Мёртвая краса (джен)

Было ранее утро, начало восьмого, когда более-менее поправившийся после ранения Странник подошёл к бункеру учёных. С тыльной стороны к нему было пристроено двухэтажное общежитие, воссозданное на скорую руку, но из тех же прочных материалов, что и сам бункер-лаборатория. В планы Странника входило идти на болота, навстречу Сайгаку и Середе, но перед отправлением он решил зайти к профессору Каменскому — вчера у него в гостях была группа из шести сталкеров, возглавляемая Фанатом с кордона. Они отправились в Припять с проводником Нарциссом, пусть не очень опытным. Вокруг лаборатории ходят охранники в тёмных бронекостюмах — брутальные, крепкие мужики. Некоторые — иностранцы — те самые наёмники, которые периодически объявляются в Зоне, но, в отличие от «коллег», эти выполняют законную работу. Сегодня пришедший Странник встретил на улице, около входа в бункер, сталкера по кличке Дмитро Крокодил — он подписал с учёными контракт, став их помощником. Говорит, в его обязанности вошла добыча образцов аномальных образований и частей мутантов, а ещё сопровождение экспедиций и установка специальных датчиков внутри аномалий — самое опасное занятие. Скоро документы оформят, пропуск выпишут, и он приступит к работе. Познакомившись у гермодвери, Странник и Дмитро зашли внутрь и направились в кабинет Каменского, где у них завязался разговор.

— Вы знаете, господа, — налив сталкерам и себе чаю, поведал профессор, — в настоящее время мы сосредоточены на изучении некроорганизмов.

— Это что ещё за аномалии? — не понял Дмитро.

— Я полагаю, речь о зомбированных, — догадался Странник.

— Верно, — продолжил учёный. — Дело как раз таки в том, что, изучив несколько тел и их фрагментов, мы были удивлены: с точки зрения всех доступных нам биологических и медицинских концепций поддержание жизни в этих организмах невозможно, как не крути.

— Тем не менее, эти… существа ходят, рычат и нападают, — отметил Странник.

— Мерзавцы, — добавил Дмитро.

— Не будем плохо о покойных, — усмехнулся тот.

— Мы никак не можем докопаться до сути: что за аномальная активность приводит в действие отдельные органы? Это очень завораживающая тема для изучения: что происходит с человеком после воздействия излучения аномального происхождения, точнее, на каждом этапе воздействия? Мы выделяем три основных стадии поражения организма до его… гибели, всё же, биологической, а после идёт затяжной этап распада… Непосредственно после воздействия наблюдается некроз тканей параллельно с мутациями прогрессирующего характера… В конечном итоге отмирает почти всё!

— Не то слово, профессор, — сказал, откинувшись на спинку стула, Странник. — Кожа зомбированных разъедается до дыр. Меня лично ещё интересует, что, так сказать, происходит в мозге.

— Базовые функции смело выполняют, — Дмитро бесшумно поставил стакан на столик. — Самое интересное, что некоторые из них умеют стрелять! Говорить, главное, не могут, а стрелять — пожалуйста!

— Да, нам рассказывали подобные вещи. Научных объяснений сему, если это действительно так, у нас пока нет.

— Я как-то стал свидетелем душераздирающего зрелища, — Странник приблизился к столу. — Наткнулся, значит, на двух зомби. Сначала всё, как мы привыкли: стонут, рычат, потом один начал невнятно бормотать, что, в целом, тоже не сенсация. Я прятался, последил за ними немного и распознал человеческую речь, пусть искажённую. Говорит: «Немного осталось, и выберусь… Домой хочу». Далее неприятное: «Доча, доченька, не бойся… скоро папа вернётся». Ещё, что меня прям нормально так задело: «Ой, мама, прости… Скоро-скоро приеду, мамочка… Посидим с тобой на веранде… как в детстве, помнишь?». У меня слёзы выступили — конечно, я живой человек, блин, не решился стрелять. Уходя, запомнил, как они стали ругаться, что им холодно, а один потом тихонько смеяться вроде начал.

— Мля, что-то из прежней жизни вспоминают, — Дмитро потёр двумя пальцами висок.

— Я думаю, — Странник заговорил расстроенно, тихо, — пока тело ещё более-менее в пригодном для жизни состоянии, эти… люди ощущают себя, как в коме какой-то или во сне, в иллюзиях. Потом — гниение, разложение и прочее, одно тело остаётся — останки ходячие кое-как существуют, но уже ни о каком разуме речи идти не может. Остаётся это… тело. Человека этого больше нет — труп, по сути.

