Враг в отражении (гет)

Она сожалела. Жизнь шла мимо. Сильным по плечу справиться с трудностями, но так легко вырыть себе яму, в которой будут навечно похоронены все обычные радости: семья, дети, любовь. Она не имела этого, ей досталось больше, чем все думали, больше страха, упрёков, лжи, печали, наконец боли. Она терпела, свергая один за другим хрупкие ростки протестов, какие-то желания, начинания. Потерпеть осталось не долго, совсем чуть-чуть. Что её ожидало впереди? В настоящем? Ничего, ровным счётом ничего. Она играла чувствами других, забыв о себе, о пощаде, о человечности. Уметь возвести вокруг себя стену, провести параллели между собой и другими, не дать дотронуться до комочка нервов, сердечной раны покрытой рубцами, и это Стелла учла.

Детство кончается, наступает зависимость, от чьего-то мнения, от грубых ошибок, и ты совершаешь их все больше и больше, они растут в геометрической прогрессии, пока не заполнят твой мир, разрушив прежний, тихий и светлый. Она выбралась из под обломков воздушных замков, столкнувшись лицом к лицу с реальностью, наскоро одевая броню, чтобы свести к минимуму ранения от "великодушия" окружающих. Единственный её оплот пал. Отец ушёл, исчезнув из памяти многих, но только не из её. Она часами любила вспоминать, какой он, к чему стремился, о чём мечтал. Он был для неё Спасителем, благодаря которому, её "лодка" выдерживала шторма, бури.Он мог утешить, окружить её заботой, пониманием, в котором она сейчас так нуждалась, и которого к сожалению катастрофически не хватало в её настоящей жизни.

* * *

Придуманные миры существуют, пока ты в них веришь, и выцветают до состояния чёрно-белого, почти бесцветного, когда ты забываешь о них. Она любила его больше чем маму, казалось несправедливо, ведь дочери привязаны чаще к матерям, чем к отцам, но у Стеллы была иная история. Отец казался ей всемогущим, всезнающим, способным совершить чудо, это позже она поняла — чудес не бывает. Он приравнивался к силе, укротить которую едва ли было возможно живущим. Он и только он понимал её, видел в ней потенциал, суть, а не маленького ребёнка, не умеющего мыслить.

Она горько сожалела, что когда-то вступала с ним в словесные дуэли, показывая свою ярость, буйный характер. Впрочем, он не обижался на дочь, он знал, она сгоряча, она отражение его самого.

Когда ей было четырнадцать, Стелла показала, на что способна. Отца должны были перевести в другой город, поездки было не избежать, как ни старайся. Но она нашла выход. Девушка умело воспользовалась случаем. Школа всегда являлась для неё полем для игр, но уж слишком жестоких. Она привела в дом парня, гораздо старше себя. Джек учился в той же самой школе, и видимо потерял разум, если решился пойти с Гибсон. В школе у неё сложилась своя слава, победительницы мужчин, девушка не ввязывалась в романы, если избранник не устраивал её. Она шла другим путём, кружила им головы, не давая и крошечной надежды на дальнейшие отношения.

— Твой отец не будет против, если застанет нас вместе? — парень предвкушал нечто грандиозное, жаль Джек не ведал одного, он лишь инструмент, всё остальное не имело для Гибсон значение.

— Ты плохо его знаешь, — она потянула Джека за руку. — Не стесняйся, будь как дома.

Он оглядел комнату, снаружи, домик в пастельных тонах отдавал строгостью, а внутри витал уют и чувствовалась твёрдая рука хозяина. Джек сел на диван, его не тревожило неожиданное появление мистера Гибсона, в конце концов, парень мог выкрутиться, выдумать тысячу причин нахождения здесь, наедине с юной Стеллой.

— Хочешь чего-нибудь? — донёсся из кухни голос Гибсон.

"Тебя..." — чуть не вырвалось у него.

— Если только минералки, — Джек сдержался, а гормоны уже норовили выплеснуться наружу.

— Уверен? — она вышла из кухни, он замер.

— Если нет, то ничего, обойдусь, — он еле-еле смог отвести взгляд.

Стройное тело, золотистые волосы до плеч, загадочный взгляд, в котором угадывалась борьба страстей, этого у Гибсон было не отнять. Плюс ко всему, интеллект способный свалить с ног самого крутого умника. "Беречься и не подставляться", гласила заповедь Джека Рейнольдса, он свято придерживался этого, а со Стеллой, его логику, здравое мышление, как ветром сдуло. Он сидел не двигаясь, пока она хищницей с голодным блеском в глазах направлялась к нему.

— Тут жарко, или это мне только кажется? — выдохнул он, облизнув губы.

— Проверим опытным путём? — она провоцировала его, при этом оставаясь в сознании, не идя на поводу у инстинктов.

— Стелла... — Джек остановил взгляд на её шее, ворот рубашки выгодно открывал вид на загорелую кожу. — Мы... — он сглотнул, что-то не давало ему покоя.

— Мы сделаем этот шаг вместе, — она остановила его ладонь потянувшуюся к её щеке. — И ни разу не пожалеем об этом... — Гибсон приблизилась к нему.

Он знал, что не зря сюда пришёл, его губы горели огнём, лёгким не хватало воздуха. Рейнольдс что-то простонал, пытаясь унять дрожь. Его уже не останавливало, то что Стелла ещё не достигла совершеннолетия, то что он на чужой территории, и то что его могут покарать за эти "невинные" шалости. Он скользнул рукой по её шее, чувствуя, что Гибсон расстегивает пуговицы на его рубашке. Она всё более неистово целовала Джека. Он откинулся на спинку дивана, давая ей полную свободу действий, его разрывало изнутри, он хотел большего.

Они не заметили как дверь тихо распахнулась. Мистер Гибсон молча наблюдал. Это длилось недолго.

— Стелла, — кажется по кому-то в этой комнате уже звучал похоронный марш. — Нам надо поговорить, — он не кричал, не выходил из себя, не гневался, а просто шёл к своей цели.

— Отец, — девушка праздновала победу. — Джек уже уходит, — она многозначительно посмотрела на парня. — Увидимся завтра, Джек, — она деликатно оттеснила его, придавая своему голосу оттенок металла.

— Мистер Гибсон, вы не так всё поняли, — Рейнольдсу стало не по себе, от холодных взглядов, что бросал на него отец Стеллы.

"Лучше бы он пытался меня задушить," — родилось у него в голове.

— Мне и правда, пора, — Джек заправил рубашку в джинсы. И боком протиснулся к двери мимо мистера Гибсона.

— Джек, — окликнул его Гибсон.

— Да сэр, — сейчас на Рейнольдса давили две вещи: страх и чувство вины.

— Тебе больше не следует здесь появляться, — Гибсон развернулся к окну, в котором мельком увидел лицо дочери. — Никогда.

* * *

После инцидента, Рейнольдс шарахался от Гибсон. Где бы она не появлялась, он старался побыстрее уйти, избегал смотреть ей в глаза, проклиная тот день, когда познакомился с этой девушкой.