не значит, что она не пыталась.

Получилось у них позже, чем они рассчитывали, но раньше, чем я надеялся. На пятом курсе, перед самыми зимними каникулами. Сперва у Жана, наследственность тут действительно имеет значение, но Стефан отстал от него на пару недель, не больше. Заранее определить, какой зверь «спрятан» в человеке невозможно, но тут опять-таки играет роль наследственность. Жан обернулся в дикого кабана (хорошо ещё, что для тренировок мы уходили в горы, в комнате он бы нам всё разнёс). Его дед оборачивался в домашнего. Кабанчика, пол и плюс-минус возраст при метаморфозе сохраняются. Может, поэтому отец Жана и не стал учиться — ну что интересного в свинье, пусть и мужского пола? Но дикий кабан — это гораздо круче! Во всяком случае, сам Жан так считал, а мы с ним, естественно, не спорили.

Сама метаморфоза прошла в целом гладко. В первый раз это сложно, долго и довольно-таки болезненно. И можно «застрять» в анимаформе, полностью «переключившись» на звериное восприятие, в книгах про такое писали и приводили заклинания, которыми неудачливого мага обратно вытаскивать, мы их, конечно, все вызубрили, но всё равно было страшновато. Однако обошлось. Поджарый, бурого цвета кабанчик постоял пару минут, покачиваясь на подкашивающихся копытцах, после чего вновь перекинулся в худого рыжего парня — бледного и мокрого, хоть выжимай. Обратное превращение, кстати, прошло уже быстрее, а потом они и вовсе стали почти мгновенными. Аж завидно.

А вот управлять новообретённым телом, кстати, пришлось учиться. Это у оборотня всё «человеческое» из головы исчезает при обращении, почти одни звериные инстинкты и остаются. Анимаг личность сохраняет, а с ней и моторные привычки. Нужно очень постараться, чтобы их сознательно «отключить» и «слушать», что твоё звериное тело «подсказывает». Но с этим-то Жан за пару тренировок справился. А вот с остальным пришлось дольше разбираться, у зверей и нюх другой, и слух иначе работает, и даже зрение. Жан жаловался, что запахов полно, а что какой означает — непонятно. Не зря свиней на поиск трюфелей натаскивают, нюх у них, как выяснилось, тонкий, собака позавидует.

Стефан, правда, не завидовал. Ему и своего хватало.

Стефан обратился в громадного чёрного пса, нехарактерно синеглазого и почему-то с одним белым ухом. Левым. Морда у него оказалась донельзя очаровательная и совершенно простецкая, а шерсть длинная и слегка волнистая. В общем, ничего, кроме цвета глаз, общего с изысканным красавчиком Нуаром. Разве что вот ещё цвет — в точности в соответствии с фамилией. Так и тут ухо подкачало.

Учиться пользоваться новыми возможностями ему тоже пришлось. К тому, что запахов будет много, он был в принципе готов, про это все знают. А вот что начнёт слышать звуки, которые человеку вообще не слышны — это было сюрпризом. Да и зрение оказалось совсем другим, и вовсе не чёрно-белым, как мы думали, цвета он видел, только иначе, чем в человеческом облике. И вообще видел по-другому — точнее он объяснить не сумел, но привыкал довольно долго. Привык, однако, как и Жан, которому зрение вообще досталось довольно-таки слабенькое, хотя, вроде бы, тоже цветное. Он долго ругался, но потом научился как следует пользоваться нюхом и слухом и ругаться перестал, а начал соревноваться со Стефаном. С переменным успехом.

Тренироваться в одиночку я ребятам категорически запретил — точнее, потребовал от них обещания этого не делать под угрозой рассориться напрочь. Они пообещали, но взамен велели мне что-то сделать со «следилками» в моём убежище. Впрочем, ничего «делать» не пришлось, я просто попросил маму их убрать — давно, мол, пора, чего там смотреть, всё и так ясно. Она поворчала, но убрала.

А дальше начались самые насыщенные событиями месяцы в моей жизни. И честное слово, я бы заплатил по несколько лет жизни за каждый, если бы некоторые из этих событий не случились.

[1] Incidunto — довольно щадящее боевое заклинание, заставляющее человека упасть на спину, как если бы ему в грудь ударили тяжёлой, но мягкой кувалдой. Опытный боец может сгруппироваться и почти тотчас подняться, менее ловкий рискует довольно сильно удариться или даже получить травму.

[2] Frigiditus — боевое заклинание, вызывающее временный (от 2 до 10 минут) паралич конечностей. Применённое к стоящему или двигающемуся человеку обычно вызывает падение, нередко сопровождаемое травмами.

[3] Damihiro — заклинание, вырывающее любой предмет, который человек держит в руках и переносящее оный к применившему данные чары. Обычно используется как обезоруживающее. Иногда применяется грабителями, а также учителями, заметившими в руках ученика шпаргалку.