Перезагрузка Уокера (джен)

Наверное, мама нажаловалась отцу из-за карт. Скорее всего, пока Джон отсутствовал, они вместе поднялись к нему в комнату и долго осматривались в ней, как в музее. Его комната — не развлечение, не экспонат для посторонних глаз. За ужином Уокер едва сдерживал ярость, раздраженно теребя пуговицу на своей груди. Пальцы впились в неё так, что её силуэт отпечатался на коже.

— Твой интерес, конечно, похвален, но, нам кажется, ты переходишь определенные границы, — сдержанно увещевал Уокер-старший. — У тебя уже не комната, а убежище фанатика.

До сих пор Джон ковырялся в еде, нарочно царапая вилкой дно тарелки, но в этот момент он потерял терпение, бросил прибор и отодвинул посуду. Мамины любимые цветочки... Хорошо было бы разбить тарелку вдребезги, но миссис Уокер слишком нравится этот набор.

— Чего вы от меня хотите? — угрюмо порычал он, глядя прямо перед собой.

— Чтобы ты одумался, — вкрадчиво произнесла мама, успокаивающе коснувшись его плеча, но он, дернув им, сбросил ее руку.

— Сначала вам не нравилось, что я не интересуюсь ничем, кроме девушек и футбола, — Джон тяжело взглянул на отца. — Что слишком легкомысленно отношусь к жизни, не имею цели. Теперь, когда в моей жизни появился смысл, вы снова мной недовольны!

— Смысл? — нахмурился отец.

— Дорогой, — мама легко, почти пугливо коснулась его руки. — «Ревущие коммандос» не могут быть смыслом жизни. Они — всего лишь мертвые герои.

— Но они стали! — вскипел парень, резко вскочив из-за стола. Стул, на котором он сидел, с грохотом рухнул. — И теперь, когда у меня появился ориентир, вам опять что-то не нравится!

Он яростно уставился на мать. Та неверяще покачала головой и закрыла лицо дрожащими руками.

— Если коммандос вам поперек горла, перестаньте ходить в мою комнату!

— Не смей повышать голос на маму, сын, — будто напрочь проигнорировав вспышку его ярости, спокойно сказал Уокер-старший. — Можешь выяснять отношения со мной, сколько угодно, но никогда, не при каких обстоятельствах, не кричи на нее. А теперь сядь. — он кивнул на шнурок у него на шее. — Что это у тебя?

Парень поднял упавший стул, но за стол так и не вернулся.

— Какое вам дело, черт возьми. Вы все равно ничего не поймете.

Сгорая от подавленного гнева, он ушел в свою комнату, и хлопнул за собой дверью.

* * *

Всё это время Джон, засиживаясь допоздна, корпел над докладом. Несмотря на ссору с родителями, сегодняшний день не стал исключением. Вымученная работа никак его не устраивала, что привело к тому, что он вдохновенно переделал её в ночь перед сдачей. Он не хотел показать другим, что тема «Ревущих коммандос» уже стала для него чем-то личным, но стремился подать материал достойно. Он даже сделал презентацию, собственноручно отретушировав для неё несколько фотографий. Не сказать, что это далось ему легко — во-первых, он плохо владел программой для ретуши, во-вторых, разглядывать лицо Барнса чуть ли не под лупой, оказалось для него тем ещё испытанием.

В конце концов он уснул прямо за столом, у включенного монитора, на котором светилась отреставрированная им фотография «Ревущих коммандос».

* * *

Штурм подземного комплекса Гидры. Чистая пытка. Отряд долго спускается по вентиляционным шахтам, едва не задыхаясь от душной вони. Лабиринт узких, слабо освещенных коридоров с низкими потолками, давит со всех сторон. Уокер дышит часто, поверхностно и потерянно озирается.

— Тут как в проклятом гробу, — бормочет он.

— Sombre comme dans le cul⁽¹⁾, — отзывается Дернье.

— И воняет так же, — соглашается Морита.

Дум-Дум усмехается. Стив знаком призывает молчать. Теснота, темнота, духота и вонь мучают Уокера, но он упрямо продвигается дальше, как и его товарищи. Наконец, перед ними брезжит просвет. Просторное помещение.

Подбираясь к сердцу установки, чудовищному на вид (и подавляющему своим оглушительным гулом) крио-генератору, они натыкаются на мощное сопротивление солдат Гидры.

Свинцовый град прижимает их к сырым, склистским стенам. Стив кричит:

— Нужно включить рубильник экстренного охлаждения!

— Он на той стороне зала! — кивает Морита.

Джон знает, они правы. Иначе генератор взорвется, похоронив всех под тоннами земли и бетона. Гидровцам всё равно, они дадут ему взорваться, они готовы умереть, лишь бы не подпустить к генератору коммандос, пока он работает. Уокер оценивает обстановку. Путь к рубильнику лежит через открытое пространство под перекрестным огнем.

— Баки, это же самоубийство! — верно оценив его взгляд, предостерегает Роджерс. — Я сам проберусь туда, а вы оставайтесь здесь и прикрывайте меня!

— Надо бросить дым! — грохочет рядом Дум-Дум.

«Вот именно, самоубийство», — мрачно думает Джон, потирая гильзу-талисман, висящую на шнурке у него шее. — «И я не могу позволить тебе умереть. Моё место легко займёт другой, а вот Капитан Америка у нас только один».

Дум-Дум бросает дымовую шашку и в этот момент Джон что есть силы толкает Стива в сторону, а сам скрывается в завесе.

— Баки! — кричит вслед Роджерс, и голос его почти срывается.

Стиснутую челюсть сводит судорогой. Напряжённый взгляд фокусируется на очертаниях исполинского генератора. Тело движется само, механически и резко. Джон упрямо ползёт в дыму, по лужам масла и крови, используя трупы противника как укрытие. Он думает только о цели. Пули свистят в дюймах над его спиной, рикошетят от пола, выбивая искры у самого лица. Уокер жмурится от каждого близкого выстрела, стискивает зубы до треска. Ему страшно, но страх подчинён цели, он — его топливо. Джон добирается до генератора и, под прикрытием товарищей, пригнувшись, на одеревеневших ногах поднимается вверх по шаткой лестнице. Вот он, рубильник. Уокер тянется к нему, ожидая пули в любой момент, но его рука трясётся так, что он трижды промахивается, прежде чем ухватиться за рычаг. С грохотом и искрами рубильник поддаётся. Гул генератора сменяется нарастающим воем, а потом — зловещей тишиной. Вражеский огонь подавлен. Джон обессиленно опускается на колени прямо под рубильником и глядит на не свои дрожащие, грязные руки. Он это сделал. И он остался жив.

— Баки! — взволнованно орёт Стив.

Джон слышит приближающий звук его шагов, торопливый грохот ног по металлическим ступеням.

— Баки, ты цел?! — рука знакомо ложится на плечо, Стив недовольно хмурится, заглядывая ему в глаза, сдерживая облегченную улыбку. — Барнс, черт тебя дери!

— Не выражаться! — с притворным порицанием кричит снизу Морита.

Уокер смеётся, и в смехе своём слышит нотки истерики.

А проснулся он вовремя и спокойно, словно по будильнику. Тело ломило. Новое сновидение, увиденное им спустя столько дней, он воспринял восторженно, почти как дар, несмотря на его нервный, мучительный сюжет.

Он почти верил, почти знал, что сны его — реальны, были реальностью — когда-то. В то утро он отправился защищать доклад вдохновленный, но не выспавшийся.

1) Темно, как в жопе

Вернуться к тексту