Какое-то время все трое в кабинете посидели молча. Дмитро вздыхал, Каменский попозже сказал, что затрудняется комментировать состояние зомбированных, как и сравнивать зомбирование и всё, что с ним связано, с обыкновенной смертью. Биологической смертью. Духовная сторона учёных не особо интересует.

За дверью кабинета профессора Каменского — руководителя научной базы — лаборатория — светлое помещение с высоким потолком, многочисленными белыми столами, офисными стульями, шкафчиками, специальными холодильниками и иными хранилищами. На столах — компьютеры, уступающие по количеству микроскопам, разным штативам, а лидирующую позицию, конечно, заняли всякие баночки, пробирки и инструменты вроде ножничек и пинцетов.

У учёных, конечно, своя жизнь. Если доктора и кандидаты ещё имели благодаря рассказам одиночек хоть каплю представления о месте, в котором находятся, то молодые младшие научные сотрудники и студенты воспринимали всё очень формально — мол, есть Чернобыльская зона отчуждения, печально известная во всём мире, и какие-то появившиеся с двухтысячных годов аномалии, которые нужно изучать. Откуда в течение рабочего дня на столах появляются образцы аномалий, они не знают, но им и дела до этого нет. Вот, принесли в лабораторию голову химеры или мозг контролёра в герметичных контейнерах — плохо, ведь это значит, придётся под гнётом старшего коллеги стоять и описывать это всё. Самую грязную работу, как правило, выполняют только старшие научные сотрудники — молодёжи никто не позволит кромсать столь ценные образцы. А как работать, когда тут эта Катька мельтешит — никто с неё, блондинки, глаз не сводит? Ещё и одевается так, будто ей жарко всегда. А какое ещё есть объяснение, если парни всяко к ней, а она — крепкий орешек? Доведёт беднягу, что тому жизнь без неё не мила станет, а потом отошьёт. А потом — снова будет на флирт клевать. С другой стороны, как девушку привлечь или развлечь там, где из мест досуга только столовая на первом этаже общежития? Выходить за пределы научно-исследовательской базы строго-настрого запрещено. Только и чешут языками с ней, ссорятся даже из-за неё. А сама Катька себе цену знает, говорит: «Конечно, я ж приехала сюда, только чтобы с вами в бутылочку по ночам играть!» Есть у них в лаборатории один парень добросовестный — настоящий будущий учёный — на девку не претендует. Учится, работает. Так ведь Катька сама к нему подошла и давай заигрывать, а тот ей почти сразу предложил вместе в общаге фильм посмотреть ночью. Она, однако, не согласилась и даже флиртовать с ним перестала. Свои его ботаном называют, а двадцатишестилетний младший научный сотрудник по фамилии Буров как услышал — высмеял тех, кто так придумал его называть. «Вы все, — говорит, — здесь ботаны! Марш работать!» Бурова назначили ответственным, так сказать, за воспитательную работу с молодёжью, хоть он отказывался. Кроме Катьки работают с ними две студентки-близняшки. Внешне — не различишь, а по характеру разные: одна — тихоня — с недавнего времени с ботаном сдружилась, к слову, — а вторая — прям оторва; сам Каменский сказал: «Безобразница!» Она такие интрижки мутит! Ходили слухи, что с доцентом спит. И в то же время с Катькой — якобы, бисексуалка. Это всё, конечно, просто сплетнями оказалось. На самом деле она спит с одним единственным человеком — пятидесятипятилетним доктором медицинских наук и старшим научным сотрудником лаборатории.

Ботан, имя которого вообще-то — Федя, без пятнадцати восемь постучал в кабинет профессора Каменского.

— Входите!

Федя открыл дверь и увидел перед собой сидящего на своём законном месте профессора и двух мужчин напротив него: один — в сером комбинезоне, которые, как рассказывали на инструктаже, привыкли носить те неучтённые лица, коих называют сталкерами; другой — вовсе в военной форме, в бронекостюме. В углу автоматы стоят.

— Леонид Алексеевич, — Федя переступил через порог, не закрыв за собой дверь, — Игорь Дмитриевич Вас просит взглянуть на образец, там что-то, связанное с излучателем Кайманова.

— Минуту.

Напрасно Федя не закрыл дверь: девушка — одна из тех близняшек, которая оторва, — тут же, проходя мимо, заглянула:

— Скучаете, профессор?

