Проклятие магистра (джен)

Рошфор не ошибся: новый день выдался действительно очень напряженным.

В десять часов утра к графу и Ван Хельсингу явились лакеи, сообщившие, что Его Преосвященство желает видеть их двоих как можно скорее. Через четверть часа друзья, в сопровождении слуги, уже шли по лабиринту бесчисленных комнат, углубляясь в самое сердце дворца. Наконец, они оказались в «святая святых» Пале-Кардиналя — библиотеке.

«Сокровищница» Ришелье представляла собой просторный, вытянутый зал с четырьмя сводчатыми окнами, вдоль стен которого стояли стеллажи с книгами. Секции отделялись друг от друга колоннами из красного дерева с позолоченными коринфскими капителями. Фриз был украшен резным орнаментом, который прерывался позолоченными надписями на латыни. Подняв взгляд, можно было увидеть, что колонны стеллажей как бы поддерживают балкон с ажурными перилами, где находился еще один ряд стеллажей, упиравшийся в сводчатый потолок, расписанный фресками в нежных пастельных тонах.

В центре зала, на равном расстоянии друг от друга, стояли четыре больших глобуса, каждый из которых был настоящим произведением искусства. Ван Хельсинг увидел здесь и географический глобус, и небесный, с обозначенными на нем зодиакальными созвездиями. Но его внимание привлекла огромная геоцентрическая армиллярная сфера⁽¹⁾, которая соседствовала с такой же сферой, но сделанной уже согласно теории Коперника.

Охотник в душе очень удивился подобному выбору: меньше всего он ожидал увидеть в библиотеке папского кардинала разработки астронома-еретика. Более того, исходя из положения колец, можно было сделать вывод, что сферой Коперника совсем недавно пользовались.

Размышления Охотника прервал негромкий голос Ришелье, который раздался совсем рядом:

— Доброе утро, господин Ван Хельсинг. Надеюсь, вам не пришлось скучать прошлым вечером?

— Доброе утро, господин герцог. Нет, благодарю вас. Граф позаботился о том, чтобы я мог насладиться пребыванием в Париже, — произнес Охотник, пытаясь найти кардинала. В конце концов, он обнаружил его, стоящим на балконе около одной из секций с книгой в руках. Их взгляды встретились, и на лице Ришелье появилась едва заметная, натянутая улыбка.

Через минуту Его Преосвященство спустился вниз и бесшумно направился в противоположный конец библиотеки, где стоял письменный стол и несколько кресел, выполненных в том же стиле, что и все убранство зала. Ришелье занял место за столом и указал друзьям на два кресла.

Рошфор был безумно рад приглашению сесть: его все еще мутило после вчерашних посиделок с Ван Хельсингом. Яркий солнечный свет, проникавший в библиотеку, усиливал ноющую боль в висках, а голова, время от времени предательски кружилась. Граф не без некоторой зависти смотрел на Охотника, который был свеж и, казалось, совершенно не страдал от последствий чрезмерных возлияний.

Ришелье соединил кончики пальцев и устремил взгляд на собеседников:

— Я нашел материалы дела Жака де Моле. Останки магистра действительно были захоронены в Ла-Рош-Гийон, который в ту пору был маленькой деревней. Кладбище располагалось неподалеку от церкви Святой Троицы, которая сейчас заброшена.

— Это отличные новости, господин герцог. Теперь мы точно знаем, где искать драугра. Остается только понять, что его здесь держит и как от него изба…

Ван Хельсинг остановился на полуслове и нахмурился. Его взгляд, казалось, остановился не на каком-то объекте реального мира, а блуждал в лабиринте сознания, отыскивая след внезапно появившейся мысли.

— Какое обвинение официально было предъявлено де Моле?

— Его признали дважды впавшим в ересь.

— А на самом деле, Филипп просто захотел прибрать к рукам деньги ордена, ведь так?

— Это неофициальная версия произошедшего, которую не принято обсуждать.

— Хорошо, но это не меняет сути… Перед сожжением тамплиера отлучили от церкви?

— Безусловно.

— Отлично… — задумчиво произнес Ван Хельсинг. Ришелье удивленно посмотрел на Охотника, который, казалось, опять погрузился в омут собственных размышлений. Внезапно его глаза вновь заблестели.