— Конечно, Хохлова! Что-то тихо сегодня в лаборатории: я думал, проспала! — Каменский делал вид, что рад её видеть.

— Ах, такая ночь была, профессор! Вот, Федя подтвердит — он главный зачинщик был вчера.

— Не говори ерунду, — Федя отошёл от неё.

— Слышал, слышал я вас. Студентам что Зона, что Большая Земля — всё не спится вам!

— Так время-то детское было, профессор!

Сталкеры молча смотрели на обитателей бункера и слушали этот непринуждённый диалог. Когда Федя и Хохлова ушли, профессор извинился перед Дмитро и Странником, сказав, что вынужден откланяться. Но он не смог уйти, не выболтавшись им про молодых горе-учёных и их проделках.

— Смекалистые ребята, просто молодые ещё — кровь горячая…

— М-да, весело у вас, — сказал Странник и рассмеялся, — на Янтаре такого не было.

— Сахаров — счастливчик, ему не доверяют молодёжь, — ответил, улыбнувшись, Каменский. — Ладно, господа, мне нужно идти.

— Мы тоже пойдём, — Дмитро перекинул за спину автомат. — Благодарю за гостеприимство, профессор. Всего доброго!

Сталкеры вышли из кабинета и направились к выходу из бункера. Прошли мимо уставившейся на них Катьки в лаборатории — она в жизни сталкеров не видела вживую, — потом мимо охранника, проследившего за ними до самого конца коридора, где располагался выход. У гермодвери они остановились.

— Ты был на Янтаре? — спросил Дмитро у Странника.

— Да. В первый раз я туда пришёл с хорошим другом — Ильёй Белым. Мы помогали учёным — у них там похожий бункер, только поменьше. Артефакты искали, замеры помогали делать, охраняли бункер вместе с долговцами, наёмниками, военными и так далее. Не официально, как ты, а просто так, но за деньги и другие бонусы. Один раз я в Припять сопровождал научную экспедицию. Белый потом ушёл в сторону Кладбища техники, с тех пор я с ним не виделся.

— Ясно. Может, желаешь здесь подработать? Ты опытный — ботаны тебя с радостью возьмут.

— Нет, Крокодил, — Странник посмотрел на часы в КПК, — мне нужно идти. Есть у меня важное дело. Приятно было познакомиться. Удачи тебе. Пока.

— Ну, бывай!

Оставшись один в затемнённом коридоре перед выходом из бункера, Странник присел и стал поправлять ботинки. Закончив с этим, он поднялся и слегка вздрогнул: перед ним появился охранник. Мужчина крепкого телосложения в бронежилете и висящем на поясном ремне американском противогазе M40 хриплым голосом поздоровался со сталкером. Тот сразу распознал наличие акцента. На лице собеседника была маска, глаза без морганий смотрели прямо на Странника. Как очень быстро выяснилось, наёмник родом из Франции обратился к сталкеру за помощью.

— Я слышал, ты ходишь в Припять. Моего человека нужно доставить туда. Помоги. Оплату гарантируем.

— Понимаете, — Странник покачал головой, — мне сейчас нужно идти… Нет на это времени…

Пока они общались, подошёл ещё один наёмник. А тот, который вёл беседу со Странником, настаивал, подойдя вплотную и смотря прямо в глаза:

— Ты опытный сталкер, так?

— Ну, да.

— Ты знаешь путь в Припять?

— Да, конечно.

— Так помоги нам!

По итогу Странник согласился помочь наёмникам, будто что-то неведомое подтолкнуло его сделать это, несмотря та то, что на болотах его ждут Сайгак и сержант Середа, спасённый из бандитского плена. Кроме денежной оплаты, раз уж взялся помогать, он озвучил странную просьбу подарить ему шеврон из числа тех, что наёмники обычно крепят на свою одежду и бронежилеты. Тот, что дал Страннику задание, повернулся к стоящему рядом коллеге и сорвал нашивку с него, сказав что-то на французском:

— Restez calme. Amène Magis.

Наёмник, с которым Странник общался, остался с ним, а второй, лишившийся одной из двух нашивок, куда-то ушёл. Вскоре пришёл другой, представившийся Магисом:

— Я Магис.

— Это — Магис — зачем-то повторил, судя по всему, главный наёмник. — Проведи его в Припять, он скажет, куда именно. И передай привет Чемоданчику!

Не теряя времени, Магис и Странник, удивлённый знакомством наёмника из бункера учёных с Чемоданом, отправились в путь. На улице становилось теплее, но никуда не исчезала осенняя сырость.