— Господин Ван Хельсинг, у вас такой оживленный вид. Потрудитесь поделиться с нами своими выводами, — тон кардинала стал приобретать иронично-насмешливые нотки, но Охотника это ничуть не смутило:

— Понимаете, Жак де Моле был глубоко верующим человеком. Самые большие страдания ему принесли не пытки инквизиции, а именно отлучение от церкви. Только представьте: всю жизнь он служил Церкви и Господу Богу. Потом, в одночасье, все рухнуло из-за корыстных целей французского короля.

— В связи с этим, у меня появилась идея, как можно уничтожить драугра. Вы, господин герцог, должны составить документ, восстанавливающий магистра в церкви. Лучше всего, конечно, было бы попросить об этом самого Папу, но… как Князь Церкви вы ведь тоже имеете подобные полномочия, так что пока попробуем обойтись без вмешательства Ватикана.

Его Преосвященство с интересом смотрел на Охотника:

— Это не сложно, хотя и не совсем законно. Решения о восстановлении не принимаются кардиналом единолично. Но обстоятельства иногда вынуждают идти против установленных правил, какими бы жесткими они ни были. Документ будет составлен сегодня же. Что дальше?

— Нам троим придется поехать в Понтуаз, чтобы в церкви Святой Троицы попытаться одолеть драугра. Вы, господин герцог, как духовное лицо, должны будете зачитать текст документа. Это ослабит чудовище. Ну, а мы с Шарлем будем защищать вас и постараемся поскорее убить нечисть. Желательно сделать все как можно скорее: вчера началось полнолуние, и фаза будет длиться три дня. Следующее полнолуние будет только через двадцать девять дней… но этот месяц может дорого стоить каждому из вас.

Ришелье все это время слушал Охотника с каким-то сосредоточенным спокойствием. Он не спросил, нельзя ли обойтись без его участия, не стал задавать лишних вопросов. Рошфор нашел это даже несколько странным: как будто кардинал не дорожил своей жизнью и был готов слепо подчиниться суровой необходимости.

— Через три дня Людовик собирает совет, на котором я обязан присутствовать. Если завтра на рассвете мы отправимся в Ла-Рош-Гийон, то к вечеру уже будем там. В случае, если все пройдет удачно, я успею вернуться к началу заседания.

Повисла пауза. Все трое знали, о чем думает каждый из них. Ван Хельсинг решил первым нарушить молчание и выразить общую мысль:

— Я думаю, все отдают себе отчет, что кто-то из нас может не вернуться после «путешествия» живым.

Ришелье, все так же сосредоточенно глядя перед собой, молча кивнул.

— Есть еще одно обстоятельство, которое необходимо обсудить. Дело в том, что после встречи с драугром некоторые сходят с ума.

— Я думаю, господин Ван Хельсинг, и вы, граф, согласитесь, что есть только один достойный выход из этого положения — убить того, кто потеряет разум. Если сойду с ума я, то пусть Рошфор застрелит меня.

Граф смертельно побледнел. Он перевел растерянный взгляд на Охотника, как бы ища поддержки, а потом обратно на Ришелье:

— Но я не…

— Сможете, дорогой граф, сможете. Просто думайте о том, что вы из милосердия избавите меня от страданий.

— Нельзя ли как-нибудь…

— А чтобы вы не передумали, вы прямо сейчас поклянетесь мне на Библии, — с этими словами Его Преосвященство открыл ящик письменного стола и достал оттуда небольшой фолиант. Рошфор, побледневший еще сильнее, нетвердым голосом произнес клятву, находясь под пристальным взглядом серых глаз.

Проведя тыльной стороной руки по взмокшему лбу, граф неуверенно обратился к другу:

— Гэбриэл, тогда я бы хотел, чтобы ты…

Ван Хельсинг кивнул, положил руку на Библию и произнес ту же клятву, что и Рошфор.

— Что ж, — начал Ришелье. — Документ будет составлен в ближайшие несколько часов. В связи этим, прошу вас пока не покидать территории дворца. Не смею вас больше задерживать.

Его Преосвященство указал друзьям на дверь. Рошфор поклонился и вместе с Ван Хельсингом покинул библиотеку. Кардинал еще некоторое время смотрел им вслед, затем взял Библию, оставшуюся лежать на столе, открыл ее на первой попавшейся странице и прочитал: "Много замыслов в сердце человека, но состоится только определенное Господом".

1) Армиллярная сфера — астрономический инструмент, употреблявшийся для определения экваториальных или эклиптических координат небесных светил. Представлял собой вложенные друг в друга поворотные кольца, которые служили моделью небесных координат и давали возможность получать отсчёты по нужным направлениям.

Вернуться к тексту